Город неудачников: падение, проклятие, свобода.

      Утро начинается не с кофе. По крайней мере теперь, с появлением инкуба. — Ну, тогда рассказывай, как ты работаешь. — Совмещаю ужасное с полезным: приезжаю на жестокие поручения от Ласвэлл, смотрю, есть ли здесь следы от чего-то по нашей части, и всё. — Какой кошмар, — с сарказмом на губах замирает Джон. — Никто не будет против, если я у тебя под бочиной останусь? — Я буду против, — насупив брови выдаёт Саймон. — Да что ты, анекдотник хренов. — Тогда гуляй молча. И либо помогай мне, либо сваливай на время.       По итогу был применён вновь исправленный договор между нечистью и экзорцистом, правда тот лишь на словах. После разбитых оков сошлись они оба на паре условий: Джон не появляется в демоническом облике в человеческом мире, а Райли перестаёт выкидывать рандомные шутки и молча продолжит оборонять демона от всяких покорных тварей. По крайней мере первое своё условие Саймон постарается выполнять, но не обещает. При этом всём Мактавиш может покидать рамки человеческого мира, дабы проведать своих сородичей, получить по первое число от начальства и так далее. Вполне так отличные условия, разве нет?       Прайс, после чёткого обозначения своей новой сущности, решил, что ему нужен небольшой перерыв от собачьих дел в рядах кинолога. Теперь на время там, в кабинете всея управляющего стаями, поселился Кайл, которой совсем не против присесть на место многоуважаемого начальства, пускай и ненадолго. Иногда хочется почувствовать себя главным, очень даже. — Как с тобой люди живут… — первое, что пришло в голову выдаёт Джон. — Они не живут. — Чёрт, — тот понимая, какую нелепость сморозил хватается за голову. — Извини.       Отгул кончился, а значит пора браться за работу.

***

      На этот раз Ласвэлл поручила Саймону работенку на другом конце города, куда ездить приходится не часто. Местность таинственная, загадочная, блещет криминальностью. В основном заселена коренными жителями, что не покидают своих домов, да не выходят за пределы этой местности. Туристов тут кот наплакал, не каждый знает об этом удаленном уголке, да и не каждый захочет съезжаться туда, где пахнет смертью. А всё из-за чего: вокруг сформировалась байка, связанная с местным лесом, которой уже многие годы пугают приезжих, детей, да и взрослых в том числе. Истории то не простые, а про монстра, что похищает людей, которые хоть немного озоруют сунуться в его лесную чащу. И не раз происходили пропажи, однако ими не занимались и ссылали на то, что человек попросту уехал, ведь теми всегда были не местные. Однако все дружно поднялись, когда пропали одни из поселенцев, а не как обычно туристы.       Семья, что сильно затряслась над пропажей, с горем по полам сумела добиться внимания к себе, да так, чтобы полиция наконец-то разобралась, а не сидела сложа руки. Да и те преуспели, ведь браться никто не хотел, один участок под зорким взглядом Кейт согласился, отослав одного единственного Райли. Или не единственного? Местные поселенцы уже готовы целовать руки любому, кто избавит их от этой тьмы, живущий глубоко в лесу, которая перекрывает кислород любому, что позволит себе ступить на её земли.       И ведь Саймону, на пару с незаметным Джоном, придётся расследовать это не простое дело. Задачка не из простых, однако если найти свидетелей и допросить всевозможных, то можно с легкостью решить запутанную байку. — С чего начнём? — Со свидетелей. Допросим тут каждого. Местность мелкая, проблем быть не должно, — Райли мимолетом осматривается вокруг себя. Только вот о пустоте улиц никто не предупредил. — Или проблемы могут быть. — Я же могу походить по домам и… — Даже думать не смей. Мы договаривались. — Да, мы договаривались, а ты своё блядское слово не держишь и продолжаешь травить анекдоты, — Мактавиш хмурится. — Уговор, значит, да? — Не было такого. Ты ходишь рядом и не используешь тут свою форму, а я отгоняю от тебя твоё же начальство. Вроде так. — Ну конечно, — с диким сарказмом Джон поворачивает голову к одиноко стоящему зданию, замечая движение и чью-то хорошо замаскированную макушку. — Эй, смотри туда, — он указывает пальцем на тоскующего человека. — Этот пойдёт? — Иди уже. Пойдёт.       Сверкая ирокезом и пугающей белой маской в виде черепа оба двигаются в направлении своего подопытного на роль свидетеля, даже заранее не зная, является ли он таковым или нет.       Странный, на первый взгляд, местный замечает необычных для собственного поля зрения незнакомцев, первым для себя приметив устрашающего человека в полицейской форме. Очень неоднозначное зрелище, вызывающие множество крайне различных вопросов. — Добрый день, — начинает Саймон, завлекая одинокого в диалог. — Добрый. С какими судьбами в наших краях? — с отреченностью задаёт вопрос местный. — И, прошу, представьтесь для начала.       А он не так прост, как кажется. С ходу задаёт интересующие и очень правильные вопросы, от которых сейчас, однако, Райли очень бы хотел откосить. Из-за накинутого капюшона экзорцист не может определить цвет волос, из-за черной маски, что перекрывает половину лица, Саймон не может увидеть лица опрашиваемого, а черные перчатки и вовсе непонятно для чего предназначены. Можно подметить габариты этого мужчины. Довольно высокий, точно на полголовы выше экзорциста, да не без массы в теле. Единственное, кажется, что удаётся приметить, так это шеврон Австрийского флага на плече, из которого Райли делает предположения, насчёт гражданства или же национальной принадлежности. — Лейтенант Райли из центрального полицейского депо, будем знакомы. Мы здесь по пропажам, — Саймон расчехляет своё удостоверение служителя закону и порядку, показывая его во всей красе интересующемуся. — Спустя столько времени. Что ж, зовите меня Кёниг. Здесь я лесничий, слежу за порядком, всё такое, — лесничий поднимается на ноги, осматриваясь вокруг себя. Сквозь маску и вполне обычный голос слышен лёгкий акцент. — А он? — вдруг обращает внимание Кёниг на рядом скромно стоящего Мактавиша.       Стоя рядом, первое, что приходит в голову, так это анализ маски, которая была сделана явно из застиранной футболки, да приукрашена потеками белизны. Саймон подмечает этот забавный факт про себя, тихо хмыкая. Но тут же он немного напрягается от предоставленного имени. Неужели кого-то и вправду так назвали? А может быть это ему дали прозвище такое, что и стало ассоциироваться с ним, а после и вовсе вылилось в его настоящую личность? Тогда какая она настоящая? Вопросов тьма, ответов ноль. — Джон Мактавиш, — он неловко поднимает ладонь, резко и быстро помахивая ею. Кажись, зря он сделал это действие. Натуру инкуба очень тяжко контролировать. — Доброволец, помогаю бегаю. — Вот оно как, — отводит взгляд с прищуром в пол лесничий. — Вам есть где остановиться? — Мы не планировали. Думаем, что быстро справимся. — Не обманывайте самих себя. Я тут который год наворачиваю круги вокруг леса, — Кёниг недовольно вздыхает, опуская голову. — Ладно. Можете остаться у меня. Не надолго. Я не люблю гостей, — слышно, да и видно, что человек не совсем дружелюбен, быть может попросту не привык к социальному общению, а от того ведёт себя не так, как хотелось бы тем, с кем тот решил заговорить.       Лесничий молча оборачивается и уходит, исчезая за дверью, которую он и не закрывает за собой. Видать, приезжих он просит в дом, да с пламенным приглашением. Экзорцист и демон неловко переглядываются между собой. — Он Мутный, — вкидывает Саймон. — Вы с ним так похожи.       Дом оказался довольно пустым, однако из всей этой пустоты особо выделяются различные растения, красивые, живые. За ними явно хорошо ухаживают. Всего один этаж, однако уйма комнат. И прибывшие понятия не имеют, для чего этому одинокому мужчине, что живёт здесь явно один, нужно такое количество свободного пространства. — Понимаю, для чего нужна маска, но разве законослужащим можно вот так скрывать своё лицо? — У меня есть на то веские причины, — уворачивается от прямого ответа Саймон, унося за собой ещё большую часть нераскрытых тайн, что так будоражат и возбуждают вскипать кровь внутри Джона. — Вы проходите, — зазывает Кёниг ещё больше вглубь дома. Проводит незнакомец двоих напарников до кухни, усаживая их и себя в том числе за стол. — Не замечали ничего странного? — В каком смысле? — Необъяснимого, пугающего? — Про байки леса слышали? Ничего не видел. Бред один для сумасшедших, какими нас и считают. — А вы сами кем будете? На плече флаг Австрии, да и на коренного поселенца не похожи, — задаёт достаточно каверзный вопрос Райли, внезапно загоняя оторопевшего Кёнига в неловкое положение. — Раз уж спросили, — прокашлявшись тот начинает рассказ.       И мужчина в маске постарался расставить всю свою биографию по полочкам, хоть и сам, видимо, путался в ней местами. Как оказалось, Кёниг приезжий, однако имеет прямую связь с местом в округе. Ещё в младенчестве он переехал сюда, из Австрии, по прихоти старших. Один из его родителей был Австрийцем, другой же проживал многие годы в американском поселении, откуда был коренным жителем. Кёниг пытался пару раз обустроиться на своей изначальной родине, однако там ни в какую не хотела начинаться хорошая жизнь, да и здесь не сахар, однако куда лучше. Здесь нашлась работенка лесничего, оставшееся жильё и прочие пряности. Кроме того пугало и пугает единственное — неожиданные находки в процессе работы, когда приходится находить различные вещи людей, какие-то ценные вещицы, и многое другое. Последним стала кровавая лужа и такие же отпечатки со следами борьбы на месте. — Понятия не имею, почему полиция не хотела никого сюда присылать без весомых доказательств. Они говорили, что мы здесь все поехавшие чудаки! — лесничий активно жестикулирует, после усаживаясь на стул, на последок хлопнув сжатым кулаком по хлипкому столу. — Я бы и сам давно прикончил это чудище, вы поймите. Но, мне кажется, ничего не выйдет. Его видели все, кроме меня. Почему-то Райли насторожила последняя фраза. Он решает присмотреть за Кёнигом. Первый странный подозреваемый моментально найден. — Остатки вещей в лесу — без доказательств? Забавно, однако, — интересуется вслух экзорцист. — Разве уже тогда полиция не должна была заинтересовать делом? — на полушепоте спрашивает Джон у Саймона. — Должна была. Там на вышке сидят конченые придурки, одну кровь нашу пьют. Теперь я понимаю, почему раньше не вызвали, — так же шепотом отвечает Райли. — О Господи, ладно. Я вас провожу в свободную комнату, — Кёниг встаёт из-за стола, покидая кухню и зазывая за собой напарников на это расследование. — Не хочу сейчас разговаривать. Давайте позже. И извините, но под гостей у меня обустроена только одна, так что… — Ничего-ничего, нам хватит, — мимолетом и с ноткой сарказма на лице улыбается Мактавиш, тыкая локтем экзорциста куда-то в бок.

