Ничего личного

      День выдался тяжёлым. Пожалуй, даже слишком: последняя миссия измотала ребят настолько, что те не чувствовали ног и буквально приваливались к стене от усталости. Но всё прошло хорошо, поэтому парни были довольны собой и явно гордились своими навыками. Гоуст тоже был рад: они отлично справились. Кажется, их боевой дух и оптимистичный настрой ещё больше сплотили их, сделав одной командой, что порадовало как Райли, так и капитана. К слову, если лейтенант ещё мог стоять на ногах, то Соуп не пожелал отпраздновать победу, решив удалиться в свою комнату. Гоуст его понимал, но глубоко в душе хотел бы, чтобы МакТавиш задержался хотя бы на пару минут с командой и составил им компанию. Или лично ему. Ненадолго.       Саймон ждал его.       Но Джон, видимо, слишком устал, чтобы общаться с кем-то. В последнее время он стал чаще пропадать в своей комнате, практически перестав общаться с Райли и Роучем. До этого Гоуст замечал на себе взгляды, которые было трудно понять: они были то изучающие, то оценивающие. Конечно, Соуп был не единственным, кто смотрел на Призрака — он действительно привлекал внимание своей маской и солнцезащитными очками, которые носил целыми днями не снимая, — однако именно он чаще всего смотрел на Райли как-то иначе, чем остальные. Саймон тогда думал, что ему это всё кажется, поэтому старался не придавать значения. В конце концов, то, что он чувствовал к капитану, было только его проблемой, а выдавать желаемое за действительное нет никакого смысла. Они напарники, друзья, товарищи по команде — одни из лучших в спецподразделении. А то, что через Гоуста проходило двести двадцать от прикосновений к капитану Джону МакТавишу — это должно уйти в землю вместе с ним.       У них не должно быть секретов друг от друга. Но Райли этого не обещал.       Джон вёл себя скованно последние дни, и Саймон списал всё это на чрезмерную загруженность. Он вспоминал, когда Соуп подошёл к нему максимально близко, практически не оставляя между ними расстояние, взял его руку и прикурил от сигареты, зажатой между пальцами лейтенанта. Райли тогда замер, боясь сделать хоть одно движение, и стоял так, пока лицо МакТавиша было близко к нему. В том месте, где Джон держал его запястье, ощущался невероятный жар. Саймон смотрел на него слишком пристально и внимательно, изучая каждый шрам, каждую деталь.       Этого было мало.       Впоследствии лейтенант представлял себе, как целует капитана. Сигареты и дым — с привкусом чужих губ на его собственных губах. Снова и снова, будто никаких других воспоминаний у него не осталось. Это было почти так, потому что Райли думал об этом непозволительно много. Для мужчины, прежде всего. Но ему нравилась каждая минута таких моментов, и это было похоже на зависимость.       У Саймона были секреты, о которых он вспоминал каждую ночь.       Это продолжалось и по сей день, разве что теперь капитан будто избегал его. Гоуст видел, что что-то изменилось в поведении МакТавиша, поэтому к вечеру он собирался поговорить с ним. Но до вечера оставалось несколько часов, так что лейтенант решил присоединиться к компании Роуча, который воодушевлённо рассказывал о миссии так, будто это была самая весёлая история за всю его жизнь.       ***       Время близилось к двенадцати, когда все начали постепенно расходиться. Хороший отдых пошёл всем на пользу: несмотря на количество выпитого алкоголя, парни держались стойко и даже продолжали шутить, взяв пример с Сандерсона. Гоуст был одним из тех, кто просто наслаждался временем, проведённым с бойцами, но мысли о Соупе всё ещё не покидали его. Он переживал, что с капитаном что-то не так. Его не хватало. И, кажется, не только ему: Гари иногда спрашивал, куда делся МакТавиш, на что Саймон только пожимал плечами. Он обязательно узнает.       Райли попрощался с Роучем и остальными, предупредив долго не засиживаться. Получив утвердительный ответ, Гоуст направился к комнате Джона, чувствуя постепенно растущее непонятное напряжение. Почему-то ему казалось, что капитан будет не рад его появлению.       