No regrets \\\ Никаких сожалений

      Тело продолжало нещадно ломить. Голова была абсолютно пустой, но тяжелой. С четкой периодичностью в десять секунд виски простреливала резкая боль. В который раз Натаниэль отвлекался на студентов, выходящих из дверей университета Эдгара Аллана. Он и сам бы хотел побыстрее выбраться за пределы учебного заведения и спрятаться в своей комнате, но встать посередине пары и просто выйти под ошарашенные взгляды одногруппников и удивленного преподавателя по теории межкультурной коммуникации будет приравнено к самоубийству. Новость о том, что игрок Воронов покидает пары, когда вдумается, разлетится по миру мгновенно и со стопроцентной вероятностью скажется на его репутации. А ущерб репутации однозначно не понравится Хозяину.       Вороны обязаны были не только превосходно играть, но и учиться на самом высоком уровне. Их команда не должна иметь и единого изъяна. Они, подобно недосягаемым звездам, должны были светиться, а ими должны были восхищаться. То, что они переживают в гнезде, остается в гнезде. Когда они выходят в свет, когда их видят другие люди, они становятся эталонами. Ни у кого не должно возникнуть и мысли, что они страдают и работают, не покладая рук. На Воронов должны смотреть и любоваться, ослепляться их красотой и навыками. Никто не должен разглядеть и каплю усталости на их лицах от шестнадцатичасовых тренировок в день. Никто не должен догадаться, что их безжалостно наказывают сильными ударами трости, что за свои промахи они голодают днями. Никто и никогда не узнает о том, что у них не хватает времени на полноценный сон. В глазах обычных смертных они всегда будут выглядеть непоколебимыми звездами, легендами, богами. И никто не посмеет разрушить эту иллюзию сверхлюдей.       Преподаватель что-то старательно объяснял, настолько сильно отдаваясь своему предмету, что студенты не могли оторваться от его болтовни. Тем не менее Натаниэль его практически не слушал. Ему чертовски хотелось спать, и он был уверен, что, если бы не гребаная репутация, то точно бы прилег на парту и проспал бы пару, начихав на все. Настроение портил и рядом сидевший одногруппник.       Парень время от времени застенчиво засматривался на него. Стоило вниманию соседа по парте стать невыносимым, Натаниэль поворачивал к нему голову и впивался глазами в чужие серые. Тот сразу же тушевал и отворачивался к преподавателю. Однако через какое-то время вновь засматривался на него. Это раздражало, и в который раз Натаниэль проклинал свой возраст. Он был самым младшим Вороном, а потому и находился на первом курсе университета в гордом одиночестве, пока у всех остальных игроков на факультете имелось как минимум по одному товарищу, с которым они могли поговорить. Он же, по правилам Воронов, ни с кем, кроме преподавателей, разговаривать не мог. Ему и не хотелось говорить с одногруппниками. Но будь с ним Жан, было бы куда лучше.       Устало выдохнув, Натаниэль все же перевел взгляд с окна на преподавателя. Аудитория была большой, как раз подходила для количества людей, поступивших на лингвистический факультет. Мужчина лет под семьдесят, с седыми волосами, осунувшимся лицом и прямоугольными очками бодро для своего возраста метался у интерактивной доски, объясняя какие-то схемы. Его имени и фамилии Натаниэль не помнил, знал только то, что мужчина являлся бетой и придерживался старых консервативных взглядов. Этого хватило, чтобы контактировать с ним по минимуму.       Оглушающему и пронзающему уши звонку он был нескончаемо благодарен. Перемена сейчас, к сожалению, была не обеденная, но он радовался и пятнадцати минутам, которыми хотел бы насладиться сполна. Поспешно собрав принадлежности в черный небольшой рюкзак с маленьким красным брелком в виде эмблемы Воронов, Натаниэль перекинул его через плечо и вышел из кабинета. Не успел он пройти и нескольких шагов, как резко чья-то накаченная рука оказывается накинута на его плечи, заставляя его вздрогнуть. Натаниэль шипит и скидывает руку с себя в ответ на свои действия, слыша смех.       — Не паникуй, — тихо на самое ушко насмешливо тянет знакомый голос.       Вару Коул.       