Ничего ты не знаешь!

      Парень, которого звали Алек, с помощью нескольких своих друзей отнес Хакса, так и не пришедшего в себя, в свой спидер. Пока они ехали, Алек объяснил, что живёт у них на отшибе один лекарь, который помогает особенно отчаявшимся.       — А вы очень похожи на отчаявшихся, особенно судя по тому, как отчаянно вы дрались.       Роуз хмыкнула, не выпуская руку Хакса из своей. Его голова покоилась у нее на коленях, и Роуз то и дело поглаживала его по щеке, чтобы удостовериться, что она теплая, а сам Хакс живой.       — Понимаете, она сказала мне, что я должен привести искру к свету! Я ещё спросил у нее — что за искра, как я пойму, что это она! А она и говорит — ты когда увидишь, ты сам поймёшь. Я увидел вас, как только вы вошли. Вы прямо, знаете, искрились оба. Потом ты ушла, а он остался и все высматривал тебя, беспокоился. Потом услышал, пошел на твой голос. Меня все это просто завораживало. Я же видел, что он ранен, но все равно вступился за тебя, дрался, как в последний раз! А потом он тебя поцеловал, и тогда я точно понял, что это она! Искра!       Роуз ничего не поняла из этого потока сознания. Она просто ждала, когда они наконец приедут и она снова сможет увидеть живого Хакса, когда ему помогут и он будет вне опасности. Дыхание у него было сбивчивое, неровное, черты лица опять заострились, стали похожи на восковую маску.       «Ты потерпи. Нам сейчас помогут, ты только потерпи», — мысленно просила она его, хоть и не понимала, кто и как будет им помогать. Просто отчего-то чувствовала, что да, именно там помощь, потому и пошла за этим Алеком так безоговорочно. Тем более, что других вариантов все равно никто не предлагал, а Хакс то и дело пытался отойти в мир иной.       Алек привёз их в небольшое поселение, расположенное прямо посреди степи, состоящее из нескольких домов. Навстречу спидеру выскочила стайка любопытных детей, а чуть поодаль Роуз увидела статную женщину земной расы со сложной прической и посохом в руке.       — Я ждала вас, — женщина подошла, пристально оглядела зареванную Роуз и мертвенно бледного Хакса и махнула рукой. — Отнесите раненного в мою хижину. Там и поговорим.

