Ты пахнешь как любовь

Всё становится хуже после этого. Минхо, будто чуя неладное, часто находится рядом с Сынмином, но ничего не говорит. Просто смотрит выжидающе. Будто ждёт, пока младший снова его куда-то позовёт, а он снова будет бурчать и негодовать. Так было всегда, но сейчас Ким понял, что это не работает. Они не двигаются с мёртвой точки, поэтому... Нужно менять ориентир, наверное? Мало того, что дома его вечно донимают его парни, так ещё и на учёбе и работе полный завал. В университете требуют сдать несколько эссе и проектов сразу, в кофейне, где он работает, уволилась третья сменщица, из-за чего количество смен увеличилось. Так ещё и его напарница... Не из приятных людей, мягко говоря. Они много говорили с госпожой Хань на этот счёт, и Сынмин знает, что Сою просто завидует ему, но от этого знания не становится легче справляться с её выходками. И в таком напряжения омега живёт уже почти месяц. Он не знает, почему Минхо постоянно топчется рядом. Не знает, почему преподаватели так строги к нему. Не знает, почему на работе теперь работать в два раза тяжелее. Он ничего не знает. Он просто хочет отдохнуть. Выдохнуть. Разжаться изнутри. Но у него нет на это право. Ему нужно помогать оплачивать учёбу Чонина, выполнять свои обязанности парня, студента и бариста. У него буквально кружится голова от всего этого. Сегодня не было плохим днём. Наверное нет. Или не только сегодня. Сынмин почувствовал себя плохо уже пару дней назад. Правда пытался бороться со своим состоянием, быть сильным, но это тяжело. Тяжело быть сильным всё время. Он приходит на вечернюю смену в кофейню и первым делом бежит в уборную. Всё, что впихнул в себя на обед, оказывается в унитазе. Ким пытается не заплакать, ему ведь работать ещё, но слезы предательски подступают к горлу. К чёрту, он слишком долго терпел. Ким звонит Чонину спустя полчаса. — Боже, хëн, это похоже на переутомление, — говорит парень взволнованно, откусывая заусенцы, — ты сможешь подождать меня? Экзамен кончится через час. — Я не уверен, Нинни, — честно отвечает Сынмин, чувствуя, как головокружение начинает усиливаться, — я постараюсь остаться и доработать... — Ты сдурел?! — прикрикивает Чонин, из-за чего омега болезненно стонет и морщится, — я сейчас отправлю за тобой кого-нибудь из хëнов на машине. Жди в кофейне. Не то, чтобы у него был выбор. Но он так надеется, что приедет кто-нибудь из его парней и заберёт его, избавит от этого кошмара. Голова нещадно болела и кружилась, тело горело, взгляд еле удавалось сфокусировать. Сою, как услышала от Сынмина о плохом самочувствии, ходила жутко недовольная и злая, не забывая полить грязью всю омежью часть населения. Да, конечно, будто только омеги способны на такое. На слова о переутомлении девушка расхохоталась. — Переутомление? У тебя? Какой ты хрустальный маленький мальчик, боже... Сынмин пишет Чонину, что напарница его достаёт, но младший не отвечает. Верно, ведь у него экзамен. Ему остаётся сидеть и ждать, пока его заберут. Минхо приезжает за ним ещё через полчаса. Он выглядит недовольным, что не скрывается от уставшего омеги. "Вечно ты всё портишь... Видишь, он зол, что его выдернули с работы из-за тебя" Сынмин выходит из подсобки, когда видит старшего, и идёт медленно и осторожно, боясь упасть. Не хватало ещё, чтобы альфа ловил его. — И как такой красивый альфа стал встречаться с кем-то вроде тебя, Сынминни? — с язвой произносит девушка, стоя за стойкой, смотря на Ли не отрываясь, — вечно так... Неужели Минни такой ас в постели, что вы прощаете ему эту мордашку? Омега хочет плакать. Он чувствует себя между двух огней. Минхо, который не любит его, но при своей стае делает вид, что ему не всё равно, и Сою, которая открыто завидует ему и пытается унизить за любой счёт. — Сынмин, — обращается к нему альфа, но младший почти его не слышит. Звон в ушах слишком сильный. — Отвези меня домой, — просит омега, смотря в пол, пытаясь сфокусироваться на носках своих кроссовок и туфель Ли. — Посмотри на меня, пожалуйста, — произносит Минхо так нежно, что Сынмин даже сначала думает, что обращаются не к нему, — Минни, прошу... Сынмин поднимает голову, смотрит старшему в глаза боязливо и выжидающе. Почему альфа звучит так нежно? — Боже, да у тебя капилляры полопались, — обеспокоенно произносит Минхо, положив руки на горящие щеки младшего, — мы едем в больницу. — Домой... — возражает Сынмин, но Ли смотрит на него строго и мотает головой. — Пойдём, — берёт его за руку Минхо и уже было направляется к выходу, но после останавливается, смотря на младшего обеспокоенно, — хочешь, я возьму тебя на руки? Ким всхлипывает и качает головой. Почему? Ну почему Минхо такой только в окружении других людей? Почему нельзя от чистого сердца беспокоиться о нём? К чему вообще этот концерт? Они доходят до машины в гробовом молчании. Сынмин чувствует себя просто отвратительно и физически, и ментально. Минхо держит его за руку даже тогда, когда они отходят на приличное расстояние от кофейни. — Она нас не увидит, можешь