Между нашими мирами

Возвращение на виллу было напряжённым. Ни один из троих не проронил ни слова. Гермиона шагала впереди, её лицо пылало от смеси эмоций — гнева, смущения, и чего-то ещё, чего она не могла или не хотела признать. Драко следовал за ней, его выражение лица было хмурым, глаза холодными, а губы плотно сжаты. Айс замыкала их маленькую процессию, казавшуюся почти абсурдной в своей молчаливой торжественности. Как только они переступили порог виллы, Гермиона, не оборачиваясь, поспешила наверх. Её шаги по деревянной лестнице звучали нарочито громко, и через несколько секунд хлопнула дверь комнаты. Айс, посмотрев на Драко, чуть усмехнулась и направилась в гостиную. Он последовал за ней, не желая оставаться один со своими мыслями. В гостиной царил уютный полумрак, но ни один из них не думал о том, чтобы зажечь свет. Айс прислонилась к спинке дивана, сложив руки на груди, её поза излучала абсолютное спокойствие. Драко, напротив, казался наэлектризованным, как будто был готов взорваться в любой момент. Он подошёл к окну, затем повернулся к ней, решительно разрывая молчание: — Мы не будем это обсуждать, — его голос прозвучал резко, как удар хлыста. Айс, не меняя выражения лица, едва заметно качнула головой: — Даже не собиралась, — спокойно ответила она, но, заметив, как его бровь дернулась, изогнула губы в лёгкой насмешке. — Хорошо, я собиралась. Ты сделал это. Столько лет, столько дырявых груш в моих залах из-за неё — и сегодня это свершилось. Драко замер. Эти слова ударили по нему сильнее, чем он ожидал. Внутри всё закипело — гнев, смущение, и что-то ещё, что даже не хотелось называть. Он смотрел на неё, пытаясь понять, насколько серьёзно она это говорит. — Ты сделала это специально, — наконец выдавил Драко, его голос был низким, почти угрожающим. — Отправила её на ринг. Знала, что я там. Айс отвела взгляд, но не смогла сдержать короткий смешок: — Ты думаешь, что я до такой степени всё планирую? — спросила она, но затем её лицо стало серьёзным. — Но ведь это сработало, не так ли? Он подошёл ближе, его глаза были опасно прищурены: — Зачем, Айс? — спросил тихо, но в голосе чувствовался металл. Она подняла голову, её взгляд был прямым и твёрдым: — Потому что вы оба нуждаетесь в том, чтобы кто-то встряхнул вас. Вы оба утонули в своём упрямстве и гордости, так что да, Драко, я знала, что ты там будешь. И я знала, как ты отреагируешь. Ты ведь не мог иначе. Но вашего жаркого момента не был в моем плане. Драко уставился на Айс, его челюсть напряглась, а кулаки невольно сжались. Её слова были прямым попаданием, и это бесило ещё больше. Он шагнул ближе, пытаясь удержать контроль над собой, но голос уже дрожал от ярости: — Думаешь, я благодарен? Это только всё испортило, — голос звучал ядовито, но Айс только усмехнулась. Она выпрямилась, сложив руки на груди. Её спокойствие не позволяло ему доминировать в этом разговоре: — Я знаю, ты боишься, что она видит тебя настоящим, — сказала Айс тихо, но её слова резанули, как нож. — И боишься, что если позволишь себе чувствовать хоть что-то, это разрушит тебя. Разрушит её. Но ты ошибаешься. Любовь не может разрушать. Эти слова будто выбили почву из-под его ног. Драко отвернулся, сделав несколько шагов к окну, чтобы скрыть своё лицо. Айс оставила его в тишине, позволяя ему справляться с этим наедине. Она знала, он не из тех, кто легко признаёт свои слабости, но также знала, что в глубине души он понимает — она права. — Ты не должна была вмешиваться. И все эти высокопарные слова о любви — фигня. Если ты любишь кого-то, то это — твоя уязвимость, — сказал Драко наконец, его голос стал тише, но в нём всё ещё чувствовалась напряжённость. — Она — не твои родители, — отрезала сухо Айс напоследок и вышла из гостиной. Её слова повисли в воздухе, и Драко не мог их игнорировать. Он чувствовал, как ярость постепенно уступает место чему-то другому — глухой болезненной правде, которую он слишком долго избегал. Драко остался один в комнате, его плечи опустились, будто под тяжестью невидимого груза. Слова Айс всё ещё звучали в голове, оставляя болезненные рубцы. Он ненавидел эту ситуацию, ненавидел, что позволил себе потерять контроль, что дал Гермионе надежду и чуть не раскрыл настоящие чувства. Он ненавидел себя. Ненавидел за то, что теперь знал, каково это — почувствовать её губы, ощутить её тепло. Это продолжалось всего несколько минут, но этого хватило, чтобы разрушить всё, что Драко так тщательно выстраивал годами. Стена, за которой он прятался, теперь трещала, угрожая обрушиться под тяжестью его собственных желаний. Тяжело выдохнув, Драко провёл рукой по лицу, всё его тело было напряжено, а внутри бушевал хаос. Эти чувства, которые он так старательно подавлял, теперь разрастались, как сорняк, заполняя его разум и не давая ни малейшей возможности собраться. Он не хотел этого. Он не должен был позволить этому случиться. Но это случилось, и теперь он чувствовал, что контроль потерян. Драко подошёл к окну и посмотрел на чёрное ночное небо. Звёзды казались такими холодными и равнодушными. Они не могли дать ему ответов, не могли помочь справиться с этим. Обвинять в этом Айс не было смысла. Нет, виноват только он сам. Он допустил ошибку. Он позволил Гермионе стать частью его мира, его мыслей, его сущности. Пальцы сжались в кулак, когда Драко вспомнил её лицо, её взгляд, её тело в этом облегающем наряде. Она проникла слишком глубоко, и он хотел большего. Она проникла слишком глубоко, а он хотел большего, это было самым пугающим. «Нет», — подумал Драко. Он не может позволить этому продолжаться. Он сломает Гермиону, а она заслуживала лучшего, того, кто сможет дать