Наш последний сентябрь

      — Хей, Ванилинка, я не могу знать, когда ты проснёшься и всё такое, но… Я не мог смотреть на то, как ты убиваешься из-за этого идиотского задания. Не работа адвоката расследовать всякую ерунду, тем более в ограниченном времени. Ни в коем разе, Нилл. Мне до тошноты противно смотреть на то, что с тобой позволяют себе делать эти изверги. Я провёл собственное расследование для тебя (ведь этой ночью мне, как и всегда, не спалось), надеюсь, ты справишься с этим кошмаром.       Летоисчесление Фэрас. Временной поток Х. Год -00006. 18 сентября.

Дело об утопленнице

      Девушка по имени Рэбекка Хэртбэнд покончила жизнь самоубийством, спрыгнув с обрыва в районе Новодевичьих прудов. Время было около полуночи, свидетели утверждают, что на часах было 23:23. Тело было изъято из озера в тот же день, любые травмы отсутствовали, даже следы падения с высоты. Некролог отсутствует, из-за исчезновения тела из морга по неизвестным обстоятельствам. На последующем допросе свидетели сменяли свои показания каждый раз, как им задавали уточняющие вопросы, порой, отказываясь давать какие-либо показания вообще. Сторонних факторов и прочих обстоятельств не было выяснено, однако этот случай выглядит из ряда вон выходящим. Тело жертвы было найдено недалеко от берега, словно бы девушка просто легла в воду и задохнулась, а не спрыгнула с обрыва, как утверждали свидетели. При жертве была сумка с паспортом и брелоком-змеёй, который был прикреплён на связку ключей. Каждая из улик пропадала при транспортировке на экспертизу.       Поиски в озере должны были принести плодотворные результаты, ведь удалось найти брелок, принадлежавший жертве. Однако, он исчез прямо из исследовательской лаборатории, о чём узнала Ванилла из очередного печального вздоха. Печаль и подавленность не может скрасить и малышка Лейла, ведь она всё чаще возвращается с учёбы лишь поздними вечерами. Так ещё и, ко всему прочему, недавно закрылось то чудесное семейное кафе, где столь уютно думалось над всем. Развивающаяся сеть кофеин «аморальный рай», в рекламе которой снялась приёмная дочь Нилл, вышибает всех конкурентов с рынка одним пинком.       Обыск морга позволил Ванилле найти «утерянный» некролог. В шредере. Превращённый в мельчайший пазл. Залитый кровью. Едва не превращённые в фарш руки, сумели достать обрывки бумаг. Пару часов осторожной работы с пинцетом и скотчем, и документ оказался собран. Осторожно сфотографировав, из опаски, что он вновь рассыплется, Нилл начала читать про себя содержание этого «сокровища».       Рэбекка Хэртбэнд (или же в прошлом Исса Буслинова) — женщина 25 лет, без особого рода деятельности и прописки. Нелегальный мигрант. Около семи лет назад бежавшая из родной страны и, при пересечении границ, получившая осколочную травму тазовой кости. Из семейных взаимоотношений нашёлся лишь муж, Энвил Хэртбэнд, ныне вдовец. В новой стране девушку раз за разом преследовали сплошные неудачи и травмы: то переломы, то отравления, то пожары и многое другое. Девушка тяжело переносила травмы, но оставалась живой. По изначальной версии девушка захлебнулась, однако дальнейшая экспертиза выявила, что кровь жертвы переполнена следами различных психотропных веществ, а печень едва ли не доведена до цирроза из-за отравления токсинами. На шее девушки было несколько пугающе глубоких царапин, которые она не могла нанести самостоятельно.       Дальнейший текст был замызган кровью, а эта страница была последней соломинкой, которую удалось найти. Но больше улик не оставалось.       Последним шансом в этом расследовании было обращение к Гилберту. Высшие слои юриспруденции обязались зашить это дело белыми нитками, если не найти решение в течении десяти суток. У меня оставалось уже шесть. Я скучала по Гилу: он с детства был моим героем и даже, кумиром, в какой-то степени. Главное, чтобы он мимоходом не услышал такие откровения. Я лишь недавно нашла способ вернуть его душу: его, вновь ясные зелёные глаза, то, что заставляет меня плакать даже после стольких лет безэмоцианальности. Мне очень боязно от мысли, что я могу его снова потерять (как же любит лезть в самое пекло! Настойчивый и живучий дурак, не забывай, что ты — НЕ бессмертен).       На часах было семь утра, сон живо улетел от Ваниллы, когда она заметила в своём телефоне больше сотни (а если быть точнее: сто сорок семь) пропущенных сообщений от Гилберта: он писал чуть ли не каждые пару минут за ночь, докладывая о том, что успело произойти и что он успел накопать. О том, как о нашёл паспорт Иссы, на странной фабрике, в кислоте; о том, как он нашёл её старое место жительства и разгрёб в подвале сотни писем, благодаря которым она общалась с будущим мужем; о странном поведении Энвила в последних сообщениях, где он говорил о культе; предложения продать душу дьяволу; купоны скидки на карамельные булочки (это не то, на что стоит делать акцент, Гил!), кучу счетов, угрозы расправой, полицейские штрафы и огромные долговые счета.       Каждое сообщение было подкреплено фотографией, он старался не упустить ничего. От старой лачуги локация резко переместилась на внушительный особняк, менее чем за час. Человек, именуемый Энвил, не мог вразумительно ответить ни на один из вопросов. Хэртбэнд впал в глубокий запой, по вине которого не мог связать и двух слов: он утверждал, что не мог перенести смерть любимой. Гилберт решил изучить вопрос с другой стороны, досконально исследуя каждый документ о задолженностях (не забывая при этом бросить язвительный комментарий, что Ванилле стоило бы посоревноваться с Иссой в количестве штрафов). На одной из последних фотографий была видна странная бутыль, в которой, как утверждал Гилберт, был яд. Гил заявил, что обследует его завтра и, пожелав спокойной ночи, исчез из сети в четыре часа утра.       Слегка подстывшая, после прогулок в ледяном озере, Ванилла готовила себе завтрак, едва сумев встать с кровати. Она любила утверждать, что никакие трудности её не сломят, однако, лекарства от простуды всё ещё были в дефиците и давно не поступали в аптеки.       Не успели оладушки из травянистой муки пожариться, как на телефон Ниллы снова пришло смс. В этот раз оно содержало приписку: «если бы я ни был на задании, то обязательно бы пригласил тебя на свидание сюда». Позже загрузилась фотография — это был внутренний интерьер кафе «аморальный рай». На фоне серых и потрёпанных хрущёвок, это место выглядело великолепно: сияющие софиты, дорогая мебель, обитая самой дорогой кожей, скатерти, сотканные словно из облаков, гламурный блеск, стилистическое разделение на «ад» и «рай», официантки в откровенных нарядах демонов и ангелов, огромные экраны, на которых кружила Лейла в образе ангела, зацикленная реклама, шикарные блюда, словно бы сделанные ювелиром из элитной мастерской. На тарелке, украшенной позолоченной каёмочкой, лежало шикарное пирожное в форме розы, окрашенное цветной глазурью.       