Под Белой Звездой воды

Звонкий крик Сяоин продолжал эхом раздаваться в ушах. Всё случилось так быстро и, черт возьми, совершенно глупо, что никто толком не смог осознать произошедшее. Вот из ниоткуда показывается Сюань Цзи, а спустя жалкое мгновение Сяоин бросается на демоницу с подхваченной с земли палкой. Юнхуа продолжала безостановочно водить ладонями над грудью и головой пострадавшей, совершенно не слыша, о чем говорят вокруг. Она не слышала даже тихие слова Се Ляня, обращённые к увядающей перед ними душе. Принцесса оказалась изолирована от всего, что происходило поблизости. Она видела только бледное девичье лицо, которое до ужаса напоминало её собственное. Совсем недавно она видела в Сяоин себя, а теперь жизнь этой самой Сяоин зависит от её, Юнхуа, усилий. И вероятность ошибиться слишком высока, потому что Цветочный Дух практически не чувствует духовную силу. Потому что единственное, что она ощущает–смятение вперемешку со страхом, которого становится всё больше, ведь...

...ведь не спасти Сяоин значит не спасти себя.

—Я ведь знаю, что ни капли не помогла, да и следующего раза уже не будет. —Будет. Следующий раз будет.–голос дрожит, а глаза предательски слезятся, потому что слова Сяоин звучат как правда. Юнхуа предпочла бы обмануться, но не получается–Сяоин слабо улыбается, с каким-то не пойми откуда взявшимся снисхождением. Снова снисхождение. Сновасноваснова. В такой ситуации. От обычной деревенской простушки. Нет, не простушки. Нет, не обычной. Перебинтованной мальчишка, который всё-таки выскочил из кустов, горестно подвывал, действуя на нервы окружающим, но никто не решался что-то высказать по этому поводу. Односельчанам, может, и было отчасти все равно на человека, которого видели практически каждый день, но совсем не плевать было Се Ляню и Се Юнхуа, которые склонились над переломанным телом. —Тебе больше нельзя воровать еду у жителей под горой. Если кто-то заметит, тебя просто убьют.–Сяоин тратила последние слова на ребенка, а принцесса все больше начинала задыхаться. Ощущение нереальности происходящего все чётче и чётче собиралось из кусочков непонятного происхождения в голове, образуя всё большую и большую пелену перед глазами. Как никогда хотелось сморозить что-то грубое и заставить девушку заткнуться. Замолчать. Желательно, лишить даже возможности думать о плохом. —Если он проголодается, пусть приходит ко мне, я добуду ему поесть. Небеса, пусть Се Лянь тоже замолчит. Пожалуйстапожалуйстапожалуйста. Сконцентрироваться, наконец, получилось. Юнхуа почувствовала лёгкое покалывание в кончиках пальцев и начала аккуратно направлять живительную энергию в чужое тело. Сейчас всё будет хорошо. Сейчас я расширю поток, и всё... –Правда? Тогда...Тогда я буду вам очень благодарна...–из глаз Сяоин потекли слезы.–Кажется, в этой жизни я ни дня не была счастлива, но сейчас... Сейчас мне... почему-то очень тепло. Я все-таки... Почему ты замолчала? Так много говорила, так бездумно тратила последние силы на разговоры, а теперь неожиданно замолчала. Неужели голова включилась, и ты решила все-таки пожалеть немного свое тело? Хотя, ты его не жалела никогда... –Юнхуа... Какие же глупые поступки иногда совершают люди. Да и не только люди. Совершенно сумасшедшие, безбашенные. Иногда кажется, что Ци Жун адекватнее некоторых вот таких экземпляров. Бросаться на... –Юнхуа... ...на демона немаленького уровня с какой-то палкой–верх глупости. Это такая наивная самонадеянность. –Давай же, вставай. Какое вставай? Если я встану, передача остановится. Я не могу встать, Се Лянь. Что ты делаешь? Куда ты меня ведешь? Зачем? Она же... Юнхуа почувствовала теплое прикосновение к собственным щекам и, наконец, отвела взгляд от хрупкой груди, к которой только что прикасалась в попытках наполнить её духовной энергией. Принцесса посмотрела прямо в глаза брату и чуть не подавилась готовыми вырваться словами. Они, кажется, застряли где-то посреди горла. Девушка резко повернула голову, снова уставившись на Сяоин. На лицо Сяоин. На тело Сяоин. Да как же... Не может ведь такого быть. Она ведь... —Неужели уснула?..