Как и ожидалось, в комнате Соупа горел свет, а дверь была приоткрыта. Лейтенант прислушался: тишина. Возможно, он уже спал. Но Райли всё же решил зайти, пообещав себе не будить Джона.       Как оказалось, капитан не спал. Он лежал в свете единственной включённой лампы, держа в руках телефон. Удивлению Райли не было предела: нечасто МакТавиша можно застать за подобным занятием. Тем более настолько увлечённого… Лейтенант заметил, что тот что-то печатал, прежде чем увидел его.       — Гоуст? — удивился Соуп, отложив телефон в сторону и вмиг став серьёзным. — Не ожидал, что зайдёшь.       Снайпер заметил, что тот улыбался. Теперь же он снова надел маску «капитанского равнодушия».       Интересно…       — Да, хотел сделать сюрприз, — как-то неоднозначно отозвался Райли, обдумывая увиденное. Джон переписывался с кем-то и улыбался. — Кто пишет?       Соуп неопределённо махнул рукой, будто это было маловажно, и поспешил уйти от ответа.       — В основном, семья. Иногда интересуюсь, как у них дела.       Гоуст чувствовал, что это далеко не всё, что собирался сказать Джон. Как давно он общается со своей «семьёй»? Его трудно назвать «семейным» человеком из-за характера, но, возможно, до этого дня Райли ошибался. Он никогда не интересовался, поддерживает ли МакТавиш связь с родными. Наверное, именно поэтому Саймону непривычно, что малообщительный капитан переписывается с кем-то посреди ночи. Семья, значит… Что-то он не договаривает. Раньше лейтенант не замечал, чтобы Соупа интересовала гражданская жизнь. Возможно, у него даже есть жена… О которой он никогда не говорил. И это почему-то злило Гоуста.       — Вот как… У тебя есть секреты, капитан?       Джон удивлённо глянул на снайпера, нахмурив брови.       — Нет. Я не храню секретов, — чуть подумав, он добавил, — если тебе интересно, это была Аманда.       Именно такого ответа и ждал Райли. Аманда… Конечно, Джон женат. Почему же он никогда не интересовался личной жизнью своего капитана? Гоуст как-то не думал об этом. Или, что более вероятно, не хотел думать. Он привык, что МакТавиш постоянно рядом, и у них обоих нет личной жизни. Но только сейчас Райли понял, что личная жизнь отсутствовала лишь у него самого.       Проблема была в том, что лейтенант не хотел делить Соупа ни с кем. Они были друг у друга, и этого должно быть достаточно.       — Аманда? Ты никогда не рассказывал о ней, — бесцветно сказал Саймон, охваченный бессмысленной ревностью, которую он не мог перебороть. Что-то поднималось в его душе вновь и вновь, не давая смириться с мыслью, что капитан не принадлежит лишь ему.       Никогда не принадлежал.       Чёрт.       — Не думаю, что тебе это будет интересно, — хмыкнул Джон, устремив взгляд в потолок. — Всё… довольно сложно.       По тебе не скажешь, подумал Гоуст, закусив губу с внутренней стороны. Мысли давались с трудом: он злился на себя и МакТавиша, чувствуя, что бессилен перед обстоятельствами. Очевидно, Джон не виноват, что Райли испытывал чувства, далёкие от дружеских. Капитан заслужил любить того, кого хотел. Возможно, он даже был влюблён всё это время…       — Покажешь её? — сухо спросил лейтенант, подойдя к Соупу. Хорошо, что тот уже не смотрел на него: взгляд Саймона был испепеляющим, хотя очки немного скрывали это. Джон кивнул и тут же без лишних слов потянулся к телефону, начиная выбирать фотографии.       — Вот она, — МакТавиш показал фото девушки, красивой и голубоглазой. Длинные тёмные волосы, весёлые смеющиеся глаза, пухлые ярко-красные губы. Неплохой вкус, мысленно отметил Гоуст, оценивая привлекательность Аманды. Он понимал капитана: в такую сложно не влюбиться. Может быть, он бы и сам начал с ней встречаться, только вот почему-то мысль об этом его не радовала.       Пока Райли пытался усмирить в себе чувства, похожие на шторм, Джон показал ему ещё несколько фото, где Саймон рассмотрел девушку полностью, но она его мало интересовала. Гораздо больше он думал о том, что МакТавиш снова был близко, и лейтенант убедил себя, что его чувства больше не имеют значение.       