Ванилла хотела спросить о том, зачем он это всё говорит, однако, не успела отправить вопрос. На телефон девушки пришло длинное видео, абсолютно без звука, лишь с текстом на экране. На обложке видео была подпись: «дурманящий аромат неповторимой кухни, верно?», когда на видео было видно то самое пирожное, на которое упала капелька воды. В ту же секунду, пирожное почернело, растеклось лужей и шипело, пузырясь.       — Интересная химическая реакция, не так ли? Мне пришлось съесть это, чтобы мне разрешили взять последующий заказ с собой. Я взял каждое блюдо в двух экземплярах, стараясь не вызывать особых подозрений. А теперь, посмотри на это:       Чай, который рекламировала Лейла, был налит в фирменную бутылку с рожками. Гилберт аккуратно бросил в бутылку кубик сахара, который, в ту же секунду, как растворился, заставил напиток окраситься в фиолетовый, бурля, словно бы пенный гейзер и выливаясь из бутылки.       — Эти «сладости» мне чуть чип не вырубили. Безумная вещь, что уж сказать. Я просто слишком чувствителен, на обычных людей оно действует слегка по-иному:       На видео были запечатлены люди, которые выглядели слегка пьяными. Они широко и неестественно, как куклы, улыбались. Зрачки их глаз были расширены до предела, они неудержимо смеялись.       — Это не наркотик, в привычном для нас понимании этого слова, однако также является им. Сильная кислота, затмевающая разум и заставляющая желать ещё и ещё. Даже я чувствую это, даже после малейшего кусочка, даже видя то, что находится у них внутри. Это безумие.       Кадр резко сменился на подземную лабораторию: Гилберт часто рассказывал о ней, но никогда не показывал напрямую (хотя однажды Нилл удалось увидеть её воочию, но лишь издалека, она не посмела войти). Повсюду мигали какие-то лампочки, трещали колбы, кружили механизмы: чокнутый учёный, что с него взять. Гилберт бросил кусочек пирожного в оксидный раствор. Вещество медленно растворялось, образуя причудливые узоры пепельно-чёрного цвета. Однако, спустя пару секунд, колба взорвалась с невероятной силой.       — Кислота, очень сильная кислота, которая, однако, обладает намного более выраженными свойствами, чем любые, известные науке вещества на данный момент. Неизвестные и очень мощные реакции, воспламеняемость, амфотерность (она даже с другими кислотами реагирует!) и много других свойств. Ничто, из того, что знакомо нам в быту, да даже в чёртовой науке, не может с этим сравниться! Это неизвестное, пугающее новое вещество, словно бы, внеземного происхождения.       На видео была смонтирована нарезка различных реакций, которыми он пытался показать неестественность данного вещества. Каждая из реакций имела пугающие последствия: взрывы, ядовитый едкий дым, радиоактивное свечение, даже растворение золота, которое в обычных условиях ни с чем не реагировало бы.       — А теперь, задумайся об одной вещи. ЭТИМ они кормят людей. Сотни тысяч, миллионы человек начали потреблять это на ежедневной основе, порой и по нескольку раз на день.       Сеть кофеин охватывала мир как хищническая паутина. Паутина, которая ожидала своего паука, что съест всё, что попалось в его сладостную ловушку.       — Должен отметить, что, судя по тем письмам, Исса была праведной ЗОЖницей: не пила, не курила, не употребляла наркотики, в плохих компаниях не замешана, домоседка, приличная и отличная. М, не об этом сейчас. Единственным её грешком была чрезмерная тяга к сладкому. Наверное, у тебя возникнет вопрос: с чего бы в её крови тогда нашли наркотические вещества? У меня есть ответ.       — Ей подсыпали яд в пирожное?       — Блиизко, однако не вариант. Однако, итог забавен, правда?       На видео, в тёмной лаборатории, стоял прибор, анализирующий содержание опасных веществ в продуктах питания. Анализ пирожного показал немыслимо высокий результат на наличие токсинов и наркотических веществ. На заднем плане заиграла реклама с Лейлой, поющей хвалебную оду «ангельскому кофе».       — Они кормят этим людей. Они кормили этим Лейлу, Ванилинка. Они дали каждому студенту на рекламе попробовать это, дабы подсадить их с малого.       Анализ кофе показал значительно более низкий результат, в сравнении с «адским» пирожным, однако, это не отменяло наличия наркоты. Она была везде, и этим не чурались травить даже детей.       — Мне пришлось это есть, есть у них на глазах. Мой мозг, словно бы заживо разлагается, осознавая всё, что происходит с ним. Я надеюсь, чип предусмотрен на подобные исходы.       — Гилберт, будь осторожнее!       — Но, это так интересно, не правда ли? Актёры в будущем имеют широкое влияние на мир. Одна твоя дочь принесла им миллиарды и миллиарды долларов за ту рекламу. А что потом? Эти сладости сводят с ума множество людей. Я уверен, эти сладости связаны с твоей барышней, Ванилинка. И в тех письмах, и в этой еде… Всюду следует за нами символ серпента.       Видео резко обрывается на затухающем свете в лаборатории. Лампочки всё слабее мигают. На полу валяется аптечка.       — Мне… Немного нехорошо… Надеюсь, ты не против, если я немного… Посплю…       — Не вздумай! Умрёшь же, дурень!       — Ха-ха… Даже, не думай хоронить меня. В этот раз я… Защищён.       На вдруг пришедшей фотографии была видна рука Гилберта, на которой лежало двенадцать шестиконечных звёзд. Красная, оранжевая, жёлтая, зелёная, голубая, синяя, фиолетовая, розовая, белая, коричневая, прозрачная и… Огромная звезда, которая переливалась радугой. Особые псевдолекарственные препараты, позволяющие превышать высшим государственным работникам все мыслимые параметры человеческой выносливости. Некоторые были способны полностью отключать боль, другие — залечивать даже немыслимые раны (такие как потеря конечности), остальные лишь играли с вашими способностями, максимально повышая все лимиты. Но радужная… Она была особенной. Говорят, таких было сделано лишь несколько, из-за сложности и, некоторой государственной паранойи. Эта звёздочка не давала умереть, даже если ваше тело и душа полностью мертвы, давая шанс воскресить безвозвратно утерянные жизни. Радужная звезда была способна залечить все повреждения, вернув к жизни труп даже из горстки пепла.       — НЕ ВЗДУМАЙ СЪЕСТЬ ИХ СРАЗУ! ДОКТОР ГОВОРИЛ, ЧТО ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ТЕЛА НЕ ВЫДЕРЖАТ ВСЕ ЗВЁЗДЫ СРАЗУ!

