Королевская кровь

«Одно рисовое зерно склоняет чашу весов. Один человек может стать залогом победы или поражения.»   — Я вам расскажу историю про девушку, которая пожертвовала всем, чтобы спасти свой народ.  - Медленно проговаривала брюнетка, поднося руку к ночному костру.    — И кто это? Жанна Д’Арк что-ли? -  равнодушно осушал последнюю бутылку алкоголя Бан, даже не вслушиваясь в слова подруги.    — Нет, это…   — Мулан?    — Нет.   — Зинга Мбанди Нгола Анна?   — Зинг… кто? - девушка встрепенулась, не желая вдаваться в подробности. А Бан все напирал.    — Ка…   — Может дашь мне сказать?! - вскочила девушка, готовая наброситься на своего давнего друга. Но когда та обернулась и столкнулась с безмолвными лицами остальных, слегка покраснела и присела обратно. - Девушка, о которой я вам расскажу, не имеет имени.    — Ну и что это за героиня без имени?    — Бан, заткнись, — Мелиодас дружески ударил его по затылку, а затем освещая ночь своей улыбкой и положив руку на бедро застенчивой девушки рядом, сказал - Если у нее нет имени, то пусть будет Элизабет.    — Я? - краснела от удивления упомянутая.    Сквозь ночную тишину пробивал легкий шепот ветра, и вот, на берегу озера, где звезды отражаются в спокойной глади воды, горел костер. Его яркие языки пламени танцевали, словно живые создания, прокладывая светлые тропинки в темноте. Тепло от огня окутывает компанию людей, собирая их в кружок, словно звезды вокруг луны.  Друг за другом они рассказывали свои ужасающие истории. Сейчас наступила очередь Дианы - красивой брюнетки, рассказать трогательный и страшный в то же время рассказ.    — Так вот, жила на свете одна маленькая девочка…    ****   — Устраивайтесь поудобнее, — любящая мама собирала около камина своих маленьких девочек. Каждая садилась на свою подушку. Не хватало только одной. - Элли, доченька, идем сюда.    Девочка с волосами цвета серебра пряталась от семьи за дверным косяком. Она была очень маленькая и  своими розовыми щечками, вызывала умиление у всех.    — Папочка, мамочка, я боюсь.    Отец подошел к ней и успокаивающе взял на руки. Вместе садясь около камина, девочку начали гладить по голове и папа, и мама и две старшие сестры. Одна была старше на год, другая на два. Элизабет завидовала им за это, ведь они были уже большими и не боялись историй мамы. Каждый год она думала об этом, каждый год в кругу семьи в первый месяц октября ходили страшные истории.    — Жил был один юноша, — начала свой рассказ мама - Жил он в праздности и пороке. Душа его была настолько темна, что люди прокляли его. Того юношу не убили, а закапали за живо. Даже сам дьявол не захотел принимать его в ад и в насмешку заключил его темную душу в  мертвое тело. И живет он вне времени и пространства. И только раз в пятьсот лет может он выйти из-под земли. Когда это происходит, мир содрогается и на дороги капает не дождь, а кровь ненавистных ему людей.     Мать так испугала бедную девочку, что она сжалась около своего отца. Сестра всегда говорили ей что это неправда, но в глубине души она им не верила. И не поверит никогда.    Затем наступила очередь отца, чья история была не такой уж страшной в отличии предыдущей. Девочки зевали от скуки, думая от том чтобы это поскорее закончилось. Маргарет как старшая стала следующей рассказчицей, но она говорила что-то про любовь, нежели что-то страшное. Она описывала, как она вместе с соседним мальчиком собирали цветы и делали  венки из одуванчиков. Эти моменты, казалось, были отличными от горьких историй, которые они слушали ранее. Элизабет слушала ее и медленно погружалась в эту розовую атмосферу, которой было не место в такую ночь. Одна Вероника это понимала, поэтому та быстро начала свой страшный рассказ после старшей сестренки.    Элизабет почувствовала, как холодок пробежал по спине, когда Вероника, сдвинув волосы с лица, начала рассказывать о том зловещем месте, о котором до сих пор шептались в городе. В этой истории о заброшенной усадьбе, окутанной тайнами и легендами, каждый звук казался тише, а тени на стенах — длиннее. Вероника погрузила их в мир, наполненный страхами, забытыми проклятиями и неразгаданными загадками.   Элизабет не смогла слушать дальше, потому  отпросилась у родителей пойти спать. Но в кроватку она не вернулась, девочка сидела на своем маленьком диванчике в комнате. Она тихонько потирала свои уставшие глазки, готовясь отправиться в царство снов. Её кровать, усыпанная мягкими подушками, манила к себе, но вдруг из-за окна донеслись сдавленные стоны. Сердце девочки забилось быстрее от страха и любопытства. Мама всегда говорила, что ночью на улице опасно и после недавних рассказов тем более не хотелось идти никуда кроме гостиной, но что-то внутри неё толкало на выход.    