ей всё, чего она достойна. А он? Драко Малфой — сломанный человек, носитель слишком большого количества тайн и боли. Ему не место в её жизни. Но, к сожалению, он понимал: теперь всё стало сложнее, невозможно было просто оттолкнуть её. Она была слишком близко. Слишком… настоящая. Через некоторое время его размышления прервал лёгкий уверенный шаг Айс. Она вошла в комнату с деловым выражением лица, её спокойствие теперь сменилось строгой решительностью. Без лишних слов девушка сообщила, что вызвала Гермиону, и вскоре та появилась в дверях. Напряжение между ней и Драко чувствовалось даже без слов — они избегали смотреть друг на друга, сосредоточив всё внимание на Айс. Когда все собрались, она начала свой рассказ без предисловий, её тон был сухим и точным, как будто давая указания перед сложной операцией. Библиотека, как оказалось, была не просто скрытым местом — её местоположение защищали сложные магические барьеры. Первая преграда заключалась в том, чтобы найти правильный путь. Она объяснила: библиотека спрятана не только магией, но и пространственными искажениями. Одно неверное движение или шаг в сторону могли перенести их в другое место, а то и вовсе в другое измерение. Айс описала маршрут, который добыла с большим трудом, предупредив, что от их точности будет зависеть успех миссии. Далее она рассказала о втором барьере, известном как «Щит Забытых». Это древнее заклинание проникает в сознание, вызывая галлюцинации и обостряя внутренние страхи и сожаления. Айс подчеркнула, что это испытание будет самым тяжёлым — не только из-за магического воздействия, но и из-за сильнейшего давления на психику. Тот, кто не сможет справиться с этим барьером, рисковал остаться в ловушке своих страхов навсегда. Последней преградой был механизм, проверяющий честность путников. Этот барьер требовал жертвы, но что именно придётся отдать — память, эмоции или что-то более весомое — неизвестно. Это испытание было самым непредсказуемым, и никто не мог заранее сказать, что именно будет на кону. Она описывала всё с предельной чёткостью, не давая им времени на вопросы или сомнения. Атмосфера в комнате становилась всё напряженнее, словно каждый новый факт добавлял вес на их плечи. Айс делала короткие паузы, её глаза то и дело останавливались на каждом из них, словно оценивая их готовность. Гермиона чувствовала, как внутри неё нарастает беспокойство. Эти испытания были куда серьёзнее, чем она ожидала. Мысли хаотично метались в голове, рисуя возможные последствия. Её взгляд скользнул в сторону Драко, но он по-прежнему сидел неподвижно, с каменным выражением лица, будто всё услышанное его совершенно не касалось. Айс, словно почувствовав общее напряжение, закончила свою речь. На рассвете они должны были быть готовы отправиться в путь.

***

Айс стояла в коридоре, дожидаясь, пока Гермиона и Драко выйдут. Она была одета в более простой и тёплый наряд, чем обычно, но в её глазах читалась привычная уверенность. На ладони лежал небольшой порт-ключ, сделанный из старых карманных часов, которые выглядели почти винтажно. Гермиона вышла первой, слегка встревоженная, она стараясь выглядеть собранной. Айс шагнула к ней и неожиданно мягко улыбнулась: — Ты справишься. Ты сильнее, чем думаешь, — сказала она, слегка пожав её плечо. — Насчет Драко. Он может быть редкостным засранцем, но он лучше, чем пытается казаться. Гермиона почувствовала тепло её слов и кивнула, сдерживая желание ответить что-то излишне эмоциональное. Она хотела поблагодарить Айс за всё, но слов было недостаточно. Вместо этого она обняла её — коротко, неловко, но искренне. Айс ответила на объятие с той же сдержанностью, но её лёгкий вздох выдавал, что это было взаимно. Когда подошёл Драко, атмосфера изменилась. Их взглядов хватило, чтобы без слов выразить всё. Айс не стала обнимать его, вместо этого слегка коснулась его руки. Гермиона решила не мешать и вышла на улицу. — Не делай больно ей и себе по возможности, — бросила она с лёгкой улыбкой. — Вы едете в опасное место и собираетесь бороться с чем-то неизведанным, будь собран. Он едва заметно кивнул, но глаза выдавали что-то большее, чем холодное спокойствие. Их связь была особенной, и прощание, несмотря на сдержанность, чувствовалось как что-то важное. Они вышли к Гермионе. — Берегите друг друга, — сказала Айс, протягивая порт-ключ. — И чтобы там не находилось, оно не стоит ваших жизней. Уходите, если будет трудно. Когда Гермиона и Драко одновременно коснулись часов, мир вокруг закружился, будто их затянуло в вихрь. Мгновение — и они оказались на сухой раскалённой земле. Их окружала бескрайняя пустыня, усеянная каменными плитами и скалами, которые казались призрачными в свете утреннего солнца. Вокруг не было ни души, только ветер. Они молча стояли на месте, осматриваясь, пока Гермиона не достала пергамент с заклинанием, которое дала Айс. Она тихо произнесла его, взмахнув палочкой, воздух перед ними задрожал, как будто кто-то растянул невидимую завесу. Постепенно из ничего перед ними появилась пещера, вход в которую был скрыт между двумя скалами. Драко, первым нарушив тишину, произнёс: — Уверена? Гермиона повернула голову к нему, её взгляд был твёрдым, хоть внутри всё трепетало. Она кивнула: — Да. Мысли на мгновение унеслись в прошедшую ночь на вилле. Она так и не смогла уснуть, ворочаясь под тяжестью размышлений. В её голове крутились слова Айс, спор с Драко, и неизбежность предстоящего пути. Страх и решимость боролись внутри неё, но к утру первый будто притупился, оставив лишь тихую уверенность в том, что Гермиона должна это сделать. Не ради кого-то, а ради себя. Пещера встретила их прохладой, резко