Стихийник

— Значит, вы с Юнги создали артефакт, предназначение которого даже старейшины не смогли опознать? — Уточняет Минхо, откидываясь на спинку своего кресла. Они с Тэхеном уже час беседуют в его кабинете, пока вся база только готовилась к новому дню. Утро выдалось непростое, но Квон был рад увидеть Тэхена в такую рань. — Так точно, Квон. — Кивает Тэхен. Он чувствует себя лучше, а болезнь полностью отступила. Частые разговоры по телефону и переписка с Чонгуком стали залогом его хорошего настроения и скорейшего выздоровления. Даже новость о его наказании не испортила хорошее настроение. И сейчас пришло время окончательно обсудить произошедшее в заповеднике. Им с Квоном необходимо было все обсудить с глазу на глаз до того, как вернуться к своим делам. — И вы сами не знаете, что это такое? — Квон внимательно смотрит на омегу, пытаясь предугадать его мысли. Такого никто из них не ожидал, и даже представить себе не мог, чем закончится эта поедка. Альфа с трудом мог представить, что их всех теперь ждет дальше. Одно было ясно — над ними нависло тяжелое время. — Не знаем. Я много думал об этом, но у меня нет ни одной идеи о том, что это такое и зачем оно нужно. — Вновь кивает Тэхен, устало вздыхая. Они успели прийти к компромиссу по вопросу продолжения обучения спецкурса, понять друг друга в этом вопросе и принять решение относительно дальнейшего. Ким был недоволен несколькими решениями, что Квон принял единолично, и долго возмущался и пыхтел. Квон в свою очередь согласился с тем, что ему не стоило спешить и так реагировать на все произошедшее, ведь он сгоряча поставил под сомнение профессиональность своего заместителя, которому безоговорочно верил и доверял уже не первый год. Эмоции в тот момент били через край, и Минхо не смог справиться. Им определенно стоило поговорить наедине до того, как принимать столь кардинальные решения и переть друг против друга. Но то, что сделано, уже не вернуть. — Старейшины в заповеднике темнят. Там что-то происходит, но нас тактично попросили не вмешиваться в это. Меня это беспокоит. Югем тоже ничего не сказал, даже не намекнул о том, что может происходить. — И они поспешно уехали. — Добавляет Квон, качая головой.       Он уже давно замечал, что в столице что-то происходит, но вокруг все предпочитают молчать. Этот год стал определённо одним из самых тяжелых, что Квону довелось поведать за весь срок службы здесь. Судьба, словно игралась, испытывала и проверяла их на прочность, с каждым разом подкидывая все больше и больше невероятных событий и испытаний. Еще и почетные старейшины в заповеднике засуетились. Связано ли это как-то с тем, что скрывают в центре? Или просто совпадение? Квона напрягало такое резкое разделение старейшин, ведь они всегда жили в мире и гармонии, не влезая в дела правительства и в военные дела тем более. Предоставляли помощь, активно работали со многими базами и, что самое главное, помогали стихийникам встать на ноги. Ситуация резко изменилась, когда успела это сделать? Квон не знал, но очень хотел бы узнать, что вбило клин между ними. Еще больше волнения вызывало твердое решение главного старейшины увезти Тэхена и тем самым обеспечить тому должную защиту. И здесь снова он упирался в вопрос о том, а не связано ли это с суетой в столице и их делишками? Старейшины знают что-то, что скрывают от них? Готовятся к тому, что грядет? Почему их так напугал элементаль и слияние магии? Было слишком много вопросов, слишком много маленьких погрешностей во всей этой ситуации. — Уехали. — Соглашается Тэхен. — И у нас нет ничего, что могло бы подсказать правильные ответы. Я чувствую себя слепым котенком, которого бросили одного. — Мы все узнаем, Тэ. — Поспешно отзывается Квон, закуривая прям в кабинете. Он редко позволял себе нарушить правила, но сейчас обстоятельства вынуждали. — Вы правильно поступили, что исправили воспоминания остальным. Пусть будет так, чем каждый на базе продолжал бы об этом говорить. В одном старейшины правы — это опасно и для тебя, и для всех нас. Мимо такого правительство не пройдет и точно вынудят тебя лечь в эти их клиники, чтобы изучить тебя и твои силы. — Если они узнают, ты не сможешь пойти против приказа, Минхо. А я не могу подвергать базу такой