Но ответа не было.

      Гилберт пропал из сети. Он не отвечал на звонки, не читал сообщения. Прошло уже много часов, однако он всё равно не отвечал. Волосы Нилл постепенно начинали седеть, а глаза краснели от слёз. Гилберт никогда не спал больше четырёх-пяти часов, но вот уже вечер, а ответа всё ещё нет. Очередная попытка позвонить, пробила Ваниллу на дрожь. «Аппарат абонента больше не обслуживается». Это значило, что телефон Гилберта был разбит, а сим-карта уничтожена. Ванилла плакала, упав на колени. Это была её вина, она была в этом уверена.       Даже если он выживет, в случае, если его чип выйдет из строя, можно будет считать его потерянным. Чип — это последнее, что заставляло его думать рационально. Но если честно говорить, то даже просто думать. По 30-балльной шкале определения психоневрологического здоровья, показатель Гилберта был намного выше верхнего предела — ни один тест не мог определить насколько. Чип, установленный напрямую в спинной мозг, был последней надеждой на поддержание здравого рассудка. Однако, даже с ним Гил продолжал творить безрассудства.       Даже если бы у этого чипа была возможность как-то отследить его, Гилберт бы немедленно пресёк её на корню. Эта «свободолюбивая пташка» ненавидит быть на цепи или быть под мушкой слежки. Поехавший псих способен на всё, чтобы добиться своих целей, используя даже самые нерациональные и абсурдные методы. Учитывая, что ему пришлось пережить, паранойя по поводу слежки может и обоснована, но… Чип не может с нуля спроектировать абсолютно рациональное мышление, если у человека его изначально не было.       Прошло ещё несколько часов, за окном полная луна, два часа ночи. Ванилла не могла уснуть из-за нервов, ворочаясь и смотря в окно. Она молила небо, чтобы Гилберт был жив, однако ответа никакого не следовало.

Шшшшшш…

      Шипение, как у поломанного телевизора.