контрастирующей с жаром пустыни. Воздух внутри был густым, влажным, слабое свечение шло от стен, испещрённых древними символами, которые, казалось, оживали, если смотреть на них слишком долго. Гермиона невольно замедлила шаг, изучая окружающее пространство, пальцы инстинктивно потянулись к палочке, будто она ожидала нападения из темноты. Драко шёл позади, его шаги были уверенными, но его взгляд выдал напряжение. Он молча наблюдал за Гермионой, словно проверяя, насколько она готова к тому, что их ждёт. Молчание между ними стало таким плотным, что казалось, будто его можно потрогать. — Это место… — тихо сказала Гермиона, почти шёпотом, чтобы не потревожить покой древности. — Оно как будто живое. Драко ничего не ответил, но его взгляд задержался на движущихся символах. Он тоже чувствовал это. Пещера не была просто местом на карте, она была чем-то большим, чем-то, что ждало их. Когда они прошли немного дальше, путь начал разветвляться. Перед ними возникло три туннеля, каждый из которых был одинаково тёмным и пугающим. Гермиона остановилась, внимательно осматривая символы у входов. Она помнила, что Айс говорила о выборе — о том, что только один путь приведёт их к библиотеке. — Символы указывают на что-то, — тихо сказала она, всматриваясь в узоры. — Но я не могу понять… Здесь скрыта какая-то логика. Возможно, заклинание поможет. Драко шагнул вперёд, его голос был спокойным, но напряжённым: — Не трать время на догадки. Это ловушка для тех, кто слишком много думает. Сосредоточься на интуиции и записях. Гермиона бросила на него взгляд, полный скепсиса, но промолчала. Она знала, что Малфой прав. Логика могла подвести в месте, где всё было построено на магии и испытаниях. — Этот, — твёрдо сказала Гермиона, кивая на следующий туннель. Драко молча последовал за ней, его рука едва заметно касалась палочки, готовая к любому исходу. Путь вперед был освещён мягким светом магических узоров, и стены туннеля будто сужались, становясь всё более давящими. Гермиона замедлила шаг, глядя вперёд. Это последний отрезок, об этом говорила Айс, и за ним должно было быть следующее испытание. Её ноги устали, но она сосредоточилась, сжав палочку в руке, обернулась, чтобы убедиться, что Драко идёт позади, но — его не было. Шаги, которые Гермиона буквально минуту назад отчетливо слышала, вдруг исчезли. — Малфой? — её голос прозвучал громче, чем она ожидала, разлетевшись эхом по коридору. Гермиона остановилась, сердце заколотилось в груди, и напряжение усилилось. — Драко! — теперь она почти кричала, но никакого ответа не последовало. Её пальцы сильнее сжали палочку, она сделала шаг назад, глядя в темноту туннеля. Воздух стал тяжелее, словно сам коридор ожил, пропитываясь магической энергией. Это не могло быть обманом зрения. Что-то явно происходило. Гермиона почувствовала, как внутри поднимается паника, но тут же взяла себя в руки. Она вспомнила слова Айс о втором барьере — «Щите Забытых». Этот барьер был больше, чем просто магическая преграда. Его сила проникала в сознание, вытаскивая наружу самые болезненные страхи и воспоминания, заставляя человека теряться в собственных мыслях. Гермиона сглотнула, осознавая, что Драко мог попасть в ловушку этой магии. Она медленно двинулась назад, стараясь не паниковать. Вспоминая каждое предупреждение Айс, девушка держала палочку наготове, ожидая, что что-то может напасть на неё. Но, пройдя несколько шагов, поняла, что ничего не произошло. Коридор был пуст, но воздух вокруг стал плотным, как густой туман. И тут началось. Внезапно стены коридора начали меняться, превращаясь в видения, которые нельзя было назвать простыми галлюцинациями. Гермиона увидела себя — измождённую, потерянную, стоящую среди разрушенного Хогвартса. Рядом с ней лежали тела Гарри, Джинни, Рона — их лица были бледными, неподвижными, глаза открыты, и они смотрели прямо на неё, полные упрёка. — Это ты. Ты должна была защитить нас, — произнес голос, похожий на голос Рона, но он звучал из пространства. — Ты всегда знала, что лучше, — добавил голос Джинни, наполненный горечью. — Гермиона, ты никогда нас не слушала, — голос Гарри был едва слышен, но звучал так больно, что она почувствовала, как её ноги дрожат. — Нет… — прошептала она, а видения становились всё более реальными, словно она действительно находилась там, снова и снова переживая ужасы войны. Гермиона не раз видела подобные сцены во снах или в моменты приступа, но никогда нельзя быть готовым к этому. Это всегда больно. И все же, опыт с видениями слегка помог ей двигаться дальше. Глубоко вдохнув, она открыла глаза и сделала шаг вперёд. Видения начали исчезать, но вместо этого перед ней появился Драко. Он стоял спиной к ней, но, когда она подошла ближе, обернулся. Его лицо было искажено гневом и болью: — Это из-за тебя я здесь, Грейнджер, — сказал он, его голос звучал почти как рычание. — Ты думаешь, что всё можешь исправить, но ты просто разрушаешь всё вокруг. — Это не ты, — прошептала Гермиона, чувствуя, как сердце сжимается от его слов. Её рука дрожала, но она подняла палочку, напоминая себе, что это всего лишь иллюзия, очередная ловушка барьера. Но его фальшивая копия не исчезала. — Думаешь, у нас с тобой что-то получится? Ты же больная. Ненормальная. Ты даже с самой собой не справляешься. Зачем мне сломанная игрушка? Гермиона почувствовала, как внутри всё сжалось от его слов. Это не был настоящий Драко, но иллюзия была настолько убедительной, что ей пришлось приложить невероятные усилия, чтобы не остановиться. А голос, холодный и резкий, продолжал звучать: — Ты никогда не была сильной, Грейнджер. Ты просто умненькая девочка, которая пыталась доказать, что