Marked for Obsession.

Я проносился по пустым улицам, будто гонщик на старте, но только здесь не было зрителей, лишь мертвое молчание ночного города. Фары мотоцикла выхватывали куски дороги, мокрой от недавнего дождя, и каждый раз, когда я переключал передачу, мотор рычал, как голодный зверь. На телефоне зажегся экран, и я одной рукой потянулся к гарнитуре. — Сэм, — хрипло бросил я, как только связь установилась. — Рад слышать, что ты еще жив, Барнс. — Его голос был чуть сонным, но с ноткой привычной издевки. — Что за срочность? — Мне нужны записи с камер в районе Браунсвилля. Вчерашняя ночь. Там я забрал ее. — Мой голос был ровным, но внутри все кипело. — Забрал ее? — Сэм усмехнулся. — Так и думал, что тут снова замешана Дебора. — Просто сделай, что прошу. — Я стиснул зубы, чтобы не рявкнуть. — Без вопросов. Он замолчал на несколько секунд, наверное, взвешивал, стоит ли спорить, но потом сдался. — Ладно, проверю. Дай мне час. Связь оборвалась, и в наступившей тишине я вдруг поймал себя на мысли, что все еще сжимаю руль так, будто он мой враг. Зачем мне это нужно? Почему я вообще лезу в эту ситуацию? Дебора перевернула все, вывернула наизнанку. И теперь, даже когда я пытался сосредоточиться на ее безопасности, в голове все равно звучал ее голос, дрожащий от страха, но полный какого-то упрямого огня. Я повернул мотоцикл в сторону заброшенного склада, где обычно прятался, если нужно было время подумать. В голове крутились картинки: ее трясущиеся руки, когда она рассказывала, что видела, и холод, которым окутало меня при мысли, что они могли бы ее найти первыми. Пока я ждал от Сэма хоть каких-то результатов, мне оставалось только одно — надеяться, что эти ублюдки все еще в городе. Потому что если я найду их раньше, чем полиция… тогда их жизнь закончится куда быстрее, чем началась.

***

Каждый раз, когда я думаю о той ночи, внутри все сжимается, будто кто-то сдавливает ребра ледяной рукой. Парень, не старше двадцати, валялся в переулке, как выброшенный мусор. Его тело дергалось в судорогах, а глаза… Черт, эти глаза. В них уже ничего не было — ни страха, ни боли, ни даже проблеска жизни. Какой-то ублюдок напичкал его дерьмом и бросил умирать в темноте, чтобы никто не мешал их гребаным сделкам. Я пытался. Честное слово, я пытался. Перевернул его на бок, чтобы он не захлебнулся. Звонил в скорую, находился с ним, но он… он уже был слишком далеко. Едва врачи приехали, он успел испустить последний, хриплый вздох. И теперь это сидело внутри, как заноза. Не в первый раз я терял людей. Но каждый раз… каждый раз это ударяло так, будто мир снова напоминал мне, насколько я бесполезен, когда дело касается спасения. Я умею только ломать. Убивать. Когда я стоял на пороге ее дома и просил налить ром, я хотел чего-то другого. Хотел утопить это чувство в алкоголе, в тепле ее взглядов, которые иногда кажутся слишком чертовски добрыми, для такого говнюка, как я. Но даже тогда я знал — ничего из этого не поможет. Она спрашивала, что меня беспокоит. Эти ее настойчивые глаза сверлили меня насквозь, будто могли вытащить правду из самого дна моей души. И я почти сказал. Почти признался, что был там, что видел, как еще одна жизнь оборвалась. Но что бы это изменило? Она смотрела бы на меня с жалостью, а мне этого дерьма не нужно. Я молчал. Сделал вид, что мне плевать, и оставил ее там, в недоумении, потому что слова застряли в горле. Не из-за страха, нет. Просто от отвращения к самому себе.

