Unspeakable

Перекресток миров был похож на одну большую галлюцинацию. Куда ни посмотри — необъятная бездна, в которой мириады огоньков, так похожих на звезды, тонули в красочных разводах. От этого зрелища кружилась голова. И посреди этой хаотической пустоты — тропы духов. Пересекающиеся, вновь расходящиеся, состоящие из многих уровней — эта сложная система не могла принадлежать руке человека. И, быть может, именно духи приложили руку к тому, чтобы вывести Вингала к Гайусу и Мьюзе. Он не желал этой встречи. Он шел, чтобы дождаться и остановить Джуда, но духи решили за него. Вингал осторожно отступил назад, пока его не заметили, и попытался укрыться за одним из блоков, из которых здесь состояли все постройки. Только чутье Мьюзе не проведешь, и ему пришлось увернуться от одной из ее сфер. Гайус, тоже схватившийся было за меч, расслабился, увидев «врага» в лицо. — Прошу прощения, — лицо Мьюзе приобрело дружелюбное выражение, от которого передернуло. Потому что за этой милой улыбкой, за всем ее очарованием и внешней нежностью, крылось безумие и огромная разрушительная сила, рвущая канву времени и пространства. В ней был весь холод и вся неприветливость космоса, сдерживаемая лишь рукой Гайуса. Вингал старался не обращать на нее внимания и опустился на одно колено, когда король подошел ближе. — Ты не остался в Ризе Максии? Почему? — спросил тот. — Планы изменились, — выдавил Вингал, хмуро изучая поверхность блока под собой. Гайус вздохнул. — Делай, как знаешь. Вингал кивнул и поднялся с земли. Его терзало неясное тревожное чувство, не дающее уйти просто так, не промолвив больше ни слова. У него нет было шансов — король принадлежал своему народу. Чувства, доступные обычным людям, — малая жертва ради великой цели. Но сейчас так хотелось быть честным. Потому что Вингал знал: другого раза могло и не быть. Однако едва он открыл рот, как услышал строгое: — Прибереги то, что хочешь сказать, на потом. Мне не нужно прощаний. — И только я собирался быть максимально искренним... Гайус посмотрел на него, отчего-то печально и устало. — У нас разные понятия искренности. Для моего слова не нужны, Лин. Все, что я хотел, я узнал через твои поступки, — признался он. — Чего я не мог узнать — это причина, по которой ты каждый раз отталкиваешь меня. А если эта причина кроется лишь в твоей неспособности перешагнуть черту и сказать нужные слова просто потому что ты считаешь это правильным... Можно обойтись и без них. Если не в этом... Я хочу знать ответ. — Дело не... — Вингал осекся и нервно сглотнул, — не в правильности. А в том, что вкладывать в сказанное. Скажи мне... Гайус нахмурился, напряженно ожидая продолжения. — ...почему ты настаиваешь, чтобы я звал тебя по настоящему имени? Глаза короля расширились в удивлении, и Вингал с усмешкой сказал: — Вот тебе и ответ. Кажется, Гайус все еще обдумывал этот ответ, но для Вингала разговор уже исчерпал себя. Он отошел на шаг, но король вновь подал голос: — Не поверишь, но больше всего мне сейчас хочется тебя остановить. Я знаю, это бесполезно. Поэтому, просто помни: какое бы будущее нас ни ожидало, я надеюсь встретить его вместе с тобой. А все слова можно сказать позже. — Твоя вера в меня... — Если ты сейчас скажешь «глупа» или «неоправданна» — я восприму это как личное оскорбление, так что не смей. — Да, ваше величество, — с сарказмом отозвался Вингал и едва удержал равновесие, когда Гайус схватил его за руку и резко потянул на себя. Поцелуй вышел неожиданно нежным в контрасте с предыдущим грубым жестом, словно извинение. «Все не может быть так просто», — подумал Вингал, но отбросил мысль подальше, просто пытаясь сохранить в памяти это мгновение. Его взгляд упал на зависшую неподалеку Мьюзе, с любопытством наблюдающую за ними. Встретившись с ним глазами, она улыбнулась и прикрыла рот ладонью, заставляя его почувствовать себя максимально неуютно. Вингал нехотя отстранился и попытался выровнять дыхание. Гайус все же поцеловал его еще раз — в лоб — и за этот жест короля стоило ненавидеть. Но мысль Вингал не озвучил. Лишь фыркнул: — Кто-то говорил, что не нужно прощаний. Гайус помотал головой: — Я не прощался. Я взял с тебя обещание, Лин. — Очень и очень подло. — Elul us feudi um linun' emud baedi[48], — развел руками король. Вингал рассмеялся, понимая, что сейчас для этого не то место и не то время и почувствовал, как сердце будто стиснули рукой в железной перчатке. — Последнее, что я спрошу... — нерешительно начал он, но Гайус снова перебил: — Нет. Тебя никто не заменит. Насколько все-таки тонко мог чувствовать этот человек? Насколько хорошо он мог понимать других? Война с Элимпиосом и смерть Нахтигала — не то, что хотелось бы видеть предпосылками к объединению Ризе Максии. Но именно эта ситуация доказала, что Гайус достоин быть ее правителем. Он помог Рашугалу выбраться из хаоса, потому что сейчас не было двух стран, не было внутренних конфликтов, была только угроза извне и люди, которых было необходимо защитить. И сейчас, стоя перед королем, Вингал не понимал, как в этом огромном сердце, вмещающем в себя целый мир, нашлось отдельное место для него лично. Какое право он, Лин Лондау, имел на всю эту близость? А потом он вспомнил неожиданно забытый факт: Арст — человек. И в битве с Джудом и Максвелл, когда бустер вновь вышел из-под контроля, Лин впервые задумался: что Арст будет чувствовать, если его не станет? Нильс, Преза, Цзяо и даже Илберт — все они были правы, но как тяжело было это признавать. Лин не жалел, что умирает: он был готов к этому с того самого дня, как добавил силу своего клана к войскам Тауруса. Но, положа руку на сердце, он бы хотел увидеть будущее Ризе Максии во главе с Гайусом. Потому что он верил, что такой человек был способен это будущее ей дать. «Lūnun' im. Emud goidun' tiaus baidilud tī e mun'ba debamu[49]». «И, если сможешь...» — Hidigūnun' tun', Arst[50].