Сколько стоит твоя душа?

В камере подземелья было гораздо холоднее, чем во дворе, как в пугающих историях служанок. Гиблое место, едва переступив порог которого, внутри появлялся страх. Наргиз сидела в темнице уже час. Азад и пальцем к ней не коснулся, но и покинуть гнетущую комнату она не могла. — Это все, что я знаю, — рабыня опустила голову, спрятав лицо в ладони. — Я клянусь, что моя госпожа здесь не при чем. Страх становился второй кожей. В каждом движении хранителя покоев она видела угрозу, ведь не знала, какой приказ он получил. — Да, ведь она такая милая и невинная, — Азад оперся спиной об стену. Он был наполовину скрыт в тени камеры, из-за чего Наргиз могла разглядеть лишь руки мужчины. — Даже ребенка не тронет, — в голосе слышалась усмешка, или служанке так лишь казалось. Из-за того, что крымчанка не могла разглядеть эмоций сокольничего, она чувствовала себя ещё уязвимее. — Я понимаю, как это выглядит, — мужчина оттолкнулся от стены и начал медленно приближаться. — Но она тут ни при чем. Единственное, что делала госпожа, была в сотрудничестве с Румейсой Султан, — она подняла голову как раз вовремя, чтобы успеть заметить растерянность на лице мужчины. Азад, запрокинув голову, медленно выдохнул. Он привык держать ситуацию под контролем, а свои истинные эмоции — в сжатом кулаке. — Когда это было? — спокойно спросил мужчина. — Пару дней назад. Я подслушала разговор Шехзаде и Михринисы, они говорили о никяхе. Это больше походило на намеки, что наследник раздумывает об ещё одном браке, но я донесла смысл к Султаншам. Наргиз знала куда больше, чем рассказывала, и Азад это видел. До Манисы и во время служения Шехзаде ему нередко приходилось узнавать информацию. Крымчанка не врала, но и всей правды не говорила. И это знание заставляло мужчину разрываться на части. Нужно было отвести подозрения от сестры. Он убивал, избивал, уродовал, и до этого момента казалось, что совесть и сострадание давно сгнили внутри него. — Султанша вам не рассказывала? — мелодичный, столь прекрасный для его ушей голосок разрезал тишину, как паутинку. Азад опустил голову, встретившись с черными глазами, которые разглядывали мужчину с любопытством. — И сколько людей об этом знают? — Моя госпожа, Румейса Султан и я. Айбиге Султан рассказала все вашей сестре, и она пообещала разобраться в день праздника. Вы все ещё мне не верите? — Я очень хочу тебе верить, — медленно опустившись перед ней на колено, Азад положил руку на стул возле девушки. — Но на кону будущее моей сестры. Если я узнаю, что ты солгала… Клянусь, это будет последняя ложь в твоей жизни. — Я рабыня, — Наргиз с волнением провела рукой по волосам. — И не имею права на собственное мнение. Когда есть и даже дышать решает моя госпожа. Я никогда не принадлежала себе. Говорю, когда скажут, иду, куда скажут, и делаю, что приказывают. Хотите узнать планы Айбиге Султан — допросите ее. Я лишь безвольная кукла в руках господ. Всего лишь раз в жизни я посмела пожелать что-то для себя, — ее маленькая и тонкая рука коснулась грубых, мозолистых пальцев. — И это никак не могло навредить вашей сестре, — твердо произнесла девушка, будто вся сила крымчанки сконцентрировалась в её словах. Скрип двери заставил мужчину быстро выдернуть свою руку, сделав резкий шаг назад. Войдя в камеру, Фидан сначала окинула взглядом людей и лишь после начала говорить. — Нергисшах Султан не хочет спать без любимой рабыни. Махидевран Султан приказала прервать допрос. — Как пожелает госпожа, — не взглянув на служанку, хранитель покоев быстро покинул женщин.