***

Сэм вышел на связь ближе к полуночи, когда улицы уже дышали тишиной. Вибрация телефона выбила меня из раздумий, и я скользнул пальцем по экрану. — Нашел кое-что, — начал он без предисловий. — Камеры в том районе покрывают часть улицы. Скинул запись, глянь. Я открыл файл. Грузное шипение статического шума, и вот она. Дебора. Бежит, в рваном ритме, словно каждое движение дается ей через силу, но она не останавливается. Лицо размытое, но я знаю, что там. Страх. Следом за ней выбегают двое. Тени с оружием. Ненадолго исчезают из поля зрения, а потом вдруг разворачиваются, будто кто-то изнутри позвал. Камера показывает, как они возвращаются в здание. Еще через минуту из гаражного въезда выкатывается черный грузовик. Запись обрывается. Я смотрел на экран, вглядывался в каждую деталь, каждый кадр, словно мог выловить что-то большее, чем просто их маршруты. — Ну и что ты с этим сделаешь? — голос Сэма раздался снова, настойчиво, как упрямый комар. — Пойдешь туда? Перестреляешь всех, как обычно? — Может быть, — бросил я, пряча телефон в карман куртки. — Найди какие-нибудь данные о тех, кто там был. Сэм фыркнул. — Ты понимаешь, что кошмаришь эту женщину, как маньяк из плохого фильма? Она боится тебя, Баки. Боится, и все равно попадает в передряги. А ты еще и вместо помощи вешаешь на нее свою чертову собственническую хрень. Я сжал зубы, хватаясь за руль мотоцикла так, что суставы побелели. — Не твое дело, Сэм. — Потому что в какой-то момент она может реально не выдержать. Ты ведь видишь, как она смотрит на тебя, правда? Ты же не совсем потерянный. — Заткнись, — прорычал я в наушник. — А если ты ее сломаешь, что потом? Что тогда будешь делать, Бак? Я отключился, прежде чем он успел закончить. Мне не нужны его нотации. Особенно когда он говорит то, что я и так знаю. И Сэм прав. Я действительно хочу сломать ее. Но не для того, чтобы уничтожить. Я хочу, чтобы она перестала бороться со мной, чтобы поняла: ее место рядом со мной. Хочу, чтобы все ее стены рухнули, и она увидела, что я тот, кто защитит. Пусть она ненавидит меня, проклинает, но главное — чтобы не пыталась сбежать. Я тряхнул головой, прогоняя ненужные мысли. Это не время для самокопания. Достал телефон, еще раз запустил запись. Кадры двигались на повторе: Дебора, эти ублюдки, грузовик. Что-то здесь было неправильным, но я не мог ухватить это сразу. И я знал, что зацепка там — на складе. Я прибыл туда через двадцать минут, глуша двигатель мотоцикла за углом. Тишина давила, как толстое одеяло. Склад оказался пуст. Глухо, пыльно, пахло химией и гнилью. Освещение не работало, но у меня был фонарик. Свет срезал тьму резкими линиями, освещая коробки, сваленные в углу. Все выглядело так, будто отсюда торопливо смывались. Но следы оставили. Сломанная упаковка лежала рядом с черной жидкостью, которая медленно растекалась по полу. Я склонился ближе и вдохнул запах. Густой, резкий. Наркотики. Даже не маскируют. Рядом валялась потертая бирка. Нечеткие буквы, но я разобрал. Название компании. Подделка, конечно, но это зацепка. Я продолжал осматривать помещение, пока не дошел до задней двери. На полу, в пыли, остался смазанный след. Следы шин. Они вывезли груз через задний выезд. Но куда — еще предстоит узнать. Я стоял в этой гниющей тишине, держа в руках бирку, и думал о Деборе. Она бы с ума сошла, увидев все это. Ей нужно держаться подальше. Но это не значит, что я оставлю ее в стороне. Я найду этих людей. И раздавлю. Пришлось снова связаться с напарником. Для дела. — Удали их, Сэм. Все до последнего кадра. — Ты уверен? — голос Сэма был полон сомнения. — Эти записи могут быть единственной ниточкой. — Меня не волнует, — прорычал я, чувствуя, как злость поднимается волной. — Я сказал, удали. Эти ублюдки не должны узнать, что она была там. Сэм замолчал на секунду, будто переваривая мой приказ, а затем со вздохом согласился: — Ладно. Считай, что их больше нет. Кстати, об ублюдках… Я хотел бы поверить, что этого достаточно. Что теперь никто не выйдет на нее. Но в глубине души я знал правду. Если кто-то из них достаточно умен, чтобы предвидеть мои действия, записи уже могли быть скопированы. А это значит, что они уже знают о Деборе. Но Сэм все же нарыл информацию о тех, кто был там. Я разберусь. Грудь сдавило от мысли, что она в их поле зрения. Я мог справиться с любым говнюком, что встанет у меня на пути. Но если они решат использовать