Его отец был японцем, а мать — коренной американкой. Сам он родился в Нью-Йорке и унаследовал большие черты лиц, присущие японскому народу. Ублюдочность, видимо, также перенял оттуда. Иначе не объяснить, почему он в свои двадцать лет так сильно выбешивал Натаниэля. Имея достаточно миловидное и молодое лицо, на которое часто спадали каштановые волосы, его темно-карие глаза на регулярной основе оставались мертвецки пустыми. Вару был альфой, чем неимоверно усложнял жизнь немалому количеству людей. Он никогда не пользовался блокаторами и никогда не сдерживал свои феромоны. Наоборот, он словно пытался удушить своим запахом других. Вдобавок ко всему у него были определенные проблемы с взаимоотношениями с другими полами.       Он подписал контракт с Воронами в конце прошлого года. Несмотря на то, что Натаниэль старательно выискивал по этому ублюдку побольше информации, найти достойной и полезной информации так и не смог. Одно было понятно точно: благодаря своей умелой игре Вару смог быстро привлечь внимание Тэцудзи. Насколько Натаниэль знал, Хозяин лично ездил к нему за подписанием контракта. Даже Рико с Кевином не брал, хотя позиция Вару — нападающий. Достаточно странно, что Хозяин снизошел до такого. Особенно с учетом того, что Коул не проявлял должного уважения к Мориямам. Ему были не страшны ни наказания, ни гнев Мориям. Его ничего и никто не мог остановить.       В целом Вару был высокомерной выскочкой, привлекающей слишком много внимания. Показавшись на публике не более двух раз, он мигом стал одним из любимчиков фанатов. Возможно, благодаря своей привлекательной внешности, возможно, благодаря своему очаровательному поведению на публике, а, возможно, тому, что игра его была бесподобна. Натаниэль не знал, но факт того, что многие сразу влюбились в него, немного злил. Некоторые даже осмеливались полить дерьмом Рико из-за того, что Вару не входил в свиту короля, хотя такому, как он, априори полагалось место рядом с королем, а то и вместо короля. К счастью, достаточно быстро возмущающиеся замолкли. Как ни крути, фанатов Рико было намного больше.       С первого дня приезда Коула, с первого его шага в гнездо, Натаниэлю он не понравился. От Вару пахло, несло ненормальностью, опасностью, тщеславием. А ненависть, которую он видел в глазах Вару, что пристально смотрели на него, лишь сильнее подкрепила подозрительность в сторону парня. Ненависть укрепилась, когда Вару выдал, что омеги могут лишь рожать детей и заниматься бытом. Хотя, несмотря на его высказывания, омег он по большей части игнорировал. Он не обращал на них внимания, как и подобало любому Ворону. Однако к Натаниэлю у него была какая-то особая неприязнь. Он кидал в его сторону фразы, от которых становилось тошно, испепелял взглядом, приставал к нему с причинами и без, просто старался вывести его из себя и сделать и без того трудную жизнь еще труднее. Натаниэля он бесил безгранично. Вару словно был везде и одновременно нигде и в любом случае проявлял к нему агрессию. Пару раз, когда Вару окончательно его заебывал, Натаниэль даже порывался пожаловаться на него Ичиро, но быстро одумывался и воздерживался от импульсивного поступка.       Отсюда и пошли их ссоры, доходящие до кровавых драк. В такие моменты вмешивался Хозяин, мешая им разобраться в своих разногласиях и поубивать друг друга. Самым обидным было то, что он смирял Натаниэля недовольным испепеляющим взглядом, а Вару… никак. Лишь пару раз он бросал в его сторону несколько замечаний и приказов не лезть к Натаниэлю. Разумеется, эти слабые «приказы» не подействовали. Коулу было абсолютно плевать. Он как питал непонятно откуда взявшуюся ненависть к Натаниэлю, так и питал.       Не взлюбил его и Рико. Они никогда не разговаривали и не обсуждали Вару наедине, но по напряженной позе, появляющейся у Рико сразу, как только поблизости оказывался Вару, Натаниэль понимал: тот тоже не питал «теплых» чувств к нему.       В противовес их поведению Жан и Кевин относились к Коулу нейтрально. Словно его не было. Они не общались и обходили его стороной. Жан — из-за того, что был необщительным. Кевин — из-за того, что не видел в нем долгосрочной перспективы. Рико, сам того не желая, перекидывался с ним парой слов из-за того, что был капитаном и стартовым нападающим. Вару же был его заменой. Поэтому Рико приходилось его наставлять и подтягивать. Однако, как и ожидалось, Вару оказался той ещё занозой в заднице. Слишком гордлив, чтобы слушать наставления капитана, и зачастую игнорировал, в редких случаях пуская нелицеприятные и пошлые шутки в чужую сторону.       Тэцудзи спускал ему это с рук. По каким причинам, было не совсем понятно. Скорее всего, потому, что Вару показывал превосходный результат, несмотря на то, что относился к экси как к штуке, с помощью которой можно скоротать время. И потому, пока от его выходок не страдала команда, пока Вороны выигрывали матч за матчем, Хозяину было наплевать, какие терки между Вару и его племянником.       