Брат может не быть другом, но друг — всегда брат

      Ночь…       Ночная Коноха всегда была красивой, и этого никто не мог оспорить. Белый месяц — всегда большой в этих местах, так и манил, притягивая сюда новых жителей и странников, чтобы насладиться этой красотой. Хоть ночь предназначена для сна, что подтверждали звёзды, коноховцы предпочитали гулять именно в это время, когда небо было усыпано бриллиантами, а ночная мгла успокаивала всех и вся. Для жителей этой деревни, ночь дарила успокоение. Всё же, дни в Конохе были жаркие, душные: не каждый выдерживал такое давление. Но ночь всегда приносила прохладу и уют.       Для каждого жителя, ночь была разной…       …неизведанной       Во тьме всегда скрывались кошмары не только — детей, но и взрослых. Вошедший во тьму оттуда уже не возвращался. Но были и те, кто мог победить это зло и вернуться на истинный путь. Но их — единицы, и они скрывались в этой самой тьме.       И даже так, ночь — это что-то восхитительное и неизученное. Любому ночь даровала романтику, сказку и наслаждение. Все хотели погрузиться в её тишину и спокойствие, в светлую тьму и добрую ночь.       Нельзя было путать понятия «ночи» и «тьмы». Тьма, могла быть злой и ужасной, холодной и кровавой, злой и безжизненной. Ночь — это время, когда сбывались самые заветные мечты. Для кого-то, ночь становилась проклятьем, а для кого-то — счастьем. Никто не знал, что произойдет и что случиться. Из-за того, её прозвали: неизведанной.       Неудивительно, что именно ночью два друга, два брата, решили встретиться вновь.       Идя по светлой и романтичной Конохи, голубоглазый блондин легонько улыбался. Его руки, спрятанные в карманах оранжевых штанов, выглядели расслабленно, выдавая его чувство безмятежности. Наруто стал заметно выше в сравнении с тем, каким он был после войны, волосы — короче, а прошлый протектор, убитый в сражении в день его семнадцатилетия, был заменён чёрный эластичный. С привычными рыжими штанами и тёмными сандалиями он носил чёрную куртку с оранжевой застежкой-молнией и пуговицами на талии и рукавах, которые обычно застегивал. На его левой руке была закреплена красная повязка с моном клана Узумаки. После войны прошло целых два года, и из подростка Наруто превратился в настоящего мужчину, но он не перестал быть тем, кто вдохновлял и восхищал людей. В глазах коноховцев он был всё тем же мальчишкой — героем.       Узумаки завернул в тёмную улочку и, пройдя её, он попал на улицу с множеством баров и борделей. Отовсюду слышались стоны и смех. Усмехнувшись такому выбору места встречи, Наруто стал искать друга по чакре. Они не виделись два года — с последней атаки Ооцуцуки.       Он остановился около одного из баров, почувствовав знакомую чакру, и немного горестно выдохнул, но всё же зашёл в это место. Отодвинув штору рукой и немного склонившись, он вошёл в заведение. Бегло смотревшись и поняв то, что на него все смотрели, Наруто всё же нашёл среди всех посетителей того, кого искал. Улыбнувшись уголками губ, Узумаки прошёл к самому дальнему столу, провожаемый множеством взглядов. Проигнорировав всех, он кивнул другу и сел напротив.       Усаживаясь поудобнее, Наруто принял позу лотоса, а затем осмотрел стол, на котором стояли пять бутылок саке. Он усмехнулся, его голубые глаза загорелись, а черти пустились в пляс, предвещая его «победу».       Перестав рассматривать ассортимент алкоголя, блондин перевёл взгляд на друга, который, как всегда, без единой эмоции смотрел на него. Но, взглянув в чёрные омуты, Наруто всё прекрасно понял. Положив руки на стол и улыбнувшись своей обычной дежурной улыбкой, он стал ждать реакции Учихи.       Убедившись в том, что перед ним его друг, последний Учиха еле заметно улыбнулся, а потом в спокойствии и радости выдохнул, прикрывая глаза. Снова оглядев повзрослевшего друга, Саске только кивнул.       — Давно не видались, теме. Как жизнь? — спокойно и тихо спросил Наруто.       Стоило отметить, что теперь он являлся главой клана «Красноволосых Дьяволов». После войны Узумаки осознал то, что знания кланы бесценны, и в попытке их уберечь он принялся восстанавливать свой немногочисленный клан. Но пока что все было тщетно и безуспешно. На данный момент было лишь два человека — он и Карин, и те — без крупицы клановых знаний.       — Хм. Хорошо… Сам как?       Учиха Саске всегда был сдержан и малословен, как и сейчас. Может, для других это было невыносимо, но только не для Узумаки. Он привык видеть друга именно таким — угрюмым и практически безэмоциональным.       — Стабильно.       Он взял бутылку и тут же открыл её. Узумаки начал разливать алкоголь по пиалам, чтобы насладиться этими замечательными вечером и ночью. Он оглядел в очередной раз Саске и протянул ему пиалу — они выпили все одним глотком.       Они поставили тары на стол чрезвычайно медленным движением. Учиха посмотрел на перебинтованную руку Наруто, усмехнулся и глубоко вздохнул.       — Вижу, руку, все же, сделали… И как?       Поняв, о чём говорил брат, Узумаки взглянул на протез, заменявший ему правую руку.       — Нормально. Вроде не жаловался. Хотя в первое время было как-то не комфортно.       — Ясно.       — Будешь себе делать?       — Нет.       — Почему?       — Не считаю это нужным.       — Тебе разве удобно правой?       — Хм. Мы — шиноби. Это нормально — быстро адаптироваться к некомфортным условиям.       — Ха, и то верно.       Диалог друзей был прост и понятен. Каждому из них было очень интересно наблюдать друг за другом. Они — два героя, спасшие мир, но лишившиеся чего-то очень дорогого — близких, с которыми они шли рука об руку, плечом к плечу.       Многие знали, через что прошли эти двое. И именно это знание вызывало восхищение и уважение, а не зависть, которую люди склонны испытывать в отношении таких вот героев. Никто не согласился бы пройти через подобное, никто, кроме них, и не смог бы пройти. И только для них появилась надежда найти своё счастье, как они узнали о том, что их друзья и товарищи пали на войне.       Многие погибли, но были герои, которых являлось просто невозможным забыть.       — Хорошо. Расскажи о своём путешествии.       Блондин откинулся на спинку стула. Развалился и немного расслабился, продолжая смотреть на друга.       — Отлично, — Учиха немного усмехнулся, откинулся, как брат, и взглянул в окно, находившееся около из стола. — Много чего происходило… Даже и не расскажешь: одного вечера просто не хватит.       — Хах, а у нас есть ещё и ночь.       Узумаки улыбался во все тридцать два и сам словно заряжался радостью от собственного позитивного настроения. Но навязчивое предчувствие чего-то его пугало, заставляя напрягаться.       — Хм, ладно. Уговорил…

***

      Головная боль только усиливалась, а слух предательски становился всё более и более чётким, заставляя хмуриться и кривиться от шума падающих капель, создававших круги на воде. Резко открыв глаза и приподнявшись, девочка взялась за голову, сжимая тонкие пальчики на кровавых прядях. Поморщив носик и зажмурив глаза, она застонала. Подогнув коленки и обхватив их руками, она опустила на них голову. Запутавшись в собственных волосах и не заметив этого, малышка продолжила стонать и кривиться от боли, причиной которой был алкоголь.       Откинувшись назад и свернувшись комочком, она начала вертеть головой и отмахиваться от какой-то назойливой мелодии, которая так и крутилась на уме, а, возможно, и звучала где-то поблизости.       «Твою ж!.. Что это было?!.. Я не черта не помню…»       Перевернувшись на другую сторону и отогнав от себя ненужные мысли, из-за которых боль лишь усиливалась, малышка открыла глаза. Опасливо приоткрыв веко, она увидела место, в котором оказалась. Поняв, где она находится, голубоглазая подпрыгнула. Сев и ошарашенно осмотрев пустую комнату, напоминавшую зал, она сглотнула. Протяжно мученически простонав, она всё-таки попыталась встать.       Поднявшись на одно колено, она зацепилась взглядом за собственные ноги: тонкие… детские… и женские?… нет — девчачьи. Сдвинув тонкие алые бровки к переносице, малышка посмотрела на собственную руки… Тоже тонкие детские девчачьи, как и её ноги, руки. А потом — и на пальцы, которые были сбиты в кровь. Поднеся ручку к лицу и удивившись собственной худобе, а также ранениям, которые явно появились не сами собой, она рыкнула, дотронувшись до костяшки. Ощупав подушечками разбитую костяшку и легонько подув на неё, девочка попыталась зализать ранение. Слизав кровь и почувствовав металлический привкус во рту, она прикрыла глаза.       