чего-то стоит. Но в итоге… посмотри на себя. Сломанная, измученная. Кому ты нужна? Мне просто жаль тебя. Её шаги замедлились. Каждое слово било по её внутренним ранам, раздирая их с новой силой. Она знала, что это всего лишь барьер, что это не он, но та часть её души, которая всегда сомневалась в себе, кричала, что это правда. Фальшивый Драко сделал шаг ближе, его лицо было полным презрения: — Ты думаешь, я действительно тебя хочу? Что я могу любить тебя? Я ненавижу то, что должен тебе. Я здесь потому, что ты снова спасла меня, а мне приходится расплачиваться. Поцелуй считается за оплату? Гермиона зажмурила глаза, дыхание стало сбивчивым. Она сжимала палочку так сильно, что её пальцы побелели: — Это не ты, — повторила девушка, но её голос дрогнул. Иллюзия смеялась, но смех звучал пусто, будто эхом в её голове: — Ты никогда не сможешь выбраться из своих страхов. Ты сама себя загоняешь в ловушку. Ты себя не спасешь. Не принимая помощи, ты точно сломаешься. Она глубоко вдохнула и открыла глаза. Её взгляд стал твёрже, но в нем читалась боль. Гермиона знала, что единственный способ пройти этот барьер — противостоять ему, не избегать своих страхов, а принять их. — Я сильнее чем ты думаешь, — прошептала она, глядя на него. Иллюзия замерла, а затем лицо перед ней начало менять форму, расплываясь. Гермиона сделала шаг вперёд, затем ещё один. Фальшивый Драко исчезал, но его слова всё ещё отдавались эхом в голове. Её сердце колотилось в груди, но она заставила себя идти. Коридор, казалось, становился длиннее, воздух всё плотнее. Она знала, что этот барьер не отпустит её так просто. Но также знала, что сможет справиться. Даже если это означает столкнуться с самым тёмным в себе. — Это ты виновата, — голос, хриплый и наполненный болью, разорвал густую тишину коридора. Гермиона замерла, её сердце пропустило удар. Она обернулась и увидела Тео. Его лицо было бледным, словно высеченным из мрамора, но глаза… Его глаза были красными, воспалёнными, наполненными гневом и болью. — Тео… — прошептала она, но её голос дрогнул. — Ты думаешь, что можешь исправить всё? — прорычал он, его голос звучал, как раскат грома в замкнутом пространстве. — Но ты не вернешь мне её! Гермиона почувствовала, как ноги приросли к полу. Она не могла двинуться, не могла оторвать взгляд от него, дыхание стало рваным. Это не мог быть Тео. Она знала это. Но видение было настолько реальным, его голос, его взгляд — всё это било по самым глубоким страхам и сожалениям. — Разве? — его голос стал тише, но от этого звучал ещё более угрожающе. — Ты видишь меня, стоящего перед тобой. Ты видишь мои слёзы, мою боль. Но ты снова будешь отрицать, что это правда? Ты не смогла спасти её. Посмотри на неё теперь! СМОТРИ ГЕРМИОНА! Гермиона почувствовала, как внутри что-то надломилось. Её взгляд упал на Луну, стоящую у серой гранитной плиты, покрытой мхом. Свет, льющийся откуда-то сверху, выхватывал её тонкую фигуру, делая её ещё более призрачной. Волосы, которые всегда казались такими лёгкими и воздушными, были приглажены, будто они давно не ощущали ветра. Но самое страшное — глаза. Эти глаза, всегда такие живые, полные странной, непонятной мудрости, теперь были затуманены болью и разочарованием. — Вы не смогли спасти её, — голос Теодора снова пронзил её сознание, как кинжал, и Гермиона даже не заметила, что теперь он обращался не только к ней — Драко появился рядом и этот страх был адресован им обоим. — Ты была там, — продолжал Тео, его фигура стала ближе, затмевая Луну. — Ты могла что-то сделать. Но ты не сделала. Она смотрела на тебя в последнюю минуту. Почему, Гермиона? Почему я должен теперь всю жизнь любить надгробный камень! Ты не имеешь право на счастье. — Ты тоже был там, — уже обращаясь к Драко, сказал Тео, — Она любила тебя. Единственная, кто знал тебя, кто не видел в тебе того ужасного человека, каким ты был! Она спасла тебя, когда ты в этом нуждался, и вот ты здесь. А ГДЕ ОНА? Драко молчал. Его челюсти сжались, а руки с силой стиснули палочку. Каждое слово Тео било по нему так, как ни одно заклинание не могло бы. Его взгляд вернулся к Луне, и в этот момент в его глазах появилась тень вины. Он отвёл взгляд, будто боялся встретиться с её фантомом, боялся увидеть её разочарование. — Хватит, — прошептала Гермиона, её голос дрожал, но в нём слышалась растущая сила, она сделала шаг вперёд, её пальцы крепче сжали палочку. — Это не правда. Это не настоящие ты и Луна. Это лишь мои страхи. Наши страхи. Её взгляд на мгновение остановился на Драко, но тот даже не взглянул в её сторону. Он будто застрял в ловушке своих собственных демонов. Гермиона стиснула зубы, пытаясь не дать этому выбить её равновесия: — Мы не сможем ничего изменить, — продолжала она, её голос становился громче. — И если бы даже могли… Луна бы этого не хотела. Она бы хотела, чтобы мы шли дальше. Чтобы мы боролись. — О не лги себе, Грейнджер. Я же нахожусь у тебя в голове, ты не думаешь так на самом деле, — Тео злобно ухмыльнулся и начал подходить, Драко как вкопанный застыл и не издавал ни звука. — Ты не успела, и это убило её. А прекрасный грозный Малфой сказал мне, что я могу не переживать за неё. Что если понадобиться, он отдаст за неё жизнь, но защитит. Так почему ты всё еще дышишь, Драко? Гермиона почувствовала, как сердце сжималось, и дышать становилось всё тяжелее. Но когда она услышала слова, адресованные Драко, и осознала их, поняла, что его боль сильнее чем её. Она, боль, сломает его, если они сейчас же не остановят это! —Драко, посмотри на меня, — она пыталась заставить его отвернуться от Тео, но он не отрывал взгляда от иллюзии. — Драко, это все неправда. Нам