Шшшшшшш…

      Шипение, как у старой рации. Звук шёл от сумки Нилл, из которой она дрожащими руками достала военную рацию. Уже несколько лет как она не пользовалась ей, ведь не было смысла. Однако сейчас, она выглядит едва заметной надеждой.       — Ха-ха… Ты же, слышишь меня, Ванилинка? — знакомый голос едва можно было разобрать сквозь глюки. Голос звучал устало и хрипло, даже если не брать в учёт фоновой шум множества помех.       — Г-гилберт!       — Никогда бы не подумал, что после покупки телефона, мне вновь придётся пользоваться… Этим… — Гилберт кашлял, едва сдерживая на лице натянутую улыбку.       — Что случилось с тобой?!       — Не кричи… Мой телефон был разбит странными чудиками, что угрожали меня прирезать. Они действительно намерены устранить всех, кто пытается разобраться в этой чуши.       — Т-то есть ты…       — Сижу за решёткой в темнице сырой. Вскормлённый в неволе орёл молодой, Мой грустный товарищ, махая крылом, Кровавую пищу клюёт под окном.       — Гилберт я серьёзно!       — Я нахожусь в тёмном подвале, заперт электрической решёткой. Они забрали все мои вещи и практически всю одежду. Я остался с голым торсом и в тонких брюках. Сижу на холодном полу, пока мои руки скованы цепями над моей головой. Связался с тобой старым имплантатом, вживлённым в мою левую руку. Всего-то стоило активировать его ржавым гвоздём на стене.       — ВСЕГО-ТО?!       На заднем фоне заскрипели старые доски. Ответа не последовало. Связь пропала, на линии оставался лишь режущий уши шум помех.       Прошёл ещё час. Ванилла не выпускала рацию из рук, коря себя за то, что ввязала его в это. Из рации вновь донёсся знакомый смех: они называли меня мазохистом. Ха-ха, всего-то стоило разодрать тыльную сторону ладони до глубины сосудов… Или кости? Не уверен, не могу поднять голову настолько высоко.       — Где ты находишься? Как мне тебя найти?! — голос Ниллы дрожал.       — Я не могу сказать конкретно где я. Однако, когда меня вели сюда, я видел огромное багрово-алое озеро, цвет которого переливался градиентом от центра к берегам. Кровавое озеро в джунглях, интересное мест… — но он не успел договорить, какие-то крики на заднем фоне заставили его прервать разговор.       Кровавое озеро… Ванилла пыталась найти по спутниковым картам подходящее под это определение место. Первый вариант находился на другом континенте, к тому же подобное расстояние было бы невозможно преодолеть настолько скоро, даже имея военный вертолёт. Второй вариант выглядел более разумно. Тысячу двести километров до цели. 51 градус северной широты и 79 градусов восточной долготы. Он точно должен быть там.       Милая Лейла, я не знаю, когда ты вернёшься домой и всё остальное, но я оставляю это письмо в надежде, что ты прочтёшь его, когда наконец вернёшься домой. Я виновата и сейчас ничто не искупит моей вины кроме полной отдачи. Из-за дела, которое я отказывалась бросить, Гилберт попал в серьёзную проблему. Я не имею права просить помощи у кого-либо. Но… Если я чем-то обидела тебя в жизни, то прости, я не лучшая мать. Я не знаю, когда вернусь и вернусь ли вообще, но, если попытаешься найти меня, я оставила координаты на другой стороне письма. — потрёпанная бумажка лежит на пыльном столе старого дома. Написавшая её женщина давно ушла, забрав лишь небольшую сумку с основными вещами (к ним относились: военный набор, который когда-то давно учил собирать куратор, консервы, раскладной нож, рабочие перчатки, бутылка воды, пистолет и небольшая аптечка. Там всё ещё лежала старая рация и телефон, что скорее всего будет бесполезен в своей основной функции). В её руках крутилась связка ключей с брелоком рубинового паука. Итак, настала пора вспомнить всё, чему учил лётный инструктор.       22 сентября. На часах 6:50.       Высота над землёй: 2100 метров. Скорость: 300 км/ч. До места назначения четыре часа. Ка-50, Чёрная акула или же просто «Верочка» — личный боевой вертолёт с идентификатором, принадлежащим лишь Ванилле. Дорогой подарок при приёме в тайную организацию высших, именуемую «Баталия Гроза». Управляющий отдал её в личное пользование по «собственному усмотрению». В любом случае, сейчас мысли не об этом. Погода безоблачная. Атмосферное давление 770 миллиметров ртутного столба. Скорость ветра составляет не более 2 метров в секунду. К цели до́лжно добраться без происшествий.       