***

— Возможно за это я останусь без головы, — бормочет Саймон, усаживаясь на скрипучую и пружинистую кровать, опуская руки. — Что? Почему? — Если Ласвэлл узнает, что нас гражданский впустил к себе в дом перекантоваться, она мне по первое число всыпать может. — Не кипятись раньше времени, может и не узнает. — Думаешь? — Вообще не уверен.       Джон проходит вдоль комнаты, прямо к окну, к потрескавшимся окнам, заглядывая наружу. Кажется, уже собираются тучи, которые прольют немало горьких слёз. Райли закрывает ладонями лицо, что и без того скрыто под тканями маски. — Кейт послала меня сюда, ибо думала, что может быть это по нашей части. — То есть тебе не показался странным этот лесничий? — Джон оборачивается от окна на Саймона, задавая очередной вопрос по поводу странности личностей. — После Прайса мне кто угодно кажется странным. Может он просто не привык к общению, по нему видно. Хотя… — останавливает Райли. — Я пытался просмотреть его ауру, но мне что-то не даёт. Слишком она у него сильная для взлома. — Тц, ауры — почти всегда несусветная бредятина. Но только почти. Завязывай каждого оправдывать, — Джон тычет указательным пальцем в сторону Саймона. — Скажи прямо, он мутный? Да или нет. — Стремный и отстраненный. Всё, — Райли вздыхает и разводит руками. — И мутный, да. — Ну вот, можешь, когда захочешь. А то как дед старый бубнишь.       Мактавиш оборачивается обратно к окну. Вдруг пошёл дождь. Совершенно обычный проливной ливень. Каждая капля, упавшая на стекло, тут же медленно скатывается вниз. — У тебя больше не болело ничего от метки? — Болело ещё как.       Джон отходит от уж шибко интересного окна, подходя ближе к экзорцисту, останавливаясь чуть ли не лоб в лоб. Райли с интересом и недоумением отрывает ладони с глаз, всматриваясь в инкуба. — А когда я дотрагиваюсь, то все проходит…? — спрашивает демон, неловко касаясь плеча Саймона. Так аккуратно, мягко и нежно. — Да.       Только экзорцист хочет дотронуться до Мактавиша, как тот в мгновение испаряется, оставляя после себя едкий запах серы и чёрный дым, что также быстро проходит. Появляется демон в тот час у окна, опираясь руками о подоконник. Райли хмуро опускает брови. — Всё, так, хватит уже нагнетать. Вали на улицу опрашивать местных, потом пойдём в лес, искать улики, — откашливается Мактавиш, накрывая собственные глаза ладонью. — Подожди. Ты что-то говорил про мутность лесничего. Мне, видимо, не хватает сил в нынешнем положении для того, чтобы просмотреть ауру. А вот ты? — Я обычный инкуб, мне далеко до выяснения одним взглядом всей истинной личности стоящего передо мной. Ну, до тех пор, пока это не касается мне подобных. — Ясно. Пойдёшь со мной? Только если аккуратно, без фокусов. — Нет. Я не могу себя долго контролировать. Буду проводить здесь инкубовские медитации. — Тогда смотри в оба за лесничим.       Все нужные вещи взяты с собой и аккуратно разложены на пустой и пыльной полке. Райли и сам удивился, для чего он набрал настолько много вещей для нечисти. Хотя он совершенно не знает, с кем ему придётся столкнуться в этот раз. В голове даже мелькает мысль о том, что это была замечательная идея согласиться на пребывание в доме, а не как обычно, в тесной машине, где из удобств только нормальная температура в салоне.