нужно идти дальше. — Ты не можешь бежать от себя, Гермиона. Ты не можешь изменить прошлого, — голос Тео только провоцировал, но последняя фраза ударила по сознанию, и она поняла, что должна делать. — Но я могу изменить будущее, — её голос прозвучал твёрдо, она подняла палочку, чувствуя, как гнев и боль сменяются решимостью. Теодор, стоящий перед ними, начал медленно расплываться, его черты лица стали нечёткими, а затем растворились в воздухе, как дым. Луна исчезла следом, оставив только тишину и тяжесть их собственных сердец. Коридор снова стал пустым. Гермиона обернулась к Драко, который всё ещё стоял, сжимая палочку так, что побелели пальцы. Его лицо было напряжённым, взгляд устремлён в одну точку. Она хотела что-то сказать, но поняла, что он вряд ли сейчас в состоянии выслушать. Вместо этого коснулась его руки, чуть ослабляя хватку: — Нам нужно идти, — тихо сказала она. Драко молча кивнул, не глядя на неё. Они оба знали, что видение было лишь частью испытания, но его эхо останется с ними надолго. Гермиона и Драко продолжили свой путь по туннелю, окружённые тишиной, которая казалась оглушительной после бурного испытания. Каждый шаг отзывался эхом, словно напоминая о том, что они всё ещё заперты в ловушке древних чар, созданных, чтобы сломить их. Свет их палочек выхватывал из темноты только ближайшие метры стены, а воздух стал более влажным и тяжёлым, как будто само пространство здесь дышало. Гермиона старалась сосредоточиться на пути, на каждом камне, на звуках их шагов. Но её мысли снова и снова возвращались к видению Тео и Луны. Она видела перед собой не их, а свою боль, свои страхи. Слова Теодора, его обвинения всё ещё отзывались внутри неё, как отголоски далёкого грома. Девушка украдкой бросала взгляды на Драко, но он шёл, не глядя в её сторону, погружённый в собственные мысли. Его спина была напряжённой, как будто он всё ещё сдерживал что-то внутри. Они добрались до очередной развилки. Гермиона остановилась, изучая указания Айс, которые та записала в блокнот перед началом пути. Направо. Ещё один туннель, затем лестница вниз. Внезапно она услышала, как Драко тяжело выдохнул. — Это всё затянулось, — пробормотала она, голос резкий, но уставший. Он не ответил, устремляя взгляд в глубину пути, но не на нее. Гермиона остановилась и сделала шаг ближе, её голос прорезал тишину: — Если хочешь мы можем обсудить то, что произошло. Взгляд Драко встретился с её. В этом взгляде пылал гнев, но под ним скрывалась уязвимость, которую он старался спрятать. — Ты хочешь, чтобы я сказал, что это было сложно? — спросил он достаточно твёрдо. — Да, было сложно. Но если мы остановимся сейчас, это нас погубит. Ты это понимаешь? Гермиона согласно кивнула — не время. И они продолжили путь. Через несколько минут они достигли лестницы, которая вела вниз. Каменные ступени были покрыты мхом, а внизу, казалось, ещё темнее, чем здесь. Гермиона остановилась на краю, пытаясь разглядеть хоть что-то внизу, Драко стоял позади неё, его дыхание ровное, но напряжённое. Лестница казалась бесконечной. Каждый шаг отдавался громким эхом, а воздух становился всё более влажным и холодным. Наконец, они достигли основания. Перед ними открылся огромный зал с высокими сводчатыми потолками, стены были покрыты символами, которые светились мягким золотистым светом. Гермиона и Драко осторожно приблизились к массивным дверям в конце зала. Когда они оказались достаточно близко, перед каждым из них из воздуха с металлическим звоном материализовались две каменные стойки с глубокими железными чашами. А вокруг них, преграждая путь, появились золотые решетки. Между ними в воздухе возникли светящиеся слова. Гермиона моргнула, не веря своим глазам. Текст светился золотистым, словно был выжжен в воздухе. Она инстинктивно шагнула вперёд, стараясь прочитать загадку. «То, что рождает надежду, питает ненависть, убивает мгновенно, но может спасти навеки. Отдай самое ценное». Она нахмурилась, ощущая, как мозг пытается ухватить смысл этих слов. Драко, стоявший рядом, сложил руки на груди, его взгляд стал острым, сосредоточенным. — Барьер требовал жертвы, — Гермиона, растягивая каждый слог, произнесла слова, сказанные Айс. — Значит нам сначала нужно ещё и понять, чем именно нужно жертвовать. Они оба замолчали, погрузившись в размышления. Гермиона попыталась анализировать загадку, будто это была очередная задача в учебнике. Надежда и ненависть. Спасение и смерть. Эти понятия казались противоположными, но что-то связывало их. — Надежда, ненависть, спасение, смерть… — Гермиона прошептала почти неслышно. — Это что-то общее для всех. Что-то связанное с… — Жизнью, — перебил её Драко, его голос звучал тихо, но твёрдо. Он пристально смотрел на чаши, словно пытаясь прочесть в них подсказку. Затем его взгляд стал острым, и он повернулся к Гермионе. — Воспоминания, — произнёс он уверенно. — Они питают надежду, когда мы вспоминаем что-то хорошее. Они же могут вызывать ненависть, если связаны с болью. Воспоминания могут убивать, когда ты застреваешь в прошлом, но и спасать, напоминая, за что стоит бороться. Гермиона остановилась, обдумывая его слова. Её взгляд скользнул по сияющей надписи: — Это может быть правдой, — согласилась она, понимая, как оба они были связаны этими чувством, но голос дрогнул от сомнений. — Если мы ошибёмся, последствия могут быть… неприятными. Ты уверен? Гермиона встретилась с его взглядом, он кивнул: — Да. Она осторожно протянула руку к первой тарелке, её пальцы дрожали. Внутренний голос кричал, что Гермиона должна быть уверенной в своём выборе. Она поднесла палочку к виску, и вытаскивала самое важное из воспоминаний. Драко последовал