Собрав всю свою смелость, она надела уютный домашний халат и осторожно приоткрыла дверь. Лунный свет нежно освещал двор, и девочка сжала свои зубы, стараясь укротить трепет. Стук сердца заставлял её двигаться дальше, навстречу таинственным звукам. Она шла, ступая легонько по холодной земле, искала источник боли, понимая, что не может оставить кого-то в беде.   Звук становился всё ближе, пробиваясь сквозь тишину ночи. С каждой секундой страх отступал, уступая место чувству обязанности. Что если это призрак? Но если это просто человек? Сотня мыслей донимало ее маленькую голову. Лишний раз не хотелось просто думать.    Внезапно ее внимание привлекло нечто странное: из-под земли, словно ожившая из кошмара, тянулась рука. Она прислушалась и вдруг различила тихий, но настойчивый шёпот:    — Помогите мне…   Сердце девочки забилось быстрее, и, забыв о страхе, она бросилась к тому месту. С каждой минутой шёпот становился яснее, полным отчаяния и надежды.   Зарывшись руками в холодную землю, она стала осторожно откапывать, сжимая в руках комья влажной почвы. Пыль и камни сыпались на ее лицо, но девочка не останавливалась.   С усилием она вытащила человека на свет. Их глаза встретились — и в этом взгляде заключалась вся сила надежды, которая спасает даже из самых темных глубин.   ****   Элизабет мечтала верить, что все наладится, но надежда, как светлый огонек, неустанно угасала. Год за годом всё становилось только хуже. В один роковой день она потеряла свою семью и оказалась зажата в чужой могиле. Крики и пролитая кровь. Множество голосов в тот несчастный час взывало о помощи. Элизабет была ещё очень мала, и слёзы, как никогда, сжимали её сердце в тисках. Ни одной слезинки не упало в тот день, как и в последующие.   Спрятавшись в комоде, она с беспомощным ужасом наблюдала, как другие люди, как будто с ума сошедшие, расправлялись с её родными. В считанные мгновения мирные граждане стали зверями, охотящимися друг на друга. Даже не собственные родители с ненавистью обрушились на своих, а когда отец лишил жизни мать, с убийственным взором обратился к своим детям, как будто они были лишь добычей.   Каждая из маленьких девочек затаились по укрытиям, которые нашли в неустанной панике, пронизавшей в их мысли. Каждая из них ждала свой час. Когда же? В этот день они оставят свою жизнь и только время было в силах распорядиться когда. Маленькая Элизабет проткнула свои коленки до крови и была не в силах издать и малейший писк. Мужчина, что звался их отцом, выискивающие топтался по дому под сопровождение скрипучего пола. Девочка прислушивалась к этому ноющему звуку с замиранием сердца.    Топор, которым была зарублена мать сверкал в его руке и направлялся в другую комнату, подальше от места, где прятались Элизабет. Девочка судорожно выдохнула, когда звуки стихли, но счастье продлилось ненадолго.    Безудержные крики её маленьких сестёр отозвались эхом по всему дому. Ее сердце остановилось.    Элизабет сжала зубы, стараясь подавить вскипевшие слезы. Она знала, что нужно оставаться тихой, но сердце стучало так, словно хотело вырваться из груди. Каждый раз, когда хлопали двери или скрипели полы, она напрягала уши, прислушиваясь к звукам. Крики её сестёр становились всё громче, и в них звучала такое отчаяние, что девочка не могла оставаться равнодушной.   Вдруг раздался резкий удар — звук, который обрывал все надежды. Элизабет знала, что это не просто грозные шаги отца. Она ощутила, как по спине пробежали мурашки. Звук стих. Криков больше не было. А вот шаги по полу так и не перестали доноситься.    Ее сердце то начинало стучать как самый сильный в мире барабан, то останавливалась, как у мертвеца. Отец пошел обратно в комнату, где затаилась его последняя дочь, последняя жертва.    А затем…   А затем Элизабет  запомнилось все  в обрывках. Она видела картинки как отец пробивал деревянный комод топором. Как он смотрел на нее через дыру глазами полными жажды. Затем кто-то ударил его по голове камнем и бил пока тот не скончался. Трое ее друзей - Гил, Хаузер и Гриамор.  С одной стороны они помогли ей избежать участи своих старших сестер, а с другой убили ее отца.    