***

      Райли был прав, сказав о том, что в этой местности совсем немного жителей, населяющих её. Обойти и опросить каждого удалось за раз-два, и это можно включить в личные достижения Саймона: самый быстрый опрос за всю историю его карьеры в полиции. Но, как ни странно, ничего путного он не нашёл. Старики рассказывают бредни, в которые даже прошаренные экзорцисты не поверят, взрослые без умолку болтают о том, что им вся эта жизнь здесь не нравится, и что «лесного маньяка» нужно поскорее убрать, а с подрастающего поколения здесь брать нечего. — Остался только лес. — Идём тогда, — откуда невозмись послышался голос надоедливого Мактавиша. — Как же ты вовремя, — саркастично произносит Райли. Но всё же он рад тому, что инкуб пойдёт с ним. — А-то. Всех обошел? От тебя несет людиной, — подмечает Джон, оглядывая с ног до головы экзорциста. — Всех. Даже младенцев опросил. — Вот это ты молодец. По головке погладить? — ради такого инкуб вытягивает руку. — Если настаиваешь, — Райли чуть склоняет голову, подыгрывая забавному вопросу. — Откажусь. Узнал чего? — Нет. Всем будто мозги отшибло. Никто ничего не знает, как обычно. Одно трепло, — разочарованно и громко вздыхает Райли. — Что там с лесничим? — Ничего особенного. Социально опасный и такой же отстранённый. Процентов семьдесят ставлю на то, что он — чудище. — Хм, — хмыкает Саймон. — Ладно. Это имеет смысл быть. Тогда прочешем лес и вернёмся к нему. — Думаешь, много трупов будет? — Ну, если их ещё не съели…