Также неудобным дополнением к Вару стало то, что команда скрытно разделилась на два лагеря. Одни были преданы Рико и слушались его беспрекословно, не смея и слова сказать за спиной. Другие стали преданны Вару, бегая за ним подобно собачонкам, радостно виляя хвостом и скрытно лая на действующего капитана. Их разделение никак не сказывалось на поле, но в раздевалках каждый ощущал давящую ауру раскола.       — Что тебе нужно? — спрашивает Натаниэль, не рискуя на глазах публики вырываться, тем самым создавая для других возможность распустить ненужные слухи.       Вару промолчал и продолжил с улыбкой на губах вести его в неизвестном направлении. Натаниэль, с трудом не позволяя отвращению скользнуть по безупречной, годами обработанной маске безэмоциональности, напрягаясь всем телом, пошел рядом с парнем. Разбираться в поведении Коула не хотелось. В напряженной тишине они проследовали на задний двор университета. Там, пройдя по аккуратно выложенной камнями дорожке, Вару сел на узорчатую скамью, похлопав по свободному месту рядом с собой. Натаниэль, сложив руки на груди, не сел к нему.       Погода стояла не из лучших. Чистое голубое небо полностью затмили темные тучи, не пропуская через себя ни единого яркого луча солнца. Ветер был промозглым и сильным, но не частым. Казалось, что через жалкие несколько минут ливанет сильный дождь, а потому сидеть на скамейке с неизвестной для Натаниэля целью не хотелось совсем. Заболеть сейчас, попав под дождь, было бы верхом безрассудства. Новый порыв ветра взлохматил его волосы, играючи проникая под черную толстовку, что заставило его содрогнуться от холода.       — Чего ты хотел? — не вытерпев непонятного молчания, цокнул Натаниэль.       Пусть погода и была не ахти, а перемена тянулась длинной всего в пятнадцать минут, студентов, решивших отдохнуть от стен университета на заднем дворе, было много. Некоторые тихо общались, обмениваясь сплетнями, другие, наоборот, громко смеялись, обсуждая несуразную чушь.       — Подумалось, что тебе слишком скучно и одиноко на переменах, и решил взять тебя с собой проветриться, — с деланной жалостью сказал Вару, обмениваясь дружескими жестами с несколькими студентами, которые определенно точно не были Воронами.       — Нам нельзя общаться с кем-то помимо команды, — напомнил Натаниэль, со скептицизмом приподняв правую бровь.       — Вам, послушным шавкам, нельзя, а вот мне можно, — презрительно бросив на него взгляд, сообщил Коул.       Встревать в спор с ним бесполезно. Они уже проходили через это и, как итог, ни к чему не приходили, лишь взаимно кидались оскорблениями в сторону друг друга. С губ слетел протяжный вздох. В ту же секунду уши улавливают знакомые голоса, отчего Натаниэль, хмурясь, кривит губы. Несколько Воронов-старшекурсников подошли к их скамье, приветствуя Вару. Они с любопытством, совместно с немым вопросом в глазах, только и делали, что бросали взгляды на него. Обычно Натаниэль не уделял команде (конечно, кроме свиты) много внимания. Остальные Вороны, альфы в особенности, не слишком приветствовали общество Натаниэля, как и он их. В этом они сошлись.       — Хорошо, раз ты повеселился я пойду, — сказал он.       — Сядь, — бросил Вару с приказными нотками.       Брови Натаниэля устремились вверх.       — Пошел нахуй, — отчеканив, он развернулся, собираясь покинуть компанию надоевших еще в гнезде сокомандников, но его резко и болезненно схватили за запястье. Вару поднимается сам и дергает его на себя. Натаниэль теряет равновесие и оступается назад, ударяясь спиной об крепкую грудь парня.       — Продолжишь ходить на крышу с целью покурить, будешь каждую перемену проводить со мной. Понял? — наклонившись к нему в самое ухо, чтобы другие Вороны не услышали, спросил Вару.       — Да, — не поворачиваясь, сквозь плотно стиснутые зубы произнес Натаниэль. От чужой близости и шепота волосы на затылке встали дыбом, а сердце из-за страха в несколько раз быстрее забилось из-за страха.       