Не ощущая ничего и никого Элизабет поддалась им и сбежала с ними. Она в отчаянии перебирала ногами, пока воздух не переставал поступать в кислород. Хотелось остановиться, но как это сделать, когда вокруг горы трупов и толпы озверевших людей.    Так Элизабет и провела в мучениях несколько лет. Друзья пытались ее спасти, но увидев трупы других девочек от страха и гнева бросили одну посреди леса. Двенадцатилетняя Элизабет сидела около дерева и просто ждала своей смерти. Только смерть никогда не была для человека другом. Она всегда оставалась самым худшим тираном во всем человечестве.    Пошел первый снег, девочка надеялась, что уснет навсегда под белым одеялом непробудным сном. Волосы, ресницы и губы покрылись завораживающим инеем. От холода и голода девочка потеряла уже всякую возможность нормально зажить.    Но звук который в тот день услышала девочка, заставил ее сбросить с головы наваливший снег. Голоса ее друзей доносились откуда-то из далека. Элизабет помнила, как радовалась в тот момент. Верила, что  ее друзья, мальчики с которыми она играла в прятки и плела им венки не смогут ее бросить. Про себя Элизабет еще не раз смеялась над своей наивностью. Ведь они пришли вовсе не спасти ее. С мужчиной лет сорока под рукой, трое мальчиков подошли к ней в упор. Они что-то говорили, но она не понимала, лишь видела, как мужчина улыбается, а они, получив мешочек с монетами, сбегают. В тот миг она поняла — её продали.   — Теперь ты моя собственность, — насмешливо сказал мужик, наклонившись к ней.    То лицо она ещё долго не смогла забыть. Даже лёжа под землёй, будучи взрослый, она отчётливо помнила его выражение лица. Как тогда, так сейчас она ощущала себя товаром.    Мужчина забрал её не для того, чтобы сделать служанкой, или замучить до смерти. Хотя, это было бы гораздо лучше. Сама того не желая, девочка стала жертвой извращенца.    — Нет! Нет! Прошу! - детские крики, похожие на предсмертное визжание животного, отданного на убой, эхом проходили по каждой щели комнатки.    Мерзкий мужик бесцеремонно лез под юбку к Элизабет, дотрагиваясь до мест, на которые здоровый человек бы и не посмотрел. Она всеми оставшимися силами пыталась отползти подальше, чувствуя, как волна отвращения захлестнула её. Она интуитивно сделала шаг назад, стараясь дистанцироваться от мерзкого пристального взгляда, который явно наслаждался её смущением.    — Не двигайся. Ты же хочешь увидеть свою мамочку? Только жизнь и смерть в мучениях дадут тебе шанс попасть к ним.  Элизабет запомнила ночь, когда тот пришел в её комнату и сделал с ней самые ужасные вещи, о которых она подумать не могла. Раньше Элизабет даже произносить это не смела, но сейчас бы с усмешкой сказала - он ее изнасиловал. Педофил воспользовался ее несформированным телом и оставил это кошмаром на всю жизнь.    Это происходило на протяжении года. За спиной своей жены, которая воспринимала девочку, как бедную сиротку, которую он решил приютить из-за своей щедрости.    Элизабет поняла что нужно брать свою судьбу в свои руки и подстроила ловушку.    За то время пока над ней измывались, использовали и продавали как кусок молодого свежего мяса, она научилась приспособляться к сложностям. Последняя свеча погасла, ей исполнилось четырнадцать. С ее лица не стекло ни единой слезы. Она уже успела написать письмо хозяйке, подделав прочерк, от лица ее мужа, пока мерзкий человек в очередной раз пришел использовать ее тело.    Женщина в воодушевлении бежала к месту встречи, к их спальне после долгого рабочего дня. Записка, оставленная Элизабет была настолько трогательной, что у самой девочки могло бы дрогнуть сердце. Но стоило ей открыть дверь, ее ожидала совсем другая картина. Буря эмоций пронеслась на ее лице. Страх, ужас, отвращение, гнев. Что даже позабавило девочку, прижатую к кровати.    Как она и ожидала, была истерика, ругань, даже дошло до кидания вещей в блудного мужа.    — Как ты мог! - срывала голос женщина. - Растлитель детей! Чертово животное!    Девочке стоило сбежать, пока они дерутся и выясняют свои отношения. Стоило. Но глубокая ненависть, жажда справедливости и убийства, но прежде всего топор, висевший на стене возле нее сделали из девочки монстра. Элизабет взяла тяжелое оружие в свои хрупкие и тоненькие руки и замахнулась на своего мучителя.   А дальше все произошло как в тумане. Она вспомнила последнее выражение своего отца. Зарубила человека из-за спины. Жена смотрела на нее, прибывая в состоянии между шоком и ужасом. И вот ее продали уже во второй раз, казалось ей. На самом же деле женщина оказалась не такой жестокой, как Элизабет могла подумать.    