***

      — Я знала, что вы приедете, у меня было видение, — проговорила женщина, неторопливо снимая грязные кровавые бинты с Хакса. — Я могу вылечить его так, что от его ран не останется следа. Но это придется отработать.       — Все, что угодно! — воскликнула Роуз. — Пожалуйста, у меня есть бескарские пластины, я могу починить вам что-нибудь или сделать, что скажете, только помогите ему.       — Ты очень добрая душа, — женщина подошла к Роуз и нежно погладила пальцами по щеке. — А вот он — нет. В нем есть искра, но не факт, что она разгорится во что-то большее. Ты уверена, что хочешь этого? Связавшись однажды с тьмой, очень трудно потом от нее избавиться!       — Я видела, что в нем есть хорошее, — горячо возразила Роуз. — Я уверена! И даже если нет, я все равно пойду за ним, где бы он ни оказался.       — Это я и хотела услышать, — улыбнулась женщина, правда как-то горько. — Сила мудра во вселенной, она не связывает людей просто так, если привела их навстречу друг другу. Она всегда стремится к балансу даже с теми, кто не чувствителен к ней. Я знаю, кто ты. Знаю, кто он. А вот вы ничего не знаете. Но у вас все получится, если будете доверять своей интуиции.       — Так вы поможете или нет? — нетерпеливо спросила Роуз, страшно опасаясь, что пока женщина ведёт разговоры про неведомую Силу, Хакс просто переедет на тот свет и все закончится.       Женщина, так и не назвавшая своего имени, тем временем освободила Хакса от верхней одежды, безжалостно разрезав ее ножом, и от повязки, обнажив рану. Выглядело все не так плохо, и не очень было понятно, что случилось с Хаксом — ожог уже почти зажил, только рана все ещё кровила там, где была операция. Роуз ни за что не захотела уходить, сидела рядом с Хаксом и крепко держала его за руку.       Женщина обмыла рану, села рядом с Хаксом на стул и прикрыв глаза замерла. Роуз от негодования и нетерпения уже захотелось чем-нибудь ее треснуть, когда женщина протянула руку к груди Хакса и снова застыла, как изваяние.       Роуз смотрела и боялась моргнуть. Сначала ничего не происходило, а потом рана стала съеживаться, словно сама собой, растворяться, превращаясь в обычную здоровую кожу. Грудь Хакса поднялась, делая свой первый полноценный вдох, и когда от раны не осталось и следа, а лицо снова приняло нормальный, без серости и бледности цвет, его веки дрогнули, и он открыл глаза. Сначала недоуменно уставился на лечившую его женщину, а потом перевел взгляд на Роуз и лицо его просветлело.       — Привет, — прошептала Роуз, улыбаясь ему и щедро вкладывая в свой шепот все тепло, на которое была способна.       — Привет, — ответил он, разглядывая ее так, словно видел впервые. Потом он свободной рукой потянулся к своей груди и принялся ощупывать ее, не смея поверить, что там больше ничего нет. — Как… Как вы это сделали?       — Просто поделилась с тобой Силой, — устало проговорила женщина и отошла. Ее немного пошатывало, и она спешно открывала небольшие флакончики и пила содержимое.       — Силой? — нахмурился Хакс, освобождая свою руку из хватки Роуз. — Я всегда думал, что этой штукой можно только убить.       — Эта «штука»… Впрочем, вы сами видите, что можно сделать с помощью Силы. Она может быть мощным оружием, а может создавать жизнь. Все зависит от того, кто ее использует и зачем.       — Где мы? — прервал Хакс красноречивую женщину.       — Вы в моем поселке, — спокойно объяснила лекарь. — Я являюсь потомком древнего рода, а местные жители считают меня ведьмой из-за моей чувствительности к Силе.       — Как вас зовут? — спросила Роуз, тревожно поглядывая на Хакса.       — Этого вам не нужно знать. Ещё ничего не кончилось, а я не могу допустить, чтобы меня нашли ситхи. Поэтому я вам не скажу как меня зовут, и отсюда мне придется уйти. Я поделилась с молодым человеком Силой, излечила не только его физические раны. Так что теперь дело за тобой, девочка.       Роуз с Хаксом переглянулись, не зная, что сказать на это, и Роуз поспешила перевести разговор на другую тему.       — Вы сказали, что лечение надо отработать. Что вы хотите от нас?       — Ничего, — пожала плечами женщина. — Силой можно поделиться только в том случае, если искренне хочешь помочь. У меня было видение, я видела вас и ваших друзей. Видела ситха с огромной армией, видела, что будет, если он победит. Этого нельзя допустить.       — Мы мало что можем сделать с этим. Если Палпатин объединится с Первым Орденом, у Сопротивления не будет шанса вне Эксигола, — подал голос Хакс. Он так и сидел на кушетке без одежды и опираясь локтями о колени. — Военная мощь Первого Ордена велика, а в тандеме с сумасшедшими оккультистами… Я не знаю, на что надеется Сопротивление.       — И Палпатин будет ещё сильнее, если его не остановить, — кивнула женщина-лекарь. — Тот, кто даст ему эту силу уже идёт к нему, и я не могу это предотвратить. Но у меня было видение о вас. О том, кто вы. И было время подготовиться. Вы можете больше, чем вы думаете.       — Если мы сможем отправить сообщение о помощи ко всем звездным системам, у кого есть армия и звездолеты, у Сопротивления появится шанс, — горячо воскликнула Роуз. — Нужно только попасть на базу Альянса…       — К сожалению, базу Альянса занял Первый Орден, совсем недавно, — перебила Роуз женщина-лекарь. — Несколько отрядов высадились и заняли базу, перебив охрану. Имперский форпост не содержит достаточно мощных передатчиков, а старый Анклав джедаев находится очень далеко, слишком долго добираться. База Альянса — это единственный шанс.       — Я понял, к чему вы клоните, — покачал головой Хакс. — Я генерал армии Первого Ордена, и мог бы проникнуть на Базу как свой, но есть одна загвоздка. Меня разжаловали самым что ни на есть радикальным образом, — показал Хакс на свою грудь.       — И много людей знают о вашем разжаловании? — спросила женщина так, словно уже знала ответ.       — Только те, кто были в тот момент на «Непреклонном», — тихо ответил Хакс.       — Есть и другие способы! — запротестовала Роуз. — Мы можем организовать диверсию или проникнуть тайно, в обход охраны…       — Нет, — твердо прервал ее Хакс. — Мой чин это действительно шанс, глупо было бы не воспользоваться этим, пока весть о моей казни ещё не разнеслась в дальние уголки галактики. Все, что нам сейчас действительно нужно — это соответствующее облачение, иначе спектакль будет недолгим.       — Как я уже говорила, у меня было время подготовиться, а на черном рынке тут можно много всего купить, — женщина ушла в соседнее помещение и вернулась с ворохом одежды в руках. — Вот тут есть кое-что, можно выбрать.       Хакс усмехнулся.       — Здесь кители со знаками отличия не старше младшего офицера. С таким же успехом я могу прийти туда с голым торсом.       — Ну, к нам сюда не часто генералы заглядывают, — развела руками женщина. — Зато есть плащ, что собьёт их с толку на время. Сами знаете, главное не знаки отличия, а выправка и командный голос. Имейте в виду, времени у вас в обрез.       — Тогда давайте сделаем это, — сказал Хакс и вдохнул полной грудью. — Даже если ничего не выгорит, никто не сможет сказать, что мы не пытались.       — Сила ведёт вас, — изрекла женщина. — Она привела вас ко мне, она привела вас друг к другу. И Сила прибудет с вами, дети мои. Всегда.