опасности. — Тэхен откидывает голову на спинку кресла, поднимая взгляд в потолок. Он чуть ли не каждый день думал о том, что их ждет, если верхушка узнает о полном раскрытии магического потенциала. И каждый раз видел лишь один единственный выход из сложившейся ситуации. Бегство. У него было достаточно свободного времени благодаря Квону, чтобы раз за разом крутить мысли по одному и тому же кругу, ища хоть что-то, что могло ему помочь избежать проблем в будущем и не навлечь их на всю базу. Да, сотрудники базы никогда бы не пошли на предательство и не раскрыли бы информацию о его элементале и силе, но ведь гарантий не было. Любой студент мог стать, сам того не понимая, причиной проблем. — Юнги им тоже будет нужен. Как его вообще отпустили к нам? Всех темных магов, о которых я знаю, контролируют свыше. — Как отпустили не знаю, но Югем на многое пошел, чтобы отправить их именно сюда. Он добивался этого несколько месяцев, а потом за неделю успел все организовать и отправить ребят сюда. У меня еще до встречи с ними сложилось впечатление, что здесь что-то не чисто. И нам лучше быть готовыми. — Квон медленно затягивается, задерживая дым в легких, а после выдыхает. Он специально утаивает, что дело не заканчивается только на обучении. Здесь вопрос не о том, как их отпустили обучаться к ним на базу, а о том, как их допустили в управление целой базой. — Если ты думаешь, что я готов пожертвовать тобой ради должности, то сходи проветрись, Тэ. Какой бы приказ не поступил свыше, я не позволю кому-то распоряжаться чужими жизнями. Пока я глава базы, им придется хорошо постараться, чтобы добраться до моих сотрудников. — И к чему нам готовиться, если мы даже не знаем о том, с кем и с чем нам придется бороться? Правительство и так многое делает для того, чтобы подорвать к нам доверие. Уже то, что они так легко в этом году решились нарушить закон, говорит о многом. Им не нужны грамотно обученные военные, им нужно мясо, которое не жалко отправить в самые жаркие места. — Происходящее пугает Тэхена, ведь никто из них не знает, что будет впереди и к чему готовится. Как бороться с тем, о чем не знаешь? Как бороться с тем, кто так легко распоряжается их жизнями и совершенно не думает о том, что с каждым годом обучение катится по наклонной в самый низ? За всю свою не долгую, но насыщенную на разные события жизнь, Тэхен впервые задумался о том, что в какой-то маленькой, но такой правильной степени проклятые отчасти правы. Не прогнулись и все еще борются за свою полноценную свободу, за то, чтобы с представителей магического мира сняли оковы и цепи, позволив жить полной жизнью, а не под указку Правительства. Да, их методы были ужасны и жестоки, их намерения совершить переворот и встать у власти были неправильными и отвратительными. Тэхен это не поддерживал и никогда не смог бы перейти черту, чтобы присоедениться к ним. Но все же частично понимал их стремления, их мотивы и желания. Не те, которыми руководствовались молодые поколения отступников в их время, а те, которые преследовали их основатели в далекие давние времена. Тэхен здраво понимал, что случись такое сейчас, то он бы не смог принять ни одну из сторон. — Сейчас нам мало известно, Тэхен, но мы можем подготовится к любому исходу. Даже к самому страшному. Ты говорил, что старейшины дали тебе старинную книгу, в которой есть записи о том, как научиться вам с Юнги работать вместе… — Дали. Но старейшина Су против того, чтобы мы изучали работу вместе. Он считает, что мы опасны друг для друга. — Перебивает Тэхен, вспоминая поведение старика в тот день. После тех событий Тэхен и сам боится даже подумать о том, чтобы еще раз оказаться рядом с Юнги. Они создали что-то странное, неизвестное и неизведанное никем ранее. Такая магия его пугала. — Не важно, что он об этом думает, Тэхен. Я понимаю, что они имеют власть куда выше моей, ведь являются старейшинами оранжевой ступени и единственными, кто дожил до столь почетного возраста. Но ты сам сказал, что старейшина У выступил против старейшины Су. И я поддерживаю его. Уверен, он бы хотел, чтобы вы продолжили с Юнги тренировки. Иначе не стал бы так яро вас защищать. — Квон выпрямляется в кресле, тушит сигарету и поднимает взгляд на омегу, что тоже