ее примеру. Когда они отправили нити воспоминаний в свои чаши, те загорелись ярким светом. Чаша Драко направилась лучом света вверх, и словно проекция из омута памяти растеклась дымом по комнате, перед ними будто открылся кинотеатр с самым широким экраном. Это был момент, когда он и его мать Нарцисса проводили время вдали от остальных, гуляя по аллеям поместья Малфоев. Нарцисса, на мгновение забыв свою холодность, рассказала ему сказку, а затем сказала: «Ты всегда можешь выбирать, кем быть несмотря на то, что тебе говорят». Это воспоминание напоминало ему, что где-то глубоко внутри он больше, чем просто наследник рода Малфоев. Это то, что помогло ему найти силу, чтобы позже пойти против идеалов своей семьи. Гермиона жалела, что стала свидетелем такого личного и глубокого воспоминания, но её внимание тут же привлекла вторая проекция, возникающая над её чашей. Её собственное воспоминание. Яркий свет залил комнату, и перед глазами встала сцена из её детства. Маленькая девочка сидела в окружении книг в уютной гостиной. Она рассказывала про первый курс в Хогвартсе, не сдерживая эмоций, а родители с любовью слушали всё, что говорила Гермиона. Её мать поставила рядом чашку чая, отец шутливо потрепал её по голове, говоря: «Ты наша маленькая волшебница. Мы гордимся тобой больше, чем ты можешь себе представить». Эти слова тогда показались простой похвалой, но сейчас ударили в самое сердце. Это было воспоминание, которое давало ей силу во всех жизненных испытаниях, напоминало, что несмотря на все трудности, которые Гермиона прошла, её семья всегда верила в неё. А после стирания памяти, она ценила это воспоминание ещё сильнее. Гермиона ощущала, как внутри неё загорается тепло. Она взглянула на Драко, их взгляды пересеклись. На мгновение они оба оказались уязвимыми, открытыми друг перед другом. Их воспоминания, хоть и такие разные, были связаны одной темой — верой в себя и силу любви. Чаши начали светиться ярче, и свет от них залил весь зал. Надпись, которую они читали, растворилась в воздухе, и перед ними медленно начала появляться новая. — Кажется, мы прошли, — тихо произнесла Гермиона, её голос был полон облегчения, но в то же время ей было тяжело отпустить момент, который только что произошёл, Драко молча кивнул, и они принялись вчитываться в следующую загадку. «Кто-то находит её легко, кто-то тяжело. Кто-то ищет всю жизнь и не находит. Кто-то не ищет, но она находит его сама. Кто-то не ценит, а кто-то отдаёт всё. Она бывает надолго, бывает на время». Когда загадка была озвучена, Гермиона и Драко замерли. Ответ казался очевидным, но в то же время — сложным. В комнате повисла напряжённая тишина. Гермиона медленно прошептала: — Любовь. Светящиеся буквы в воздухе затрепетали, и перед ними с металлическим звоном открылись скрытые отсеки по бокам чаши. В них оказалась массивная коробка, доверху наполненная склянками и ампулами разных размеров и форм. Каждая из них была подписана и источала едва уловимый аромат, тонкий и многогранный, пробуждающий самые разные чувства. — Это… напоминает Амортенцию, — пробормотала Гермиона, осторожно протягивая руку к одной из ампул. Она поднесла её к лицу, вдохнула, и в голове тут же всплыл образ Рона — момент их первого танца на свадьбе Билла и Флёр. Её сердце защемило от неожиданной волны воспоминаний. Она поставила ампулу обратно, её пальцы дрожали. — Это не просто ответ, — мрачно добавил Драко, наблюдая за ней, его взгляд скользнул к чашам, которые теперь мерцали слабым золотым светом. — Мы должны выбрать те, что символизируют для нас это чувство. Он взял одну из ампул, вдохнул, и его лицо на миг стало мягче. Гермиона заметила, как он сжал ампулу в руке, словно пытаясь подавить эмоции, что вызывал этот запах. Она закрыла глаза, и задумалась о том, о какой любви была речь. Ведь как говорится в загадке, любовь была разная. Запах от ампул мгновенно пробудил в ней воспоминания: утренний дождь, запах свитера Рона, лёгкий аромат древесного мыла. Она закрыла глаза, и перед её мысленным взором всплыло лицо её первой любви. «Это может быть только он», — подумала Гермиона. «Это должна быть первая любовь». Она добавила ампулу в чашу, затем ещё одну: аромат свежей травы и леденцов, которые напоминали ей о Хогвартсе и их общих летних каникулах. Когда девушка закончила, чаша вспыхнула. Но вместо ожидаемого сияния, вспыхнуло чёрное пламя, и чаша опустела, словно высмеяв её выбор, лишь выводя в воздухе список с ароматами, которые она добавляла. Гермиона отступила на шаг, её сердце забилось быстрее. Она ошиблась. Прежде чем она успела что-то предпринять, Драко прочитал список, а затем отошёл от своей чаши. Его лицо оставалось каменным. В отличие от Гермионы, его движения при выборе были чёткими и уверенными, ему не нужно было гадать. Он сразу потянулся к первой ампуле: полевые цветы. Их свежий аромат наполнил воздух, за ним последовали мед, древесина, ментол, карамель, пихта и табак. Его рука задержалась только на последней ампуле — мята. Гермиона заметила, как он сжимал эту ампулу в руке. Её сердце на миг замерло, когда она увидела список. И если в этом мире нет ещё одной девушки с таким шлейфом, то это было о ней. Гермиона готова была усмехнуться. На секунду её мрачная сторона подумала, что у него просто никогда не было любви с его то холодным характером, потому он и выбрал смесь, только из-за последнего инцидента с поцелуем. Но его смесь была принята. Вызвав у нее множество вопросов. Она забыла зачем они здесь, почему это делали и надо ли ей вообще продолжать этот путь. Драко просто смотрел себе под ноги и даже не думал поднять взгляд. — Драко… — Не время Грейнджер. Делай