***

      Роуз уже второй раз в жизни пришлось надевать форму Первого Ордена. Хакс как мог пытался отговорить ее ехать с ним, но она осталась непреклонна — даже если она не пойдет непосредственно на базу, то будет рядом, чтобы обеспечить пути отступления.       Роуз уже переоделась, волосы собрала в хвост на затылке, чтобы удобно было запихнуть их под офицерскую фуражку. Ей было не по себе в этой форме, хоть она и сидела, как влитая.       Роуз стояла в дверном проёме и смотрела на резвящихся детей, которых тут было отчего-то очень много. Они бегали, визжали и шалили, и Роуз невольно вспомнила их с сестрой забавы. Она хотела бы детей, но чтобы они никогда не были рабами. Чтобы их никогда не забрали от родителей или чтобы родителей не убили, оставив их сиротами. И чтобы это случилось, нужно положить конец всем войнам…       — Нам нужно обсудить план, — услышала Роуз за спиной знакомый голос, обернулась и оцепенела на время. Хакс застегивал рукав кителя и собирался надеть перчатки. Конечно, это не генеральская форма, но сам вид и нашивки вернули того самого Хакса, каким он был на Превосходстве. Расправленные плечи, гладко выбритые щеки, облегающий китель, приглаженные волосы.       Роуз вспомнила все, что испытывала тогда к этому человеку — это был и страх, и презрение, и ненависть. Хакс тогда был для нее фанатиком, преданным Первому Ордену, убийцей, мучителем… Что-то сначала изменилось за этот год, а потом что-то изменилось за этот день. День когда генерал Армитаж Хакс умер. А очнулся… уже совсем другим.       Роуз боялась, что в какой-то момент все вернется и она снова увидит в этом человеке того, кого ненавидела всей душой. Она боялась ошибиться, боялась, что на нее нашло что-то неправильное, и она вдруг влюбилась в монстра. Но сколько она не всматривалась в это лицо, она так и не могла рассмотреть там прежнее презрение и холод. Черты лица Хакса стали мягче, исчезла складка на лбу, эти губы, которые раньше лишь кривились, теперь умели так забавно улыбаться.       А взгляд… В этом взгляде Роуз могла бы тонуть вечно. Это был совершенно иной взгляд, даже близко не похожий на взгляд того, в чью руку Роуз готова была вцепиться зубами мертвой хваткой.       Нет, это был совсем другой человек, словно он сидел где-то внутри того монстра, а искра, что тлела в нем, превратилась в бушующее пламя и растопила этот лёд. Освободила его.

