Запах одуванчиков

8 сентября 2066 года, Балясна. — Брат, дарагой! — немилосердно разбудил Савву звонком из Цухрави Вахтанг. — Привет, Ваха, — просипел Яхонтов, еле приходя в себя после вечерней трени и недоумевая с чего это брат такой бодрый и восторженный. Ах, да, у Регины ж вчера утром начались схватки. — Могу поздравить с пятой дочкой? — Вай-вай, брат! Зачем сразу так говоришь? Это сын! — Чего?!       Сон как пощёчиной смахнуло, а бедные коты опять посыпались с кровати. Савва, уже сидя, полупился в темноту на полу, посоображал. — Сын, э! — возвестили с того конца сети. — Мальчик! — Да как же мальчик? Ждали девочку! — Савва выпалил это и сразу осадил себя — уж больно неучтиво вышло. — Да мы пол и не просили сказать, — признался радостный Ваха. — Ясно же, что у колдуна после сына всегда рождаются дочки! Четверо их у нас подряд, и тут думали... — Ага, да, — бросил Савва, вспоминая о двух младших братьях родного отца и старшей его сестре. — Особенно у тех пар, которые состоят в союзе Неба, как вы с Редж. — Вот тут ты прав! Ну порадуйся за нас, мы так счастливы! — Я рад, братишка, поздравляю от всей души, — вымучил Савва, будто колючеплодника объевшись. Сын! У Вахтанга — второй сын и шестой ребёнок, мать их обоих за ногу в полёте на Тарос! — Легко родили? — Да, как мама велела, кесарево сразу сделали. Большой у меня мальчик получился! Пять кило, э! «Твою мать, — чуть не сорвалось с уст. — Твою и мою мать!» — Здорово, Ваха, вы молодцы. «А что тут скажешь, неудачник ты бессыновний, если Вахтангу вечно по жизни больше прёт, чем тебе?» — покоробила рассудок зависть.       Ваха с рождения... да хуй там, с зачатия был полным отражением Саввы. Правша, весельчак, лёгкий человек, музыкант и кулинар с руками откуда надо, верный семьянин и достойный преемник рода Арцивадзе. Всё у него шло, как положено. Как проторено! Ему не приходилось сраться с мамашей за возможность уйти в свой спорт — Ваха вышел прирожденным бойцом. Ему не нужно было думать, кем стать — любовь к готовке ему передалась вместе с дзергинскими генами. Он не искал свою наречённую — наткнулся случайно в отрочестве и сошёлся благодаря Савве. Ему даже думать особо не приходилось — изощрённым мозгом в их единоликом тандеме выступал Савва, а Ваха — движущей силой, второй парой рук, плечом для опоры и судьёй, который нет-нет, да и заявлял: «Ты чего творишь, э, ослиная башка!» Сын, значит... — Как Дади, готов потесниться в правах на родовые запонки? — сумел пошутить Яхонтов. Ваха таскал запонки в виде двух орлов, как вместилище силы Арцивадзе. — Да ничего, рад, — посмеялся он в трубку.       Вахиному первенцу, Давиду, было одиннадцать. Зачат сразу после армии. А потом за десять лет: Лиана, Нана, Тамара, Анна. Кто бы мог представить, что Редж с её врождённой травмой крестца настолько плодовита? Зря он сомневался в ней!       Они с Вахой случайно узнали про существование Регины и её семьи Иоселиани тоже лет в одиннадцать. В какой-то из деловых отлётов матери близнецы обвели Валеру вокруг пальца, сбежали и слонялись ветрами по Балясне. Их привлёк заунывный плач фагота из окна одного дома в Потешках. Редж тогда только училась в музыкальной школе. Стояла, Савва как сейчас помнил, у раскрытого окна и репетировала. Дичка дичкой, ничего незаурядного. Но Ваха увлёкся ею мгновенно. Словно всегда знал, что она живёт тут и ждёт именно его. Савва поначалу смеялся над братом и колченожкой, но по-доброму. Регина нравилась ему за волевой характер и жизнелюбие. Вопреки хромоте она часто улыбалась и смеялась с друзьями, а её семья совсем не походила на то, в чём вертелся до Ильи Савва. Семьёй это назвать не выходило.       