22 сентября. На часах 10:45.       Виднеется силуэт озера. Багряно-алое, как кровь, даже издалека оно выглядело устрашающе. От озера исходит тошнотворно едкий запах, напоминающий палёную на костре окровавленную плоть. Вертолёт медленно приземлился у озера. Ужасный запах сильно бьёт в голову, доводя до головокружения. Деревья, сухой песок, кровавое озеро. От озера в сторону джунглей едва заметна слабо протоптанная тропинка через ядовитую траву и кусты. Лигандо Кэрта — ядовитое растение, разрушающее даже самые сложные структуры белка, уничтожая на корню любые живые организмы, что смеют к ней прикоснуться. Не зря учила дополнительную биологию на последнем курсе, не так ли?       Шаг. От травы отлетели шипастые лозы, пытающиеся схватить женщину за ноги. Ванилла в ужасе отскочила. Это живая трава! Бросок палки сквозь траву ничего не дал, лозы схватили её и утянули вниз. Значит, никакого обхода нет. Эта трава ведёт себя как собака. Собака на сене!       — Убирайся отсюда, псина! — несмотря на то, как полоумно со стороны она выглядела, Нилла достала из своей сумки зажигалку и направила на ядовитую траву, словно бы, пытаясь её отогнать. Что было в её голове в тот момент? Мысли о Гилберте и его абсурдных, но работающих планах.       Лозы начали извиваться и, со змеиным шипением, вырывались из-под земли лианами. Как коллективный разум, как единый организм, они двигались в одном направлении, образуя травяного мутанта. У монстра шипы играли роль зубов, из пасти сочился яд, а светящиеся глаза горели лишь желанием сожрать всё живое в округе. Позади мутанта, на той стороне поляны, были видны едва заметные плиты на земле. Они точно должны были служить входом в те катакомбы. Однако монстра было невозможно обойти, его ядовитые щупальца развивались на много метров вокруг. Монстр сделал шаг, в этом месте его ничего не сдерживало.       Травяной мутант — такого на курсах подготовки военных действий точно не проходили. Однако, позвонить куратору не удастся: в этом месте нет даже малейшего намёка на связь. Стоит задуматься. Монстр желает съесть тебя, вне зависимости от исходов. Убежать не выйдет, ибо он слишком огромен и легко догонит. Поджог не устроить, ибо если загорятся все джунгли, то может пострадать и Гилберт. Что же тогда…       Ванилла бросила за спину монстра сумкой, надеясь, хоть как-то отвлечь. Он отошёл, начал её обнюхивать, облизывая нос. Пока женщина в стопоре смотрела на это, ибо не той реакции ожидала, чудовище достало из её сумки военный сухпаёк и проглотило его за один укус, облизнувшись. Оно было голодным и, видимо те, кто живут здесь, даже не думают его кормить, натравливая на заплутавших путников. Мутант слегка успокоился и махал хвостом, словно бы довольный домашний пёсик. Ванилла неуверенно погладила его, укрыв руки рабочими перчатками. Взгляд этого «травяного чуда» стал более нежным и даже… Добрым? Как легко порой купить кого-то.       Осторожно обойдя монстра, Нилл подошла к плитам на другой стороне поляны. Они словно бы образовывали круг, которому не хватало центра. Ещё одна плита, красного цвета. Лежала совсем рядом, по форме идеально подходя под середину подобной головоломки. Кто ставит такие простые головоломки на вход в тайные катакомбы? В тот момент Ванилла не думала об этом, сдвинув центральную плиту в нужное место.       Скрип мраморных плит. Монстр в ужасе схватил женщину за шиворот, откинув подальше. Плиты взорвались с невероятным грохотом, однако, кроме верхней поверхности, земля не пострадала. Сгорела лишь трава, также был разворошен верхний слой почвы. Но, глубже взрыв не пошёл, хотя, судя по звуку, был очень мощным. Под сгоревшей травой на земле была вырисована кровавая печать серпента. Змея с когтями, однако, в отличие от всех предыдущих печатей, у неё не было глаз. Ванилла обернулась к озеру, желая набрать немного красной жидкости и пририсовать глаза змее, но… Проход к озеру был закрыт высоким ядовитым кустарником. Он, словно бы вырос после взрыва. Какая псевдонаучная чушь, но… Иных вариантов не было.       Слегка порезав мизинец швейцарским ножом, держа руку над печатью. Ладони слегка дрожали.

