No regrets \\\ Никаких сожалений

      Рождественские каникулы молниеносно промчались мимо него. После объявления о разрыве контракта Кевина Вороны продолжали находиться в некоторой прострации, но с каждым днем, с каждой частичкой понимания произошедшей ситуации они становились все более обозленными. Хозяин так и не появлялся на глазах. Собственно говоря, как и Рико. От отсутствия двух Мориям легче не становилось. Ямагути тренировал с той же остервенелостью, что и Тэцудзи, однако не смел поднимать на них руку. Ситуация обострилась в разы, когда Ямагути объявил, что Вару станет вице-капитаном и заменит Кевина. А на возмущения в глазах некоторых подопечных добавил, что это приказ Хозяина. Спорить никто не стал.       Повышение в должности лишь сильнее развязало руки Вару. Теперь он считал своим долгом прикопаться к каждому за отвратительную игру, хотя сам по сути не слишком и горел экси, считая этот вид спорта не более чем временным унятием скуки. Его колкие слова не сильно отличались от Кевина, но слышать это от Дэя Натаниэль бы в жизни вслух не произнёс, было приятнее. Жан, казалось, никак не реагировал на выпады в свою сторону. Он просто смотрел на Вару в упор с абсолютно похуистическим лицом, пока тот старался объяснить ему правильное выполнение упражнения, не забывая выплевывать едкие комментарии.       К сожалению, Натаниэль не отличался особым терпением. Однако его вспыльчивая реакция только сильней веселила Вару и заставляла продолжать действовать в том же духе. Пару раз их перепалки доходили до ожесточенных драк, из-за которых приходилось останавливать тренировку и с немалыми усилиями разнимать буянивших.       В один из таких разов крепкое, Натаниэль даже сказал бы, железное, терпение Ямагути лопнуло. Он грубо отчитал обоих за неподобающее поведение и отсутствие сдержанности. А в конце своей тирады под довольную ухмылку Вару отправил его в Восточную Башню. Из-за чего уже Натаниэль потерял контроль над эмоциями и попытался в очередной раз ударить Коула в его чересчур довольную морду, желая стереть чужую радость. Ямагути весьма быстро вмешался, отгоняя смеющегося Вару и удерживая самого Натаниэля на месте. Тогда в обиход пошел никем не удерживающийся рот:       — Почему, блядь, виноват я? Если это Вару лезет ко мне! — взбесился он, отходя от тренера на безопасное расстояние, чтобы руки Ямагути больше не могли до него достать.       — Натаниэль, закрой свой рот и иди в Восточную башню. Может, там на тебя смогут повлиять, — отрезал он, игнорируя последующие весьма нецензурные реплики.       Разумеется, Натаниэль никуда не пошел. Он вернулся в свою комнату, психуя и швыряя первые попавшиеся вещи в стену, попутно проклиная все живое и неживое. И со временем, когда раздражение пропало, он без сил свалился на кровать. Именно тогда на телефон пришло сообщение от Ичиро: «Почему мне на тебя жалуются?». Натаниэль скривился, представляя явно недовольное лицо Мориямы, и решил оставить вопрос без ответа.       На следующий день никаких чудесных изменений не произошло. Они продолжали нещадно с ним ругаться, не скупясь на оскорбления, но стали вести себя более приземленно. Перестали устраивать драки, вместо них используя резкие и болезненные слова. Иногда Жан, оказываясь рядом, уводил Натаниэля подальше от их нынешнего вице-капитана, пытаясь предотвратить громкую брань.       Так и пролетели Рождественские каникулы.       Ни Рико, ни Тэцудзи так и не появились.       Натаниэль мысленно перебирал все возможные варианты того, когда они вернутся. Он забывал слушать преподавателей на лекциях, полностью погружаясь в раздумья. Несколько раз ему делали за это замечания, он извинялся, на пару минут возвращался в учебный процесс, а после снова зарывался в мысли, в которых мелькали и переживания о Кевине. На тренировках его растерянность и невнимательность сказывались и на Жане. Ямагути отругал их по полной программе за отвратительную игру перед серьезным матчем против Черепах, сборной университета Бельмонте, и оставил без ужина, заставляя прибирать поле. Он тихо извинился перед Жаном, на что тот также его поругал, но после тихо добавил: «Ничего страшного».       