В тёмном, тёмном лесу...

      Драко не было в её сердце, но он затронул какую-то часть души. Когда успел? Только об этом она и размышляла весь оставшийся день. Её рациональность подсказывала, что бросать всё стоит только очень хорошо подумав, взвесив или по сумасшедшей страсти, по любви. Ещё немного, и она сбежала бы с Малфоем. Не потому, что это он. А потому, что, кажется, поторопилась с Виктором.       Слишком правильная, слишком порядочная. Она прислушивалась к себе и понимала, что ни свадьба, ни поздравления, ни гости больше не радуют. Она хотела мужского внимания, нежности. Глупая девочка. Малфой за десять минут перемешал все её правильности и взбил в шейкере ядовитый коктейль. Надо было уйти с ним. Но не так. Не так…       Честно сказать в лицо Краму, что ошибалась, не её это — так рано ограничивать свою свободу семейными узами.       Она вспомнила, как в далёком детстве ходила с мамой в цирк. И в восхищении, с трепетом смотрела наверх. Туда, где под куполом по тонкой, почти невидимой нитке шёл канатоходец. Под прекрасную музыку он уверенно продвигался шаг за шагом, балансируя с помощью шеста. Иногда он замирал, покачиваясь из стороны в сторону. Мужчины восторженно хлопали, дамы вскрикивали, но он продолжал свой путь. Платформа, на которую циркач должен был спрыгнуть, была совсем рядом, буквально в двух шагах. Он замешкался, зашатался, наступил в пустоту и под общий вскрик стремительно полетел вниз.       Мать закрыла ей глаза, но Гермиона догадалась о том, что случилось. Она плакала всю ночь. И больше никогда не ходила в цирк.       Тоже самое сейчас происходило с её жизнью. До определённой точки она дошла совершенно уверенная в себе. А сейчас готова была сорваться и полететь в пропасть. Без страховки.       Очнулась от раздумий она только тогда, когда Виктор повёл её в центр зала — для свадебного танца, который они репетировали пару недель. Обычно он двигался очень неплохо, но сейчас она поняла, что он перебрал с алкоголем. Движения были неправильными, талию он сжимал слишком сильно, постоянно сползая пониже. Ей казалось, что все это замечают, но после окончания этих мучений, раздались бурные овации, и к ним стали присоединяться новые и новые пары. — Давай свалим отсюда? — спросил Виктор, почти повторив фразу Малфоя. — Я слишком устал и хочу побыстрее приласкать свою крошку.       Гермиону аж передёрнуло от этой идеи. Только не сейчас! Почему, когда она хотела близости, он отказывался?       Но ей пришлось согласиться. Они запрыгнули в машину, с традиционно привязанными консервными банками и надписью Just Married и поехали в небольшое поместье в пригороде Лондона, принадлежащее родственникам Крама. Именно здесь они запланировали провести первую брачную ночь.       Гермиона сделала всё, чтобы отложить секс на другое время. Ушла в ванную комнату почти на час — просто включила воду, а сама опустилась на пол, предварительно кинув туда полотенце. Ей совершенно не хотелось объятий, поцелуев и того, что пугало так сильно — ноги непроизвольно сжимались от одной только мысли.       Расчёт оказался верным. Когда она на цыпочках вернулась в их спальню, Виктор уже дрых, разлёгшись поперек кровати. Она сняла платье, аккуратно повесила его в шкаф, надела заранее приготовленный шёлковый золотистый пеньюар и легла с самого края, чтобы ненароком не разбудить мужа. Постепенно заботы сегодняшнего дня дали о себе знать, и она погрузилась в сон, хотя думала, что не сомкнёт глаз.       Проснулась она от того, что ей стало сложно дышать. Она в испуге открыла глаза, с трудом понимая, что это Крам навалился сверху, пытаясь стянуть одежду. Видимо, было раннее утро, или тяжелые занавески не давали солнечным лучам проникнуть внутрь помещения. Гермиона не видела лица Виктора, оно расплывалось в неясное пятно. Его губы целовали её соски, руки жёстко ощупывали тело. Она поняла, что он возбуждён — его вставший член тёрся о её лобок, а дыхание было жарким и прерывистым.       Она попыталась пошевелиться, но он не дал этого сделать. — Подожди, не надо… Я не готова. — Что значит не готова? — возмущению новоиспечённого супруга не было предела. — Ты моя жена. Считай — собственность. И сейчас я получу то, что мне полагается по праву.       Виктор ещё не протрезвел окончательно и проявлял настойчивость. Гермиона решила дать ему то, что он хочет — ведь это часть семейной жизни, и через это испытание ей придётся пройти рано или поздно. Она попросила лишь об одном, чтобы он был нежней. — Не бойся, глупышка. Это очень приятно.       Но это было совсем не так. Он обманул. Сильная боль заставила её вскрикнуть. Она пыталась вытолкнуть его из себя, но он пёр напролом, вдавливая её в мягкие подушки, затыкая ей ладонью рот и рыча как разъярённое животное, недовольный её вялыми попытками сопротивления. Ей было так больно, что она в отчаянии вцепилась зубами ему в руку. Он дернулся и вогнал в неё ствол почти до конца, порвав наконец плеву. Ещё несколько мучительных минут — и он, выдернув член, обессиленно упал на неё, кончив ей на бедро. Она с трудом спихнула его с себя и побрела в душ, где, схватив жёсткую мочалку, ожесточённо и долго тёрла промежность, грудь, все места, куда он смог дотянуться. Не этого она хотела и не так собиралась расстаться с девственностью.