В такой же мороз, как и год назад, девочка стояла у входа в стены женского монастыря. Ее увидели не сразу, но две девочки как она быстро выбежали на встречу к ней и окутали в теплое одеяло. Поговорив с настоятельницей монастыря и подождав около получаса, ей так и дали возможность остаться. И вот жизнь хоть как-то повернулась к ней не спиной. Те две девочки за несколько дней сдружились с ней и стали для Элизабет надеждой на хорошее будущее.   С того случая прошло несколько не легких лет. Элизабет уже не помнила, сколько раз жалела о содеянном. Мальчик которого она вытащила – монстр, ждавший освобождения пятьсот лет. Но даже если бы она тогда не проявила доброту и не отогнала свой страх, он в любом случае смог бы выбраться. Одно ее радовала, она совсем не помнила его лица.   Элизабет медленно ступала после дневной молитвы в монастыре, где она обосновалась уже довольно давно. Каждый день, проходя мимо древних сводов и священных фресок, она ощущала тень своего поступка — освобождения монстра, который теперь безжалостно расправляется с жителями города. Монастырь стал ее убежищем, но и местом постоянного угрызения совести. В коридорах слышались шёпоты монахинь, которые заметили изменения в ее взгляде, отразившие страх и вину.   Со временем Элизабет все чаще начала заниматься чтением старых писаний, искала ответы на вопросы, терзавшие ее душу. Она молилась о прощении, надеясь, что не все еще потеряно. Однако каждую ночь, когда звезды зажигались над монастырем, ей снились кошмары: множество крови и страха. Эти сны были напоминанием о том, что она стала причиной настоящего ада для своих сограждан.   — Элизабет! — подбежала к ней ее подруга с коробкой бинтов и медикаментов — К нам пришло еще больше раненых. Людям нужна надежда. Сходи, прочитай им несколько молитв.   Девушка не успела среагировать, а та уже ушла. Ее подруга – Гельда старше нее на несколько лет, поэтому Элизабет всегда воспринимала ее как наставницу и слушалась во всем, что та говорила. Она приподняла свою рясу и поспешила спустить вниз, к раненым, жаждущим спасения в вере. Религия не могла решить все их проблемы, но давала крепкую надежду и силы не сдаваться.   Девушка обратилась к ним и десятки глаз были на ней. В тех безжизненных радужках не отражались  ничего, кроме страха. Пытаясь осмотреть нескольких из них, ей самой становилось плохо. Несколько лет прошло с того дня, многие люди посходили с ума и начали вести себя точно скот. Другие же истекали кровью и через время мест в госпиталях закончилось. Умерших было негде хоронить. Их собирали в больше кучи и сжигали на общем костре. Ее две подруги – Элейн и Диана как раз направились в один из госпиталей. Девушка сама пыталась тоже помочь в таких местах, но вид крови с тех самых пор заставлял ее чувствовать слабость, ужас и оцепенение. Никакой пользы от нее не было бы. Но говорить слова поддержки, подкрепляя ее верой Элизабет могла лучше прочих.   На нее смотрели как на ангела, пока Элизабет переливала свою надежду другим через обыкновенные слова. Около трех часов она не закрывала рта, чем заслуживала легкую хрипоту. Ее сменила другая женщина. Удаляясь от внимания бедных людей, она прислонилась к одному из столбов в церкви.   — Хорошо читаете, — к девушке внезапно обратился молодой парень, который из-за чего-то показался ей знакомым.   — Извините?   — Молитва. Очень убедительно. Даже я бы поверил если бы не был собой. — Спасибо, — перебарывая наступающее смущение, она мельком оглядела его. Кем бы ни был этот человек, но он был безусловно красив и похоже не признавала религию. Девушка отвела взгляд на других, оставленных в руках господа людей. Каждый из них страдал по своему. Помимо физических увечий, они и думать не могли как прежде. Элизабет их прекрасно понимала. — Вы не верите в бога? – спросила она, судя по его словам и взгляду.   — Я знаю что бог есть. Я не признаю его.   Элизабет коротко вздохнула. Сложно было представить что люди на столько могут отличаться в некоторых суждениях. Каждый из них мыслил по своему. У каждого была своя боль. Элизабет смогла закрыть ее с помощью веры в высшее существо, но как же этот юноша поступит? Какой дорогой он идет?   — Я рад, что вы оказались здесь, а не в госпитале.   — Вы хотите меня смутить? — улыбнусь Элизабет, посмотрев в его зеленые глаза. Они оказались такими пленительными, что она из последних сил вырвалась, покрывшись легким багрянцем.   — Я абсолютно серьезен. Я иногда наблюдал за вами в подобные дни. И мне интересно лишь одно, почему протестантка служит в католической церкви?   — Вы… — застыла она в изумлении. Даже настоятельница не знала об этом. — Вы правы. Мои родители были протестантами. Но все же, откуда вы знаете?   — «Такое невозможно. Для него это мерзость, орудие убийства дорогого человека и постоянное напоминание о трагедии.» — процитировал он. — Вы говорили о крестике, который носят на шее.   Девушка отвела взгляд. В тот день она побывала впервые в госпитале и увидела как пожилой мужчина весь в глубоких ранах пытался надеть крестик, металл которого причинял ему нестерпимую боль. Своими словами она не пыталась оскорбить католиков и их идеалы, а беспокоилась о еле живом человеке.  Ведь для кого-то эти слова были речами спасения и надежды.   На удивление она разговорилась с мужчиной. Ни с кем кроме своих подруг и наставницы она столько не болтала. Будто глоток свежего воздуха. Сначала они разговаривали исключительно на тему религии, но позднее их беседа перешла на более личные. День за днем она встречала его на том же месте в стенах церкви и делилась своими эмоциями, удачами и событиями. Она очень трепетно относилась к вере, но смотря на образованного уношу с хорошими манерами и реалистичными взглядами на мир, она не могла назвать его ужасным грешником.   — Ты сегодня прекрасно прочитала. Ты действительно становишься лицом человеческой надежды в этом мире. — улыбался тот, отводя в сторону прядь ее разметавшихся волос.   Они сидели на скамейке и просто говорили о всем что взбредало в голову. Элизабет улыбалась как никогда, а парень еле сдерживал свою.   — Скажешь еще. Мелиодас, я просто трусиха, а никакая не надежда.   — Не надо себя недооценивать. Ты хорошо справляешься, как и сегодня.  Как и казалось, Мелиодас оказался не просто хорошим слушателем, но и замечательными другом для поддержки. Он стал первым кому она открылась, после смерти родителей. И кажется не зря. Не краснея, она не могла не смотреть в его сторону. Но что было делать, Элизабет приняла обед безбрачия, то есть никакие мужчины не должны были ее удерживать в бренном мире.   — Элизабет, ты мне нравишься.   —Я…Что? —. Она поднялась со скамейки, не зная как ответить. — Это невозможно…   — Потому что ты монахиня? — вслед за ней поднялся он, собираясь взять ее за руки.   — Я не могу покинуть монастырь. Я дала клятву. Настоятельница не отпустит меня. — Элизабет почувствовала пустоту в душе. Она, еще ребенком давая ее, не думала, о том что пожалеет. — Даже если что-то случиться с настоятельницей, пока цел монастырь, я навсегда останусь в его стенах.   Элизабет думала об этом весь оставшийся день. Ночью она не спала, а прокручивала в памяти все эти воспоминания. Не будь она монахиней, то тут же бы ответила ему. Но так как это было ровно наоборот, девушка убежала вглубь монастыря, скрываясь от своих чувств.   Полная смятения и с сильным биением сердца она приложила все свои усилия, чтобы наконец заснуть. Надежда на то, что с новым днем все встанет на свои места постепенно ускользала из ее головы, как песок на руках. Элизабет не снились хорошие сны или плохие. Ее сознание было как в тумане. Она очнулась от дыма, что поступал к ее комнате через щели в двери. Она представала, еще не понимая до конца происходящее. Но услышав внезапные крики, Элизабет наконец-то вскочила из кровати. Сердце ушло в пятки, а ладоши вспотели то ли от слишком большого тепла, то ли от нарастающих нервов. Она забыла про свою рясу и крестик, который снимала на ночь. В одной лишь  ночнушке  девушка выбежала из комнаты. Шатаясь и желая поскорее выбраться из горящего здания, Элизабет с несвойственной для нее быстротой преодолела коридор и множество ступенек. Ее разум отказался воспринимать что-либо еще, борясь за свое выживание. Ее глаза не замечали дев с ожогами, кричащих и тоже пытающихся спастись. Ее разум будто привык к тому, что в опасные для нее ситуации спастись самой гораздо важнее, чем пытаться помочь остальным. Она выбралась. Из-за трусящихся ног она застыла на месте. Дыхание сбивалась снова и снова, и  как только она повернула свою голову на яркий свет от огня ее показалось, что она упадает в обморок. Она видела не просто горящий монастырь, а множество девушек, не сумевших выбраться. Они пытались спрыгнуть из своих окон, но кричали и падали из-за горящих одежд на них.   