Ему нечасто удавалось достать сигареты, и еще реже удавалось покурить. Натаниэль изредка позволял себе выкурить сигарету раз в два дня, а то и меньше. В отличие от остальных студентов университета, которые выходили во время перемены во двор и заходили в самые скрытные и отдаленные места, Натаниэль предпочитал курить, прячась на крыше. Там было безопаснее и в несколько раз меньше глаз. Так он думал, по крайней мере, до этого момента. Размышлять, откуда тот об этом узнал, не хотелось. Предполагать, расскажет ли он об своей находке Хозяину, тоже не хотелось. О его пристрастии к сигаретам не знали даже самые близкие — Рико, Жан и Кевин.       Он старался не попадаться за этим делом по многим причинам и был осторожен. Запах сигарет, конечно, оседал на нем, но зачастую он скидывал это с курящих, около которых он прошел. Натаниэль был не совсем уверен, что ребята верят в эту отмазку, но надеялся, что верят. Он прекрасно понимал, в случае если Хозяин узнает о том, что он курит, то изобьет его тростью до потери сознания, а после лишит еды на день-два. Поэтому Натаниэль старался курить в промежутке между первой и второй парами, чтобы по возвращению в Гнездо запах сигарет на нем ощущался минимально.       В аудиторию он пришел в смешанных чувствах, в которых и провел оставшиеся занятия. По пути в Гнездо приходилось бороться с комком страха и паники в груди. У Вару, как и у многих других Воронов, в числе которых были Рико, Кевин и Жан, стояла еще одна пара, а потому Натаниэль мог быть уверен в том, что вернется в гнездо раньше их.       Он боялся, что Коул расскажет об этом Хозяину, если уже не рассказал. Как долго Вару вообще знал, что он бегал на крышу покурить? И как смог об этом узнать? Натаниэль действовал аккуратно и не попадался на глаза. Лишь несколько человек видели, как он уходил на крышу, но те, во-первых, были изгоями, а во-вторых, не могли знать, чем он там занимается. На крыше он придерживался отдаленных от края мест, чтобы студенты, находящиеся снизу, не сумели его увидеть. Да и тяжело было его увидеть на высоте пяти этажей. Сами сигареты он приобретал у одного и того же проверенного продавца, который без паспорта за двойную цену продавал их ему.       Уже в их с Жаном комнате он осел на кровати с долбаным ощущением опасности в груди. Впившись пальцами в волосы, он сильно потянул их, желая почувствовать привычную заземляющую боль.

***

      После возвращения из университета в Гнездо у них оставался небольшой временной промежуток до начала тренировки. Оба, несмотря на то, что была первая половина дня, были выжатыми и совершенно невыспавшимися. С того момента, как они зашли в комнату, стояла угнетающая тишина. Рико, как и Кевин, понимал, что усталость и излишки сегодняшнего социума не дадут им поддержать нормальный разговор, а потому оба, устроившись друг напротив друга, сели за задания. Его факультет мировых отношений предполагал чтение множества законов и особенностей правления других стран, но он не исключал и изучение математических наук. Это, конечно, не высшая математика, но Рико всё равно тяжело понимал логарифмы. Давно стоило подойти к Натаниэлю и попросить его объяснить эту тему. Однако как-то неловко просить помощи. Он мог справиться самостоятельно.       Скрытно, но часто Рико отвлекался и отводил взгляд от написанного, исподлобья поглядывая на Кевина. На чужой коже, столь светлой из-за малого пребывания на солнце, четко выделялась черная цифра «II». Яркие зеленые глаза, подобные изумрудным камням, что быстро пробегали по строчкам тетради, были обрамлены пышными ресницами. Заостренное, с утонченными чертами лицо Кевина было настолько сосредоточенно и заинтересованно, что тот даже не замечал на себе чужого взгляда. Тетрадь по истории творит чудеса. От собственных мыслей Рико про себя усмехнулся, незаметно втягивая воздух, в котором совсем слегка улавливался тонкий запах бергамота. Запах Кевина.       Почти все Вороны пользовались блокаторами запаха, чтобы не отвлекаться на запахи во время тренировок. Дэй не был исключением, и Рико это немного расстраивало. Он готов был вечно втягивать этот лимонно-апельсиновый с нотками травянистой горчинки запах. Морияма прикусил нижнюю губу. Феромоны Кевина так и грозились вскружить ему голову. Взгляд неаккуратно сползает вниз. Накаченные руки с длинными пальцами и подстриженными ногтями. Синие вены красиво, даже аристократично, выделялись на фоне бледной кожи. Рико может только представлять, как эти сильные руки удерживают его, как умелые пальцы проникают…       Рико чувствуют, как лицо всполыхнуло красным. О чем он, чёрт возьми, думает? О том, как брат, который ему совсем не брат, руками трахнет его. Какой стыд. Как после таких мыслей смотреть Кевину в лицо? Он закрывает глаза, ощущая не вовремя появившийся бугорок в штанах. Пытаясь утихомирить бушующие гормоны и остановить зашедшее в бешеном ритме сердце, он глубоко вдыхает воздух через нос, а после выдыхает через рот.       — Настоятельно тебе рекомендую позабыть о нем. В противном случае до конца года ему не дожить.       Слова Хозяина так некстати всплыли в голове. Нельзя позволять себе большего. Нельзя сильнее влюбляться в Кевина. Нельзя даже смотреть на него. Кевин — недосягаемая звезда. Совсем скоро их пути разойдутся. И Рико будет обязан его отпустить. Тем более Кевин его ненавидит. Что совсем неудивительно. Кевин сильный, умный, добрый и уверенный. А он что из себя представляет? Постоянно недовольного, злого и грубого человека с вечно шатающимся эго. Его не за что любить. В нем нет ни единого положительного качества. Он несколько раз бил Кевина в порыве эмоций. Несколько раз издевался над другими Воронами. В семье он ничего не значит и не стоит. Он — полная никчемность.       Учебник летит в стену.       Глаза Кевина широко раскрываются от удивления. Или от страха. Рико сжимает зубы, стараясь не смотреть на Дэя. В который раз эмоции взяли над ним верх. Кевин открывает рот, видимо желая успокоить его, но неожиданно для обоих дверь отворяется и из проема показывается запыхавшийся, одетый в ту же одежду, что и в университете, Натаниэль.       — Срочный сбор, — говорит он.       Злость исчезает, как и удивление Кевина. Теперь на лицах обоих хмурое выражение.       — Что-то серьезное? — интересуется Рико, поднимаясь с громким хрустом в спине.       — Не знаю, — ответил Натаниэль.       Когда они появляются на поле, Вороны уже смирно стояли в одной шеренге по порядку игровых номеров. Каждый был напряжен и взволнован. Рико пробежался глазами по команде, подсчитывая всех по головам. Взгляд останавливается на худой ссутулившейся фигуре. Светловолосая девушка отчаянно кусала губы, прокусывая их до крови. Рико нахмурился. Та явно нервничала больше остальных. Селена — новичок в их команде. Она в гнезде не более семи месяцев. Ни разу не выходила в стартовом составе и лишь два раза участвовала в матчах. Почти что бесполезна бета.       Со свитой они встают на свои места, и через секунду-вторую Хозяин совместно с помощниками входят на поле. На лице каждого написано недовольство, смешанное с еле сдерживаемым гневом, а в глазах словно танцевали настоящие черти. Они останавливаются на достаточно приличном расстоянии от шеренги, смотря на игроков, как на мусор под их чистыми ногами. Молчание не продолжается слишком долго, особенно после того, как Хозяин кивает Ямагути.       — У нас несколько новостей. Начнем с самой отвратительной. — Абсолютно все на поле затаивают дыхание, опуская головы вниз. — Силена, выйди вперед. — Девушка делает шаг и сильнее сгорбливается, стараясь исчезнуть. — Она беременна. — Удивление, отразившееся на лицах, кажись, только сильнее подлило масла в огонь. Рико сдержанно разочарованно выдыхает. — Вам, блять, по сколько лет? Вы не знаете, что такое предохраняться? Трахаться научились, а мозгами работать — нет, — взорвался Ямагату.       — Вышел тот, кто спаривался с ней, — стальным голосом приказывает Хозяин, прерывая явно яростную речь второго тренера. На отданный приказ никто не шевельнулся. Все замерли, казалось, что ребята даже не моргали и не дышали.       Для команды Воронов данное заявление стало подобно электрическому разряду. Шок и удивление, что они, сильнейшая команда первого дивизиона, допустили такую постыдную ошибку. Что кто-то из них забыл надеть одни из самых доступных вещей в Гнезде. Что они разозлили своего Хозяина такой неправильной ситуацией, которая никогда не должна была произойти в их доме.       Конечно, проблема была не в том, что они увлекались подобными вещами. Обычно такие развлечения в Гнезде были не новыми. Трахать друг друга, будь то по обоюдному согласию или насильственно, было нормой и разрешенным занятием. Таким образом Вороны избавлялись от излишек агрессии, от злости на человека или пытались расслабиться. Но им было не разрешено кончать внутрь, им было не разрешено трахаться без защиты. И всё это во имя общественности. Страшно представить, сколько вопросов может возникнуть у публики, если, например, выяснится, что один из Воронов подхватил ЗППП, или что один из игроков забеременел, но решил сделать аборт. Это с большой вероятностью создало бы много проблем.       