ее, чтобы достать меня? Мои пальцы сжались так, что бирка в руке почти разорвалась. — Сэм, проверь еще раз этот грузовик, — добавил я, прежде чем разорвать связь. — Узнай, где он сейчас. — Уже в процессе, — коротко ответил он. Я откинул голову назад, глядя в прогнивший потолок. Чувство беспомощности — отвратительное ощущение. И все же, что бы ни случилось, я больше не дам ей пострадать. Если эти люди уже видели Дебору, они пожалеют. Каждый из них. Вышел из склада, едва подавляя желание просто сжечь это место к чертям. Пустые стены и затхлый запах будто насмехались надо мной, напоминая, что я снова на шаг позади. Сев на мотоцикл, я проверил телефон — от Сэма пришло сообщение с координатами грузовика. «Здесь видели последний раз», — было написано. Адрес находился на другом конце города. Я не терял времени. В дороге мысли возвращались к ней. Пчёлка. Ее лицо. Ее взгляд. Эта смесь отвращения и… желания. Черт, это желание сводило меня с ума. Она могла сопротивляться сколько угодно, могла бросать гневные слова, но я видел, что она хочет. Так же, как я хочу её. Но вместо того чтобы сломать её, как я планировал с самого начала, я чувствовал, что это она разрушает меня. Её глаза смотрели так, будто видели не только чудовище, которое я сам вырастил внутри себя, но и что-то человеческое. Что-то, о чём я давно забыл. Подняв визор шлема, я втянул холодный воздух, пытаясь заглушить этот рой мыслей. Меня не должно было волновать, что она думает. Я не для того годами выжигал из себя остатки слабости, чтобы снова позволить женщине пробудить её. Мотоцикл остановился возле старого гаража. Место выглядело заброшенным, но грузовик, который я искал, стоял у стены, прикрытый грязным брезентом. Я не стал заходить через главный вход — нашел боковую дверь, проверил пистолет, нож. Внутри было пусто, если не считать нескольких ящиков, разбросанных по углам. Но что-то здесь было не так. На полу виднелись следы — свежие. Кто-то здесь точно был недавно. Я осмотрел грузовик, но внутри ничего особенного. И всё же у меня было чувство, что они оставили это место в спешке. Поспешили… из-за неё? Я вытащил телефон и набрал Сэма. — Нашел грузовик. Место пустое, — сказал я, оглядываясь. — Думаешь, они знали, что ты придешь? — Не знаю, но мне это не нравится. Слышал что-нибудь новое? — Только слухи. Больше людей задают вопросы о том районе, где ты её нашел. — Чёрт, — выдохнул я, понимая, что эти слухи скоро дойдут до тех, кто действительно опасен. Если это дерьмо всплывет, она станет мишенью. А я этого не допущу. Многие из них боятся меня. Я знаю это. Чувствую их страх. Стоит мне появиться в их логове, и воздух наполняется паникой. Они понимают, что от меня не уйти, что я не тот, кто играет по правилам. Но сколько бы я ни валил этих цепных псов, главного мне так и не удалось найти. Он прячется где-то в тени, дергая за ниточки, пока я рублю его пешек одну за другой. Эта мысль сводила меня с ума. Каждый раз, когда я приближаюсь, он ускользает, оставляя за собой пустые склады и мертвые тела, которые уже ничего не расскажут. Я вновь мчался по ночным улицам и на перекрестке резко свернул в сторону её дома. Меня тянуло туда, будто что-то внутри не давало покоя. Я знал, что она в безопасности. Никто пока не нашел её, но что-то заставляло меня убедиться в этом лично. Пчёлка. Черт возьми, эта женщина засела в моей голове глубже, чем я готов был признать. Я остановился в переулке возле её дома, выключил мотор и остался сидеть в темноте, наблюдая. Окно в её спальне было приоткрыто. Теплый свет проникал сквозь занавески, создавая уютный ореол вокруг. Она была там, внутри. Возможно, сидела на своей кровати, укутавшись пледом. Или лежала, пытаясь уснуть после того, как её жизнь разлетелась на куски из-за того, что она оказалась не в том месте в не то время. Я выдохнул, облокотившись на руль. Она даже не подозревает, в какую игру ввязалась. Какие монстры могут прийти за ней, если я хоть на секунду ослаблю хватку. Но пока я здесь, ни один из них не посмеет. Их страх передо мной куда сильнее их алчности или ярости. Я оставил мотоцикл, глухо урчащий двигатель затих, когда я заглушил его. Ночь была тихой, слишком спокойной, как затишье перед бурей. Входная дверь, как всегда, была заперта, но окно в её спальне — открыто. Она всегда оставляла его так, словно сама ждала, что я приду. Я обошел дом и бесшумно шагнул внутрь, облокотившись