Элизабет водила слезившимися глазами по умирающим. Она была права, называя себя обыкновенной трусихой. Ноги не слушались своей хозяйки. Как бы она не захотела, она не сунулась бы обратно в то пекло.   — Помогите!!! – сердце девушки навсегда замерло, когда этот крик дошел до ее ушей. Она увидела двух своих подруг, жавшихся друг к другу. Они стояли у большого окна, не зная что делать. Огонь сзади них подталкивали только вперед.   Их взгляды пересеклись в самый опасный момент и одежда тоже начала гореть. Элизабет беспомощно наблюдала, как они падают вниз, где огонь был еще больше.  Она хотела броситься к ним, собирала всю свою волю.   Элизабет в самый неподходящий момент ощутила чьи то руки. Они схватили ее с обеих сторон. Паника нарастала так быстро, что брови вздымались вверх и тут же опускались.   — Хаузер… — пробубнила она, повернув голову в лево. — Гил…   В ее памяти вновь всплыла ужасное воспоминание. Почему они здесь? Опять хотят продать? Или просто убьют? Девушка перестала дышать, дым полностью поглотил их. Она хрипло пыталась закричать и вырваться, но не смогла. Она потеряла сознание раньше, чем узнала их ужасный замысел.   Когда она проснулась, ее уже закапывали. Она лежала в чьем то гробу и слышала голоса сверху. Те двое друзей переговаривались о чем то. Говорили о каком то проклятии, коле, убийстве и монстре.   Она лежала уже несколько часов под землей. То и дело прокручивала в голове все события. Еще недавно она лежала в своей мягкой кровати. Все о чем она думала только о внезапном признании.   Она предприняла несколько попыток выбраться. Земля слишком сильно придавила крышку, поэтому ей удалось только оставить отметины от своих ногтей. Чем больше она находилась там, тем отчетливее ощущала нехватку воздуха.   — Мы ее не нашли, но… — она вновь услышана сбивчиво доходившие до нее голоса.   Они не принадлежали двух бывшим друзьям. Элизабет почувствовала, будто это ее последний шанс спастись. Но услышанное затем, заставило ее закусить язык.   — Мы убили всех монахинь, как вы…   Дальше тишина. Возможно они и говорили что-то, но все равно Элизабет это уже не слышала. Она заплакала, окруженная землей со всех сторон. Уже несколько человек хотели ее смерти. Двух так и удастся выполнить задуманное. Мир стал слишком ужасен. Единственный выход был смертью. Она закрыла глаза, радуясь, что из всего что ее могло убить ей посчастливилось умереть в спокойствии, думая об умерших родных и друзей.  Ей посчастливилось уснуть. Значит смерть станет быстрой.   Как она поняла за несколько лет своей жизни, судьба находила забавным издеваться над ней. Она надеялась больше не открывать глаза, но ужасный отдававший желтизной свет пробрался сквозь ее веки. Девушка жмурилась не желая признавать того, что только что произошло. Но звуки свели ее с ума.   — Они ушли.   — Надейся, чтобы она была еще жива. — Раздражено кинул Гил. — Это была твоя идея.   Элизабет провела рукой по лицу, привстав из гроба. Досада и даже обида. И жить нормально нельзя и умереть получается тоже. Она уставилась на них слегка прикрытыми от света глазами. Она окончательно перестала понимать их.   Они схватили ее во второй раз, потащили в какой-то бар и купили ей еды. Пытаясь объяснить случившееся, только перебивали друг друга. По их словам монстр которого она освободила в детстве уничтожил церковь, монастырь и госпиталь. Она поверила им только тогда, когда увидела все своими глазами. Еще вчера она читала молитвы в церкви, ждала подруг из госпиталя, где много раненых. Ложилась спать в монастыре. А теперь это все уничтожено.   — Из-за тебя, — сказал Гил прежде чем сжать ее руку и потащить обратно.   — Что ты несешь?   — Ты освободила его и общалась с ним. И похоже понравилась ему. – циничная улыбка расплавилась по его лицу. — Поэтому ты его и убьешь.   Элизабет застыла. Ее усадили на стул в каком то доме. Она посмотрела в глаза Гилу и Хаузеру. Их лица сводили ее с ума.   — Я… Я не смогу убить, — замотала она головой — и как… Вообще, почему я должна вам верить? Вы продали меня извращенцу, а несколько часов назад закопали в чьей то могиле.   — Ты это заслужила! – стукнул об стол Хаузер. — Ты освободила его. Из-за тебя умерли наши семьи. Гриамор.   — Ты смотрела как убивают Маргарет и ничего не сделала.   Глаза наполнились не пролитыми слезами.     Они ушли и заперли ее в комнате где было ужасно холодно и из мебели был только стул и стол с цветком.   