Всё стало в разы хуже после матча с Черепахами. Тэцудзи, Рико и Кевин не появились на публике, и это вызвало огромный шквал негодования и вопросов. Бушующую и весьма недовольную прессу отправились успокаивать и давать заверения, что всё в порядке, Ямагути и Вару. После интервью последний вернулся, мягко говоря, не совсем довольным, и, разумеется, Натаниэль не упустил момента простебать его. На едкие слова в глазах Коула вспыхнули огоньки озорства, вперемешку с бешеным весельем.       Он заехал кулаком по щеке Натаниэля, который отступился в сторону из-за силы удара, а после схватил за волосы, грубо дергая на себя. Натаниэль поддался инерции, почти падая на Вару, и схватил чужую державшую его руку.       — Тебе бы успокоиться, Натаниэль. Пока не поздно, — с ненормальным оскалом прошипел Коул.       С губ никак не сходила усмешка. Натаниэль провел языком по губе, чувствуя железный привкус крови. Вару проследил за жестом с отвращением в глазах. Чисто из любопытства Натаниэль бы узнал, что стало причиной ненависти в его сторону. Можно было подумать, что из-за его вторичного пола, но даже к другим знакомым омегам Вару относится более бездушно, нежели к нему.       Словно Натаниэль лично своим существованием где-то ему насолил.       Это было приятно.       — А то что? — впиваясь ногтями в чужую руку, поинтересовался он. — Не забывай о моей неприкосновенности, ублюдок, — прорычал Натаниэль, вырываясь из хватки, сжимая зубы от боли, пронзившей голову, когда несколько прядок волос были бесцеремонно вырваны.       Оскал Вару пропал, оставляя его лицо мертвецки пустым. Обстановка резко стала предельно накаленной и продолжала нагнетаться. До этого пребываемые в неком трансе Вороны быстро опомнились и встали между ними. Шок и растерянность были так ярко выражены на их лицах, что те молчали и, казалось, не дышали. Ситуация была совершенно непохожей на все те разы их скандалов на поле. От Вару за версту несло желанием убивать.       Громкий смех отразился от стен раздевалки. Напряженная атмосфера слегка спала, пока Вару хохотал над всей этой ситуацией. Через секунду он резкими движениями схватил полотенце и направился в душ. Тихий смешок сорвался с губ Натаниэля под пристальный взгляд команды, и только Жан подошел к нему, чтобы салфеткой убрать кровь. В тот момент Натаниэль не знал, чем могут ойкнуться его действия.       Как только они вернулись в Гнездо, Ямагути увел его в кабинет, заставляя объясняться насчет синяка на щеке, на корню перерубая его попытки свалить это на жесткий матч или на неудачное падение. Объяснение всей ситуации заняло достаточно времени и гневных реплик в его сторону, а также просьбу больше не лезть к Вару. После под пристальный и недовольный взгляд он покинул кабинет тренера, направляясь в комнату, в которой, на удивление, не нашел Жана.       Это было так непривычно. Воспоминания вспыхнули в голове, грудную клетку сдавило, сердце заколотилось в сто раз быстрее. Жан не должен был никуда уходить. Стараясь не паниковать раньше времени, он направился в раздевалку, но и та встретила его пустотой. Как они вообще умудрились разделиться, когда у них действует строгая парная система? Натаниэль чертыхается. Разумеется, блять. Ямагути не сильно к ней цепляется и не наказывает их, как Тэцудзи, если видит без партнера. Вот они и расслабились.       Склизкое чувство паники следовало за ним по пятам, заставляя ускоряться. Он не знает, почему, но держит курс именно в его комнату. С размаху открывает дверь и…       ..видит это.       Кровь на простынях и теле. Довольные вздохи и блаженные стоны. Четыре оголенных Ворона посередине и Вару, истинный хозяин комнаты, на стуле. От осознания ситуации тошнота подступает к горлу. И, несмотря на появившуюся слабость в ногах, на упавший желудок, на шок, Натаниэлю потребовалось меньше трех секунд, чтобы долететь до кровати и скинуть какого-то двухзначного Ворона с Жана. Резкие раздавшиеся возмущенные крики так же резко смолкли, стоило им заметить, кто пришел. Натаниэль не обращал на них внимания и смотрел исключительно на бледного Жана, находящегося на грани сознания, пребывающего в бреду и молящего их прекратить. Родной гнев волнами разлился по венам. Натаниэль сжал зубы, накрывая чужое голое и израненное тело покрывалом.       Гаденькая ухмылочка Вару вызывала на поединок.       — Отправиться на тот свет захотел? — шипит Натаниэль.       — Как некрасиво прерывать нас, Веснински, — покачивая головой, причитает он. — Хочешь присоединиться? Хотя, наверное, не хочешь. Знаешь, мне тут одна птичка напела, что ты важная шишка, — посмеиваясь, продолжал Вару. — Шлюха для богатого дяди.       — Закрой свою пасть, — с расстановкой отчеканил он.       — Тебе нравится сосать хуи за деньги? Много зарабатываешь? А я всё гадал, каким это образом вам вчетвером, поправка — уже втроём, удается покидать гнездо, когда всем остальным это запрещено. Шлюхам закон не писан, — специально стараясь вывести его на эмоции, Вару растягивал слова. Непонятно, чего он добивается, какую цель преследовал, но изо дня в день тот старался напакостить ему, вынудить Натаниэля допустить ошибку, чтобы его наругали.       Натаниэль заносит руку и кулак врезается в чужую ладонь.       — И это всё? — смеётся Коул, но недолго, так как противоположная руке нога удачно врезается в открытый бок, скидывая того со стула. — А ты хорош.       — Это ты плох, — замечает Натаниэль.       Вару хмыкает и с улыбкой поднимается с пола.       — Если бы ты умел держать свой рот на замке, то этого бы не случилось с четвертым, — намек был ясен, словно день.       Они с минуту испепеляли друг друга взглядом, после чего Натаниэль презрительно посмотрел на других. Рвотный позыв с трудом удалось сдержать. Он прекрасно знает, что нельзя поворачиваться спиной к нападающим, мать вбила в него это «золотое» правило в раннем возрасте, а отец наглядно показал, почему. Но сейчас он не мог стоять к ним лицом и, не глядя, поднимать Жана спиной. Ему пришлось встать к ним боком, пристально следя за обстановкой и за чужими движениями, но, казалось, стоявшие Вороны не собирались к нему прикасаться.       Он приподнял Жана, протянул чужие руки на свои плечи и полностью поднял его. Расслабленное и, вероятно, уже бессознательное тело Жана придавило к полу, но, собравшись с силами, Натаниэль сделал осторожные шаги. Неприятный, горький ком в горле мешал полноценно вздохнуть. На спине ощущался пристальный взгляд Вару и растерянные, но довольные взгляды остальных. Гребаное отродье. Если бы он только знал, что такое случится, то никогда бы не стал поддаваться Вару, не стал бы даже смотреть на него, просто игнорировал бы каждый выпад в свою сторону. Если бы не он, то с Жаном этого бы не случилось.       С трудом добираясь до комнаты, он укладывает Жана на кровать. Боль и обида душат, но не время и не место для эмоций. Тело было в ужасном состоянии: черные синяки в форме ладоней, вокруг соска отчетливо выделялись выемки зубов, в принципе, вся кожа была усеяна засосами и кровавыми укусами. От зрелища дрожь в пальцах усиливается, а дыхание учащается. Обычно в гнезде холодно, но сейчас ему так душно и дышать неимоверно тяжело. Голова идет кругом, к дрожащим рукам присоединяются онемевшие ноги. В ушах отдает собственная кровь, во рту так сухо, что становится больно, в глазах то темнеет, то ослепляет яркими белыми вспышками. Спустя мгновение Натаниэль понимает, что ему страшно, так страшно, что тело готово развалиться на части. Он боится альф — в его жизни они всегда были злыми, жестокими, сумасшедшими, и тело Жана в сотый раз доказывает, что они озверевшие.       — Соберись, — он приседает на корточки, со всей силы впиваясь пальцами в корни волос, дергая за них и оттягивая. — Соберись, соберись, соберись!       Он мог собраться.       На обработку всех ран Жана ушло немалое количество времени и сил. Сложнее оказалось привести того в сознание, чтобы дать несколько таблеток обезбола. Завтрашнюю тренировку никто не отменял. Обидней всего, что жаловаться было некому: Тэцудзи отсутствовал, а если бы и присутствовал, то он бы лишь окинул их взглядами и приказал бы тренироваться, перед этим хорошенько отлупасив тростью за развратное поведение. Ямагути, в свою очередь, ничего не мог с этим сделать, максимум — наругаться за излишнюю жестокость. А жаловаться Ичиро было тупо бесполезно. Пробовали. Проходили. Тот на каждый намек о его недовольстве, на все его предыдущие просьбы что-то улучшить или жалобы отвечал одной избитой фразой: «Уходи из экси».       Натаниэль с силой зажмурил глаза.