о косяк двери её комнаты. Она сидела на кровати с книгой в руках, но читала ли она? Вряд ли. Её взгляд был пустым, будто она была здесь, но мыслями блуждала где-то далеко. — Ты опять ничего не слышала, — произнес я, холодно, почти издевательски. Её плечи вздрогнули, и она резко повернула голову. В её взгляде смешались страх и раздражение. — Чёрт, Джеймс, ты вообще нормальный? Прекрати так делать! Я не ответил. Не было смысла. Вместо этого я подошел ближе, пока между ней и стеной не осталось ни дюйма пространства. — Ты понимаешь, что теперь всё по-другому? — тихо произнес я, но каждое слово резало воздух. — Они могут прийти за тобой. — Кто «они»? Что ты несёшь? — Дебора пыталась сохранить голос ровным, но я видел, как подрагивают её пальцы. Она была уязвима, слишком для того мира, в который я втянул её. Может, я должен был уйти, оставить её в покое. Но вместо этого я наклонился, провёл ладонью по её шее и, не сдерживая больше себя, поймал её губы в долгом, жадном поцелуе. Её сопротивление длилось не дольше удара сердца. Секунду спустя Дебора обмякла, как будто сдалась перед моим натиском, но я знал — она позволяла мне это. Не из-за страха, не из-за слабости, а потому что хотела. Поцелуй стал глубже, жёстче. Мои пальцы скользнули по её спине, притягивая ближе. Внутри меня бушевала буря. Я хотел взять её всю, прямо здесь и сейчас, но одновременно с этим ощущал, как где-то в груди нарастает ярость. Она прервала поцелуй первой, едва отстранившись, чтобы набрать воздуха. Её глаза метались между моими, в них блестел страх, но и что-то ещё. — Почему ты всегда так делаешь? — прошептала она, её голос дрожал. — То отталкиваешь меня, то возвращаешься… Я молчал, глядя на неё сверху вниз. Сказать, что мне нужно было убедиться, что она в порядке? Глупость. Сказать, что я боюсь за неё? Слабость. Сказать, что не могу выкинуть её из головы? Это было бы слишком близко к правде, а правда никогда не спасает. — Ты не понимаешь, — наконец ответил я, голос низкий, глухой. — Всё, что я делаю, — это ради тебя. Её губы приоткрылись, но она не успела ничего сказать. Я отступил, повернувшись к двери. Ночь ждала, и я не мог позволить себе оставаться здесь дольше. Её дом был её крепостью, но даже самые крепкие стены не могли защитить от врагов, которых могут прийти в её жизнь. — Ложись спать, Дебора, — бросил я через плечо, прежде чем шагнуть за порог. — Завтра всё изменится. Я знал, что вернусь. Знал, что она будет ждать, хотя не признает этого даже себе. Но как долго я смогу играть в эту игру, прежде чем сам потеряю контроль? Ночь укрывала её дом плотной темнотой, словно охраняя его от внешнего мира, но мне этого было недостаточно. Я оставался неподалёку, прислонившись к мотоциклу, наблюдая за её окнами. Её тень скользнула по шторе, потом исчезла. Через какое-то время свет в спальне погас. Она легла спать. Но мой разум всё равно рисовал картины того, что может случиться. Чёртов грузовик, те люди, которые могли видеть её. Я ждал ещё час, чтобы убедиться, что она действительно спит. Затем тихо пересёк двор, стараясь не потревожить ночную тишину. Замки в её доме — дешевое дерьмо, открывались проще, чем консервы. Внутри пахло ей. Её духи, тепло её кожи, всё это наполнило меня с новой силой, заставляя грудь сжаться. Я не мог отвлечься, не мог позволить себе слабость. Я начал с гостиной, закрепив крошечную камеру в углу между полками, затем переместился в кухню. Везде, где она проводила время, должно быть под контролем. Спальню я оставил напоследок. Она лежала в постели, повернувшись на бок. Её дыхание было ровным, глубоким. Во сне она выглядела… спокойно, почти по-другому. Без той маски оборонительного сарказма и ярости. Я застыл на пороге, чувствуя, как что-то внутри сжимается. Пару секунд я просто смотрел на неё, позволяя себе это преступное желание — её покой, её доверие. Но реальность вернулась быстрее, чем хотелось бы. Я нашёл угол за дверью, где установил последнюю камеру, затем шагнул назад, чтобы оглядеться. Всё было готово. Перед уходом я подошёл ближе. Она шевельнулась, повернула голову, но не проснулась. Её губы слегка приоткрылись, и я невольно затаил дыхание, чувствуя, как она снова тянет меня в этот водоворот противоречий. — Спи, пчёлка — пробормотал я едва слышно. — Пока я рядом, никто не посмеет тебя тронуть. После этого я исчез, оставив её дом в той же тишине, что и до моего прихода.