–Юнхуа неверяще, криво улыбалась, пока глаза бегали от странно посеревшего лица к лицу брата и обратно. В этот момент принцесса куда-то пропала. Осталась маленькая девочка, испуганно выглядывающая из тёмного угла. Малышка с наивной надеждой всматривалась в хорошо знакомые, выученные наизусть черты брата, думая, что он вот-вот, прямо сейчас скажет что-то хорошее. Что-то, что совсем не соответствует её собственным мыслям. Се Лянь смотрел проникновенно. Также смотрела матушка, когда случалось что-то необратимое и катастрофическое. Верить взгляду Се Ляня не хотелось. И всё равно с натяжкой, но верилось. Вместе с резким выдохом изо рта вырывается обречённое: —Не получилось, да?–надтреснутое, грязно-серое. —Вытащить смирившегося с собственной смертью–практически невозможное чудо.–незнакомый голос, который Юнхуа слышала впервые, заставил резко посмотреть на новое действующее лицо. Оно, к слову, оказалось не одно. Невозмутимый юноша, очень похожий на отстраненного Му Цина в моменты ужасного настроения, сразу производил впечатление божества холодного и чересчур ответственного моментами. Впрочем, первому впечатлению Юнхуа сейчас не верила. — Неужели существует два генерала Пэя?–раздалось со стороны Се Ляня. —Именно так!–ответил... кто? Юнхуа заторможенно осматривалась, но будто не видела ничего. В ушах звенело, перед глазами все также плыло, девушка неловко сжала предплечье брата и бросила куда-то в воздух: —Я отойду. Ноги сами понесли к задней части храма, туда, где под темными кронами деревьев стояла покосившаяся грязная скамейка. Принцесса села на неё и, ссутулившись, прикрыла глаза. Под кожей головы будто что-то шевелило своими холодными колючими лапками. Стало не то холодно, не то жарко. Юнхуа с трудом узнала это ощущение–паника кралась на носочках, готовая вот-вот подкосить и без того шаткое состояние. Она её не спасла. И это горе Юнхуа пронесёт через всю жизнь, мучаясь ночами от чувства вины. Принцесса замерла в напряжении. А ведь Се Лянь внешне остался совершенно невозмутим. Се Лянь?... Се... ...Лянь? Она ведь совсем недавно встретилась с братом, правда? Это действительно произошло? Не чудится ли ей? Всё такое искусственное, она будто в коконе находится. СеЛяньСеЛяньСеЛянь... —Плачь.–раздаётся над самым ухом, и Юнхуа чувствует тёплое прикосновение. —Се Лянь...–шепчет дрожаще-плаксивым голосом, даже боясь представить, как выглядит со стороны. Брат, Небеса, целый и невредимый брат, с которым она так боялась не встретиться, но вот он–перед ней, и осознание всей свалившейся за день каши падает на голову огромным комом. —Ты...как всегда спокоен. —Ты как всегда...плачешь. Юнхуа цепляется за эту небольшую паузу, и видит, видит снова эти спрятанные глубоко-глубоко эмоции. Она видит, что брат тоже хочет заплакать и сжимает его ладонь крепко-крепко. —Плачь.–говорит с перекошенным красным лицом, они будто меняются местами. —Ты правда жива? —Тоже сомневаюсь в реальности. Хочется улыбнуться, но не получается. Она обессиленно прислоняется лбом к родному плечу и цепляется за светлые одежды крепко-крепко. Вдыхает такой приятный запах раз за разом и не может остановиться. Юнхуа зависима. Зависима навсегда. Остро чувствует–если с ним случится что-то ужасное, пропадёт. Потеряет смысл существования. Как она вообще могла столько держаться? Се Лянь утыкается носом в макушку и делает порывистый вдох, обнимая сестру со всей возможной силой. Он чувствует живое тепло и не хочет отпускать. Уверенности в том, что происходящее реально, всё ещё нет. Ощущение могильного холода, которое преследовало его столько лет, смягчается. Се Лянь готов разрыдаться. И вот-вот действительно разрыдается. Исчезнувшая безвозвратно часть души снова закрепляется на законном, исконном месте. Этот момент, это понимание, вызывающее мурашки, неуверенно закрепляется там, где когда-то уже было, но раскрошилось. Се Лянь разжимать руки не хочет. В удушающей действительности наконец-то ощущается поток свежего воздуха. Хоть кто-то...–думается с робкой надеждой. Как же ему этого не хватало, как же он по этому... —...скучал...–объятия сжимаются ещё крепче. Он дрожит, дрожит сильно, и Юнхуа слышит каждый всхлип, каждый судорожный вдох и выдох. —Я тоже, диди. Я тоже. На скамейку падают первые утренние лучи солнца. Вместе с ними приземляется в душе мысль: "Люблю."