Кап…

      Капелька упала на место правого глаза змеи. Кровь, пренебрегая законами физики, приняла идеально ровные очертания глазного овала. Но, в отличие от привычных человеческих глаз, этот создал вертикальный зрачок, как у настоящей змеи.

Кап…

      Вторая капля крови повторила подобное действие уже с левым глазом. Печать была завершена. Кровь на ней засияла неестественным блеском, после чего по всей линии печати прошла вспышка пламени. Кровь горела с тем привычным палёным запахом, слегка сводя с ума от дыма и гари.

Шшшшш…

      Рация вновь шумела, словно старый телевизор. Сквозь помехи на фоне, были слышны тяжёлые шаги, словно ноги не двигались, а просто волочились по земле.       — Гилберт…?       Его голос звучал совсем приглушённо, словно едва различимый шёпот: — Меня куда-то волокут, словно подворотную псину. Они пробили мне оба коленных сустава, так ещё и возмущаются, что я иду медленно, забавные. Меня ведут куда-то вниз, здесь ступенек словно бы миллион. Чем ниже мы спускаемся, тем более стерильным выглядит этот храм. Какие-то золотые арки… Там внизу находится алтарь… Ох-хо, как же там всё залито кровью.       Пугающий хруст костей и протяжный вздох, сквозь прикусанные губы резко прервал связь. Гилберт не успел сказать ничего более: связь полностью пропала. Никакие крики не могли её вернуть. Есть легенда, что человек, оставивший свою кровь на золотом алтаре, потеряет свою волю навсегда, став навеки рабом владельца алтаря. Рука Гилберта должна была кровоточить от того гвоздя, этого нельзя допустить!       Огонь печати потух. Охватив квадратное пространство на четыре квадратных метра площади, печать начала опускаться, открыв пыльный и затхлый вход в катакомбы. Многие ступени были залиты кровью, по стенам цвела плесень и мох, катакомбы едва ли освещали красные фонари, расположенные на расстоянии около семи — десяти метров друг от друга. На глаз не замерить, в любом случае. Ступеней было очень много, словно тысячи, десятки тысяч, если не миллионы. Так хотелось залить их водой, заморозить, превратив в лёд и, как холодной зимой, съехать по этой горке в самый низ.       Однако других вариантов не было, нужно идти. Шаг. Сквозь огромные коридоры он отдался гулким эхом. Ещё шаг. Бесконечная лестница лишь ждёт впереди. Вдоль стен были вырисованы непонятные символы, узоры, иероглифы. С потолка сыпался песок. Считая каждую из ступеней, Ванилла медленно шла, держась за стену. Простуда, головокружение от едкого запаха палёной крови, тёмные душные катакомбы — точно не то место и не те условия, где легко перемещаться.       — Тридцать вторая ступень… Тридцать третья… — кирпич на стене резко вжался в глубину. Перед Ваниллой пролетело несколько десятков стрел, едва не прострелив ей руки. Монстр, заметив благодетельницу в опасности, спрыгнул по ступеням к ней, ожидая её на ближайшей площадке (площадки появлялись каждые пятьдесят ступеней, вокруг них были расположены два манекена в одеждах рыцаря. Правда, вместо привычного пластика, куклы состояли из настоящих человеческих костей).       — Пятидесятая ступень… — Ванилла шагнула на площадку и, дорога впереди обвалилась, создав пустое пространство на метров д-цать вдаль. Дорога состояла лишь из хрупких камушков, играющих роль кочек на болоте. Правда в этот раз, вместо топкой болотистой воды, внизу ступеней текла пылающая лава. Пар, душная жара, соображать было всё труднее. При попытке наступить на камень, они начинали шататься, едва-ли, не роняя в кипучую смесь горных пород.       Устав видеть эту пугающую опасность для той, кто позаботилась о нём (пусть и в достаточно специфичном понимании), травяной монстр ухватил Ваниллу за шкирку и, усадив себе на спину, прыгал вдаль, останавливаясь лишь на платформах. Каждый, даже такой далёкий прыжок, вызывал множество ловушек. Некоторые из них, по идее, без секунды промедления должны были с лёгкостью убить любого человека.       Конец ступеней…? Вблизи него были сотни золотых клеток, залитых кровью. И конец длинной лестницы, служил началом новой. Она была короткой, высотой сравнима с двумя лестничными пролётами в хрущёвках, однако, эти ступени блестели, словно залитые какой-то слизью или жиром. Они были невероятно скользкими, не давая сделать и шагу. Стены были идеально гладкими, без уступов, держаться было не за что, спуститься никак. Ступени вели ко входу в огромный зал, украшенный золотыми арками. В центре зала находился окровавленный золотой алтарь. Но на стене, точно по прямой (поворот в зал был направо), стена была утыкана ядовитыми шипами, что протыкали бы любые тела насквозь. А по траектории скольжения, любой полетит именно туда, слишком быстро, без возможности успеть свернуть в сторону.       Помещение было огромным, а из-за арок нельзя было увидеть высоких потолков. Всё было украшено чистым золотом, а по стенам, в странных трубках, текла алая жидкость, напоминающая свежую кровь. В центре зала находился золотой жертвенник, на который по этим трубочкам стекала кровь. От алтаря исходили золотые нити, связывающие каждого гостя в зале подобно марионеткам. Около алтаря сидела женщина, которой навскидку было лет пятьдесят. На ней была дорогие, чуть ли не царские одеяния. Лица её не было видно, оно было сокрыто маской, однако даже так можно было разобрать вертикальные змеиные зрачки, отражающие блики дорогостоящих люстр. Женщина пила чай, в который, вместо кусочков сахара или молока, как «сладким сиропом» капала кровь.       Вдоль залов ходили люди, что, как игрушки подчинялись властной женщине в маске. Они выполняли все её приказы, словно бы идеальные роботы: точно, плавно, превосходно. Рядом с женщиной-кукловодом стоял мужчина, на которого нельзя было взглянуть без жалости. Он едва дышал, из-за крепко связывающего его шею ошейника, который привязывал его к трону Змеи. Его лицо было «украшено» глубокими кровавыми шрамами, а левый глаз был будто бы вырван, вместе с частью черепа. Нилл видела этого мужчину однажды: этот взгляд казался знакомым.

* * *

      Вновь заседая в баре, желая заглушить свои эмоции крепким алкоголем, она заметила там мужчину, что именовал себя Виктором. Он пил, словно бы не в себя, бутылку за бутылкой, но, казалось, будто он совсем не пьянел. Он плакал, бормоча себе под нос о том, какой он наивный идиот, который попал в ловушку обстоятельств, где оба выбора вели к наихудшему результату. Он потерял девушку, что желала принести их общего ребёнка в жертву, но, желая защитить хотя бы сына, потерял всё, став собакой высокопоставленной леди, которую он называл «Старая Ведьма».