свою смесь, — он резко перебил её и, устремив свой взгляд на комнату, отошел слегка назад и начал рассматривать стены. Зависнув на пару секунд, она закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться. Её разум блуждал по лабиринту воспоминаний, пока не наткнулся на тот самый момент. Это было во время одной из миссий Ордена, они с Драко вынужденно работали в одной группе. Гермиона сначала была настроена враждебно, не доверяя ему. Но что-то изменилось в тот день. Она увидела, как он, рискуя собой, прикрыл их от заклинания, направленного прямо в неё. Драко не кричал, не пытался доказать свою храбрость. Его действия были естественными, решительными, как будто он не искал благодарности. После боя они сидел рядом, их одежда была мокрая от дождя, лица покрыты сажей. А Малфой, не слушая её протесты, обрабатывал рану на запястье. — Почему? — спросила она тогда, её голос был полон недоверия. — Потому что если у этого мира есть шанс, то только с твоей помощью, — ответил он холодно, без мягкости, строго, и в его словах не было ни сарказма, ни лжи, только искренность. Именно в тот момент она ощутила что-то странное. Его запах — смесь сандала, лимона, свежести дождя, морского бриза, мускатного ореха, груши и ментола. Этот аромат, как ни странно, стал для неё символом его человечности, его внутренней борьбы и тех изменений, которые она видела в нём. Гермиона открыла глаза. Она знала, что делать. Когда ароматы из её памяти заполнили чашу, её поверхность засветилась и вывела список. Драко стоял рядом, его взгляд стал задумчивым, но он ничего не сказал, просто наблюдая за проявляющимися словами. Когда загадка была решена и их ответы приняты, в комнате повисла густая тишина. Свет от чаш начал мерцать, отбрасывая золотые и серебряные отблески на стены, но никто из них не шевелился. Обоим стало вдруг тесно в этом пространстве — тесно от осознания, от правды, которая, казалось, обрушилась на них лавиной. Драко не смотрел на Гермиону. Его взгляд был устремлён куда-то вдаль, как будто он пытался найти выход из этой ситуации. Его руки, всё ещё слегка дрожащие, опустились вдоль тела, но он не сделал ни шагу. Гермиона, наоборот, ощущала, как её сердце бешено колотится. Её взгляд метался между чашами, списками ароматов и Драко. Каждый из них погружён в свои мысли, но все они, как река, вели к одному моменту: к осознанию того, что между ними больше, чем просто совместная миссия, больше, чем просто взаимные уколы и споры. Ни один из них не сказал ни слова. Вместо этого стены комнаты начали дрожать, словно воздух наполнился невидимой энергией. Золотые и серебряные лучи из чаш закружились в вихре, поднимаясь к потолку. Там, словно в ответ на их молчаливую истину, начали формироваться новые символы. Но они были другими — больше, ярче, сложнее. Голос раздался из ниоткуда, низкий, гулкий, словно древний дух комнаты заговорил: «Вы прошли испытание. Осознание истины тяжело, но только те, кто принимают её, могут двигаться дальше». Гермиона почувствовала, как её горло пересохло. Она поняла, что сложность была совсем не в загадках, а в осознании ответов. Сколько попыток до провала было позволительно — неизвестно, но то, что не все могут пройти испытание, говорило многое о человеческой сути. Комната вновь затихла, воздух стал легче. Перед ними появилась новая дверь, обрамлённая необычными символами. Она манила, но и вызывала страх. Не от физической угрозы, а от того, что может ждать за ней. Драко шагнул первым, и его голос, низкий, почти шёпот, прорезал тишину: — Пошли, Грейнджер. Нам всё ещё есть куда идти. Гермиона кивнула, её взгляд коснулся его фигуры. Обычно она излучала уверенность, но теперь казалось, что это — маска, скрывающая ураган. Девушка глубоко вдохнула и сделала шаг вперёд, дверь медленно открылась, впуская их. Когда Гермиона и Драко подошли к массивным дверям, их окружил таинственный свет. Каменные стены задрожали, и из воздуха послышался голос, древний и глубокий, словно эхо вечности: — Эти стены были порождены светом и тьмой. Вам удостоилась честь открыть врата и побывать там, где сокрыто самое важное. Последнее испытание — проверка на истинные мотивы. Мы видим вас как раскрытую книгу. И ваши помыслы чисты, а потому боги даруют вам вознаграждение за достойное прохождение. Но то, что будет здесь, вы должны здесь и оставить. И если вы когда-нибудь об этом расскажете, навлечёте на себя горькое проклятье. Вы готовы идти дальше? Гермиона и Драко переглянулись, их лица были напряжёнными, но решительными. Каждый из них понимал, что нет пути назад. — Да, — произнесли они одновременно, их голоса звучали твёрдо, даже если в глубине души они сомневались. Голос снова наполнил комнату, его тон был одновременно спокойным и внушительным: — Каждый из вас может призвать дух одного человека из прошлого. Это ваш выбор, и он откроет перед вами дверь. Но помните: ваши слова, ваши мысли и всё, что вы получите, останется здесь. Мгновение, наполненное напряжением, растянулось в вечность. Гермиона и Драко были поражены предложением, но в глубине души они знали, кого хотят увидеть. — Луна, — произнесли они одновременно, не ожидая, что их выбор совпадёт, голоса прозвучали в унисон, и в глазах обоих читалась боль и тоска. Однако голос остался неизменным, ровным и холодным: — Такой души нет в нашем хранилище. Гермиона сделала шаг вперёд, её взгляд вспыхнул гневом и отчаянием. — Почему? Почему её нет? — спросила она, голос дрожал от эмоций. Но ответа не последовало. Тишина, заполнившая пространство, казалась оглушающей. Лишь слабое эхо её собственного голоса отражалось от стен. Драко нахмурился, его челюсть напряжённо