***

—Ведение хозяйства–не моя сильная сторона. —Мы оба в этом деле довольно неловки,–сказал Се Лянь, смахивая рукавом пыль с небольшого столика. Юнхуа было, откровенно говоря, больно смотреть на мигом почерневшую ткань, поэтому, недолго думая, девушка выпроводила брата на улицу. Там его мигом окружили местные жители, поэтому как минимум несколько дел она успевала сделать. Небольшая метёлка, которую ей с доброй улыбкой вручила какая-то старушка, теперь казалась грозным оружием. Обращаться с ней Юнхуа не очень умела, но делала это всяко лучше Наследного принца. Обнаруженная хижина была заброшенной и совсем не большой. Уютной–можно было бы смело сказать, будь здесь хотя бы немного чище. Святилище Водяных Каштанов могло стать настоящим домом, но для этого не хватало замены стен, обустройства небольшого дворика и организации какого-никакого, но спального места. А ещё не хватало шумного Ци Жуна, но сталкивать лбами братьев... такая себе идея. Пока что. Юнхуа настолько погрузилась в дела домашние, что совсем не заметила, как раздался робкий стук в подгнивающую древесину. Девушка резко развернулась и застыла в недоумении, уставившись на молодого человека приятной наружности. Парень был хорошо одет и удивительно светловолос. Светлые волосы–настоящая редкость для этих земель,–подумалось мельком,–Такие, пожалуй, видела только у... —Я могу чем-то помочь Вам?–раздалось одновременно. Карие глаза юноши смотрели на неё с подлинным смущением. От этой неловкости и самой захотелось кашлянуть, чтобы хоть как-то разбавить образовавшуюся тишину. —Если хотите, можете, пожалуйста, принести немного воды? Боюсь, расплескаю всё по дороге!–Юнхуа ни капли не лукавила–она бы действительно расплескала всё, что можно и нельзя. —Будет сделано, прекрасная девушка!–юноша низко поклонился и, подхватив два ведра, скрылся. Принцесса же удивлённо смотрела на то место, где только что стоял неожиданный помощник. Прекрасная девушка? —Надо же... Однако, долго удивляться не было времени–скоро должен был вернуться Се Лянь. Не успела Юнхуа подвинуть в сторону лавку, как на пороге снова появился поразительный молодой человек с уже набранной водой. Как такое возможно? —Быстро же Вы... —Торопился...–помощник подцепил пальцами коричневую ленту, и светло-русые волосы сразу рассыпались по плечам. —Как же Вас зовут? —Можете называть меня Реншу! Не поймите неправильно, но я не смог пройти мимо, увидев, как Вы упорно трудитесь в одиночестве. —Уверяю, Реншу, мой главный помощник вернётся совсем скоро. —Ваш брат? —Мы так похожи? —Как два цветка персика в разгар цветения,–юноша аккуратно присел на самый край лавки, сложив руки на коленях. Подобная поза была на редкость неудобна, но Юнхуа больше удивляло не это. Было кое-что, что настораживало. Каждое движение Реншу было наполненно стеснением и волнением. У него краснели уши, щеки покрывались некрасивыми розовыми пятнами, но глаза и то, как он говорил... Показная зажатость не вязалась с интонацией; пальцы, которые он будто никуда не мог деть, всё время ими шевеля, не сочетались с прямым взглядом. Противоречие. А если перед ней совсем не человек? Хотя, нет. Это точно человек! —Вы здесь надолго?–спрашивает Реншу, пока Юнхуа бросает задумчивый взгляд в сторону дверного проёма. Как ей следует вести себя? —Не уверена, на самом деле. Мы не столько хотим здесь жить, сколько...–ох, как тяжело собраться с мыслями, но почему?–...мы поклоняемся божеству, у которого не так много храмов. Мы хотим, чтобы люди могли найти в этом месте своё спасение, чтобы они приходили сюда за спокойствием и надеждой, получали уверенность в завтрашнем дне. —Вы хотите создать место, где люди смогут обретать внутреннюю силу? —Мне нравится Ваш вывод. Если рассматривать внутреннюю гармонию и желание идти в завтрашний день без лишних страхов...–принцесса оттяряхнула руки от воды и наконец посмотрела на Реншу.–...то, думаю, именно так. Юнхуа чувствовала острую необходимость сказать что-то еще, но не успела–её прервали голоса, раздавшиеся с улицы. Один она могла узнать из миллионов, но вот другой... Девушка вышла на порог и опешила, когда встретилась со смутно знакомыми темными глазами, на дне которых простиралось бесконечное звёздное небо. Юноша в ярко-красных одеждах с бледной кожей приветливо смотрел на неё, удерживая в руке большой мешок с непонятным содержимым. —Ох, цзецзе, ну неужели ты всё это время боролась в беспорядком?–устало выдохнул Се Лянь, пристроившись рядом со знакомо-незнакомым молодым человеком. День неожиданных встреч и новых знакомств, не иначе... —И с гордостью сообщаю, что в этой битве я одержала победу.–Юнхуа негромко усмехнулась своим же словам, а потом продолжила, всматриваясь внимательнее в новое действующее лицо: —Кто же этот юноша? И почему он носит твои вещи, Се Лянь? Неужели ты... —Это нелепая случайность! Саньлан сам схватил мешок и побежал на холм. Я даже среагировать не успел. —Сань...лан?–Юнхуа показалось, что она ослышалась, но, стоило увидеть, как губы гостя расползаются в хитрой улыбке, почувствовала небывалый подъём настроения. Бог Войны, Цветочный Дух и Собиратель Цветов под Кровавым Дождём под одной крышей? Что же... —Добро пожаловать в эту скромную обитель!–Юнхуа немного отошла в сторону, освобождая проход, и приглашающим жестом указала куда-то вглубь хижины. Проходящий мимо Хуа Чэн всего на мгновение замедлил шаг и лукаво подмигнул. Этой мелочи хватило для того, чтобы Юнхуа совсем не культурно прыснула, но сразу же постаралась вернуть на лицо более-менее серьёзное выражение. На её глазах разворачивалось что-то интересное.