На следующий день они разбудили ее тем, что столкнули со стула, где она сидела всю ночь. Она ударилась головой и  попыталась встать. Но один из них пнул ее и Элизабет снова упала на пол. Удовлетворяя свои желания, они совсем позабыли зачем пришли.   — Хватит, Хаузер.   Они рассказали ей о своем плане. Его можно убить, если воткнуть в его сердце кол. Это можно было сделать только в ночь полной луны, когда он ляжет в свой гроб, где бы похоронен когда-то. Но это было лишь писанием из латинской книги, которую привела одна старая женщина. Они потеряли Гриомора, когда попытались его убить в прошлый раз. Сейчас они не хотели рисковать и их обида была настолько великой, что именно Элизабет стала их жертвой.   — Ты в этом виновата. Ты его и убьешь, — повторил Гил.   Элизабет не могла и слово поперёк сказать. Они были неправы, но каждое слово являлось истинным. Им было за что ненавидеть, но все же.   Покорно дожидаясь назначенного часа, девушка думала наложить на себя руки. Встреча с чудовищем – непробудный кошмар. Только вера в бога и библейские законы останавливали ее в задуманном. Она сжалась в холодном углу и молилась.   Когда за окном начало вечереть и все ужасы, что могли быть просачивались через маленькие щели она открыла глаза. Тут же вошли и двое мужчин с мечами на поясе, колом и потрепанной книжкой. Элизабет отмахнулась от них, когда те попытались схватить ее вновь. Синяки на руках до сих пор ужасно болели. Она сама встала и пошла под их наблюдением. Они поочерёдно сменяли друг друга. Один вел, а другой следил за жертвой.   Оглядываться не хотелось. В первую кровавую ночь произошел геноцид. Те кто выжил, стал игрушкой в руках прислужников. Дети больше не рождались. Младенцы умирали лишь закрыв глаза. Каждые пять лет устраивали чистку населения. Люди сходили с ума, ими движила только жаждала расправы. Сильные или хитрые доживали до следующего геноцида.   Они дошли до бывшего дома Элизабет. Обойдя здание всем троим представилась могила. Девушка смутно припоминала ее из детства. Казалось еще недавно из нее тянулась рука и крики о помощи обволакивали ее уши.   Они остались ждать. И когда стемнело достаточно сильно Хаузер зажег лампу, поманив всех ближе. Ей снова рассказали как именно нужно убить его. Указывали на книгу, стоило колу оказаться в ее рука, они подтолкнули ее и пошли следом. Гил осторожно кончиком меча открыл гроб. Они подсветили внутри и Элизабет чуть не вскрикнула.   Тот юноша, который часто приходил в церковь на молитвы и засиживался допоздна, чтобы составить ей компанию, лежал словно мертвец в сером гробу. Она вспомнила как он признался ей в чувствах и следом окинула взглядом осиновый кол. На ум пришли смерть отца, монахинь, раненых и все беды, скинувшиеся ей на голову из-за одного поступка.   Хаузер зацепил ее за плечо, намекая поскорее начать их план. Только красивая улыбка не оставляла разум девушки в покое. Она склонилась над телом, крепкого схватившись за кол. Гил и Хаузер отошли немного и смиренно ждали.   Резкий вдох. Осторожный выдох.   Двое мужчин позади остались в замешательстве. Они переглянулись, не понимая, что происходит. Хаузер решил, что это может стоить им жизни, поэтому попытался отдернуть ее. Элизабет склонилась над ним и осторожно прижалась к его губам. Это было настолько странно. Она хотела сделать это, но не в таких условиях.   Существо, которое доселе лежало без движения мгновенно раскрало глаза. Когда Хаузер отдернул Элизабет назад, заставив ее уронить кол, он уже поднялся и повернулся к ним. Его черные как мгла глаза навели ужас на каждого. Девушка видела их впервые, что ни сказать о мужчинах. Сияя таким взглядом он убил одного из них. Вопли смертника доходили до его друзей, когда они бежали подальше от монстра.   — Что ты натворила! – шикнул Хаузер перед тем как удрать ее с такой силой и заставить упасть на землю. Элизабет схватилась за щеку, нестерпимая боль мешала четко увидеть происходящее. Дрожащие пальцы удерживали место, на котором останется синяк и с усилием она подняла голову.   Чудовище, которое когда-то прикасалось к ее рукам и гладило волосы, склонилось над ней. Он окинул ее изучающим взглядом и дотронулся до дрожащей руки, которая прижималась к щеке. Страх немного отступил, но вернулся как только тот снова выпрямился. Через несколько мгновений ее лицо было перепачкано кровью. Тела двух друзей упали на землю около нее. Их глаза помутнели и больше не отображали жизнь.   — Элизабет, — обернулся он к ней и присел, чтобы быть на одной уровне. Он вытер кровь на ее лице чистой рукой. С минуты его глаза сконцентрировались на ней и постепенно позеленели. Его выражение лица поменялось и он притянул дрожащую девушку к себе. — Я искал тебя.   Могло измениться все, но только не страх Элизабет. Слезы оплакивали ее похитителей. В конечном итоге и они тоже умерли по ее вине.   — Это ты сделал?… Ты сжег монастырь? – сбиваясь проговорила она, в мучительных попытках проглотить комок в горле. Глаза метались из стороны в сторону. Мертвые тела, книга на латыни и брошенный кол.  Темная ночнушка на Элизабет душила как удав.    Мелиодас не спешил говорить. Он чувствовал ее страх, питался им. Он доставлял ему удовольствие.    — Да, — в глазах ответившего замерцал удовлетворенный алый огонек. Он провел по ее волосам, не проявляя ни капли сожаления. — Ты сказа, что пока цел монастырь, ты не сможешь принадлежать мне.   — Тогда… Тогда зачем ты уничтожил церковь и …  И госпиталь? — Элизабет вспоминала лица десятки раненых, потерявших себя и свою жизнь. Те который могли идти, приходили к ней, услышать молитвы, предаваясь слепой надежде.   — Чтобы присвоить окончательно, — ласково произнес он.   — Мои родители…   Он кивнул и подтвердил ее догадку.   — В этом мире слишком много вещей, которые тебя держат. Я избавился от всех. — он поцеловал ее в щеку, помог подняться и ласково заправил сбившийся локон за ухо. — Я должен поспать.   В последний раз он прикоснулся к ней и пошел к своему пристанищу. Он дотронулся до своего гроба, где когда-то его сковали и закопали дожидаться смерти. Услышав шаги по земле, он повернулся и встретился взглядами с Элизабет. Она обняла его, вызывая у него улыбку.   — Я знаю, за что тебя покарали таким образом, — девушка услышана сдавленный вдох. Ее рука крепко сжимала все тот же осиновый  кол, который на этот раз был глубоко вонзен в грудь чудовища. — И я знаю, что это тебя не убьет.   Элизабет разжала их объятия и увидела его глаза, ни капли не изменившие свой цвет. Не вытаскивая своего оружия, она подтолкнула его и он оказался внутри вместительного гроба. Она думала над этим уже очень давно. Как только монастырь принял ее в роль своей послушницы, Элизабет стала читать священные писания. Изучать, запоминать и зубрить наизусть. В каждом из них были слова или предложения на латыни. Их она тоже запомнила. Когда двое друзей показали ей книгу, ей удалось прочитать продолжение.   «Кол воткни в сердце монстра. Своей запечатай навечно.»   Когда Элизабет вытащила кол из мужчины под ней, зажмурившись ее рука взметнулись вверх, потом вниз и оказалась глубоко внутри нее самой. Он дошел до ее сердца, пронзил его.   — Я даже рад, что здесь достаточно места  на двоих, — Мелиодас ощутил капающую с ее раны кровь. Каждая капля оставляла на нем новые ожоги. Когда багровая густая жидкость попала на рану на груди, движения стали сковываться и постепенно жизнь начала ускользать из тела. Он сжал покрепче безжизненную девушку.   На следующее утро на то же место прибыли священники, наемники и простые горожане. Множество людей опознало тело бездыханной девушки. Те, кто часто приходили в церковь, увидели в ней монахиню, что читала им молитвы и наставляла в тяжелый для них период.   Верующие требовали, чтобы ее тело извлекли и похоронили как полагается, подальше от того монстра. Но как бы они не пытались, вытащить ее не могли. Мужчина слишком сильно прижимал ее, даже после смерти не желая расставаться. Ему пытались отрубить руки, но тело было так крепко, что навило вторую волну ужаса. В конце концов они сдались.   Священники помолились за душу героической девушки. Гроб накрыли крышкой и надежно заковали в цепи. Выкопали самую глубокую яму и спустили его туда. С того дня чудовище и его тьма больше не тревожили людей. Люди признали монахиню святой, пойдя на перекор церкви. Со временем им оставалось смериться и новая икона, написанная с помощью детального описания одной старой женщины висела в каждой церкви. Между тем, та кто помог художнику представилась, как приемная мать девушки. Некоторые осуждали за то,  что она отдала ее в монастырь, другие хвалили за воспитание.   Октябрь — месяц в котором произошло это событие,  стало праздником для людей. Дети наряжались в разные страшные костюмы, провожая злого монстра, устроившего геноцид.  Взрослые за столом или в церкви молились, крепко сжимая в руках икону святой Элизабет.