смотрит в ответ с долей испуга. — Даже больше, я настаиваю, Тэхен, чтобы вы начали подготовку. Если ваши силы так идеально подошли к друг другу, то это знак. Вам надо учиться работать вместе. Если надо будет, то я сниму его с тренировок. Всех их сниму, если потребуется. Никогда не думал, что такое может потребоваться в моей работе, но… — Квон усмехается, вспоминая часовые истории своего мужа о своих любимых книгах, — воспользуюсь знаниями своего мужа и скажу, что на моем месте Мисо со сто процентной уверенностью сказал бы, что, если бы в мире существовала истинность, вы бы с Юнги были идеальной парой. — Минхо! — Тэхен аж давится воздухом, подрываясь на месте и принимая сидячее положение. Никак не ожидал таких слов от Квона. А потому к щекам сразу приливает кровь, и даже пряди волос изменяют свой цвет. — Тебе стоит меньше слушать своего любимого мужа, потому что ты явно где-то потерял суть и ушел в другом направлении. — Уж Тэхену ли не знать, что Мисо обожает любовные романы об идеальных парах и истинности. И в них явно заложен не тот смысл, какой пытается преподнести Квон. — Это ты уже себе надумал что-то за гранью, Тэхени. — Посмеивается Минхо, не может упустить возможность поддеть младшего. — Я лишь имел ввиду то, что вы с Юнги в магическом плане идеальны. Ваши силы сочетаются так ярко и крепко, что да, если бы я верил во всю эту волшебную карусель судьбы, то точно бы назвал вас истинными. — Скажи это Чимину… — Бубнит себе под нос Тэхен, закатывая глаза. Если бы Чимин сейчас слышал то, что говорит этот безумный альфа, то потом бы Тэхену еще несколько месяцев пришлось бы просить прощение и доказывать, что у него с Юнги нет никакой совместимости. — И все же слушай меньше Мисо, а то в следующий раз ты придумаешь еще что-нибудь этакое. — Тэ, пожалуйста, не воспринимай все это только в плохом ключе. Я тебя очень прошу, по-человечески прошу подумать о том, что это даст вам и лично для тебя. Это дар, а таким не разбрасываются. Ты подумай, взвесь все. Я готов поддержать тебя в любом из твоих решений, но не отказывайся так сразу от того, что я тебе предлагаю, и что может предложить тебе такой союз с Юнги. — Квон настоятельно подталкивает омегу к верному решению, считая, что именно такой союз даст им то, что необходимо. Он видел, что Тэхен сомневается в себе и в том, что происходит вокруг. И знал, что пора дать тот самый толчок, чтобы его пташка расправила крылья и взлетела выше. — Ты спешишь, Квон. Не стоит так бросаться в крайность. Ты знаешь, что я серьезно отношусь к своим обязанностям. И квартет пройдет обучение в полной мере. Я не стану снимать их с тренировок. И ругаться с тобой тоже не хочу. Давай мы будем постепенно об этом думать и вместе принимать решения. — Тэхен хмурит губы, недовольный таким напором. Слишком быстро, слишком резко все меняется в его жизни. Тэхен очень хочет, чтобы хоть на денечек мир остановился, даровал лишнее время, чтобы осмыслить все и привыкнуть. — У меня впереди новый курс, база готовится к ежегодному мероприятию. Подождем немного, а потом будем думать уже о том, как нам действовать дальше. Может быть, появится новая информация. — Или станет поздно. — Выдыхает альфа тяжело, потирая виски. Ему страшно за будущее своего стихийника, ведь нависшая угроза куда страшнее того, что они успели пережить. — Тэхен, я понимаю, что это страшно и пугает до чертиков. Но однажды именно это может спасти жизни многих, да даже ваши собственные. — Понимаю твое беспокойство, Минхо. Я поговорю с Юнги. Посмотрим, что он думает об этом. Если согласится, я подправлю расписание, и мы начнем тренировку. Попробуем. Попытаемся. В любом случае сначала надо изучить книгу, а потом только выходить на поле. — Тэхен смотрит на время, подмечая что вот-вот начнется экзамен, а потому поднимается с места. — У меня экзамен сейчас. Поговорим об этом позже, а пока выдохни, Минхо. Еще ничего не ясно, чтобы так сильно переживать. — Я сам поговорю с Юнги. Так будет лучше. — Уверенно настаивает Квон, и Тэхен согласно кивает, соглашаясь с этим. Пусть будет так. Квон лучше знает, как преподнести такую новость. Тэхен вот не представляет себе, как вообще можно начать такой разговор. Не может же он просто подойти и попросить не покидать