***

      Эта ночь была одной из многих, в процессе которых Грейнджер (она не стала менять свою фамилию) поняла, что Виктор не будет нежен никогда. Он трахал её грубо, не считаясь с её желаниями, почти насиловал. На все её разговоры и просьбы отвечал, что не понимает её недовольства. Другие девушки были счастливы спать с ним. И всегда говорили, что он прекрасный любовник. Гермиона понимала, что он так привык. И если она хочет что-то поменять в их отношениях, делать это придётся сложно, применяя женские хитрости, которых в её арсенале почти не было. В итоге она просто постаралась всеми силами минимализировать их интимные контакты, получая то, что он ей не давал, в душе, под струями тёплой воды, либо мастурбируя в кровати, пока его не было дома. И никогда муж не участвовал в её эротических фантазиях. Она просто старалась не думать о том, что он существует.       Однажды, когда всё это ей надоело, она приехала в дом родителей, готовая остаться там навсегда. Джин не устроил такой расклад. — Надо было думать раньше! Когда я говорила тебе не торопиться, — жёстко отчитывала её мать. — Ты хочешь опозорить нас перед родственниками и знакомыми. Это неслыхано. Да, в нашей семье разводы не практикуются. Возможно, мы старомодны, но привыкли решать проблемы разговорами. Смешно сказать: ты не хочешь с ним жить, потому что он слишком активен в сексе и хочет тебя! Какая чушь. Хорошая жена всегда придумает, как направить мужа в нужное русло. Сама буть понежней — и постепенно он поймёт, что тебе нужно.       Виктор так и не узнал, что его жена хотела сбежать. Он не желал ей зла, просто абсолютно не подходил.       Бесконечные тусовки, фанатом которых оказался Крам, тоже раздражали и нервировали. А он уверял, что только так можно сделать карьеру в современном мире — общаясь с людьми.       Гермионе же хватало общения на работе. У неё была обширная практика и масса клиентов, которые выматывали её до изнеможения. И в тот момент, когда она мечтала укрыться одеялом, ей приходилось принимать душ, накладывать вечерний макияж и ехать в очередной клуб.

***

      В этот раз с ними был Гарри. Она попросила его приехать, чтобы хоть немного отдохнуть от тупой болтовни крашеных блондинок — жён и подружек друзей Виктора.       Они потягивали виски с содовой, в бокалах качались ровно наколотые кубики льда, среди шума, пьяного хохота, музыки, долбящей по ушам. — Иногда мне хочется всё бросить и уехать в какую-нибудь деревенскую глушь, бродить в полях и лесах, собирать цветы и ни о чём не думать.       Гарри улыбнулся и погладил её руку: — Грейнджер, ты умрёшь со скуки! Что тебе делать в старом кирпичном доме, без привычных удобств, зато с комарами и занудными сельскими жителями? Я бы и месяц там не протянул. Это точно. — Почему же без удобств? Я давно присматриваю место поинтересней. Смотри!       Она села поудобней и принялась листать соцсети, показывая страницы с живописными деревушками — те места, где были выставлены дома на продажу. — Мне они кажутся чрезвычайно милыми… — Советую сначала снять дом на лето. Так ты поймёшь, чего хочешь на самом деле. И кстати. Как же твоя работа и работа Виктора? Он торгует лицом и навряд ли рекламодатели смогут оплачивать его нахождение в деревне. — Я могу работать удалённо. Главное, чтобы там был Интернет. С Виктором всё сложнее, он мог бы приезжать ко мне на выходные. — Погоди… ты хочешь уехать одна? — Да, — Гермиона замешкалась, думая, говорить ли Поттеру правду и, решительно тряхнув головой, вывалила всё. — Мне кажется, я не очень сильно люблю мужа. И даже готова к разводу, если его что-то не устроит. Детей у нас нет, общего имущества тоже. Могу я хотя бы помечтать о переменах? — Конечно, — Гарри хотелось поддержать её. Он, как никто другой, знал, что такое одиночество вдвоём — не так давно он сам развёлся с Пэнси Паркинсон, поняв, что внешней красоты недостаточно для счастливой семейной жизни. — Знаешь… я бы и сам свалил из Лондона. Хотя бы на год. — Поехали вместе! — она умоляюще заглянула ему в глаза. — Это так здорово. Два симпатичных домика рядом. Или даже один на двоих. У нас будут отдельные входы, мы сможем видеться не так часто, чтобы не надоесть друг другу. — Я подумаю, обещаю. А сейчас пошли на танцпол. Покажем, как надо двигаться!

***

      Это была первая ночь, когда Гермиона спала спокойно, не просыпаясь. А через неделю Виктор подрался с менеджером рекламного агентства, и котракт с ним был расторгнут. Мечты о домике пришлось отложить.