***

      Лес густой, совсем промокший до ниточки, мрачный, тёмный и влажный. Из-за климата дышится тут очень плохо, поэтому кислород в груди экзорциста нужно распределять равномерно. Под ногами короткая трава в районе тропинки, — значит, что она активно протаптывается и людей здесь проходит не мало. Листва деревьев широко закрывает темное небо, она ещё не опала к зиме, даже не начала.       Взгляд экзорциста замирает на странном дереве. Он украдкой подбирается к нему, осматривает, прикладывает ладони к влажной каре, прощупывая широкий след от когтей. — Тут водятся хищные? — Нет. Я спрашивал у лесничего, сказал, что лес заселяют одни олени и белки, — разводит руками Мактавиш, осматриваясь вокруг.       Глаза идут анализировать дальше. На другой стороне несчастного ствола, как картина маслом разлилось нечто красное, по текстуре точно кровь. — О… — на вздохе выдаёт Райли. — Что? Что такое? — обеспокоено спрашивает Джон. — Тише, нужно быть осторожней. Мы на его территории, он может услышать, — Саймон затыкает ладонью рот Мактавишу. Его голос стал на пару тонов ниже. — Да мать твою, кого бояться то нужно? — инкуб становится тише, но пассивно-агрессивные словечки сами по себе иногда довольно громко выскакивают. Он выгибает бровь, руками спуская с собственного рта чужую ладонь. — Вендиго. — Чего? — Кейт была права насчёт твари. Успокоим её позарез и дело с концами.       Саймон сразу же снимает небольшую сумку со спины, обнажая острые и переливающиеся клинки, явно серебра. Там же он достаёт небольшой мешочек с серебряными пулями, что точно также хорошо действует против почти любой нечисти. — А разве у тебя не должно быть в арсенале ещё куча крестов? — Не нужны. — Понял. На силе святого духа всё, — Джону хочется схватиться за язык, который будто бы обжегся. — Ауч! Проклял бы того, кто придумал наказывать за любой «светлый» лексикон. — Оригинально. Тебя съедят первым, — заметно, как под маской улыбается Саймон. — Юморист херов, ты хотя бы примерно объясни, что из себя представляет вендиго. — Тихая тварь, которая начинает выползать к наступлению зимы, загребая жертв про запас. Может пародировать голоса и звуки. В арсенале при себе имеет острые когти, зубы и юрко-костлявое тело. Вообще они — бывшие американцы, так что что-то человеческое от них осталось. Двигается быстро, поэтому хорошо осматривайся тут. Усёк, Джонни? — Да, так бы сразу. Как понял, что это именно оно? — голова инкуба наклоняется в разные стороны. Он всё ещё не до конца понимает всей сути и жестокости происходящего, однако вникнуть хочется. — А ты думаешь все рассказы — байки? Догадаться не так сложно, если ты хорошо осведомлён, — Саймон внезапно будто приуныл, сведя брови, но после сразу расслабился, перед этим тяжело вздохнув. — И ещё: если так хочешь мне помочь, то используй всё, чему обучен. Вендиго боятся огня, попробуй поджечь, если получится. Вообще я удивлён, что ты не знаешь и спрашиваешь.       Шелест листвы заставил насторожиться обоих. — Слышал? — Естественно. — Встань позади меня. Держись наготове. Возьми это, — экзорцист заставляет инкуба вытянуть ладонь для передачи из руки в руки серебряного ножа.       Джон встаёт так, как от него от требовалось. Прислоняется своей спиной к чужой спине, осматривая каждую веточку, каждый куст и каждую травинку. — С какой вероятностью лесничий может быть чудищем? — Не знаю. Ни разу не видел, чтобы вендиго могли обратно в человека обращаться. — Спорим? — На что? — На твою маску.       Саймон только закатывает глаза и уходит от прямого ответа на заданный вопрос, а Мактавиш хмуро наблюдает за этим зрелищем. Глаза обоих расплываются в опознавательный прищур. Кажется, будто Райли и вовсе сумел остановить сердце, дабы прослушать происходящее вокруг себя без помех. Приём кислорода в лёгкие будто также прекратился. Оба вжимаются друг дружке в спину так, словно впервые оказываются в подобной ситуации. Саймон не боится. Джон не боится. Но их общая смелость медленно сливается в общую слабость, открывая такой же страх. — Покажется — не бойся ранить. Нападает — бей первым. — Знаю, проходили, — демон крутит в руке нож, так ловко и профессионально, будто делает это каждый день. — Могу за себя постоять, не переживай ты так, — Джон также не может понять, для чего ему выдали орудие, если он и без ограничений может творить чудеса благодаря своей демонической сущности, но без этого инкуб посчитал то достаточно милым действием, легонько улыбнувшись.       Тишина накрыла с ног до головы. Пару секунд в такой атмосфере, как начала опадать листва, а за ней послышался громкий хруст веток кроны. Быстрый, большой, тёмный, но громкий силуэт проносится между стволов, будто бы нарочно задевая каждый сучок под когтистыми ногами. — Это и есть вендиго? — Да. Если поймаем сейчас, то это станет моим новым рекордом в поимке нечисти.       Шум прекратился. Оставшаяся листва, еле держащаяся на ветках, тихонько опадает на землю, а из кроны разлетаются последние да редкие птицы. Постояв в тишине какое-то время, оба выдвинулись дальше, с особой осторожностью и аккуратностью, исследуя каждую травинку лесного округа. — На случай, если лесничий окажется тварью, тебе не кажется, что вокруг слишком много лжи? — Когда кажется — креститься надо. Ты же намекаешь на Прайса? — Саймон тут же останавливается, а в его спину врезается инкуб, не ожидавший настолько внезапной остановки. — Я не знаю, как так вышло. Ещё так упорно доказывал то, что он попросту не может быть оборотнем после случившегося. Мне даже стыдно. — Ты прямо как клишированный глупый главный герой из ужастиков, — с наигранным энтузиазмом в груди бормочет Джон, да так, чтобы его точно услышали. — Дерьмо случается. — Мы оба по уши в дерьме, не загоняйся только по поводу меня, Джонни.       И опять это Джонни из уст экзорциста звучат так мелодично, что аж от смущения хочется взвыть, высказать всё, что накопилось. Но Мактавиш всего того не делает, по банальной причине «я не хочу проблем». Но ведь это не единственная проблема, как он думает. — Я сразу что-то неладное учуял. Быть может что-то да могу распознать. Не так хорошо, но всё же. С Прайсом вышло достаточно забавно, — Джон осматривает чутка пожелтевшую природу. Она так красива и чиста, но этот лес наполнен множеством тайн и столетних загадок, что так пытаются отпугнуть чудиков, лезущих вглубь. Мысли прерывает внезапный едкий аромат, остро прожигающий обоняние. — Подожди, чувствуешь? — Кровью и гнилью пахнет. — Благоухает здесь конкретно… — на наигранных радостях выдает Джон, недовольно морща лицо от столь противного запаха. — Мерзость какая. — Там что-то в роде возвышенности, обычно в таких я нахожу пещеры, шахты. Что-то в таком духе.       Райли продвигается вперёд, а следом за ним двигается и инкуб.       Вблизи холм оказался куда больше, чем был представлен изначально. Но до Эвереста ему ещё далеко. Точно два метра в высоту, словно чётко подобран под человеческий рост. А внутри и вправду пещера; тёмная, заброшенная, весьма недурная по размерам, ибо вся уходит под наклонном вглубь, призывая исследовать. Из неё же доносятся эти нечеловечески-отвратные запахи, дурящие забитые головы. — Кх, мне кажется мы на правильном пути. Тут хлеще воняет, — в припадке кашля невнятно говорит Джон. — Один лесничий на всю местность… Нужно было сразу его допросить, а не идти на милости. — Да подожди ты, может он действительно не виновен. — Ты же мне сам пару часов назад внушал, что он подозрительный. — Уж извини, — разводит руками инкуб. — Всей сути не меняет. Я всё ещё нахожу его подозрительным.       В этот момент обоим хочется вражески пожать руку, как-то обычно делают заклятые враги, но как-то желание в миг угасает. — Ладно, пойдём дальше, по зову вони, — Мактавиш образует в руке бестелесное подобие горящего факела, только и огонь и ручка слегка прозрачны и окрашены в такой же легкий цвет, огонь тоже нехило полыхает, освещая всё вокруг.       Внутри веет сыростью, пустотой и гнилью, что так пробивается в запахи. Напарники замечают кровавые следы на твёрдой поверхности земли. Алый след соизволил оборваться в самом конце пути, где давно поджидал тупик и ничего больше. Ничего больше, кроме как кучи человеческих костей различной давности, возраста. В основном останки взрослых, уже измученные временем. Только кости поменьше выделяются тем, что были очищены недавно. Между тем всё криво-косо освещается одним факелом, созданным демонической магией. — Гадость какая. Как ты на это смотришь? — Джон едко хмурится, хочет отвести взгляд, да не получается. — Да привык уже как-то, знаешь. — Ну вас нахрен, — Мактавиш отворачивается, вместе с тем наводя единственный источник света на другой угол тёмного места. Пару секунд ему вполне хватает для того, чтобы сместить брови и неловко посмотреть на экзорциста. — У нас пополнение, эл-ти. — Ёбаный ад.       Перед глазами ужаснейшей картиной красуется очень по скотски измученное тело, не подающее признаков жизни. Лицо зверски обглодано, на нём же ещё остались свежие следы от когтей и острых клыков. Личность жертвы не с первого раза можно будет установить, слишком бесчеловечно расправились с ним. Райли сдерживает подступающий гнев от происходящего, ибо бесконечные горы трупов уже надоедают и заставляют задуматься: «а для чего это всё делается?» — Может вернёмся и глянем, как там дела у лесничего, Саймон? — Надо бы. С трупом мы сейчас ничего не сделаем, нужно вызывать подмогу. — У них явно будут вопросы по поводу таких повреждений с элементами когтей. — Ничего. Не в первый раз заставляем устанавливать виновность диких животных. — Даже там, где их в помине нет? — На это тоже найдётся отмазка, поверь, Джонни. — Не сомневаюсь. Во всём виноваты зомбированные белки.       Только Райли отошлёт сигнал нужным спецподразделениям, как со спины доносится нечеловеческий крик, смешанный с животным рычанием, будто охрипшим, не то от частых истерик. Лейтенанту Саймону Райли сейчас бы не помешал очередной отгул. А может он уже просто обленился в край?       В тени восстаёт огромное нечто, ростом точно так метра три, а может два с половиной. Лицо скрыто под черепом рогатого скота, с рогов которого свисает чёрная мешковатая футболка, с потёртостями будто бы от белизны. Райли готов поспорить, что ничего интересного и милого не скрывается под останками. Существо не похоже на других вендиго, оно не такое тонкое и костлявое, как заявлялось ранее, не такое уж пугливое. Обычно таких можно назвать социофобами, а этот полный социопат. Сейчас вендиго абсолютно не движется, лишь изредка сверкает глазами из-под черепа, да громко и мерзко дышит. Экзорцист встаёт во все оружия, уготавливая для чудища серебряные пули в сердце. Джон обнажает полученный нож, второй рукой держа воссозданный факел с вполне реальным огнивом. — Ну да. Когда уже Ласвэлл поймёт, что я не охотник и не хочу марать руки в подобном.       Зверь с ужасными воплями кидается на парочку неудачников, позади которых есть только гора костей и тупик. Существо быстрое, даже слишком, безумное и опасное. — Осторожно! — выкрикивает Джон, отпрыгивая от экзорциста подальше.       Никто не успевает опомниться, как Саймона валят на лопатки, прижимая спиной к холодной и мерзостно мокрой поверхности, впиваясь в плечи острыми когтями, блокируя доступ рукам благодаря банальному превосходству физических сил. Монстр тяжело и громко дышит, да так, что заставляет остановится сердце экзорциста. Оружие выпало от неожиданности из рук, отлетев на пару метров в другую сторону, но доползти да него однако реально. Таким же образом из небольшой поясной сумки выпал стеклянный бутылек со святой водой, и тот разбился. Экзорцист давно подумывает о замене на что-то более прочное.       Что-то идёт неладное. Вендиго перестаёт вести себя враждебно, хватается когтистыми лапами за костяную голову, рвёт свисающую маску, в общих чертах со стороны сходит с ума изнутри. Райли наблюдая за этим тихо пытается выкарабкаться из-под туши чудища. Саймон хватает пистолет с серебряными пулями, наводя прицел на сердце, уже готовясь к выстрелу. Внезапная боль в спине от пробудившейся метки усилилась, из-за чего выстрел сместился в плечо.       Одичавшее вендиго пришло в себя, схватился за место ранения и пуще прежнего завыло, зарычало. Удивлением стало то, что то вновь потеряло свой прежний оскал, зашатавшись на коленях и пав. — Я же сказал, осторожней, ну!       Оказывается, всадить нож в спину противника легче лёгкого, особенно, если ты инкуб, а может и просто демон.