* * *

      В зале заиграла прекрасная мелодия, напоминающая слегка изменённую классику. Казалось, что начинался… Бал? Люди кружили в шикарных платьях и костюмах по крови и костям, словно и не замечая их. Это было настолько же ужасающее зрелище, насколько мерзкое.       Вдоль зала дёрнулись золотые цепи, что крепко сковывали руки Гилберта. Однако, этот вечно растрёпанный учёный, выглядел чрезмерно неестественно для себя самого. Его волосы были аккуратно уложены гель-лаком, вместо старого халата на нём был аккуратный и модный чёрно-белый костюм, вместо столетних ботинок на нём были шикарные лакированные туфли. Однако его зелёные глаза выглядели совсем уж мрачно и холодно. Его левая ладонь была серьёзно повреждена, разорвана, словно бы до кости, из раненых сосудов на пол медленно капала кровь, а сама травма была глубоко инфицирована ржавчиной. Цепи тянули его к центру площадки, он хромал, едва держась на ногах. Гилберту было тяжело даже стоять.       Этот странный бал не был похож на кровавое жертвоприношение, а, словно бы, на какое-то шикарное торжество. Ванилла не могла ничего сделать, даже сейчас, когда её сердце было готово разорваться от боли. Её дрожащие руки лишь делали фотоснимки: она должна будет это доказать.       Женщина, играющая здесь роль некой правительницы, встала с трона, неестественно широко улыбнувшись. Она медленно шагала к Гилберту, пока от её туфель на каблуках расходилось звонкое эхо. По обе стороны от шлейфа за её спиной, к «Старой Ведьме» вели две тонко позолоченных трубочки, концы которых скрывались под одеждой, на уровне её лопаток. Ванилла отметила для себя, что они походят на то, что она видела на занятиях медицинской подготовки: центральный катетер, прилепленный к грудной клетке, ради, кажется, обеспечения жизни и благосостояния.       — И что же вы желаете от меня, мисс… Наиужаснейшая? Ох, вернее… Наипрекраснейшая. — Лицо Гилберта было перекорёжено нервной улыбкой, за которой он пытался скрыть свою боль.       Женщина со всей силы сжала его израненную руку, заставив вздрогнуть от боли. После, подойдя совсем уж близко, тихо прошептала: — танец, ценой в твою жизнь.       — А если я не умею танцевать?       — Это лишь твои проблемы, — сказала мисс Кукловод, дёрнув магическую цепь, из-за чего Гилберт непроизвольно закричал от боли. Она улыбнулась шире: — твоё сердце связано этой цепью. Если ты упадёшь в танце, оно падёт на золотой жертвенник.       — Интересный вызов… — Гилберт сжал руки женщины, пока его собственные запястья были крепко сдавлены цепями: — я всегда любил играть на пороге смерти.       Музыка играла, заставляя центральную пару кружить в вальсе. Гилберт едва стоял на ногах, время от времени вздрагивая от боли, но старался держаться до последнего. Темп мелодии ускорялся. Гилу было тяжело дышать, однако он держал улыбку на лице, не сбавляя оборотов.       — В случае неудачи тебе придётся ощутить все красоты страданий. — На руках Змеи появились чёрные металлические шипы, которые она с садистичным удовольствием вонзила в нежную кожу рук Гилберта.       — Заводите танец. — Ответил он чуть дрожащим голосом, после чего Ведьма наступила острым каблуком на его ногу, из-за чего Гил едва не упал. Он не сдержал нервный смешок: — играете не по правилам, миледи.       — Здесь лишь я создаю правила, — Змея всё быстрее кружила танец, уже намеренно прямо наступая ему на ноги и царапая руки.       — Мерзавка…       — Что ты там сказал?       — Раз я танцую на пороге смерти, я выскажу абсолютно всё, что думаю о тебе. Мне терять нечего.       — Рискни, — В глазах женщины смешались ярость и азарт. Когтями на руке она со всей силы ударила по груди Гилберта, разорвав пиджак и рубашку, оставив на самом торсе глубокие кровавые раны.       — Вы омерзительнейшая, отвратительнейшая и бездушная змея, у которой вместо разума деньги, вместо человеческих чувств нарциссичная жестокость, а заместо сердца… Пустота. Как жалкий вампир пытаешься поглощать кровь других людей, в надежде заполнить внутреннюю пустоту и ничтожную слабость. Посмешище.       Музыка в зале замолкла. Старая Ведьма разразилась дьявольским неудержимым хохотом. С её лица слетела маска, кожа была действительно покрыта змеиной чешуёй. Под маской была блестящая улыбка, растянутая на всё лицо, сияли острые клыки. Змея медленно и надменно хлопала.       — Пфхахахаха. А ты достаточно пронырливый, мальчик-детектив. Молодец, узнал многое, даже то, что без крови я действительно слаба, но… Это никогда не выйдет за стены этого храма, — женщина сжала руку в кулаке.       Золотые цепи резко дёрнулись, заставив Гилберта упасть на колени. Он кашлял кровью: — И что же ты… Сделаешь со мной?       Она медленно шагала к нему, нарочито медленно.

Шаг…

      — Я сожру твоё сердце.

Шаг…

      — Я изничтожу твою душу.

