Этюды питерской жизни.

      Просто однажды Разумовский понимает, что остался один на один с собой. И кроме себя у него больше никого нет. Только холодные и абсолютно безразличные слова присланной похоронки. Верить в их правдивость совсем не хочется. Обманывать себя тоже. Он уже жил в иллюзиях, позволяя своей второй личности притворяться дорогим ему человеком. Оба знали, что это ложь, что это неправильно, но спектакль продолжали. Только, чтобы выдержать отсутствие того, кого называли семьёй ещё со времён детского дома. Теперь казалось, что подобное могло запятнать память о друге. Друг… На самом деле, любимый. Теперь, правда, Олег не обнимет, не погладит по голове, пропустив пальцы сквозь длинные пряди рыжих волос, не поцелует, так нежно, что сердце начнет трепетать от переизбытка всё того же теплого чувства… Этот человек навсегда остался в раскаленных песках далёкой Сирии, забытый всеми, но не им. И сам Серый, и Птиц будут помнить всегда. И даже постараются жить дальше, ради них всех. Слезы прочертили соленые дорожки по бледной коже щек, помогая хоть немного выплеснуть эмоции. Птица с грустью посмотрел на Серёжу своими золотистыми глазами и обнял парня своими черными крыльями в попытке поддержать, хотя бы ненадолго спрятать от жестокой реальности. По Волкову скучали они оба. Оба же теперь оплакивали его. Птица молча, потому что из них двоих он должен быть сильнее. А Сережа давился всхлипами, рыдал в голос, не сдерживаясь совсем. Он плакал сейчас за двоих.