Пэйринг и персонажи
Метки
AU
Нецензурная лексика
Экшн
Отклонения от канона
Серая мораль
Элементы юмора / Элементы стёба
Дети
Армия
ООС
Второстепенные оригинальные персонажи
Насилие
Попытка изнасилования
Пытки
Смерть второстепенных персонажей
Жестокость
Изнасилование
Смерть основных персонажей
Открытый финал
Ненависть
Упоминания секса
Повествование от нескольких лиц
Трагедия
Война
Подростки
Кроссовер
Насилие над детьми
Вымышленная география
Военные
Крэк
Сражения
Политика
Допросы
Месть
Мультикроссовер
Психологические пытки
Политики
Геноцид
Описание
История о том, как однажды страна Ми-ми-мишек захотела завладеть большими территориями, после чего напала на иные страны, основанные на русских мультфильмах, тем самым начав линейку кровопролитных войн.
Примечания
Фанфик подвергается ходу ремейка, так что вполне могут присутствовать сильные отличия между главами и даже разными частями глав.
Внимание! В фанфики есть упоминания пыток, жестоких расправ, суицида и других тяжёлых моментов. Читайте на ваш страх и риск.
Куча фэндомов и персонажей не вместилась в жанры и метки.
Первая война: инцидент
18 января 2025, 05:41
Я Лунтик, я снова с вами, и у меня есть, что рассказать.
Лишь обучением и активным участием в тылу военные командиры не собирались ограничиваться, и нас отправили на морскую высадку в очень слабом месте Смешарского Царства, чтобы ворваться в тылы врага и подорвать все пути снабжения, связные пункты, казармы, а также устроить геноцид среди поселения. Идея казалась безумно тупой, так как при её исполнении могли погибнуть совсем молодые кадеты, а среди них я, наследник имперского престола, но у военных командиров без призора моего дедушки была своя правда. Любимая фраза всех военных командиров Империи была: «Ничто не ускоряет взросление кадетов так быстро, как пара сражений!» Да и тем более, в Лесной Империи дети в армии считались абсолютной нормой. Как бы то ни было, нас отправили в бой.
Местом высадки оказался пляж, который был, на удивление, пуст, несколько домов было на берегу. Крейсеры подплыли к пляжу и войска начали высадку. Одними из первых, кто вышел из крейсеров, были мы, кадеты. Нам не было дано приказов, кроме требования не уходить далеко от основных сил. Возле аппарелей шла жестокая давка, солдаты теряли оружие, падали, один муравей-новобранец даже сломал себе ногу, а небо заполонили трутни, бабочки-самцы и другие летающие валдеры. Постепенно, несмотря на свежесть воздуха, становилось всё душнее, чем больше солдат заполоняло берег. Наш отряд пошёл на разведку. В то утро солнце, выглядывая из частый серых облаков, слепило сильнее обычного, а холодный морской воздух смешивался с влагой после вчерашнего дождя. Возле одного из прибрежных домов стояла гражданка Смешарского Царства, это была молодая панда. Позже я узнал, что её зовут Панди — не очень оригинально. Она заметила высадку и решила сдаться, подняв руки. Хайли захотел получить с операции выгоду для себя: он направил на неё автомат и пригрозил:
— Если не хочешь получить пулю — отдавай всё добро!
— Хорошо, хорошо! — согласилась Панди, — только не стреляйте!
— Веди нас к себе, — приказывал жук. — И чтоб не рыпалась.
— Хайли, не делай этого! — вступился я.
— Заткнись, — он не обращал на меня внимание.
— Мы не имеем права, это гражданский, — Гена тоже возразил.
— Хайли, а ну прекрати! — повторил я, поняв, что меня готовы поддержать.
Хайли нас не слушал и продолжал держать мушку на панде. Она развернулась и собиралась вести его к себе домой. Я боялся, что он её застрелит, и хотел как-то помешать ему. Действовал я без рукоприкладства, но от этого не менее решительно: я встал перед Панди и закрыл её собой. Меня совсем не пугало то, что Хайли целился прямо в меня, я даже оружие за спину убрал, чтобы можно было прикрыть гражданскую и руками. Я сердито посмотрел ему в глаза и сказал:
— Я не позволю!
Мои друзья стояли, словно вкопанные, и с интересом смотрели на мои действия, даже приспешники Хайли были удивлены, а сам он и бровью не двинул и продолжал целиться.
— Лунтик! Что ты делаешь?! — Кузя сильно испугался за меня, видя, что жук не убирает оружие.
— Придурок ёбаный, уйди! Ты же знаешь, я стрельну! — угрожал Хайли.
— Не уйду!
Пчелёнок стоял рядом с Хайли и было видно, как его терзали сомнения. Он целился вдаль, но ни в меня, ни в Хайли, ни в Панди. В нём долго копилась ненависть к жуку, и он её выплеснул, набросившись на него со спины и попытавшись вырвать винтовку из его рук. Завязалась короткая драка: Хайли, не чувствуя его ударов, бросил Пчелёнка на землю. Он упал в мокрый после дождя песок. Жук убрал с меня мушку и целился уже в Пчелёнка.