Шаг…

      — И каждая клетка твоего тела…       Но она не ступила дальше. Что-то держало её, не давая подойти.       — Может конечно, и глупая идея, однако какой шанс, не правда ли? — Виктор, что сжимал в руках золотые трубки, которые тянулись от алтаря к Ведьме, резко отпустил их, разрезав особым лезвием. Трубки опали. Из них под давлением брызнула кровь, словно бы мощным фонтаном.       — Ты! Я так и знала, что вместе с твоим мерзким лицом, стоило разорвать и твою пустую душу! — Зверским тоном прошипела Змея.       — Так давай, сделай это. Сделай то, что хотела так давно. Сейчас у тебя нет подпитки кровью, ведьма. «Слаба», как и сама говорила! — Виктор надеялся дать тому чудному парню хотя бы призрачный шанс, на то, чтобы сбежать.       Окровавленные руки, уже густеющую кровь, из-за недостатка воды в организме, Гилберт использовал как белковое мыло. Руки выскользнули из цепей, дав ему возможность постепенно отходить назад, пока Кукловод была отвлечена.       Она вновь засмеялась.       — Что ты… Я поступлю куда прозаичнее, — старая ведьма хлопнула в ладоши.       Зал озарился глухой тишиной. Большинство люстр потухло. В центр комнаты прыгнул подросток в развивающемся чёрном плаще, на котором была метка серпента. Глаза мальчика были пустыми и безжизненными, как у настоящей куклы.       — Наслаждайся последними секундами, — Ведьма откинулась на спинку трона, наслаждаясь последующей сценой.       — Это же… — Голос Виктора задрожал.       — Твои последние слова. — Подросток прокрутил в руке револьвер, нахмурившись.       — Сальери… — По щекам мужчины потекли слёзы.       — Я даю тебе 3 секунды на то, чтобы бежать, — подросток скрестил руки.

Три…

      — Я так скучал по тебе…

Два…

      — И чтобы они не говорили тебе, я хочу, чтобы ты знал…

Один.

      — Я люблю тебя… Сальери.       — Заткнись.       Правило трёх секунд заканчивается тремя выстрелами. И это то, чего не выйдет избежать.

Выстрел…

      Виктор упал на колени. В его животе было глубокое отверстие. Он начал кашлять кровью, едва дыша.

Выстрел…

      — Прости меня… За всё… — в глазах мужчины мутнело. Сквозная дыра в груди забирала от жизни последние вдохи. И когда сердце ударило в последний раз…       Раздался ещё один выстрел.       Контрольный, в голову.       — Я больше не желаю слышать это имя. Никогда. — Сальери отвернулся от трупа человека, которого считал самым близким и родным; который, когда-то был папой.       — Умница. — Старая женщина погладила ребёнка по голове.       — Заткнись. — На шее Сальери появился такой же ошейник, что и у его отца, заставив прикрыть рот.       — А ты… — Женщина косым взглядом посмотрела на пытавшегося сбежать Гилберта. Она улыбнулась, крепко сжав руку: — был действительно интересным партнёром.

Треск…

      Магическая цепь мощным импульсом проломила рёбра, подобно обратному «кровавому орлу»…       Сердце, с окружающими его сосудами, вылетело из груди Гилберта, устроив кроваво-алый дождь…       Он не успел даже вздохнуть, силы были на исходе. Последний, истошный крик боли, из самой души, а не плоти, достаточно быстро затих…       Кажется, это… Конец…       Его тело глухо упало на пол… Абсолютно без чувств…       Горячо… Горячо, от холода…       По щекам Ваниллы стекали опустошённые слёзы.       Травяной мутант пытался её утешить…       Но она не слышала ничего… Не видела ничего…       Весь мир будто бы полностью рухнул в тот момент…       И она лишь пыталась это… Отрицать…       Дрожащими руками, Ванилла направила на Старую Ведьму пистолет. В тот момент, ей было больше нечего терять. В её голове лишь кружила мысль «змеи бояться огня».       Глухой выстрел…       Вытертые слёзы, ненависть, бьющая адреналином в сердце и руки…       Идеально, словно бы снайперский, прилетел точно в цель…       Понежневшая без крови кожа, которую уже не укрывает твёрдая чешуя, была прострелена.       Ведьма закричала нечеловеческим воплем…       Чужая кровь была слишком далеко.       Она ползла за ней, ползла, пытаясь добыть её, хоть каплю…       Но маленький мальчик пнул её сапогом по лицу.       — Гадёныш…       Но ей не хватило сил больше ничего сказать.       Время, словно бы замерло.       Музыка молчала.       Это была мёртвая тишина.       Ранее кружившие танцоры застыли, как поломанные марионетки, как музыкальная шкатулка, завод которой давно иссяк.       Мальчик упал на колени.       Ему было тяжело дышать.       И в какой-то момент он тоже замер… Замер, как и каждая кукла в этом дворе.       Как музей восковых фигур…       Монстр осторожно притянул Гилберта длинной лианой.       Его тело… Было холодным как лёд…       — Гилберт… Ответь мне… Прошу… — Ванилла рыдала, тряся его за плечи. Как бы бессмысленны и пусты не были эти просьбы, она ждала ответа, всем сердцем.       Но сердце молчало…       Все молчали…       На лице Гилберта была лишь холодная полулыбка…       Руки Ваниллы опустились…       22 сентября. На часах 14:38.       — Видимо, мы так и не поедим те карамельные булочки… Вместе…       Но никто так и не ответил…       В этом месте осталась лишь… Тишина…