***

      Хаксу было явно не по себе. Роуз смотрела так пристально и напряжённо, что он почувствовал, как форма Первого Ордена буквально обжигает кожу. Эта девушка уже рассмотрела в нем совсем другое, и вот теперь опять увидела в нем того, кем он перестал быть. Она снова вспомнила то, о чем он хотел бы не вспоминать: все его жертвы так или иначе будут с ним, всегда. От неловкости, он сунул руки в карманы и с трудом протолкнул слюну в горло.       Роуз подошла и положила ладошку ему на грудь, отчего его сердце забилось чаще и воздуха в комнате стало как-то слишком мало.       — Это ведь только форма, так? — спросила она, ощупывая взглядом его лицо.       — Это как старая кожа. Сколько не старайся, все равно не станет прежней.       Роуз опустила взгляд на свою руку на его груди и снова посмотрела ему в глаза.       — Ты говорил, что чувствуешь пустоту. Я знаю, что раньше там была боль. Не только сейчас, намного раньше. Что ты теперь чувствуешь?       — Боли больше нет. Ни боли, ни пустоты. — Хакс накрыл ее ладошку своей рукой в черной перчатке. — Теперь я чувствую себя так, словно все могу. Это странное чувство, но оно делает меня сильнее.       Роуз приподнялась на цыпочки, поскольку Хакс был значительно выше ее, и прижалась к его губам, так искренне и доверительно, но в то же время нежно и чувственно, что у него перехватило дыхание. Он, сам того не сознавая, тронул ее волосы, собранные на затылке, и прикрыл глаза. Это лучшее, что случилось с ним, наверное, за всю жизнь.       — Это на удачу, — улыбнулась она, отстранившись. — Я рада, что мы вместе сможем сделать хоть что-то, что может положить конец этой войне. И тогда у нас будет выбор, верно? Мы сможем прожить ту жизнь, какую захотим.       Хакс кивнул, не в силах снова собраться с мыслями. Когда он поцеловал ее в трактире — это был скорее инстинкт, порыв. Он испытывал такую боль, что темнело в глазах и почти ничего не соображал. Тогда его поцелуй был страшно возбуждающим и горячим, что немного отвлекало от его раны. Тогда он только брал, ничего не давая взамен. Но сейчас… когда Роуз коснулась его, что-то словно взорвалось в его голове.       Она отошла, и он проводил ее взглядом. Вместе с раной на груди неожиданно исчезла тяжесть, что давила на него, как могильная плита, он почувствовал свободу и ясность, словно до этого жил в непроглядной тьме. И этот поцелуй, который Роуз ему подарила, такой робкий и невинный… Он просто поверить не мог, что все это происходит с ним. Что внезапно весь тот вакуум, что был вместо души, стал осмысленным и полным. И он понял, что до этого времени у него было все, что он хотел или хотели те, чьи требования он выполнял неукоснительно, но не было того, что ему действительно нужно.