Несколько лет Ваха томной тенью зависал на соседней крыше и пялился в окно Редж, как... Велес возьми, на Савву один белородский скоморох! Не мог набраться смелости и познакомиться. А потом у матери завёлся Илья, и с него всё начало меняться. Налаживаться. Савва смог договориться с матерью об операции для Редж, и она вскоре смогла почти ровно ходить без палочки. Илья научил Ваху играть на гитаре, и однажды вечером они исполнили для Регины серенаду, которая, правда, закончилась ведром воды, вылитым бабушкой Редж на головы певцам. А следующим днём Ваха попросил Савву подойти и познакомиться с девушкой. За него. Реджи как раз шла на занятия в музыкальную школу. Савва зажмурился, вспоминая, как прогнал по улице жёлтую пыльцу и встрял перед Редж с букетом розовых роз. — Эм, привет, это тебе! — и протянул цветы правой рукой, как сделал бы притихший за деревом Ваха. — Спасибо, — волоокая, с заметными усиками над губой, она не послала неожиданного ухажёра, а приняла букет и сказала: — Я видела тебя вчера. Ты пел мне песню. Очень красивую. — Здорово, что тебе понравилось! Я Вахтанг! — Савва раскрыл ладонь для знакомства. — Регина. — Да, я знаю! Можно проводить тебя до школы?       А вечером Ваха устроил Савве взбучку за то, что тот якобы слишком откровенно приобнимал его любимую, и на следующий день уже явился на свидание собственной персоной. «Никогда, брат-чародей, ты не найдёшь себе королевы, никогда, — повторил про себя Савва, слушая незамысловатый трёп Вахтанга про все их предыдущие роды и про то, как девочки связали «сестре» на выписку башмачки. — И Яхонтовы загнутся. Дед бы на твоём месте взял да и обрюхатил любую попавшуюся девку. — Глаза сами собой скользнули по строгому портрету Малюты. — Да шут с ним! Перебьюсь. Вот будет мне полтинник, тогда и... Яхонтов, о чём ты думаешь? Ослиная башка». — Э, брат, — вернул его в разум Вахтанг. — Брат, слышишь? — Ну чего? — Я хочу назвать его Лазарь. Можно?       А вот это был форменный удар под дых. Имя «Лазарь» Савва готовил для наследника Яхонтовых, но, увы. Стало ясно, что, по ходу, не сложится у него с Лазарем Саввичем. — Пусть будет Лазарь, я не против. — Вай мэ! Здорово! Спасибо тебе, брат, ты лучший! — рассыпался в любезностях Ваха. — Пустяк, о чём ты, — разумеется, отмахнулся Савва. — Я пришлю вам подарочек. — Приезжай лучше сам! — ожидаемо заявили ему. — Увидишь племянников! Отдохнешь в Цухрави! А как я тебя кормить буду! А вином каким напою! Горы, солнце, на могилу к отцу сходим, заодно навестим его трюфелевые плантации! Вдруг там ещё можно их выращивать, э?       Ваха постоянно напоминал Савве про отцов бизнес, который загнулся с его гибелью, да так и не был возрождён сыном. Маленький ресторан в Цухрави, кулинарный блог, коллекция гитар. Тихое семейное счастье и местечковая слава — чего ещё желать скромнику-Вахтангу? Чтобы дело Дато задышало с новой силой на братовы средства. Савва мог бы заняться и плантациями — «хоть воробьёв продавать» — но желание съездить к брату не появлялось уже лет... Да, с рождения Дади. Потому что в Савву планомерно тыкали детьми. Одним, потом всеми девками по очереди, теперь вот... — ...Увидишь Лазаря, такой он голосистый! Настоящий Арцивадзе! — Весь в отца, — сдержанно похвалил Вахтанга, его музыку и заодно очередную личинку Савва. — Да! И правда! На меня похож, вылитый! Брат! Приезжай, не обижай, э! — Приеду как-нибудь, Вах, обязательно приеду, — и этому пообещал Савва.       Отрубил связь и увидел, что у порога спальни встряла малая. Похлопала красными в полутьме глазами, собрала губы в дульку а руки в крендель. — Сын, короче. — О, да. — Ужс, — тряхнула высвеченной волоснёй и умотала досыпать.       Сон никак не шёл. Напрасно Савва ворочался, считал духов и подтыкал под себя одеяло. Отдохнуть было необходимо, и до подъёма оставались жалкие два часа. Но как тут уснёшь? Ему казалось, что каждый новый ребёнок брата отдаляет их друг от друга всё сильнее. Разрывает волоконце за волоконцем прочную связь близнецов. Да, они оба выросли, но ведь было время, когда Вахтанг выступал продолжением Саввы, а тот без брата не мог и помыслить новых передряг. Иногда тоска по Вахе и их беззаботным летним дням с папой и сёстрами становилась особенно жестокой. Вот как сейчас. Савва обнял скомканное одеяло руками и ногами, как в детские годы привык обнимать спящего близнеца, и замечтался.