***

      Они не обсуждали произошедшее.       Жан отмалчивался, игнорируя любого рода поддержку и попытки Натаниэля его разговорить. После одной из очень настойчивых попыток Жан разозлился и послал его куда подальше, приказывая не докучать ему своими проблемами. Обижаться на грубые слова Натаниэль не смел. Понимал: своим желанием обсудить неприятную для Жана тему и помочь ему делает только хуже. Он перестал упоминать случившееся, уменьшил уровень заботы, несмотря на обливающееся кровью сердце при взгляде на бледного, с черными мешками под глазами напарника.       Не вытерпев безысходности, Натаниэль принял решение хоть как-нибудь облегчать самочувствие Жана глупыми рассказами, получая в ответ молчаливые кивки, и действиями: приносил ему дополнительную еду, вступал в драки с теми, кто смел криво, с ублюдскими ухмылочками на него посмотреть, на тренировке пытался действовать активнее и быстрее, чтобы не сильно загружать Жана.       Сегодня Жан был бодрее и активнее. Опережал его в перехватах мяча у нападающих соперника, четко пасовал своим. И всё бы продолжалось в таком же темпе, если бы не ублюдочный Джейкоб, бросивший на Жана сначала склизкий взгляд, а затем подошедший и прошептавший что-то про постель. Натаниэль подлетел с противоположного конца поля так быстро, что никто не успел и глазом моргнуть, и повалил Ворона на пол. Лицо Жана изменилось, не то чтобы на его лице в принципе было что-то кроме белого листа, но Натаниэль прожил с ним достаточное количество времени, чтобы по одним глазам понять, какие чувства испытывает его напарник. Загнанность. Безысходность. Обиду.       Драка развязалась яростная. В какой-то момент на спине оказался сам Натаниэль, а клюшка и часть экипировки разлетелись по полю. Он шипел, вырывался и безостановочно наносил удары по лицу оппонента. Джейкоб же был занят тем, чтобы уклоняться от обрушившихся ударов, в этот же момент пытаясь его задушить. В конце концов, когда тренировку приостановили, в дело вмешался Вару, приказывающий Джейкобу встать и отойти от Натаниэля. Тот, разумеется, и слушать его не стал, продолжая валяться на полу.       — Ты меня не слышишь, Джейкоб? Встань с него, — Вару с не очень-то и довольным лицом подошел ближе и схватил того за шиворот, резко дергая на себя. Парень, поддаваясь инерции, отлетел назад, приземляясь на задницу и продолжая зло смотреть на Натаниэля.       Каждый на поле замер.       Дыхание сперло.       Взгляды уставились на вход.       Звук, раздавшийся от прикосновения трости об лакированное покрытие, был до боли знаком каждому. Хозяин. Его цепкий, темный взгляд, который уже никогда не забыть, проскользил по каждому игроку и остановился на прекратившейся драке. Не было необходимости отдавать приказы, каждый знал свое место. Вороны, как один, подошли к центру поля и опустились на колени. Джейкоб, которого Вару любезно отпустил, также поспешил к центру. Теперь на поле стоял лишь Хозяин и Вару. Натаниэль, лежавший на спине, задрал голову, осматриваясь в поисках Рико. Того нигде не было.       — Вам особое приглашение нужно? — Натаниэль и забыл, насколько холоден и жесток голос Тэцудзи. Особенно после спокойного и весьма доброго на фоне Хозяина голоса Ямагути.       Натаниэль поднялся, скривился и сел рядом с Жаном. Тот все еще был подавлен и, видимо, не совсем осознавал всю ситуацию. Вару проследовал за ним.       — В мое отсутствие вы слишком расслабились, — сказал он, заставляя Воронов виновато поджать губы и сжать кулаки. Что правда, то правда. — До следующего матча вы обязаны прийти в форму и показать достойный результат. Уход Кевина никак не должен отразиться на вашей игре. Вам понятно?       — Да, Хозяин! — в один голос, кроме Натаниэля.       — Тогда продолжайте, — после приказа Вороны синхронно поднялись и заняли исходные позиции, готовые к усердной и изматывающей тренировке. Драка была забыта, все голоса смолкли. Только звуки взмахивания клюшками и скрипа подошвы об покрытие. Натаниэль встал, но направился далеко не к своей позиции, а к Хозяину. Жан последовал за ним.       — Где Рико? — без церемоний сразу спросил он. Хозяин окинул его взглядом.       — Ни капли уважения. Совсем распоясался. Только и слышу одни жалобы на тебя, — на последнем слове он ткнул тростью в грудь Натаниэля, заставляя того отшатнуться назад. — Забыл, что именно благодаря мне ты стоишь на этом поле, а не сидишь в поместье с животом? — Натаниэль закусил губу. Если бы не Хозяин, согласившийся принять его в качестве защитника, его бы здесь не было. Одно только слово Тэцудзи — и вся карьера Натаниэля рассыпается в пух и прах. Она и так рассыпалась, но слишком медленно и по маленьким крупицам. И ускорять этот процесс он был не намерен.       — Помню, — покорно, сквозь плотно сжатые зубы прошипел он. — Мне просто хочется знать, что с Рико.       — Он в порядке, — он ни капельки в это не верил. — Пока что сидит в своей комнате. Как только придет, не смей к нему приближаться. Он наказан за своеволие. Кроме того, вы плохо друг на друга влияете. Идите работайте, — обращаюсь уже к ним обоим, приказал Тэцудзи, не позволяя продолжить разговор. Натаниэлю хотелось препираться, хотелось нахамить, наплевав на возможные проблемы, но многоговорящий взгляд Хозяина, направленный на Моро, всё же заставил заткнуть рот и уйти прочь.       В скором времени в строй вернулся Рико. И он был не в порядке. Он был абсолютно утихомиренным. На его лице не было ни царапинки. Это не означало, что на его теле не было ни царапинки. Натаниэль был уверен, что скрытая под слоями одежды кожа была изувечена до предела. Рико с трудом передвигался и еле выдерживал полноценную тренировку. Он тяжело дышал и много пил. Двигался грязно и нескоординированно, с трудом попадал по воротам. Такая несобранность ставила в тупик Воронов, а Хозяина лишь сильнее злила, но трость на него он не поднимал.       Перед отбоем, уже будучи в своей комнате, Натаниэль решил, что должен проведать Рико. Плевать на запрет. С момента его возвращения прошло два дня, а им никак не удавалось поговорить. Стоило Хозяину заметить, как Натаниэль подходит к Рико, то разгонял их по разные стороны поля. В раздевалке времени также было немного, да и Рико выглядел настолько измученно, что казалось, вот-вот упадет. Более того, Натаниэль очень сомневался в том, что Рико был в состоянии обработать все свои оставшиеся на теле раны.       Дождавшись отбоя, Натаниэль выпрыгнул из кровати и повернулся к не спавшему Жану.       — Пойдешь к Рико? — тихо спросил Натаниэль.       — Нет, — буркнул он.       Натаниэль поджал губы. Он старался делать всё, чтобы Жану полегчало: отдавал собственные порции еды, пусть Жан и отказывался, помогал с заданиями, стирал его одежду, стоял с ним в общей душевой, охраняя. Но всё это было словно бесполезно. Словно Жан был не с ним. Он продолжал отпускать взгляд в пол, когда кто-либо из его обидчиков на него смотрел, он поджимал губы, стоило Вару кинуть что-то едкое. Натаниэль снизошел до того, что попросил Коула к нему не подходить. Тот, впрочем говоря, усмехнулся, подошел вплотную и прошептал на ухо: «Сдохнешь, тогда и посмотрим». Натаниэль зарядил тому по носу.       — Отдыхай, — он подошел поближе и укутал Жана в одеяла. — Спокойной ночи.       — Спокойной, — на французском ответил он, закрывая глаза. Натаниэль устало улыбнулся. Ничего страшного. Жан придет в себя. Просто нужно время и хорошие люди.       Натаниэль тихо открывает и закрывает дверь. В коридоре от улыбки не осталось и следа. От Жана нужно избавиться как можно скорее. Будет тяжело. Он встряхивает головой, выкидывая лишние мысли, и бесшумно, подобно тени, пробирается по коридору, доходя до нужной двери. Стучит по ней три раза и заходит, заставая Рико отчаянно пытающегося дотянуться до огромного черного синяка под правой лопаткой. Он бросает мимолетный взгляд на вошедшего и опускает руки на колени. Натаниэль незамедлительно подходит, берет тюбик с мазью, немного выдавливает белой субстанции на пальцы и осторожно прикасается к чужой коже, втирая консистенцию.       — Как дела? — сорванным, охрипшим голосом спрашивает Рико.       — Не очень. Как погляжу, у тебя еще хуже, — отвечает Натаниэль, отмечая, как сильно тот похудел. — Не видел тебя на ужине, — вспоминает он.       — Хозяин сказал, что моя игра ужасна, — пожал плечами Рико, и так невовремя его желудок издал громкий урчащий звук.       — Прости, не подумал взять еды, как обработаю раны принесу, — Рико слабо кивнул.       — Хозяин сообщил, что Коул стал вице-капитаном и теперь будет играть в связке со мной.       — Да и он отвратителен, — простонал Натаниэль. — Он ведет себя так, будто это его личная команда. — Натаниэль на секунду замолкает, задумываясь о том, имеет ли право рассказывать Рико такую болезненную и постыдную, по мнению Жана, произошедшую ситуацию. Предавать доверие Жана не хотелось — захочет, расскажет сам. — Он так сильно ко мне лез и доставал, что мы с ним подрались, из-за чего меня, блять, отправили в Восточную башню, — на эмоциях пожаловался он, все еще злясь на ту ситуацию. Рико поджал губы, и он знал это выражение лучше всех — Рико такой расклад дел не устраивал.       — Я вернулся, поэтому ему следует успокоиться, — он шикнул, когда Натаниэль ущипнул его за бедро.       — Ты тоже не зазнавайся, — улыбнувшись, сказал он.       Как только они с горем пополам обработали раны, Натаниэль отправился в свою комнату с целью взять немного еды из тайника. Они создали его, чтобы в дни, когда Хозяин решал, что еда им не положена, они не оставались совсем голодными. Обычно они прятали фрукты и редко выдаваемые батончики мюсли, реже удавалось припрятать то, что Натаниэлю удавалось выпросить у Ичиро. Тот не скупился на еду или подарки, но и тут влез Тэцудзи, мягко и вежливо объясняя молодому господину, что сладкая и мучная еда не рекомендуется спортсменам. Ичиро согласился с ним и умерил количество вредной еды, заменяя на пастилу и орехи. Они были всё равно рады.       Натаниэль тихо прокрадывается в комнату, замечая, что Жан уже спит. Так же тихо, подобно мышке, он проходит в ванную. Присаживается на корточки рядом с раковиной и выдавливает одну из плиток. Та легко отходит от стены и открывает глазам черный пакет. Именно его и достает Натаниэль, пытаясь как можно меньше шуршать. В тайнике куча вещей: от еды до подавителей и обезболивающих, от дорогих украшений с драгоценными камнями и жемчужными (Натаниэль не помнит, на какие праздники или за какие заслуги Ичиро их ему дарил, но до сих пор так драгоценности и ни разу не надел) до приличной пачки денег. Он берет булочку с творогом и пакетик сока, а после убирает заначку на место. Так же, как и зашел, он уходит.       — Лови, — с порога говорит Натаниэль, бросая сначала булочку, которую Рико успешно ловит, а затем и сок.       — Спасибо, — Рико раскрывает упаковку и разламывает булочку напополам, протягивая ее Натаниэлю, но тот отказывается. — Как Жан? — на вопрос Натаниэль машет головой. Тот сразу понимает и откусывает кусок булочки.

***

      На протяжении нескольких долгих дней обжигающий взгляд вратаря сквозил в нем дыру. Кевин старался не обращать на это внимание, как-никак он вырос под пристальным надзором Тэцудзи, но из раза в раз стоило ему показаться Лисам, карие глаза тут же приковывались к нему, испепеляя и нервируя.       Эндрю было то весело, то херово. Он был то отстраненным, то агрессивным. И всё из-за таблеток. Как успел выяснить Кевин, ни одно из эмоциональных состояний Миньярда не сулило ничем хорошим не только для него, но и для остальной команды. Видимо, именно по этой причине, за исключением Рене, моментами Ники и крайне редко Аарона, команда избегала общения с ним стороной.       Первые дни по приезде в Пальметто он жил в квартире Ваймака. В грязной, закиданной безделушками и нечистыми кружками квартире родного отца. Каждый день, каждый час, каждая минута, проведенная в этой квартире, тянулись слишком долго — особенно когда он оставался совсем один. Раньше с ним всегда был кто-то: сначала мама, затем Рико, и в конце Натаниэль с Жаном. Он никогда не оставался один. У него никогда не было столько свободного времени. Всё это сводило с ума. Он не находил себе места. Впрочем, со сломанной рукой толком ничего и не сделаешь — он ел-то еле-как. Всё, что ему оставалось, — это смотреть старые и новые записи матчей. Но и те имели свойство заканчиваться. Хотя на этот случай, порывшись по квартире, Кевин нашел стенд с множеством книг, посвященных экси, к прочтению которых он и хотел приступить, но не смог.       Страх и беспокойство не позволяли сосредоточиться ни на чем.       Время, проведенное в квартире Ваймака, было что ни на есть лучшим моментом для раскрытия тайны об отцовстве, но… Слова никак не выходили изо рта. В голову тут же закрадывались различные мысли, начиная от того, что Ваймак не поверит ему или попросту не примет его как сына, заканчивая тем, что Мориямы обозлятся на раскрытие такой правды и бесцеремонно избавятся и от него, и от Ваймака.       Наверно, он попросту не был смелым и сильным человеком, ведь так и не смог обо всем рассказать.       И даже не после того, как он буквально разваливался на глазах Ваймака, говоря, что ему некуда пойти. Рассказывая, как ему не хочется возвращаться домой. Признаваясь, что ему просто по-детски страшно от будущего. Сокровенно обещая не столько Ваймаку, сколько самому себе, что, несмотря ни на что, он вернется на поле.       