***

«Хасан ага уже в Манисе. Отправил прошение о встрече завтра с Шехзаде». Махидевран скомкала сообщение, едва сдержав маску безразличия на лице. Мальчишка был слишком быстрый и, скорее всего, уже осведомлен обо всем. — Бабушка, что-то случилось? — Нергисшах встала со своей подушки, подойдя к Алисе. — Нет, дорогая, просто устала и тебе пора спать. В покоях тебя уже будет ожидать Наргиз, — Махидевран бросила быстрый взгляд на невестку. Айбиге облегчённо выдохнула при этих словах. — Спокойной ночи, — девочка сначала поклонилась бабушке, после повернулась к Султанше. — Мама, и вам тоже. Алиса с улыбкой наблюдала, как Нергисшах уходит из покоев, и едва за ней закрылись двери, резко повернулась к невестке, уже не скрывая своего плохого настроения. — Ещё раз используешь дочь — и я отправлю ее к Танели. — Я не понимаю… — Это будешь рассказывать Нергисшах. Я просила заниматься ее обучением, а не использовать в делах гарема. У нее должно быть прекрасное детство с счастливой семьей. — Но кто здесь счастлив? — не сдержалась Айбиге. — Я или, может быть, вы? Танели, которая вышла замуж за нелюбимого? Умирающая Нурбану? Шехзаде в борьбе с братьями и отцом? — Это проблемы взрослых, детей они не касаются. Нергисшах — самый старший ребенок наследника османского престола, а в будущем — и Султана. Она обожаема отцом и должна быть безоговорочно любима матерью. Какие отношения у родителей — это не ее забота. Моей внучке не нужно будет сражаться за трон. Она получит счастливую жизнь. — Что будет, когда родится ее брат? — Султанша положила руку на выступающий живот. — Со временем она поймет, что отец не проводит с ней много времени не из-за занятости, а потому что любит другую женщину. В какой-то день ее поставят перед фактом, что она обязана выйти замуж за нелюбимого? — Жизнь разочаровывает нас всех, но это будет потом. Сейчас у неё беззаботное детство — и какой бы жестокой ни была война, Нергисшах не должна ее видеть. Она выйдет замуж за того, кого захочет и когда посчитает нужным. Не сравнивай дочь с собой. Ты принцесса крымского ханства, участь которого зависит от благосклонности правящего Султана. Она из рода османов, Султанша сильнейшей династии. — Я надеюсь, будет так, как вы сказали, — Айбиге опустила голову, чтобы горечь нельзя было прочитать на ее лице, но дрогнувший голос выдал хозяйку лучше всего. — Хоть и не верю в это. — Ты зря пыталась упрекнуть меня судьбой Танели, — двери бесшумно открылись. Служанка, не поднимая головы, быстро подошла к столу, поставив на него блюдо с десертом. — Ступай, — махнула госпожа рабыне. — Каждую свободную минуту я тратила на то, чтобы обучать моего ребенка. В итоге Танели превзошла все мои ожидания, — поджав губы, Айбиге подняла голову на свекровь. — Она невероятно умна, и если будет необходимо, сможет дать отпор и физически. Брак — это ее решение, и развод тоже будет ее. Все зависит от воспитания. Будешь рассказывать Нергисшах, что она дочь нелюбимой женщины, постоянно указывать на других детей, и жизнерадостная девочка превратится в завистливую женщину. А такие люди не могут быть счастливыми, погрязшие в унынии и жалости к себе. Пусть знает свою ценность. И если она вырастит действительно умной женщиной, неважно, какие двери перед ней закроет судьба, она откроет любую. — Я вас поняла. У меня есть просьба, хочу иметь возможность выходить из покоев. — Я понимаю твое беспокойство, — Махидевран взяла клубнику. — Хочешь проведать подругу, наверняка вся извелась от беспокойства. — Д-да, целый день думала о Михринисе. Как она? — Очень вкусно, — проигнорировав невестку, Алиса откусила немного угощения. — Попробуй, прекрасная клубника. — Разумеется, — Айбиге слишком медленно потянулась к сладостям, будто максимально оттягивая момент. — Ты думаешь, это несчастный случай или ее толкнули? — Но кто бы посмел напасть на дочь Хайреддина паши? — Только кто-то очень глупый. Но ты меня в последнее время радуешь. Тихо заботишься о своем здоровье, подружилась с нашей гостьей и даже с любимицей мужа. Такое редкое благоразумие… — Махидевран с наслаждением наблюдала, как невестка пыталась изобразить улыбку. Султанша попробовала клубнику, чтобы хоть ненадолго прекратить диалог. — Госпожа, — в покои вбежала Фахрие, и впервые за два дня на лице женщины появилась улыбка. — Михриниса кадын очнулась. — Отлично, — Алиса быстро встала с места. — Слава Аллаху, — тихо произнесла Айбиге. Калфа сразу подошла к Султанше, чтобы помочь ей встать. — Дорогая, — Махидевран обернулась к девушке. — Попытайся ещё раз, но более уверенно и добавь счастья, у тебя все получится. Крымчанка в ответ лишь покорно опустила голову, но все же поспешила за свекровью, замедляясь лишь на лестнице. Махидевран шла впереди быстрым, уверенным шагом и наконец в хорошем настроении. Госпожа сама открыла двери в комнату лекарши, не желая ожидать этого от медленных слуг. Айбиге же на мгновение остановилась, но, быстро взяв себя в руки, вошла следом. Михриниса выглядела ужасно как никогда. Смуглая кожа побледнела, пухлые губы, которые всегда отличались красноватым оттенком, сейчас были потресканы и белы. На белых простынях всегда яркая и жизнерадостная кадын выглядела как покойник. Но больше всего лицо изменилось из-за глаз. Раньше они были цвета самых дорогих сапфиров, но сейчас потускнели. — Как ты себя чувствуешь? — Махидевран медленно подошла к постели девушки. — Голова болит, — прохрипела Михриниса. Она потянулась к воде, но служанки среагировали быстрее и поднесли к ее губам чашу. — Ты помнишь падение? Айбиге подошла ближе, но все ещё оставалась позади свекрови. — Я направлялась в свои покои, но голова слегка закрутилась. Помню… — кадын коснулась рукой головы, но сразу положила на постель, скривившись от боли. — Голова слегка закружилась, я тогда стояла возле лестницы. Хотела взяться за перила, но меня толкнули… — Кто посмел? — Махидевран сделала резкий шаг вперёд. — Ты видела, кто это сделал? — Да… Румейса Султан.