Отодвинув бледную руку и опустив опустошенный и уставший взгляд, она заметила на себе розовую пижамку. Резинка штанов ели-еле удерживалась худых бедрах, норовя сползти ниже допустимого. Было понятно: если бы она немного прошлась, штаны бы точно спали. Рубашка оказалась наполовину расстегнута, позволяя увидеть выпирающие ключицы и выпирающие рёбра. Удивившись такой… мускулатуре, точнее — её отсутствию, голубоглазая даже перестала дышать.       Поправив «лохмотья», надетые на это тельце, малышка потянулась к волосам. Медленным и неуверенным движением ладошка легла на макушку, а затем тонкие пальчики сжали длинные пряди. На удивление самой хозяйки этого «богатства», волосы оказались мягкими и ухоженными, от чего их хотелось трогать и трогать.       Сглотнув тягучую слюну, она ухватилась за одну прядь и потянула её к лицу, чтобы убедиться в последнем. Когда алая прядка оказалась перед глазами, девочка, безвольно опустив руку, задрожала всем телом. Тонкие ноги подкосились, и она рухнула на воду, от чего ровная гладь пошла рябыми кругами. Тонкие и в тоже время сильные плечи задрожали, а в горле застрял беззвучный истерический смех. В комнате, напоминавшей бункер послышался сумасшедший голос, дикий и басистый.       — Что это?.. — её голос звучал хрипло, сорвано, устало, но слышалось, что обычно он довольно мелодичен. — Да как так?       Сев на колени, Наруто уставился на водную гладь, которая показывала ему отражение… себя? Медленным движением дотянувшись до лица, он стал ощупывать свои усики-шрамики, появившиеся у него из-за чакры Курамы. Он перешёл с щёк на нос, который был чуть вздёрнутым, ровным и маленьким, а затем — и на губы телесно-розового какого-то совершенно девчачьего цвета. Он оттянул нижнюю губу, при этом сжимая её, пытаясь на ощупь выявить, в чём подвох. Узумаки мельком провёл по верхней губе и сдался. Он резко развернулся и упал на воду, разваливаясь звездой.       — Что за нах?.. Я, что, сплю? Если это сон, то больно он сильно реалистичный.       Уставившись во тьму, клубившейся под потолком, Наруто рассеянно начал осматривать катакомбы. Остановившись взглядом на выходе из этого… убожества, он решил направился туда. С огромным трудом, опираясь о собственное колено, герой пяти наций сумел подняться, после чего поплёлся к двери. Подойдя к ней, он увидев что-то вроде барьера, отделявшего его СЦЧ. Блондин, уже бывший, без каких-то усилий разорвал преграду. Он посмотрел вперёд, в глубину темноты катакомб, и ощутил легкое дуновение ветра. Наруто пошел дальше, не намереваясь дольше тут оставаться.       Опираясь о мокрую и склизкую стену, он ёжился. Отбросив ненужные мысли, он продолжил свой путь, раздражаясь от чего-то непонятного, закреплённого на его ногах, мешавшего ему идти или ускорять шаг.       Остановившись через мучительных полчаса, Узумаки облокотился о холодную стену, а потом и вовсе задышал очень часто, стараясь перевести дух. Осев на пол и окунувшись в воду, уровень которой в сидячем положении был ему по живот, голубоглазый снова осмотрел свои ноги. Изучив какую-то чёрную субстанцию и найдя её безобидной, он принялся её отдирать. Зашипев от боли, Наруто бросил это занятие и, собравшись духом, пошёл дальше. Только в этот раз идти оказалось намного больнее и тяжелее.       Буквально через каждые двадцать минут появлялись проходы, арки, и каждая такая арка была перекрыта барьерами, которые Наруто разрывал. Но с каждым разом становилось все больнее, и его самочувствие ухудшалось.       Примерно через три часа, Узумаки подошёл к самой последней арке. Глаза слипались, голова кружилась — сил уже ни на что не хватало, от чего он облокотился на тот барьер. Уперевшись в него руками и лицом, навалившись всем телом, он разорвал последнюю преграду. Из главного зала дунул сильный порыв ветра и хлынула сильная ядовитая чакра самой разной природы: от обжигающе холодной до обжигающе горячей.       Он упал на воду и бессильно закрыл глаза, а остаточной картинкой замаячили грязные мокрые кровавые пряди. Совсем тихо, словно в бреду, он услышал:       — Наруто?..