отпустить, — шелестит Сынмин, но руку старшего не отталкивает. Минхо хмурится, но ничего не говорит, лишь сжимая ладонь младшего сильнее. В машине пахнет пихтой и дождём, что немного успокаивает омегу, но он чувствует себя настолько усталым, что вырубается сразу же, как садится на заднее сиденье и прикрывает глаза. И он не знает, сон это или спасительное небытие. * — У него сильное переутомление, — кивает девушка, просматривая анализы омеги, — и он перестал наблюдаться у врача... — А у кого он наблюдался? — аккуратно спрашивает Минхо, закусывая губу. — У мистера Пака, он врач для омег, — говорит медсестра с прищуром, — он точно Ваш омега? Странно, что Вы не знаете таких вещей. — Да, я.... Заработался, — говорит Минхо уклончиво, чувствуя себя под дулом пистолета, который сам же и держит. Он вообще хоть что-то знает о Сынмине? — Мистер Пак прописал ему таблетки, чтобы нормализовать цикл. Он их принимал? — девушка смотрит на альфу, и он осознаёт, что не знает. Не знает вообще ничего. Какие таблетки пил Сынмин? Пил ли вообще? Как он себя чувствует? — Я...не могу сказать. Девушка вздыхает и пишет на рецепте название препарата, ставит печать и отдаёт альфе, объясняя, как пить данные таблетки. Минхо слушает внимательнее, чем когда-либо. Когда он приходит в стационар к Сынмину, младшему уже снимают капельницу. Он мило общается с пожилой медсестрой, благодаря еë, а женщина в ответ причитает, какой омега милый. — Поехали домой, — говорит Минхо грубее, чем хотелось бы, на что младший закусывает губу, смотрит в пол и встаёт. Глупо было ожидать, что альфа проникнется к нему какими-то нежными чувствами. — У тебя всё хорошо с учёбой? — спрашивает Минхо, когда они стоят в пробке, нервно стуча по корпусу руля. Он боится. Не знает, что делать. Не знает, что думает Сынмин. — Да, нормально, — отвечает омега, пытаясь сделать вид, что сидит в телефоне. Проблема, что телефон разряжен. — Может, сменишь место работы? Твоя сменщица...не очень дружелюбная, мягко говоря, — предлагает альфа, поворачивая голову к младшему, натыкаясь на удивлённый взгляд, — что? — Почему ты беспокоишься об этом? — с искренним удивлением спрашивает Ким, — тебя никогда не волновало, где и с кем я работаю, как учусь... Нинни тебя подкупил чем-то? Или Чан-хëн? — Почему я не могу беспокоиться о своей паре? Сынмин фыркает, а после смеётся так громко и так больно, что у Минхо сводит скулы. Пиздец, он так сильно проебался. — Ты? Обо мне? Пара? — бросает обрывки фраз младший, не переставая смеяться, — ты же не любишь меня, какая к чёрту пара? — Но я... — Завали, — хихикает Ким, чувствуя, как сжимается сердце, — ты никогда не любил меня, хëн, и сам это активно демонстрировал. Хватит со мной так обращаться. — Как обращаться? Я не по-... — Будто я собака на привязи. Захотел — погладил, захотел — пнул. Захотел — похвастался. Захотел — унизил. Я устал. Я тоже человек и у моего терпения есть предел... — Я не хотел, чтобы ты так себя чувствовал... — Да, поэтому при ребятах обнимаешь меня, а наедине шарахаешься. И поэтому отказался проводить со мной течку... — Но... — Хватит, Минхо-хëн, — качает головой Сынмин, — я больше не буду играть в эти догонялки, набегался. Ли нервно кусает губы и вздыхает, прикрывая глаза. Он обязательно всё исправит, как только младший восстановится. — Заедем в наше кафе? — спрашивает альфа, на что Ким пожимает плечами. — Как хочешь... Минхо не должно это задевать. Не должно. Но на душе предательски скребутся кошки, требуя вернуть прежнего Сынмина. Мягкого, язвительного и любящего. Любящего Минхо. Они останавливаются у кафе напротив дома. Старший идёт в заведение один, наказав омеге сидеть на месте. Они приехали под закрытие. Девушка-бариста хоть и приветливо улыбается, но всё равно выглядит раздражённой. Минхо покупает несколько пирожных, заказывает пару напитков и оставляет хорошие чаевые. Бариста буквально светится от счастья и кланяется, благодаря. В машине Минхо находит Сынмина спящим на задних сидениях. Парень обнимает свой рюкзак, свернувшись калачиком, и альфа не может не улыбнуться. Он тихо ставит купленную коробку со сладким на переднее сиденье и заводит машину, аккуратно трогаясь с места. Ли умело паркуется и видит Чана в домашних штанах у подъезда. Долго ли он ждал? Замёрз? Минхо выходит из машины и старший альфа сразу подходит к нему. — Что случилось? — спрашивает Банчан, скрестив руки на груди, — Нинни весь извелся... — У Минни переутомление, мы были в больнице, — говорит Ли, вздыхая, и опускает глаза, — ему ставили капельницу, выписали больничный на две недели... — Твою мать... — выругивается старший и устало трет глаза, — ладно, поговорим позже... Он спит? — Да, сзади, — кивает Минхо на машину, но идёт к дверям сам, — я сам его возьму, на переднем сиденье коробку захвати... Чан хочет было возразить, но увидев обеспокоенный взгляд младшего, ничего не говорит. Ли берёт омегу на руки аккуратно и закрывает машину. Старший альфа везде открывает двери, но ничего не говорит, хотя вопросов в голове крутится много.