***

— Нельзя ему вот так вот разгуливать. — Да брось, куда он нынче денется? Ты же наложил на него всего подряд. — Да, но магия всё равно не даёт никаких гарантий. — Даже браслет этот нацепил, впечатляет. — Я просто не знаю, как запаковать вендиго.       Голоса такие отдалённые. Всё как в тумане. Почти ничего не слышно, лишь мимолетом. Магия? Браслет? Вендиго? О чём это, чёрт побери, они?       Глаза виновника торжества распахиваются в неведении. Он что-то бормочет спросонья, ёрзает на полу, при этом будучи связанным с головы до ног, стонет от бодрящей боли в голове. — Очнулся.       Связанный пытается дёргать руками, однако те плотно скреплены веревками, найденными в доме. Плечо и спина у бедолаги жалобно ноют, а тот понятия не имеет почему. — Ты чудовище, мужик. Привыкай, — Джон подходит и хлопает лесничего по ноющему плечу, будто бы нарочно.       Райли сидит напротив очнувшегося лесничего, прикрыв рукой глаза и закинув ногу на ногу. Кажись, потребовались какие-то силы экзорциста для того, чтобы затащить тушу совершенно не костлявого вендиго в дом, да расколдовать его. Откат приходит большой, Саймон из-за этого старается не злоупотреблять полученным «даром». — Этот бред повторяется, — бормочет Райли себе под нос, почесывая переносицу.

***

      Это, скорее всего, был последний раз, когда Райли и Мактавиш видели этого загадочного и угрюмого лесничего. Чёрт знает, что там с ним будет.       Под шокированный взгляд экзорцист и демон покидают лачугу местного лесничего, в надежде никогда не вернуться обратно. Пришлось вновь разжевывать всё от и до по миру нечисти, однако тот повёл себя так, будто бы и до этого всё прекрасно знал. Обратиться в вендиго и пойти снова кошмарить жителей не получится из-за банально огромного количества печатей и запретов, что сумел наложить Саймон по уходу. Сам того не понимая почему не убил, как обычно это делал, Райли чешет затылок, разводя руки в стороны. Хорошо же Джон влияет на людей. С огромной вероятностью Ласвэлл за это не похвалит, но почему бы и нет? Живых должно быть больше. — Может дверь ему заварим? — Нас посадят, — произносит Райли, чутка оступаясь. — Меня посадят. Но я был бы не против. — Был бы не против, чтобы тебя посадили? — Был бы не против заварить ему дверь и тебе рот.       Управиться оба смогли к вечеру. К тому моменту, в промежутках между ожиданием подъёма Кёнига, успели тихо подъехать пару человек вызванных на подмогу, что смогли прибрать за деяниями неконтролируемого зверя. За все смерти действительно хотелось скрутить шею этому немного нахальному и прямолинейному лесничему. Однако тот ведь и не особо виновен в том, что совершил, да и то, что он может менять обличие тоже довольно интересно, в будущем точно сможет помочь. Семье потерявшихся уже сообщили о том, что нашли останки, но пока опознать их не удалось, поэтому строить ложные ожидания не стоит. Райли чуть позже напишет в рапорте о том, что во всём виноват дикий волк, что сумел потеряться и сбежать из другого штата, заразиться бешенством на свою дурную голову. Вся ложь ради того, чтобы люди спокойно спали по ночам, не сильно переживая насчёт сверхъестественного. У демона проскакивали мысли о том, чтобы стереть память в определенных местах непутевому, однако это не так эффективно, как хотелось. Забудет свою сущность — есть возможность о повторе его злодеяний.       Саймон скручивается от пронизывающей боли во всём теле. Хватается руками за голову, наклоняется вперёд, изгибает спину, что-то бормочет, стонет. Мактавиш подрывается с места, и только он дотрагивается до спины, как в ответ получает лишь отдышку со стороны экзорциста. Райли молча разгибается, крутит и щёлкает шеей, разрабатывает плечи. Рука демона сползает с ноющего места, но тут же перехватывается чужой ладонью, резко и грубо, заставляя всё тело остановиться. Без слов Джон всё понимает. Хватка разжимается и инкуб с позволения экзорциста снимает чёрную перчатку с той же руки. Какое-то время Мактавиш просто щупает чужую ладонь в своих руках, она не такая жёсткая, как казалось раньше. Жёстче её делаю шрамы, какими она покрыта везде, и события, которые успела перенести за долгие годы. Джон это прекрасно понимает. — И всё же вендиго умеют обращаться обратно. Я выиграл спор, — хитро улыбается инкуб, всматриваясь в карие глаза экзорциста и выпуская ладонь из рук. — Да иди ты. Маску не сниму, — наотрез говорит Саймон. — Так уродлив? — Скорее наоборот. — Я заинтригован.       У Райли появляется другая затея, что на фоне других нынешних потребностей пляшет на свет больше всего. — Сейчас я бы выпил стаканчик хорошего виски. — Шотландского? — Размечтался. Тут где-то паб должен быть, идём проведаем, если ещё не разучился пить. — Хочет хорошего виски, а по итогу тащит меня в паб хрен пойми где. Ну, идём.

