Unspeakable

— U mun'n'du tidin' piban'di[14], — свистящим шепотом, сдавленно и зло проговорил Лин, и Нильс почувствовал, как та безумная одержимость, с которой он сталкивался ранее, но которая до этого дня не была такой явной, теперь била через край. — Одно дело — проиграть его величеству, другое — бандиту, дикарю, предавшему свой собственный клан и посмевшему поднять оружие на короля, — продолжил Лин: — Но, черт возьми, завербовать такого человека... Уму непостижимо! Этот идиот... Неожиданно, помимо ярости и негодования, на мгновение, на долю секунды Нильс услышал в его словах страх и самое настоящее отчаяние, и кусочки пазла, наконец, собрались в единую картину. Все, что то и дело подталкивало Лина к безрассудным решениям, имело под собой опору в виде боязни стать ненужным, недостойным звания правой руки короля Адж Ула. И если раньше это проявлялось в меньшей мере, в этот раз по его гордости был нанесен особенно сильный удар, а в слабый огонек неуверенности в себе подброшено достаточное количество дров, чтобы заставить тот разгореться до полноценного костра. И Нильс понимал: не один проигрыш был тому причиной. Причина была в том, что Гайус хотел иметь в своей армии такого человека, как Ортега Китар, несмотря на все его преступления. Нильс невольно сжал кулаки, зажмурился и досчитал до десяти, чтобы успокоиться. Арст Аутвэй. Гайус. Царь Зари. Нильс столько раз пытался воззвать к разуму Лина, столько раз, схватив его за руки, шептал: «Одно твое слово, и я убью его. Только скажи!», каждый раз в ответ получая лишь «прекрати» и «не говори глупостей». Нильс не мог прекратить ненавидеть человека, отбирающего у него самое дорогое. Но с того дня, когда он попросил этого самого человека присмотреть за его другом, он знал: для Гайуса Лин — не разменная монета, не один из многих и, того больше, даже не просто советник, не просто гениальный тактик и стратег, не просто правая рука. Пусть король одинаково ценил всех своих подданных и ничем не выдавал особого отношения — Лин был уникален, незаменим. И важен ему вовсе не из-за силы. Нильсу было больно это осознавать, однако... — Неужели ты не понимаешь? — горько спросил он, получив в ответ лишь подозрительный прищур. — Что я должен понять? — Что тебе нет замены? Что его величество видит в тебе больше, чем ты способен видеть в себе сам? Что не физическая сила делает тебя правой рукой короля? Ты не понимаешь этого?! — Нильс повысил голос. Он знал, что не должен был этого делать, но желание достучаться было сильнее. — Почему при всей своей гениальности ты не можешь понять очевидных вещей и заметить то, что у тебя прямо перед носом. Почему, Лин? Зачем на пустом месте выдумывать то, чего нет? Выговорившись, он тяжело дышал, чувствуя подступивший к горлу ком. Лин смотрел на него холодно и чуждо и произнес только одно слово: — Lun'enun'[15]. Нильсу не переубедить этого упрямца. Поэтому он ушел и попытался не думать о том, какие безумные идеи могли посетить голову Лина в его отсутствие. Кажется, зря. Когда тот, едва оправившись от травмы после боя с бандитом Китар, вновь обратил внимание на институт Лабари, Нильс уже предчувствовал дурное. — Исследования опять застопорились, — мрачно констатировал Лин, просматривая отчеты. — В чем дело? — осторожно поинтересовался друг. — Эксперименты на животных результатов больше не дадут. Нужны добровольцы среди людей, а их нет, — Лин отбросил документы на край стола и угрюмо добавил: — Они думают, что нет. Нильс так хотел, чтобы последняя фраза оказалась ложью, но в случае с Лином надеяться было не на что. — Только не говори мне... Только не... Ты в своем уме?! — он был ошарашен, разбит и опустошен, у него опускались руки, он не мог ни помочь, ни уговорить, ни вразумить; все его слова были впустую. Он еще никогда не чувствовал себя настолько бесполезным. Лин только пожал плечами. — Да ты шутишь... Ты же глава клана! И собираешься так просто разрешить им делать с твоим телом, что вздумается?! — Уже не глава. Теперь я просто подчиненный Гайуса. Тем более, мне нужна эта сила. — А если ты умрешь? — Нильс озвучил то, чего боялся больше всего. — Значит, я... Ему не нужно было заканчивать фразу: «значит, я тем более недостоин», — даже невысказанными, эти слова уже звенели у Нильса в ушах, и он отчаянно пытался найти выход. — Не делай этого. — Не надо меня опекать. Это был не его Лин. Перестал быть им, когда встретил Гайуса. Но даже так, даже так Нильс не мог не переживать. Тем более так. Лин, отчаянно считавший себя слабаком, Лин, твердо веривший в то, что перестанет быть нужным — это было слишком противоестественно. — Ради всего святого, не стоит рисковать, прошу тебя... Если им так нужны подопытные, я готов им стать! Вместо тебя! Он стал бы. Отдал бы все, лишь бы только дорогому человеку не пришлось проходить через череду болезненных экспериментов. Но результаты тестов и анализов поставили на этом желании крест — он был несовместим с бустерами. Лин, напротив, — идеальный кандидат. Это было так глупо. Так, до тошноты, неправильно. И с этим ничего нельзя было сделать.