Поэтому брать Силену, плодоносную девушку-бету, в команду было опасно. Хотя Рико догадывался, почему Хозяин подписал с ней контракт. Команда состояла почти из одних мужчин-альф, мужчин-бет и лишь одной омеги, трогать которого было строго-настрого запрещено, и потому выбор, кто кого трахает, был невелик. Обычно альфы нагибали бет, кроме Рико (никто не посмеет и пальцем тронуть своего Короля). Реже сильные альфы нагибали других альф через драку, обилие крови и криков. Вероятнее, Хозяин взял её в команду в качестве своеобразной шлюхи. Чтобы в случае чьего-то нервного срыва ни одному в голову не пришла идея пойти и трахнуть Натаниэля. Силена была не такой сильной, как остальные, соответственно, отбиваться от обидчиков ей было труднее, если почти невозможно.       Вот чем был подпитан столь сильный гнев Хозяина и не только его. Силена, преподнесенная Воронам в качестве своеобразного «подарка», «награды», с которой особо-то возиться и не надо, снесла команде голову. Позволила их своеволию вырваться и принести проблем. Пока что лишь в самом Гнезде.       — В таком случае наказана будет вся команда, — заключил Хозяин, спустя минуту ожиданий реакции команды, которая осталась прежней — нулевой.       — Эй, Люк, — резко крикнул Браун, которого, видимо, не устроила прерогатива быть наказанным. — Это же ты с ней развлекался.       — Почему именно я? — отозвался тот. — Уильямс тоже. Да и Ричер не побрезговал.       — Да и вообще вся команда в целом, — вставил свои пять копеек Натаниэль. Его наказывать было верхом несправедливости — он не мог оплодотворить кого-то.       — Все, на колени, — жесткий и строгий голос Хозяина не терпел возражений. В одно мгновение команда разбиралась между собой, стараясь скинуть вину на друг друга. В другой — вся команда села на колени, низко склонив голову.       Немедля Хозяин подошел к шеренге и, встав за их спиной, начиная с первого номера, принялся с немалой силой тростью ударять по их спинам. Ровно семь ударов каждому. В мрачной тишине раздавались только звуки вздымающейся трости и её удары об тела игроков. Никаких лишних вскриков или вздохов. Вороны сидели ровно и с достоинством терпели наказание. Они могли себе позволить лишь зажмурить глаза и сжать зубы. Обойдя всех, Тэцудзи вернулся в начало шеренги и, приложив больше усилий, замахнулся и восьмой раз ударил Рико.       — За то, что не уследил, — отчеканил он. Рико, поджав губы, кивнул.       — Следующая новость, — дождавшись, когда Хозяин встанет на изначальное место, продолжил Ямагути. — На неделе пройдет матч против Львов. Играем подобающе нашему уровню.       — После игры, скорее всего, вас выловят репортеры. Сегодня я выдам вам распечатки с приготовленными ответами на их возможные вопросы. Придерживайтесь этих ответов и не зарабатывайте плохую репутацию. Не позорьте Воронов. Особенно ты, Натаниэль. — Райн Бейкер строгим взглядом окинул Натаниэля, который на это лишь закатил глаза и что-то тихо буркнул.       — Кроме того, совсем скоро состоится Рождественский банкет, который пройдет на нашем поле. На нем ведем себя прилично, никаких скандалов и ссор, — закончит Ямагути.       — На этом все. Тренировка через тридцать минут. Без опозданий.       После последних слов, произнесенных Хозяином, Вороны встали и спешно покинули поле, друг за другом скрываясь в раздевалках. Никому не хотелось оставаться на глазах тренеров больше положенного.       Гнев и раздражение бурей разливалось по венам. Злость на глупость Воронов, его Воронов, разочаровывала похлеще семьи. Идиоты, которые почувствовали слишком много свободы. Их необходимо было в срочном порядке приструнить.       — Приведите Силену, — прошипел Рико, как только все оказываются в раздевалках.       Из-за этой шлюхи и из-за каких-то петухов ему вновь прилетело. Хозяин не только зол, а ещё и недоволен им. Карл первым спохватился и со своим напарником Оскаром пошли за девушкой.       Громкий звук соприкосновения тела с железной дверкой шкафчика резко наполнил раздевалку. Рико повернулся на звук, заставая начинавшуюся драку. Люк угрожающе стоял над Брауном, что уперся лопатками в шкафчик.       — Пошел нахуй! — рычит Браун. — Это ты трахал её.       — Как и ты, блядь, — в ответ зашипел Люк.       Тут его терпение лопается подобно воздушному шару, который слишком сильно надули.       — Рты закрыли, — рявкает он, и парни в мгновение ока прекращают спор. — Вы оба нагнали на всю команду гнев Хозяина. И всё потому, что вы не умеете надевать гандоны, — смешок вырывается изо рта. Он ещё ни разу не получал тростью за такую жалкую промашку. — Вы оба слишком зазнались, — отчеканил Рико и кивком дал разрешение остальной, точно такой же недовольной команде, как и он, подойти ближе.       