А уже позже им не удавалось остаться наедине. Через два дня Ваймак отвез его в дом Эбби. Он был двухэтажный, с несколькими спальнями и находился в наичестнейшем состоянии. Порой он улавливал запах стерильности, почти как в кабинете вороньего медика. Стоило его ноге заступить за порог дома, женщина сиюминутно позвала его к накрытому столу и нарекала плотно покушать. Никаких лишних и неудобных комментариев она не высказывала, лишь порекомендовала не тревожить руку совсем.       Несколькими часами позже, пока он находился на первом этаже, ожидая, когда Эбби освободится для перемотки руки, в дом с громким шумом ворвались Лисы. И в который раз при их встрече он стушевался под пронзительным взглядом Эндрю. Непроизвольно тело дернулось, а ноги вместе с разумом возжелали покинуть это место.       Други Лисы с интересом поглядывали на него, то шепчась, то в открытую говоря порой не самые лестные слова и совершенно не стесняясь, ставили какие-то ставки. Второй блондин закатил на это глаза и прошел мимо него. Мэтт — большой здоровяк — был единственным, кто, улыбнувшись, помахал ему рукой. Кевин в ответ смог только кивнуть, отшатываясь от толчка в плечо. Копия Эндрю, проклиная его за то, что встал посреди дороги, прошел мимо.       Пусть Миньярды и были близнецами, отличить их было не так уж и трудно. Аарон чаще носил светлые, пастельные цвета, в то время как Эндрю отдавал предпочтение темным, черным цветам. Одинаковые лица также отличались: на правой брови у Эндрю был прокол, на мочках — черные серьги, а предплечья всегда скрыты черными повязками. У Аарона ничего подобного не имелось.       В то же время их кузен Николас в принципе был полным антиподом к близнецам. Жизнерадостный, всегда улыбчивый и добрый. Любил яркие тона, как успел заметить Кевин, глядя на Хэммика, одетого в ядерно-зеленый свитер с кучей значков. Не успевший привыкнуть к столь ярким цветам после нескольких лет темных тонов Воронов, Кевин непроизвольно скривился. Порой он задавался вопросом, почему такой человек, как Ники, находится в Лисах, но ответ появлялся мгновенно: значит, что-то в его жизни тоже было не так радужно. Ведь будь по-другому, он бы не оказался здесь, среди отбросов общества.       Эндрю шагнул вперед, и Кевин автоматически отступил. Блять, это было ошибкой. Он не должен был так яро показывать свой страх. Тем более ему.       — Боишься, птенчик? — усмехнулся тот, подходя ближе. — Видеть твое лицо — осточертело, поэтому лети-ка ты обратно в темное гнездышко. Тебе уже пора.       Отвечать не хотелось. Смотреть в карие глаза, наполненные ненормальным весельем, тоже. Эндрю был социопатом или психом — кто как его называл, и связываться с таким человеком не то что не хотелось, было попросту страшно. Но Миньярд был одарен. Одарен огромным талантом играть в экси. Кевин видел его игру и знает, о чем говорит. И он был уверен, что за тенью маниакального веселья, вызванного таблетками, скрывалось нечто такое, что должно было вывести Лисов из череды бесконечных проигрышей.              — Эндрю, кыш от него, — гаркнул Ваймак, проходя в дом. Эндрю вскинул руку ко лбу и опечаленно вдохнул, удаляясь вглубь.       — Руки мойте и за стол, — секундой позже послышался голос Эбби.       На его удивление, Лисы мигом про него забыли, слушаясь женщину и разбегаясь, как тараканы при свете дня, по всему дому. Кевин буквально успел только моргнуть, как все, стоявшие перед и с опаской поглядывавшие на него, испарились. Он слышал тихие и громкие разговоры, топот ног и звуки бегущей воды. Кто-то убежал мыть руки в ванные на втором этаже, кто-то, бесцеремонно толкая других, мыл руки сразу в раковине на кухне. И затем команда, не без шума, возникшего из-за того, что кто-то занял не свое место, уселась за стол.       Вся эта картина была такой странной и необычной. В Воронах каждый знал свое место в столовой и не смел занимать чужое. В Воронах никогда не было такого балагана, какой сейчас ему продемонстрировали Лисы своим поведением. В Воронах готовкой занимались лучшие повара под присмотром диетологов. И всё им сейчас увиденное было слишком неправильным, но отчего-то пришлось по вкусу.       — Кевин, иди к нам, — позвал Ваймак. Он был не столь голодным, сколь напуганным и растерянным.       Он сглотнул и появился на кухне. При виде его царивший балаган резко стих. Теперь все взгляды в который уже раз устремились лишь на одного человека. И он привык или, по крайней мере, должен был привыкнуть ко всему вниманию, проявляемому к своей персоне, но, черт, почему-то именно сейчас от этих взглядов было весьма неуютно.       