***

— Знаешь, здесь не так плохо, как казалось, — с нотками восторженности говорит инкуб, перешагивая порог заведения. — Думал, что будет везде мох и плесень сверкать? — Вообще на это и был расчёт…       Паб достаточно скромен, выдержан по всем своим меркам. В отличии от шумных баров здесь всё также тихо и спокойно, включая небольшое население вокруг. Спокойная притихшая музыка где-то в дали, человек за стойкой разглядывающий этикетки на спиртном с шокированным лицом, и парочка людей в компаниях с кружками недопитого пива. Кажись, другие напитки популярностью не пользуются. Однако Джон примечает за той же стойкой на высокой полке занимательную бутылку знакомого и наверняка дорогого виски. Глаза загораются игривым огоньком, да так, что хочется начать махать хвостом. — Смотри, каким полезным я могу иногда быть.       Мактавиш проходит к стойке, утягивая за собой экзорциста следом, но взглядом показав, что тому следует отсесть чуть дальше. — Желаете чего? — Тебя.       Следуя своему плану дальше идет очаровывающее влияние инкуба, что является достаточно интересной особенностью. Демон сводит с ума бармена, что тот прямо на рабочем месте теряется, начинает краснеть, потеть, не в силах что-либо сказать. Джону достаточно один раз заглянуть жертве в глаза, как тот поникнет и станет бессильным, против властвующей похоти. Саймон с удивлением и каким-никаким восхищением разглядывает эту картину. С одной стороны он Лейтенант и ему стоит прекратить этот цирк одурачивания, с другой стороны он экзорцист. С третьей он — Саймон Райли, — и он просто хочет выпить. — Делал бы это каждый день. Держи, — Мактавиш расставляет на стойке два стеклянных стакана, а рядом с теми ставит ту самую дорогущую бутыль виски. — Не скотч, но тоже пойдёт. — Ты уже совсем как Шотландский бардельщик. Это незаконно. — Британский шаман загавкал что-ли? А я и не человек, так что расслабься и получай бесплатное удовольствие за мой счёт.       Оба протяжно, но умеренно тихо засмеялись. В момент трапезы смешинками Джон тянется к бутылю, разливая в каждый пустой стакан подержанный виски. Люди постепенно начали выходить из паба в силу позднего времени. — А с ним что будет? — Повезёт, если не парализует. А так пойдёт и передёрнет в подсобке, я не знаю. Нахер он мне такой сдался, — чутка улыбается он, отворачиваясь от настырного работника. — Надеюсь, что это не будет очень плохо, — говорит Мактавиш, поднимая стакан с плоской поверхности. — В любом случае я ещё не пробовал скотч, — усмехается Райли, салютуя Джону. — Болван, хм, — инкуб всматривается в своё отражение в золотистом напитке, пытаясь не обращать внимания на приставучего и довольно настойчивого бармена. — Что ж… Ты часто так ходишь выпивать после подобного дня? — Нет. Не часто. Обычно в компании. С Кайлом, с Прайсом… — Саймон отворачивается от поникшего взгляда демона, поднимая до носа маску и делая единичный глоток крепкого виски. — А Кейт? — интересуется Джон, поднимая взгляд на экзорциста, который сидел как не бывало. — Уже старается не пить вообще. И курить со мной не часто ходит. Семейная жизнь пошла ей на пользу. — Вот как… — Мактавиш уводит взгляд, заглатывая пол стакана разом. — Ну и дрянь. — Н-да. Знаешь, ты не такой, каким я тебя изначально представлял.       Джон поднимает голову, оглядывая Райли с озорницей в глазах от похвалы. — Да ты тоже вроде не мудак последний. Бубнишь, конечно, но это исправимо, — последний глоток и стакан виски улетает, будто бы и не было. — С демонами — это как с блондинками, авось и рулить умеем.       Что-то тёмное и необъяснимое заставляет инкуба обернуться назад. В дверном проёме стояло два силуэта, точно человеческие. Только вот душ их невозможно было обнаружить. Совсем пустые и бестолковые для других владык. Души нельзя лишиться просто так, не отдав никому. Она обязана храниться в обусловленных местах, раз уж на то пошло, за этим делом четко следят. Если хоть одна душа выберется и будет гулять без своего обладателя или клетки — она потеряется навсегда, если не натворит делов. Оба почти не дышат, стоят смирно, в тёмных балахонах, закрывающих лица капюшоном. Джон зол, ибо он знает, кто вновь пришёл по его грешную душу. — А вот и моё начальство, — тихо говорит инкуб, чтобы услышал его только экзорцист. — Эй, а где же сам Царь? Почему он посылает теперь вас, а не своих цепных псов? — Псы? Неужели церберы? — шепотом спрашивает Райли. — Потом расскажу. — Не твоего ума дело, demonio, — начинает тот, что слева. Его грубый голос эхом проносится по всему пабу.       Кажется, бармен не очень доволен такому. В пабах всегда в основе лежит тишина и спокойствие, куда ты можешь прийти, выпить чего хочешь, отдохнуть от мозгодавки. Ему хочется перелезть через стойку и набить лицо нарушающим идиллию, однако экзорцист моментально берет его разум под свой контроль, заставляя без лишних слов покинуть помещение через чёрный вход. Людьми все-таки легче управлять, нежели отчаявшимися демонами. Кажется, Саймон понял про кого говорила Ласвэлл. Ему становится интересно наблюдать за происходящим, теперь он готов, если что, да применить свои силы. — Хорошо устроились. Неужели ты околдовал экзорциста? — Не неси херни. Ответить на вопрос, который я задал.       И этот громкий адский приспешник замолкает. Мактавиша это более чем не устраивает. — Язык проглотил? Или владыка воспользовался планом Б? Нанял своих запасных кукол?       В сторону демона летят парочка горящих кинжалов, вызванных простейшим заклинанием. Пострадала только стойка, за которой просиживались экзорцист и инкуб. Кинжалы пропадут по истечению заклинания, а вот глубокие вырезы от них нет. Джона начинает злить эта непереводимая игра слов, пока Райли лишь сидит и хлопает глазами, рассматривая каждого из присущих. Как показал анализ — душ у обоих явившихся придурков нет. — Не зазнавайся, отродье. — У нас чёткое поручение, мы обязаны его выполнить. Царь не потерпит, если мы его провалим, — наконец подаёт голос чуть более молчаливый. — Тогда так и передайте ему, что я не вернусь, — Джон наливает себе в стакан ещё того напитка, который так ему не понравился. Он салютует и делает хороший глоток, даже залпом, с громким звоном оставляя стакан на стойке. — Пусть сам тогда и явится. — Извиняй, но выбора у тебя нет, amigo. — Для чего он вам? — встревает в диалог Саймон. — Слишком прибыльный и неблагодарный. Отдавай чёртового инкуба! — уже с гневом в голосе обозначает громкий.       Саймон встаёт на ноги, слезая с барного стула. Он хрустит шеей, разминая её, видать для будущей бойни. Оба отступника от человеческого рода встают в подходящие позы, готовясь также к битве. Райли понимает, что заполучить контроль над их телом не получится, из-за банального отсутствия у тех душ. Однако назревает другой план. Бить лица — это как всегда что-то запасное, однако не всегда правильное.       Началась неминуемая делёжка шотландской принцессы. Джон закатывает глаза, ему хочется провалиться сквозь землю от стыда и какого-никакого страха. Всё это сильно перекрывает поступление кислорода, хочется убежать сломя голову.       Странное чувство окутывает инкуба и экзорциста с ног до головы. Кажется, оба точно узнают это. Слишком знакомо, слишком тяжело и больно. Зубы неприятно бьются друг об дружку, скрепят. Саймон чувствовал нечто подобное давным-давно, когда был ещё совсем зелёным. Джон же ощущал это совершенно недавно, да хотелось бы не ощущать никогда. По спине проходит гибельный холодок, будто кролик пробежал по могиле. Слышится стук подошвы о деревянный и скрипучий пол, далее приглушенный смех режущий слух. На пороге паба появляются уже три силуэта. Мактавиш трижды проклял своё существование. — Родольфо, Алехандро. Я когда сказал вам доставить мне моего же демона? — знакомый голос. Слишком знакомый для Саймона, но пока он не может до конца понять в чём суть этой «родни». — Так какого чёрта он всё ещё не у меня?       