Кулак Джонсона первым достает лица Брауна, а нога Уильямса четко влетает в живот Люка. Разозленная и обиженная команда в гневе набросилась на своих сокомандников, яростно стараясь выместить всю ненависть и несправедливость на телах парней. Браун и Люк не выдерживают напора двенадцати человек и валятся на колени, умоляя о прощении. Но их просьбы никто не слышит, наслаждаясь избиением. Запах железа яро почувствовался в спертом воздухе, а алая кровь растекалась по кафельной плитке раздевалки. Не участвующие в избиении Вороны стояли в стороне и улыбались. Рико сам не заметил, как ухмылка появилась и на его губах.       Дверь распахивается. Карл и Оскар, не прилагая особых усилий, притаскивают сопротивляющуюся Силену, позади которой, ругаясь на парней, шла Жасмин. Силена, чуть ли не в слезах, просит отпустить её, извиняясь и тараторя молитвы. Парни толкают её вперед, и та, не ожидавшая этого, валится на колени неподалеку от ног Рико. Он осматривает её, неожиданно для самого себя желая несколько раз ударить ей по животу.       — Я не хотела, — всхлипывая, говорит она. Рико кривится от её слез.       — Что сказал тренерский состав? — только вышедший из душа Натаниэль окидывает избиение парней недовольным и осуждающим взглядом, но не вмешивается. Вместо этого он встает позади Рико и смотрит на девушку, ожидая ответа.       — Они сказали, что либо разорвут контракт, либо оставят, — шмыгнув носом и посмотрев в глаза Натаниэлю, говорит она. — Они склоняются к первому. Я не хочу ребенка и не хочу разрывать контракт.       — Не хочет она, а ноги разводит перед всеми, — смеется Уильямс.       — Пасть закрой, — резко, смерив того пристальным взглядом, приказывает Натаниэль. Тот кривится, но рот больше не открывает. — Вешалку надо? — он переводит взгляд на Силену, посмеиваясь. Девушка встает в ступор, не совсем понимая его шутку. Натаниэль расстроенно выдыхает, закатывая глаза. Зато Рико ухмыляется.       — Одевайтесь, — говорит Кевин, слегка побледнев. Видать, и ему избиение парней не пришлось по вкусу.       Натаниэль хмыкнул, напоследок окинул взглядом лежащих парней и девушку, а после отошел к своему шкафчику. Вслед за ним отправился и Жан с непроницаемым выражением лица. Рико недолго постоял, посмотрел на кровопролитие, но, увидев время, приказал остальным приготовиться к тренировке. Вороны расступились от двух бедолаг и разбрелись по раздевалке. Рико неспешно подошел к лежавшим, все еще в сознании, парням. Те были больше похожи на кровавое месиво. Довольный Рико мило улыбнулся.       — Что вы разлеглись? — приподняв брови в удивлении, спросил он. — Нас ждет тренировка.       Раздевалка разразилась смехом, но довольно быстро стихла. Коул первым переоделся и с усмешкой подошел к Селене, что сидела на полу, пребывая в шоке. Под пристальные взгляды остальных он схватил её за волосы, поднял и со всей силы кулаком ударил в живот. Девушка подавилась воздухом и в немом крике раскрыла рот. Добрая половина раздевалки поддержали Вару смешками и одобрительными окриками, вызывая у того лишь сильнее растянутую по губам ухмылку. Натаниэль сжал челюсть и отвел взгляд. Рико же посмотрел, как Силена вновь упала на колени в попытках отдышаться.       — Надеюсь, это поможет избавиться тебе от проблемы, — напоследок сказал он, покидая раздевалку.       — Ебанутый! — в след крикнула Жасмин.       Никто не удивился, когда обнаружил, что гнев Хозяина не иссяк. Из-за плохого настроения Хозяина на поле пришлось пахать в 3 раза усерднее, однако и этого было недостаточно. Даже по меркам Воронов разминка выдалась слишком трудной. Одночасовой кросс, после которого последовала силовая тренировка. Всё выполнялось под счет, и стоило одному сбиться или плохо выполнить упражнение, они начинали заново. Будь то пресс, отжимания, прыжки — всё что угодно. Если Хозяину что-то не нравилось, они начинали снова. В целом их силовая тренировка была длинной в два часа, и по её окончанию никто не чувствовал себя живым. Но на этом ничего не закончилось, и Тэцудзи бахнул им тренировочный матч.       