— Убью, чмошник! — рычал Хайли.
— Хватит, не надо! — крикнула Мила.
— А ну убери оружие! — побоялся уже я за Пчелёнка.
Чаши весов всё сильнее склонялись в мою сторону, и теперь уже Лапочка перешла к активным действиям: она подошла к Хайли сбоку, сжала правую руку в кулак, а на левой выпустила когти и ударила жука в лицо. Он быстро среагировал и сильно ударил её кулаком в живот; та согнулась пополам. Она успела поцарапать ему руку, но в итоге её, как и Пчелёнка, Хайли опрокинул на землю после точечного пинка, и кошка упала прямиком в слякоть. Дружок не дал ему закончить начатое: он навёл на Хайли винтовку и потребовал:
— Не трожь её!
Хайли повернулся к нему и спросил:
— Вот же шлюха бешеная, — он направил на него автомат в ответ, рассматривая исцарапанную руку.
Кузя навёл оружие на жука. То же сделала сначала Мила, а затем и Гена.
— Что вы стоите! — Хайли смотрел на двух своих растерянных приспешников. Те растерялись, не зная, что ответить.
— Довольно! — остановил кадетов Джон. — Что вы устроили?
Хайли убрал оружие.
— Они пытались меня обезоружить! — оправдывался Хайли.
— А он хотел убить гражданскую, — обвинил его я.
Джон «Якорь» Август опросил нас, что случилось. Жука он даже слушать не стал, а я ему охотно всё изложил. Поняв, что драку затеяли Лапочка, Пчелёнок и Хайли, его помощник, младший сержант, приказал:
— В карцер всех троих!
Джон устно с ним согласился и обратился к Лапочке и Пчелёнку:
— Одного дня на вам обоим хватит, чтобы мозгов набраться. И, Лапочка, ты сегодня же сменишь это сраное платье; сколько можно говорить уже? Это армия, а не бордель!
Он с его секундантом уже взяли троицу за руки и собирался вести их обратно на корабль в изолятор. Последнее, что я услышал от него:
— А ты, Хайли, слушай меня внимательно хоть сейчас, а то ты давно разучился это делать: я сыт по горло твоими выходками. Ещё хоть раз такое повториться — получишь статус дезертира, а ты хорошо знаешь, чем это кончится, — он имел в виду колонию для несовершеннолетних и последующие пять — десять лет в тюрьме по достижении совершеннолетия. — Оправдывать твой дебилизм я больше не собираюсь, так что ты будешь нормальным кадетом до конца этой операции, а потом хоть сдохни!
Больше мы их в тот день не видели. Судя по тому, что я помню, особенно досталось Лапочке: всё её платье, что так не влюбилось сержанту, было в грязи после падения; Тёма к боли был более терпим, да и форму испачкал слабее. Лапочка плакала после драки — не столько от боли, сколько от унижения.
Панди была несоизмеримо благодарна нам, в особенности мне и Джону. Она даже вытащила из бумажника три сотни смешарских рублей — всё, что у неё с собой было — и подарила мне; я отказывался, но вскоре понял, что её душа не будет спокойна, если я не приму деньги, и согласился. Сержант не просто пожал мне руку, а даже обнял и сказал: «Ну, Лунтик, семь колен моего рода будут тебя помнить, обещаю!».
Весь следующий день мы провели в походе. Тем вечером мы разбили отряд возле деревни Семечкино, некоторые более матёрые морпехи проводили небольшую разведку окрестностей, пока мы сидели в лагере. Дружок слонялся от одной палатки к другой, Мила сидела, поникшая головой, возле костра, Кузя бился в скуке и рылся палкой в том же костре, а два прихвостня Хайли держались дальше от нас, бросая на меня косые взгляды. Было прохладно, я мёрз, даже когда застегнул форму. Заливали свои песни дикие совы, которых их более развитые представители среди смешариков называли отсталыми или «малыми». Тем вечером секундант Джона притащил в отряд обратно и Лапочку, и Пчелёнка, и, конечно, Хайли; у всех троих отобрали винтовки, оставив только пистолеты. Кошка наконец перестала из любимой привычки нарушать пристав и надела военную форму: длинный чёрно-рубиновый плащ, развевающийися на ветру, тёмная морская фуражка, коричневые перчатки; вспомнив, что она сделала с Кешей, в голове тут же промелькнула мысль: «Чёрная одежда ей под стать». Её и Тёму Джон встретил улыбкой, а в присутствии скарабея Джон хмурил взгляд и молчал. Жук тут же отправился к своим дружкам и увёл из-за палатку для разговора. То, каким он мёртвым взглядом окинул нас всех, и то, как удивлённо вскрикивали его прихвостни: «Ты что? Да не надо!» — всё это точно сказало мне две веди: сегодня ночью кое-кто не будет спать и, скорее всего, в ближайшее время кто-то в отряде умрёт. И, чёрт возьми, лучше бы меня интуиция подвела тогда… Но об этом уже как-нибудь в следующий раз.