***

Я не планировал сидеть за мониторами весь день. Камеры были нужны для её безопасности, не для моих собственных прихотей. Но с того момента, как она проснулась, я не мог оторваться. Каждый её шаг, каждое движение на экране держали меня на грани. Кухня, где она, потягивая кофе, открывала ноутбук. Гостиная, где она задумчиво перелистывала страницы какого-то журнала. Каждый момент. Всё это цепляло сильнее, чем должно было. Единственное место, где я не поставил камеру, — её ванная. Я всё ещё держался за какой-то чёртов кодекс, будто это оправдывало всё остальное. Я не какой-то больной извращенец. Но, как оказалось, даже этого барьера было недостаточно. Она появилась в спальне после душа. Полностью обнажённая, с влажными прядями, прилипшими к коже, и каплями воды, медленно стекающими по её телу. Вытирала волосы. Я замер, как будто кто-то влепил мне пощёчину. Внутри всё вспыхнуло, но я не мог заставить себя отвести взгляд. Её движения были ленивыми, расслабленными. Она думала, что одна. Никто не смотрит. Никто не видит. Но я видел. Чувства, которые я едва сдерживал, нахлынули, как ураган. Её тело — то самое, которое я знал, которое помнил до мельчайшей линии. Желание било в висках, сжимало горло, пока я не услышал собственный тяжёлый вдох. Я должен был закрыть экран. Должен был выключить всё к чертям. Но пальцы не слушались. Внутренний голос шептал: Это она. Это всё твоё. Тебе не нужно чувствовать вину. Она перекинула полотенце через плечо, шла к шкафу, а я следил, как её бедра плавно перекатываются с каждым шагом. — Чёрт, Дебора… — прошептал я, чувствуя, что теряю контроль над самим собой и поправил джинсы. Если бы она знала. Если бы хоть на секунду заподозрила, что я наблюдаю. Но, может быть, в глубине души она хотела этого? Специально оставляла шторы приоткрытыми, не запирала двери? Мысль была настолько неправильной, что меня передёрнуло. Я вырубил экран, но это не избавило от пульсации в висках и глухого желания, гнавшего меня вперёд. Я знал, что снова увижу её сегодня. Просто не мог иначе. Я уже окончательно убедил себя, что это не просто паранойя. Я поступал правильно. Её машина больше не представляла угрозы — я позаботился об этом. Это корыто не могло защитить ее и глохло в самых неподходящих местах. Нужно было избавиться от нее еще в тот раз, после небольшой аварии. Зато теперь у меня была причина снова появиться у её дома. Когда я подъехал к её дому, двигатель мотоцикла раскатисто рыкнул, прерывая утреннюю тишину. Дверь открылась почти мгновенно. Она вышла на крыльцо, с выражением лица, которое сразу выдало её раздражение. — Чего тебе? — спросила она резко, сужая глаза. — Тебя подвезти, — ответил я, даже не думая притворяться милым. — Без машины-то как иначе? Она остановилась на верхней ступеньке, оглядела меня с ног до головы, затем раздражённо хмыкнула: — Ты с чего решил, что это твоё дело? — Ты не ответила на вопрос. Едешь или нет? — Я сложил руки на груди, наблюдая, как её лицо наливается злостью. — Чёрт тебя дери, Баки! — взорвалась она, перешагнув через порог и громко хлопнув дверью. — Ты серьёзно? Это из-за тебя я вообще-то осталась без машины! — Зато ты жива, — спокойно бросил я, наблюдая, как она с яростью терзает дверной замок. — Ты… просто… козлина! — выплюнула она, каждое слово словно плевок в мою сторону. Я едва удержал усмешку, когда она прошла мимо меня, громко щёлкая по экрану телефона. — На такси решила прокатиться? — спросил я невозмутимо, даже не вставая с мотоцикла. — А хоть на чём! Лишь бы не с тобой! Я бы предпочел, чтобы она прокатилась на мне, но это позже. Пчёлка почти сдалась мне. Она остановилась, уставилась на меня с презрением, потом усмехнулась и оглянулась через плечо. — Что, теперь будешь преследовать меня до офиса? Я наклонил голову: — Почему бы и нет? Это вроде как моя работа. Она фыркнула и сделала вид, что не слышала. Когда подъехало такси, она гордо села в него, даже не взглянув в мою сторону, но я не мог не заметить, как дрожали её пальцы, когда она закрывала дверь. Машина отъехала, а я остался сидеть на своём мотоцикле, наблюдая за её театром. — Сильная, но наивная, — тихо сказал я себе под нос, усмехнувшись. Я знал, что она злится. Знал, что она хочет показать, что я её не трогаю. И знал, что в глубине души она сама не верит в это.