По телу лился водопад из пота. На поле стояла духота, и дышать было почти невозможно. В ушах звенело: от усталости, от криков тренера, от собственного сбитого дыхания. От увесистой экипировки становилось в разы жарче, из-за чего голова шла кругом. Руки так сильно дрожали, что еле удерживали клюшку. Игроки не то что бегать по полю не могли, они и ходили-то еле как. Казалось, ещё чуть-чуть, и все разом свалятся и больше не встанут.       — Позорище! — громогласно говорил Хозяин. — Это вы называете Экси? Отвратительно!       Слова больно бьют. Рико старается ускориться, выжить из себя всё по максимуму. Вратари пропускают удар за ударом, нападающие еле добегают до защитников, а те, в свою очередь, не могут нормально защищать ворота. Тяжесть сказывалась на всех. И среди них свита держалась молодцом.       Но…       — 1,2,3,4 живо ко мне! — со всей силы ударив тростью по оргстеклу, приказал Тэцудзи.       …для Хозяина этого было недостаточно.       Рико, запыхавшись, сравнялся с Кевином, и они оба поспешили к Тэцудзи, но остановились рядом с Натаниэлем, который, уперевшись в собственные колени ладонями, дрожал и пытался отдышаться, пока рядом стоящий Жан держал его клюшку. Как только Натаниэль смог выпрямиться, они поспешили к стоявшему и ожидавшему их появления Хозяину. Они встали рядом на расстоянии вытянутой руки, опустив голову вниз. Другие игроки не стали задерживать на них свое внимание, продолжая волочиться и перетаскивать мяч с одной стороны поля на другую с вставшими на замену свите воронами.       — Это достойный для вас уровень? — спрашивает Хозяин.       — Нет, — в один голос отвечают они.       — Устали? По-вашему, это трудно? — они не успевают ответить, как он продолжает, переводя взгляд на рыжую макушку, поднимая вверх трость и ударяя тело в бок. — А знаешь, что не трудно, Натаниэль? — в этот раз Тэцудзи взмахивает тростью, и удар приземляется по бедру Рико, чтобы он тоже внимательно слушал. — Не трудно пойти и зачать ребенка, не трудно бросить обучение, не трудно закончить карьеру спортсмена. Это то, к чему ты стремишься?       — Нет, — тихо, совсем шепотом, уставшим и севшим голосом отвечает Натаниэль.       — Тогда почему твоя игра настолько омерзительна? — вновь удар трости, но теперь по другому боку. — Вас это тоже касается, — обращаясь к рядом стоящим парням, говорит он. — Мне стыдно за вас. За столько лет вы ничему не научились. Ребенок, впервые взявший клюшку, и то будет в несколько раз лучше вас. Бесполезные животные, которые не могут ничего сделать и ничему научиться, — следующие удары приземляются по плечу Жана и по руке Кевина. — Тебе, — дыхание спирает, наконечник трости проезжается прямиком по щеке. — Должно быть стыдно вдвойне, — обращаясь к Рико, выплевывает Хозяин. — Какой ты капитан? Какой пример ты им подаешь, если сам ничего не умеешь? От тебя давным-давно пора избавиться.       Сердце пропускает удар. Он знал это. Он знал, что был нежеланным. Он знал, что был ошибкой. Он знал, что его никто никогда не полюбит. Он знал, что в нем видят лишь инвестицию и никогда человека. Он все это знал. Зачем из раза в раз дядя напоминал ему об этом? Зачем давить на больное? Сжав покрепче зубы, он затолкал подальше злость, обиду и жалость к себе. Не время и не место для эмоций.       — Что с твоей игрой, Моро? — удар по животу, но Жан отважно терпит, не скривив ни единый мускул лица. — Ты знаешь, что такое защита? — вновь удар. — Кевин, проблемы со зрением? Где твоя точность, которую мы годами тренировали в гнезде? — и, видимо, чтобы Кевин и Рико не отличались, Хозяин ударяет и Дэя по той же щеке. — Мы мало тренируемся? Давайте тренироваться 20 часов в сутки, а 4 часа оставим для учебы? — Хозяин с минуту буравит их взглядом, а после, цокая, отправляет обратно с многообещающими словами, что до начала ужина никто не покинет поле.       Так и произошло. Они тренировались три с лишним часа до ужина. Точнее сказать, остальные Вороны тренировались до ужина. Им пришлось пропустить ужин из-за того, что Хозяину не нравилась их игра. Они тренировались в связке друг против друга. Снова и снова нападающие пытались слаженно отыграть и обойти защитников. Снова и снова защитники изо всех сил старались не пропускать нападающих. Но всё было не то. Работа ног, работа рук, их взаимоотношение и пасы друг другу. Именно так они и остались без еды. И только перед самым отбоем Тэцудзи, смерив их недовольным взглядом, сказал, что им уже ничего не поможет, и отпустил. Такого счастья и облегчения никто из них давно не ощущал. Они еле дотащили свои умирающие тела до душа, а после кое-как оделись и кое-как дошли до комнат, пожелав друг другу умереть во сне.