сжалась. Он опустил глаза, понимая, что вопрос останется без ответа. Гермиона глубоко вдохнула, её разум лихорадочно искал другой выбор. Она знала, что это единственный шанс. Наконец, она произнесла: — Фред Уизли. Пространство перед ней ожило. Массивная дверь, окружённая клубами густого тумана, медленно начала открываться, выпуская слабый золотистый свет слева от неё. Гермиона сделала шаг назад, её взгляд метнулся к Драко. Он, в свою очередь, стоял неподвижно, словно окаменев. Его лицо было лишено привычной маски, напряжённые черты выдавали борьбу внутри. Он не сразу произнёс имя, словно каждое слово давалось ему с трудом. — Северус Снейп, — почти шёпотом, но пространство отозвалось немедленно. Вторая дверь с громким гулом начала распахиваться. Свет, льющийся из неё, был ослепительным, как будто приглашал его сделать шаг вперёд. Драко поднял голову, смотря на дверь, и на миг в его глазах мелькнуло что-то между горечью и уважением. Гермиона перевела взгляд на него. Их глаза встретились, и в этот короткий момент они прочли друг в друге безмолвные ответы на те вопросы, которые никогда не решались задать. Драко окружил холодный, сверкающий свет. Из этого света медленно вышла фигура. Северус Снейп, высокий и строгий, с той же привычной хмуростью на лице и весь в черном. Но в глазах не было той горечи, к которой Драко привык. — Мистер Малфой, — его голос был низким, ровным. — Ты, конечно, умеешь создавать проблемы. Что на этот раз? Драко усмехнулся, но в этой усмешке было больше тоски, чем он хотел показать: — Удивительно, что это место позволяет сохранить вашу привычную язвительность, профессор. Снейп не ответил, ухмылялся, но его взгляд был пронизывающим. — Почему вы… почему вы помогли мне тогда? — наконец спросил Драко, его голос дрогнул. — Вы рисковали всем. Снейп на мгновение отвернулся, словно обдумывая его вопрос. — Потому что дал обещание твоей матери. И потому что я знал, у тебя есть шанс, — произнёс он наконец. — Если ты здесь и задаёшь этот вопрос, значит, я не ошибся. Эти слова ударили по нему, словно молотом. Он не знал, что ответить, но почувствовал, как его собственные барьеры начинают рушиться. — Ты не понимаешь… — начал он, его голос был хриплым, едва слышным. — Я всё испортил. Я пытался… но всё, к чему я прикасаюсь, разрушается. Даже сейчас. Снейп вновь посмотрел на него, но теперь в его взгляде было не только сочувствие, но и что-то, напоминающее суровый вызов: — Ты всегда был мастером оправданий, Малфой, — сказал он сухо, но без злобы. — Прекрати бояться собственной тени, мальчик. Не трать время на сожаления. Они съедают всё, что в тебе есть. И с этим его фигура начала растворяться в свете, оставляя Драко одного. Тем временем в комнате, отведенной Гермионе, рыжие волосы ярко выделялись в пространстве, как и его вечная ухмылка. Но взгляд… взгляд был серьёзным, чего она никогда раньше не видела. — Ну, привет, Гермиона, — произнёс он, его голос был таким знакомым, что у неё защипало в глазах. — Надеюсь, ты не ждала, что я сразу расскажу какую-то мудрость. Я всего лишь Фред. Она улыбнулась сквозь слёзы, её губы дрогнули. — Ты всегда был мудрее, чем хотел казаться, — ответила она, голос был тихим, но в нём чувствовалась сила. Он рассмеялся, и раскрыл руки для объятия. И Гермиона с радостью в них утонула, параллельно смахивая слезы с лица. Он погладил её по волосам так нежно, приятное тепло разлилось по ней. — Так странно. Ты же не настоящий, почему я чувствую тебя. — Я более реален, чем то, что ты называла жизнью эти годы, — Фред не церемонился, она запомнила его не таким серьезным, а потому было жутко такое слышать от него. — Что ты хочешь узнать? Ты же понимаешь, это место — не просто фантазия. Гермиона кивнула, её руки дрожали. — Мне нужно знать… вынесу ли я еще одну битву, мне кажется то с чем мы столкнулись, даже страшнее войны. Стоит ли мне продолжать путь? Фред пристально посмотрел на неё, его взгляд был мягким, но настойчивым: — Знаешь, Гермиона, жизнь — это не шахматная партия. Тут нет идеальных ходов, иначе Рон был бы счастлив. Но ты никогда не отступаешь, и именно поэтому я верю в тебя. Просто помни, что иногда нужно дать себе время почувствовать, а не только думать. И если ты боишься, это нормально. Главное, не позволяй страху определять твои действия. Её губы сжались, она не могла ответить, но в глубине души почувствовала, как что-то внутри сдвинулось. Гемиона кивнула, и его фигура начала исчезать в золотистом тумане. Когда оба вернулись в центральное помещение, их взгляды встретились. Они не произнесли ни слова, но каждый из них знал, что за эти несколько минут их внутренний мир изменился навсегда. Дверь впереди распахнулась сама собой, приглашая их к комнату, где находились самые большие полки с книгами, какие только можно вообразить. Им не было видно конца, они возвышались к облакам и уходили за горизонт. Вокруг повсюду порхали различные книги и фолианты, они вставали на свои места на полках, а свитки раскладывались по выдвижным ящикам внизу. Гермиона не знала, дышала ли она вообще в эти минуты. Её глаза метались туда-сюда, пытаясь рассмотреть больше в этой мировой сокровищнице. Драко был восхищен объемом и величием этого места, но его взгляд задержался только на девушке, чьи глаза светились, как никогда. Он не ухмылялся как обычно, на его губах в этот раз была самая искренняя улыбка, на какую тот был способен. — Драко, ущипни меня, — с озорством в голосе произнесла девушка, не отрывая глаза от исследования помещения. Драко рассмеялся в голос, в этот момент они были такими счастливыми. После всех испытаний они получили заслуженную награду. Каждый — свою.