Грешники срывают с себя капюшоны, показывая свои лица. Кажется, что в толпе среди тысячи других лиц Райли мог заметить их мелькающую физиономию. Становится не по себе, но желание отравить иродов туда, откуда те вылезли сильнее. А только явившийся показывает на своей физиономии целый спектр сменяющихся эмоций. — В любом случае вы нашли его. Хвалю, молодцы. — Макаров…! — вскрикивает инкуб, нахмуривая брови и хватаясь за рукав рубашки Саймона. — Правильно. Идём обратно. Я по хорошему прошу, Соуп. — К черту это имя. Я устал слышать твой голос у себя в голове. Найди себе уже другую игрушку и пользуйся ей, а меня оставь в покое. Я не вернусь, хоть убей! — О нет, мой друг, я не убью тебя. Ты посмертно обязан мне во всём. Это я поднял тебя с колен, мальчик мой. Ты слишком ценный продукт, тебя обожают, — такой спокойный и отвратительный тон начинает надоедать. — Все в аду так и желают заполучить хоть кусочек тебя. — Боже, ты говоришь как гондон, отвали! — Ан-нет. Не вздумай упоминать его имя, хотя бы в моём присутствии. Не обжигай свой язык, тебе он ещё нужен.       Макаров подзывает инкуба к себе своей магией. Спору нет, они сильна, и демону ещё далеко до уровня своего хозяина. Владимир ставит несчастного на колени перед собой, пока тот отчаянно пытается бороться, будто бы с самим собой, вырываться, брыкаться. Всё без толку. Ноги совершенно не слушаются. — Я ведь просил не бесить меня.       Слышится выстрел, а после него глубокая тишина. Потребовалось немного времени, чтобы переварить огонь. В такой же кромешной тишине раздаётся хохот Макарова, которому вот только прострелили ключицу. Кажись, любой другой человек уже упал бы замертво, потеряв связь с миром, а после и тело с душой. Но он же не человек. Да и человечного в нём ничего нет. Райли просматривает магазин — пусто. Это была последняя серебряная пуля, да и та не особо подействовала. По телу Владимира моментально расходятся сотни различных узоров, какие были у инкуба при первой встречи. У того тоже есть метка. Рана в миг втягивается, оставляя после себя лишь неприятный осадок и кровь на белой рубашке и черном пиджаке, однако на том не особо и видно.       Саймон, перед тем хорошо наплевав на все свои принципы, ускоренным шагом идёт в сторону демонов. Он, вроде как, обещал обеспечивать защиту? Дабы не мешались под ногами те отступники Райли накладывает на тех простое заклинание, призывающее в их тела, оболочки, другие неудачно заблудшие души. Теперь манипулировать ими можно запросто, достаточно лишь подёргать за ниточки и заставить обоих бороться против друг друга. Оба бьются лбами друг об дружку, сломали друг другу носы, но всё ещё не в силах противостоять чарам экзорциста. Мактавиша заставляет это на секунду позабавиться.       Даже то не отвлекает Макарова от своих планов. В людском мире его действия намного скованней, чем в родных краях, однако это не мешает ему быть жестокой и сильной гнидой. Для переноса себя и другой недобровольной души нужно время, место и уйма сил. Только экзорцист хочет покончить со всеми тёмными делами, как его, точно также, как и Джона, останавливают, ставят на колени в жёсткую поверхность, заставляя смотреть на себя. — Мразота ты та ещё, Владимир, — бурчит недовольный инкуб, в попытках выбраться активирует один из своих обликов. На этот раз это тот, который был тогда, при первой встрече с экзорцистом. — Идём со мной. — Ты знаешь, что нет. — А ты упёртый, Джон. — Я тебе глаза на задницу натяну.       В моментах краткого диалога Саймону удаётся отвязаться от чар демона. Ладонь сама по себе быстро и незаметно тянется к небольшой сумке на бедре, раскрывая её, обнаруживая очередной серебряный нож, но на этот раз он освящен святой водой на радость Райли. В подходящий момент Саймону на мгновение удаётся парализовать демона, а после атаковать того острым орудием в ногу, вызвав секундный вскрик и отброс Райли на пару метров. Ничего серьёзного, травм тоже не будет наблюдаться из-за банальной сущности экзорциста, однако на душе все также тяжко. — Саймон! — вскрикивает Джон, выглядывая экзорциста, все ли с ним в порядке.       Слуги Владимира рвутся по первому писку владыки, но их тут же обрывают и приказывают стоять ровно на месте.       Интерес Макарова к инкубу пропадает, но ненадолго, все-таки за ним он и пришёл. Немой крик Мактавиша вызывает на лице Владимира довольную улыбку, будто этого ему только и не хватало. Джона пуще прежнего прижимают к земле, не давая и шанса на победу. Это сильно выматывает, ведь инкуб продолжает бороться за своё честное слово. — Как же приятно было находиться в компании старых знакомых, — усмехается Владимир, расхаживая по помещению да поближе к Саймону, пока его смех расходится по всему пабу. — Однако, это выходит куда интереснее, чем я думал. — Старых знакомых? — интересуется скорей узнать Райли. Ему не очень сильно досталось. По крайней мере ничего не сломано, и думать он ещё в силах. Экзорцист лишь встаёт на одно колено, потряхивая головой. — Неужели Саймон не помнит меня? — Макаров обходит оппонента, тут же дотрагиваясь до спины.       Метка мгновенно заиграла новыми жестокими красками. Последний раз такое было только тогда, когда эта метка появилась и… О чёрт.       Перед глазами те же самые события, что были до всего кошмара. Хотя и без того жизнь Саймона всегда была сплошным кошмаром. Райли снова меньше на десяток лет, снова зима, тот февраль, когда непогоде пора уходить, но, кажись, именно в тот момент она решила погостить подольше. И снова эти кровавые стены, пол, тёмный дверной проём и длинный-длинный коридор, в котором застыли красные глаза. — Неужели… — начинает Райли, но его перебивают, не давая высказать все предположения. — А я так смотрю ты пытаешься строить из себя хорошего, как я и велел. Это похвально. — Сука, Владимир! — злости нет предела. От неё скрежет зуб слышно с другого угла. Шок пронизывает всё тело. — Метка ведь твоих рук дело, верно? — Честно признать, я вообще не думал, что ты выживешь. Но ты особенный. Как и твой, извиняюсь, мой инкуб, — он обходит экзорциста, вглядываясь довольной ухмылкой до самых ушей. — Искал меня всю жизнь? Что ж, я прямо перед тобой. Каковы твои действия? — Макаров давит на больное.       Райли не знает, что отвечать. Он столько лет гнался за ответами на свои вопросы, столько лет убил на то, чтобы раздобыть информации об убийце своей родни и того, кто поставил метку. Конечно ему хочется сорваться с места и разорвать придурка в клочья, да так, чтобы перья во все стороны летели, а волосы у того дыбом встали. Что-то не даёт сделать это.       Владимиру много лет, однако определённое число никто назвать не может, да и он сам навряд ли помнит, когда впервые проснулся в аду. Лишь по его собственным рассказам можно предположить, что он не помнит от слова совсем своего прошлого.       И он далеко не единственный демон, что умеет даровать эти загадочные метки, непонятно для чего существующие. Обычного человека то либо убьёт, либо обречёт на вечные страдание от отката используемых сил. В таком случае выгода здесь только у того, кто забавляется этим, кому подобное зрелище вызывает удовольствие. Таких меток мало, в основном они обозначают на демонах принадлежность к какому-либо владыке, в пример можно привести Мактавиша, что по неудачному стечению обстоятельств стал таковым. На людях странно, но Райли повезло больше всего.       