Рядом с Эбби пустовало место, которое, как он понял, предназначалось ему. Он подошел, ощущая, как за каждым его действием следят, и в полной тишине сел за стол, подставляя стул поближе. Только сейчас, удобно устроившись, он обратил внимание на человека напротив него. Черт бы побрал ненормального Миньярда. Ваймак кашлянул, и, казалось, после этого все оживились, потеряв к нему интерес и начав есть.       — Где крылышко повредил?       Может и не потеряв.       — Говорили же: на лыжах, — ответила Миньярду Элисон. Значит, это правда. Он слышал пару фраз о том, что его травму связали с неудачным активным видом отдыха, но полностью удостовериться в услышанном и посмотреть, что там наговорил на интервью Хозяин, не хватало смелости. Ему ее никогда не хватало.       — Сугробы мордой ловил? — хохотнул Аарон, чья шутка развеселила и Гордона.       — Аарон! Это очень грубо! — начал ругаться Ники, но тот легко от него отмахнулся.       Говорить правду он не собирался, и потому, проигнорировав их слова, уткнулся в салат перед собой. В заправленный салат. Если так подумать, он уже съел норму калорий на сегодня, и порция заправленного салата в его рацион никак не влезала. Вот был бы он без этого всего жира, то тогда можно было бы спокойно его съесть. Тем более масло вредно для организма…       Кевин вздохнул.       — Что такое? Слишком обычно? Не по-королевски? — едко поинтересовалась Дэн, отвлекая его от анализа рациона. Кевин вздернул бровь в вопросе. Кажется, они его невзлюбили от слова «совсем». Да и хуй с ними. Пусть бесятся. Они могут есть эту бесполезную еду и занимать последние места, вылетая из сезона раз за разом, пока он будет есть не бесполезную еду, тренироваться и получать кубок за кубком. Если, конечно, будет.       — Я думаю, мы ведем себя немного грубовато, — негромко, с улыбкой произнесла девушка.       — О, эта добродушная Рене! — посмеялся Эндрю.       — Я не собираюсь с ним церемониться… — начала было Элисон, но оказалась прервана.       — Давайте прекратим эту перепалку и примем тот факт, что он теперь один из нас, — грозным и уверенным голосом сказал Ваймак. Вся его поза и горящий взгляд ясно давали понять, что он не потерпит препирательств по этому поводу.       Кевин сглотнул. Заявлять об этом сейчас, когда в воздухе и без того чувствовалось напряжение от его присутствия, было не очень дальнозорким решением. Шум столовых приборов прекратился. Взгляды заметались с Ваймака на него.       — Ну уж нет, — резко выпалил Эндрю. — Такого «чуда» не хватало в нашей команде.       — Поддерживаю Монстра, — вставляет свои пять копеек Сет. — Он — Ворон, пусть и катится к ним обратно.       — Плевать мне, что вы думаете. Я тренер и принял решение, а значит, так тому и быть.       — И нахуя он нам? — оттолкнувшись от стола и скрестив руки на груди спросила Дэн.       — Играть он не сможет, травма вряд ли позволит… — начал рассуждать Аарон, и терпение Кевина иссякло.       — Дебильный вопрос, — резко посмотрев в глаза Дэн, сказал он. — Вы должны хвататься за любой шанс совершенствования вашей убожеской, никчемной игры, такой же дурной тактики и межкомандными перепалками. У вас напрочь отсутствует слаженная игра. Нападающие бестолково бегают по полю, видимо, даже не подозревая, что им нужно не просто бегать, а бить по чужим воротам, — резкий взгляд Кевина перевелся на Сета в намеке на его недавний проеб в виде забитого очка в собственные ворота. — Защитники должны не стоять, как столбы, позволяя соперникам пробегать мимо, а двигаться и, как бы это очевидно ни звучало, защищать. Про вратарей я вообще молчу, — он посмотрел на продолжающую по-доброму улыбаться Рене и на пустое лицо Эндрю. — И так можно продолжать бесконечно. А на твое заявление, — обратился он к Аарону, — могу с уверенностью ответить, что мне не понадобится моя ведущая рука, чтобы обойти твои хилые заслоны и попасть в ваши совершенно незащищенные ворота.       Тишина была убийственной.       — Вот это ты выпалил, — шокировано сказал Ники.       Неожиданно раздался звук упавшего стула, и только после этого Кевин обратил внимание на вскочившую, злющую Дэн, которая покинула дом. За ней поспешил Мэтт. А вскоре расползлись и остальные.       Не лучшее начало, но им придется научиться с ним уживаться.       А ему придется научиться совладать с Эндрю.