Никогда ещё самообман не был так похож на испытание.       — Красивая, — задумчиво сказал Райли спустя долгие минуты молчания, смотря куда-то мимо экрана телефона. Соуп согласился:       — Да. Я давно её не видел, — улыбнувшись, произнёс он, едва заметно вздохнув. Конечно, капитан хотел с ней встретиться. И осознание этого злило Саймона ещё больше.       — Скучаешь? — будто бы в вопросе был смысл.       — Да.       Гоуст хмыкнул. Очевидно.       Что ж, он узнал всё, что хотел. Сердце Джона занято, поэтому бороться за него бесполезно. Но никак не получалось даже принять тот факт, что у его капитана кто-то есть. Кто-то ближе, чем он. Саймон хотел, чтобы МакТавиш был только его.       И дело не только в постели.       Райли не считал себя собственником, нет, но это было бесконтрольное чувство, которое сводило его с ума. Он должен отступить, пока ещё может. Если МакТавиш останется так же близко, как сейчас, Саймон просто сорвётся.       Поэтому лейтенант молчаливо отходит от него, погрузившись в себя настолько, что не замечает непонимающий взгляд, которым окидывает его Соуп. Снайпер не поворачивается: ему больше не интересна компания МакТавиша. Ему стоило огромных усилий поставить этот барьер, практически железную стену между ними. А вот капитана это задело. Он заметил, что Гоуст как-то поменялся, и таким капитан его никогда прежде не видел.       — Ты говорил ей, что любишь её? — неожиданно спросил лейтенант низким голосом, взяв со стола стакан. Покрутив его, он плеснул туда виски, хотя пить совершенно не хотелось. Просто было нужно, чтобы что-то обожгло изнутри.       — Да, — ответил Джон, и Райли, конечно, ожидал такого ответа. Подняв маску до носа, он поднёс стакан к губам и разом выпил содержимое, не чувствуя вкуса. Жидкость обожгла горло, разливаясь внутри приятной теплотой. То, что нужно. — Она это знает.       — Ещё бы, — недобро усмехнулся Гоуст, с характерным стуком поставив стакан. Возможно, случайно.       Он не умел скрывать ревность.       — Капитан, есть кое-что, что я хотел бы тебе сказать.       Соуп тут же выключил телефон и завёл руки за голову, приготовившись к разговору.       — Говори, Гоуст. Можешь, кстати, допить виски.       Лейтенант не хотел виски. У него была другая цель, о которой он обязательно пожалеет.       Саймон развернулся и направился к Соупу, напряжённый и злой, натянутый, как струна. Джон вопросительно глянул на Призрака, чуть приподняв бровь, мол, «что-то не так?». Но прежде, чем он успел озвучить вопрос, Райли бесшумно подобрался к кровати и упёрся коленом в матрас, а после навис над капитаном, расставив руки по обе стороны от его головы. МакТавиш тут же замер, в немом изумлении глядя на Саймона.       Да, он никогда не говорил, что может сдерживать эмоции... Особенно настолько сильные.       — Часто представляешь её? — спросил лейтенант, облизнувшись. Глаза, скрытые за тёмными массивными очками, блеснули холодной сталью. МакТавиш не двигался и, кажется, задержал дыхание: лицо Гоуста было слишком близко. Он выглядел угрожающе, и Соупу стало не по себе.       — Что? Нет, ты… — начал говорить Джон, но Райли перебил его:       — Кого-то другого? — лейтенант уже не отдавал себе отчёта в том, что говорит. Слова давались на автопилоте: в нём говорили чувства, которые он усмирял слишком долго. Когда-то это должно было произойти. — Сердцеед ты, капитан…       Он рисковал получить удар в челюсть. Но Соуп почему-то ничего не делал.       — Да о чём ты говоришь?! — нахмурившись, возмутился МакТавиш, внимательно глядя на Гоуста и пытаясь найти ответ. Лейтенанта было трудно понять, и сейчас он мог вытворить что угодно, к чему его подтолкнёт фантазия. Если Райли зайдёт слишком далеко, Соуп разом всё прекратит. Но сейчас ему было интересно, что же задумал Саймон.       Почему он не оказывает сопротивления?       — Расскажи мне подробнее об Аманде, — прошептал лейтенант, наклонившись к шее Джона, — о запахе её волос, о мягкости кожи, — выдохнул куда-то в висок, слегка касаясь губами. — Закрой глаза, если станет совсем противно.       