Краем глаза Макаров замечает быстрые переглядки Джона и Саймона. — Молчишь. Ты неровно дышишь к этому демону. Сколько вы знакомы, м? — Нет, это… У нас договор. — Одни оправдания. Раздражает. Любовь опасна, ты и сам это прекрасно понимаешь. Знаешь, что случается с теми, кем ты так отчаянно дорожишь? — Завязывай с идиотскими злодейскими диалогами.       Кажется, Саймон знает, куда клонит этот паршивец. Владимир подходит ближе к вымотавшемуся инкубу, одним лишь взмахом руки заставляя поднять уставшее лицо. Когти Макарова остры, как и зубы, он даёт это прекрасно понять и даже увидеть. Когти он подносит к шее Мактавиша, на которой жалко дёргается кадык от всевозможных чувств распирающих тело. Одного надавливания хватает для того, чтобы вызвать немой и мелкий крик у Джона, а после увидеть, как тонкая струйка алой жидкости просачивается от образовавшейся раны на шее. Но он не останавливается, владыка идёт дальше: запускает грубые и жёсткие пальцы в слегка отросший ирокез, заставляя задрать голову, и глянув на экзорциста впивается губами в тихо и тонко сочащуюся кровью шею. Слегка шершавые губы размашисто проходятся по шее, зализывая рану, слизывая капли крови, размазывая ту, как только можно. Ощущения слишком мерзкие, инкубу уже не больно, как было раньше. Остались лишь мерзкие воспоминания о минувшем, которые хотелось бы забыть навсегда. Мактавишу противно, как и наблюдающему Райли. — Слишком приторная, а это я ещё не вампир, да и ты не человек, — отстраняясь от желаемого в получении объекта говорит Владимир. — А давай сделку? Я забираю инкуба, а тебя освобождаю от проклятья. По мне так просто замечательно!       Тело заблокировано, но не лицо и рот. Саймон резко вспоминает затерявшийся ритуал, которым давненько не пользовался. — Exorcizamus te, omnis immundus spiritus omnis satanica, — Райли хмурит брови, из-под маски виднеется, как он тут же устал. Все таки быть экзорцистом — энергозатратно. — Пытаешься изгнать меня? — даже не оборачиваясь на экзорциста саркастично спрашивает Владимир. — Сай, ты же не сможешь его потом допросить, — тихо, еле слышно, шепчет Джон. Раны полученные от такого же существа затягиваются дольше, нежели если бы то сделали обычным лезвием. — Слишком долго будет гоняться за ним снова… — Он дело говорит, ты подумай. Или инкуб важнее? — …potestas, omnis incursio infernalis adversarii, omnis legio, omnis congregatio et secta diabolica, — дешевые манипуляции не проходят вот так просто. — Идиот. Рано или поздно я вернусь. Тогда уже буду играть по крупному с вами обоими. Имей в виду, Джонни.       Саймон продолжает начатое, заканчивая дело до конца. С непонятной фразой, выкинутой в конце, Макаров исчезает в облаке чёрного дыма. За ним также бесследно пропадают оба приспешника, успевшие отойти от вмешательств в их тела от экзорциста. Чары демона развеиваются и первым делом после этого Райли бежит сломя ноги к инкубу, проверить его.       Мактавиш знает, где его искать. Однако Владимир слишком юркий и подлый придурок. На уступки, разговоры и прочее он не пойдёт. Ему плевать. У него есть свои мотивы, по которым он следует, раскидывается он ими направо и налево. Но никто не знает точной причины. Можно лишь сказать, что тот собрал себя самостоятельно, с самых низов, может это отсюда такая удивительная особенность поведения? Он не конченый на всю голову злодей, однако думать так о нем ничего не запрещает. — Джонни… — А мог отвязаться от метки. Идиот ты сказочный, Райли. — Я не верю ему. Я… Знаешь, мне как-то хватает пока твоих касаний, — на миг Саймон замирает, подбирая слова. — Я ведь стараюсь не пользоваться выданной силой экзорциста. Большой откат приходит и прочее. — Значит нужно научиться обхитрить этот откат, нашёл тут проблему.       Рана на шее до конца заживает. Джон потряхивает головой, смахивая лезущие мысли, и поднимается на ноги, но не без помощи и опоры в виде Райли. После пореза остаётся лишь красное засохшее пятно на футболке, благо та тёмная, неоднозначные кровавые мазки по всей шее и чёрный осадок, надолго засевший в голове. Макаров искусный мучитель, этого у него не занимать. — Это было неожиданно, что ты вот так решишься отказаться от желаемого. — Я тоже такого от себя не ожидал. — Тогда нам нужен четкий план по борьбе с гнидами снизу? И тебя бы заодно прокачать. — Определённо.       Саймон не придурок, он попросту не может разобраться в собственных чувствах. Мог получить всё разом, пожертвовав лишь каким-то одним инкубом-недотепой. Но каков шанс того, что Макаров не соврет, исполнив свою часть сделки? Контрактов хватает Райли по самые гланды, видать придётся обойтись без этого. Ему действительно больше всего хочется навсегда убить демона, убившего его семью. А только ли дело в ограниченных возможностях и неравной силе? Может есть что-то ещё, что заставляет подумать о себе хоть немного. Или кто-то?       А Мактавиш слишком смущен из-за того, что между мечтой всей жизни и ним выбрали его. Они знакомы чуть меньше недели, но у обоих такое ощущение, будто знают друг о друге всё. И оба видят мир, как-то место, в котором не хотят находиться. Каждый хочет надеяться на то, что сможет сбежать из места, в котором он несчастен. И в этом может помочь такой же потерявшийся болван, который захочет провести немного времени с себе подобным.       Вернуться им обоим будто бы тоже некуда. Всё вокруг такое чужое, непонятное и странное, вызывающие чувство сурка. Тогда где же тот самый родной дом, в который захочется вернуться после самого трудного дня?       Джон никогда не влюблялся. Так, были пару интрижек при жизни, когда девать себя было некуда. Вокруг столько красавиц, а зацепиться не за что. Картонные диалоги про любовь казались фальшью ровно до момента, пока Мактавиш не потерял самого себя. Именно в ту минуту он стал по-настоящему одиноким. А при жизни в демонической оболочке радоваться и заводить отношения некогда, да и незачем. Измена — грех. А Джон и без того сыт грехами. Кажись, когда-то было у него обещание, а может клятва, гласящие о том, что доступ к его сердцу будет навсегда ограничен. Что ж, может именно в этот вечер стоит сорвать табличку с этим правилом?       Ничего страшного, если вашему сердцу нужно больше времени, чтобы принять то, что уже известно вашей голове.       Паб опустевает под вялый взор единственного бармена. Тот хватается за голову и понятия не имеет, что только что здесь произошло, и какого черта стойка истыкана чем-то острым. С мыслями о том, что пора завязывать пить алкоголь последний человек выходит из заведения, накрепко закрывая дверь. В пабе произошло что-то необъяснимое, теперь бедняга отправится домой с паранойей.       Ещё на пару душ опустела эта небольшая местность. На этот раз жители могут не волноваться насчёт очередных пропаж людей. Дело официально закрыто, а Райли в данную минуту едет через горы в участок, в объезд городских после рабочих пробок, заполнять бумажки и отчитываться перед Кейт за то, что он не смог прикончить не слишком страшное чудище. Уже вкушая злобный взгляд на себе, Райли выдыхает, растворяясь в темноте густого вечера, что плавно сменяется ночью.       В то время, как луна полностью осветит город, Саймон уже будет дома, давно лежа и посапывая в кровати, после нервозного до жути дня. Джон же, без единого зазрения совести, будет тихо наблюдать за спящим, иногда дотрагиваясь до чужой руки, когда заметит странное поведение во сне. На утро Райли не заметит ночного присутствия демона, однако будет ощущать отсутствие кошмаров, что хорошенько подтолкнут на очередную мысль. Жизнь с демоном не так уж и плоха.