***

      Резко подскочив с кровати и упав на пол, при этом запутавшись в одеяле, Наруто застонал в голос. Приоткрыв глаза, которые на были чем-то затуманенны, он легким и оценивающим взглядом осмотрел бежевую стену и коричневый шкаф с зеркалом. Приподняв одеяло, а затем стащив его с себя, он понял, что попал.       — Я думал это сон.       Встав на четвереньки, Наруто подполз к зеркалу. Остановившись напротив своего отражения, он… она медленным и неуверенным движением прикоснулась к зеркалу, проводя подушечками пальцев по своему отражённому лицу. Остановившись на красных прядях, Узумаки полностью прижал ладонь к поверхности, от чего казалось будто две девочки неуверенно соприкоснулись друг с другом.       «Это я?!»       — Наруто? — вздрогнув от неожиданности, голубоглазый повернулся направо, а потом от шока раскрыл глаза. — Все хорошо, родная? — кивнув на автомате, а затем снова повернувшись к своему новому отражению, он сглотнул. — Хорошо. Эм… Все ушли, ты можешь спуститься и позавтракать.       «Кто все?»       — Все? — не поняв, в чём суть разговора, переспросил… она?       — Ну, да. Брат, сестра, отец… Все ушли… Ты ведь из-за них не спускалась? Тебе надо позавтракать…       Женщина подошла к дочери и присела около неё на корточки. Заметив, что Кушина решила подойти к нему… а может, и к ней, он отпрянул назад, упав на пятую точку, при этом вытягивая руку. Поняв что дочка не хочет её к себе подпускать, красноволосая опустила глаза:       — Всё хорошо?       «Нет!»       — Да, — ответив быстро и как-то вдумчиво, он… оно или она продолжил: — Сейчас спущусь, подождёшь?       — Конечно, — натянув фальшиво-радостную улыбку, она поднялась и пошла на выход.       Как только за матерью закрылась дверь, и её шаги стали тише, Наруто впился в руками в свою голову, при этом повторяя, точно мантру:       — Это не правда. Это не правда. Это всего лишь сон. Всего лишь сон. Это сон!.. — сложив печать концентрации, он шёпотом произнёс: — Кай!       Приоткрыв глаза и поняв, что ничего не изменилось, Наруто зашипел от досады. Встав, он подошёл к шкафу и лёгким, но резким движением открыл его. Он пробежался взглядом по одежде и, найдя что-то похожее с тем, что носил обычно, нацепил на себя.       Это что-то оказалось жёлтым лёгким кимоно с толстыми лямками, предполагавшим присутствие майки-сеточки под собой. Блондин… или кто он там? В общем, он надел чёрный толстый пояс, подчеркнувший болезненно тонкую талию. Он натянул также чёрные широкие штаны и перевязал голени, которые тоже были удручающе худыми. Он на ходу принялся расчесывать волос, судорожно думая, что с ним сделать. Вспомнив о маминой прическе, которую видел буквально пять минут назад, Наруто решил сделать точно такую же, так как мозг просто другого не выдавал, да и надобности в другом не было.       Волосы водопадом падали струились по спине, доставая колен. Суть причёски заключалась в её отсутствии, и это несомненно радовало Наруто, которому возня с волосами казалась абсолютной дикостью. Не став себя рассматривать, он вышел из комнаты и направился на кухню, не забывая при этом запоминать интерьер дома.       Остановившись около выхода из своей комнаты, он поднял голову вверх, разглядывая фотографию семьи, висевшую в простенькой фоторамке на стене. Он протянул руку к фото и лёгким движением провел по стеклу, оставив на нём следы-разводы. Впившись взглядом в молодую пару, выглядевшую по-настоящему счастливой, Узумаки сглотнул, пытаясь избавиться от росшего кома в горле.       — Милая? — в очередной раз испугавшись, Наруто посмотрел налево, где стояла настолько же испуганная женщина.       Её утонченная рука плотно сжала лестничные перила, а вторая как-то картинно прижалась к груди. Её фиалковые глаза смотрели с любовью и настороженностью. А зелёный фартук, который Кушина неизменно носила в свободное время, немного смялся от того, что она всё время его теребила и сжимала, стараясь скрыть волнение и… страх.       — Всё хорошо?.. Ты странно себя ведёшь…       «Оно и не удивительно… Я не знаю как себя вести с тобой… мама».       Нахмурившись и отвернувшись от матери, он отпустил руку и склонил голову, устало глядя в одну точку.       — Ты что?.. — голос женщины был каким-то сорванным… боязливым, почти убитым.       Она лёгким движением подошла к дочке и обняла её за плечи, поворачивая к себе. Прижав малышку, она начала гладить длинные нити её волос — нити жизни.       — Ты всерьез подумала, что отец так?..       — Мама?..       Кушина оборвалась на полуслове и прижала покрепче дочь, стараясь не выпускать её из объятий. Наруто не узнал свой голос. Он чувствовал то, чего никогда не ощущал — тепло родного человека. Это чувство отбило ощущение нереальности. Именно в эту минуту, секунду, Узумаки понял: этот мир реальный. Отбросив всё, маленький… маленькая девочка прижалась к матери так, как не делала этого никогда.       Уткнувшись носом в красный водопад волос Кушины, Наруто вспомнил первую встречу с мамой. Она стала его спасением из ада — посланием небес. Она появилась внезапно, как ангел, заботливо раскрывший крылья, чтобы укрыть его от всех невзгод и несчастии. Для Наруто этот день был едва ли не лучшим в жизни, потому что исполнилось одно из его самых заветных сокровенных и искренних желаний — встретить маму. Тогда Кушина показалась ему совсем другой — неземной. Он часто вспоминал всех знакомых ему матерей, именно родная стала той, кто помог ему понять, что такое любовь матери. Именно она подарила частичку чего-то тёплого и необъятного, которую не смог ему подарить Минато.       Обмякнув в руках матери, Наруто обессиленно навалился на неё, от чего успокоившаяся Кушина робко, но счастливо улыбнулась. Подняв дочку, словно совсем маленького ребёнка, бывшая Узумаки пошла вниз. Сам же Наруто не сопротивлялся, позволяя ей произвести любые манипуляции: он просто наслаждался моментом. Обвив её шею, задумчиво принялся перебирать её пряди, пытаясь запомнить каждое связанное с ней мгновение вплоть до мельчайших деталей. Вдыхая полной грудью её запах, напоминавший о выпечке и лаванде, он попал в какую-то сладкую апатию.       Сморгнув наваждение и осмотревшись, Узумаки понял, что они уже — в гостиной, на диване. А мама его баюкала, как маленького ребёнка, который долго плакал и не мог успокоиться. Приподняв голову и выпустив кровавые пряди рук, Наруто встретился с добрыми глазами матери. Улыбнувшись уголками губ, красноволосый прошептал:       — Что… что происходит?       Голос и вопрос дочери немного выбили из колеи маму, но, взяв себя в руки, она просто прижала её поближе и сказала:       — Всё хорошо… Я рядом… Я всегда буду рядом… обещаю.       Отстранившись, он спустился на пол и, подойдя к столу, оперся о спинку стула.       «Ничего не понимаю… Вообще — ничего… Почему она так себя ведёт?»       — Эм… Мам, скажи… А где сейчас все?       Повернувшись к ней лицом, она увидел ей растерянность. Она озадаченно заморгала, а её взгляд стал нервно бегать. Наруто немного нахмурился. Встав с дивана, Кушина быстрым шагом направилась к Наруто и лёгким толчком усадила её на стул, а после пошла к плите.       — Ну… Менма пошёл с Минато в резиденцию. Мико — на задании. А что?       «Менма?.. Тот самый Менма, что был в Гентей Цукиёми?.. Да не… Не может быть: слишком просто, да и… что-то тут не сходиться. И кто такая Мика?.. Ах да, точно — моя старшая сестра. Только вот насколько они меня старше?.. А если это то же Цукиёми? Могло быть и такое? Может, кто-то решил напасть на Коноху и отправил меня?.. Стоп! Почему меня одного?! Я же был с Саске! И его додзюцу давно бы сбросило гендзюцу, если бы это было оно. А если так подумать: я тут девочка; мне лет десять, если не девять; и… Ни черта не понимаю… Логическая цепочка просто не складывается…»       Подняв глаза на… маму, Наруто легонько улыбнулся и просто отмахнулся, давая понять Кушине, что все — как всегда.       — Кстати, ты не опоздаешь?       Изогнув бровь и посмотрев туда, куда смотрела мать, а именно — на часы, что висевшие прямо над выходом, и увидев стрелки, указывавшие на половину восьмого, он изобразил мыслительный процесс на лице и тяжело выдохнул. Даже вялая попытка что-то вспомнить отозвалась тупой головной болью: воспоминания просто были… закрыты? Он ничего не вспомнил и не узнал.       «Может, у меня какая-то встреча?.. Но с кем? Да и… Блядь! Кого я обманываю?! На данный момент я девочка, хрен знает скольких лет, но явно каких-то соплячих. Какие у меня могут быть встречи?! А если и есть, то точно с такой же малолеткой, как я. Только, блин, — проблема, куда все же мне надо?»       — Эм… куда?       Он ковырялся в тарелке с омлетом и зеленью, пытаясь понять хоть что-то и утихомирить головную боль, которая начинала набирать обороты.       — Как куда? — она явно удивилась, а после села напротив Наруто, положила рядом полотенце и картинно сложила руки, как ученица. — В академию конечно.       «Академия?.. Точно, Академия… Это же хорошее место, чтобы все понять… Да и если там есть библиотека, мне удастся хоть что-то выяснить. Хоть про эту деревню. А если у меня есть ещё и друзья, то это вдвойне лучше».       — Точно, Академия… — отведя взгляд и встав, он быстрым шагом направился на выход.       Остановившись около арки и посмотрев сначала налево, а затем направо, он пошёл направо. У входной двери, найдя среди этих сороконожек свою обувь, Наруто быстро её нацепил. Встав с колен, Узумаки ухватился за ручку и хотел уже выйти, как услышал сзади:       — Удачи…       Кивнув, но не повернувшись назад, голубоглазый вылетел из дома.       «Так, что мы имеем? Первое, у меня есть семья из пяти человек. Второе, возможно это Гентей Цукиёми. Третье, мама странно себя ведёт. Четвёртое, Коноха явно на много больше, чем я её себе представлял»       Остановившись, Наруто стал пялиться на блондинов, которые здесь оказалось в избытке. Он пытался понять, в чём было дело и откуда взялся клан Намикадзе. А то, что это был клан, он никак не сомневался. Блондинистые головы, похожие друг на друга, так и вопили о родстве, и это, не считая знака, который словно герб, красовался на их спинах.       Он взял себя в руки, но на всякий случай помотал головой. Поняв, что не помогло, он сложил печати контроля и опробовал Кай. Однако опять ничего не получив, он пошёл на выход из этого… улья.       — Наруто-чан!       Услышав женский крик, он остановился. Повернувшись назад и увидев двух явно возрастных женщин, Наруто сглотнул.       — Да?       «Твою мать, кто это? И что им нужно от меня?»       — Как вы себя чувствуете?       «Что?.. Причём тут мое самочувствие?»       — Эм, вроде всё хорошо, — он неуверенно перевёл взгляд с карих глаз на зелёные и увидел добрые улыбки. Не увидев угрозы, он отвернулся. — Простите, я опаздываю!       Не оборачиваясь Узумаки бежал дальше, стараясь выйти из этого лабиринта…       «Тьфу… как наигранно… Да что тут твориться, даттебаё!?»       Обегая… соклановцев и найдя выход из этого цыплячьего мира, Наруто вылетел из территории клана. Уперевшись в собственные колени и повернувшись назад, он взглянул на арку, которая отделала клановую территорию так же, как — у красноглазых. Наруто выдохнул. Как он и подумал, тот знак на спинах людях — герб. Герб их клана.       «Твою мать, да куда я попал?!»       Отбросив волосы назад и вдохнув полной грудью, Узумаки выпрямился и пошёл в Академию, при этом стараясь не заплутать и запомнить дорогу, чтобы вернуться домой.