Гоуст целовал его страстно и бережно, идеально. От губ капитана кружилась голова, его вкус напоминал сигареты и виски. Райли обессилен, одержим: он так долго ждал этого. По телу прошла дрожь, когда Джон поражённо выдохнул ему в губы… и ответил. Неуверенно, будто случайно, но Саймона захлестнуло с головой.       Целовать Соупа было приятно и волнительно, особенно когда Райли позволял себе многое. Он кусал его губы, вёл по ним языком и менял угол, жадно распробовая терпкий привкус алкоголя и табака. Он старался запомнить каждую секунду этого момента, и МакТавиш, как ни странно, не пытался оттолкнуть его. Только снял очки с Саймона, чтобы те не мешали, и стал целовать в ответ. У Гоуста снесло крышу только от того, что Соуп сам притянул его за шею, заставляя опуститься ниже, чем вырвал у лейтенанта приглушённый стон. Это было похоже на сон, на плохую шутку, но Райли не хотел останавливаться. Они соприкасались грудью, бёдрами, и от Соупа исходил невероятный жар. Быстрый стук сердца выдавал волнение, воздуха катастрофически не хватало.       Только при одной мысли о том, что Соуп длинно выдохнул с едва различимым стоном, у Саймона буквально всё перевернулось внутри.       — Не ожидал… капитан, — прерывисто дыша, сказал Гоуст, облизнув губы. МакТавиш задержал на них цепкий, оценивающий взгляд. — Что, слишком реалистично представил Аманду?       Не сдержал колкости.       Джон на секунду завис, подумав, что ему послышалось. А потом он начал понимать.       — Ты дурак, Гоуст, — сдерживая слабый смех, ответил капитан, не скрывая улыбку. — Мог бы просто спросить, кто она. Аманда — моя сестра.       Лейтенант застыл. Осознание возвращалось медленно, мысли едва складывались воедино. Точно. Он же ведь даже не спросил… И теперь чувствовал себя глупо. Действительно дурак.       Но с другой стороны, он ни о чём не жалел.       — Сестра? Впервые слышу о ней.       — Я не хотел лишний раз распространяться об этом, — серьёзно проговорил МакТавиш, и по его голосу можно было понять, что ему действительно важна безопасность сестры. — Я не хочу для неё проблем.       — Не доверяешь мне? — почти в шутку спросил Гоуст, пробираясь пальцами под футболку Соупа. Тот вздрогнул, будто его ударило током.       — Не доверяю. Ни на секунду, — Джон перехватил руку Райли. — Не приближайся ко мне, Гоуст.       И притянул лейтенанта за ремень штанов, увлекая в новый поцелуй.       ***       Роуч стоял в курилке, рассказывая про местные обычаи своему новому боевому товарищу, Алехандро. Рядом расположился капитан, оперевшись на стену, и лейтенант, покручивая дымящуюся сигарету меж пальцев. Они смотрели на Гари и Алехандро, которые быстро сдружились ещё на задании, а теперь и вовсе были как братья. Очевидно, эти двое нашли общий язык. Новичок с удовольствием слушал как Гари, так и более старших по званию, хотя и понимал, кажется, через слово из-за непривычного произношения. Они общались в неофициальной обстановке совершенно свободно, не требуя даже обращаться по званию. Новичок курил, как паровоз, и это стало единственным, на что Джон сделал замечание. Но парень нисколько не обиделся — восхищение капитаном перекрывало все мелочи, даже такие. Теперь же время подходило к концу, поэтому Сандерсон вместе с младшим покинули помещение, как обычно, не забыв пожелать хорошего дня.       Когда МакТавиш остался один на один с лейтенантом, в курилке уже никого не было. Чем и воспользовался Райли, развернув Соупа к себе.       — Мой и только мой, — твёрдо сказал Саймон, прижимая Джона к стене. И целовал он его так привычно — на одном дыхании, с привкусом сигаретного дыма, который разделил на двоих. У МакТавиша мягкие губы, и Гоуст касается их пальцами. — Я влюблён в тебя, капитан.       Он рискует остаться без рук. И, возможно, даже без языка.       — С ума сошёл, Райли?       Саймон улыбается, совершенно очевидным образом прижимаясь бёдрами к МакТавишу. Что ж, наверное, в этом и был весь он.       Безнаказанность порождает вседозволенность.       — Да.