базу после завершения обучения, потому что кому-то вдруг приспичило навести суету. — Тэхен… — А? — Откликается Тэхен, уже готовый открыть дверь. Он оборачивается на Квона, не понимая, что еще они не успели обсудить. — О Чонгуке… — Начинает Квон, не желая отпускать омегу так скоро. Ему есть, что сказать своему заместителю о таком. Они не раз и не два говорили об этом с Хосоком, и Минхо был уверен, что все будет протекать гладко и тихо. Он был уверен, что это не выйдет за рамки и не доставит проблем. Но Чонгук смог, хотя от него этого не ожидалось больше всего, учитывая каким терпением и выдержкой тот обладал. Квону пришлось назначить наказание Чону за самовольный уход с территории базы, и пусть все это было ради того, чтобы позаботиться о Тэхене, но факт оставался фактом. И хоть Квон был рад, что ему посчастливилось стать свидетелем таких удивительных событий, он был вынужден назначить наказание, чтобы защитить такие хрупкие и только раскрывающиеся отношения. Он был не против в самом начале, когда Хосок только поднял эту тему, а сейчас и вовсе поддерживает своих заместителей и их образовавшиеся любовные союзы. И быть тем, кто будет карать за такое, Квону не хотелось быть, но пришлось, ведь такие отношения не могут быть пока выпущены в свет, не могут полноценно расцвести, подобно цветку по весне. А потому стоило предупредить, чтобы каждый из них был внимательнее к окружающим. — Я хотел бы обсудить его наказание… — Минхо, я напомню, что я все еще на тебя обижаюсь. И воспользуюсь этим без зазрения совести. — Тэхен ловит идеальный момент, когда можно перебить альфу и не дать продолжить сказать то, что тот хочет. Он не готов обсуждать эту тему с ним, да и сам еще не до конца понимает серьезность происходящего. Он наслышан о том, что ожидало Чонгука по возвращению на базу, согласен с тем, что Квону пришлось так поступить, но не готов что-то сказать в ответ на такое поведение. Да, позже он обязательно придет с повинной сам и все объяснит, а пока просит лишь дать время. И Минхо его дает, понимает каждую эмоцию и принимает его желание молчать. Он улыбается мягко, лишь молчаливо поддерживая, а после машет рукой в сторону двери, позволяя покинуть кабинет.       На промежуточном экзамене Тэхен появляется самым последним и с горящими щеками. Студенты уже активно готовились к проведению экзамена, разбившись на пары. Сегодня Ким был лишь наблюдателем, пока Чимин, Сокджин, тренер Ли и тренер Хёк занимались приемом экзамена. Он занял место у самого бортика, за которым свою очередь ожидали остальные студенты, делал пометки в планшете и внимательно следил за тем, как студенты его курса справляются с заданиями. Первыми, успешно сдавшими экзамен, были те, кому его облегчили. Тэхен в них не сомневался. Беспокойство вызывали остальные, кому Квон увеличил степень прохождения экзамена. Он и так был не простой, а с такими усилениями становился и вовсе трудным. Семерка победителей присутствовала на экзамене и была поддержкой остальным. Они активно помогали подготовится студентам к показательному бою, ориентируясь на боевую сетку, которую Чимин заранее загрузил каждому еще вчера вечером. Частично это помогало, частично нет. Не каждому давалось показать себя с лучшей стороны, но они сделали все, что могли в такой ситуации. — Что заставило смущаться мою омегу? Неужели большой босс рассказывал, что вы, профессор Ким, слишком соблазнительны и желанны для студентов? — Тихий голос Чонгука практически в самое ухо выбивает почву из-под ног. Тэхен распахивает глаза и приоткрывает губы. Сердце пропускает удар, и он спешит осмотреться по сторонам, чтобы убедиться, что их разговор никто не слышит. — Ты сумасшедший, Чон! — Шипит тихо омега, поддаваясь чуть назад и склоняя голову в сторону. Чонгук слишком близко. Стоит, привалившись к бортику рядом с омегой, что с другой стороны опирается на него бедрами. Пальцы сильнее сжимают планшет, а взгляд не отрывается от студентов на поле. — Вы делаете меня таким, профессор. — Довольно скалится Чонгук, радуясь своей маленькой шалости. Он не мог устоять, не после того, как на глаза попалась яркая красная макушка Тэхена. — Ты невозможен. — Шумно выдыхает Тэхен, ощущая, как в животе бабочки просыпаются, а по венам жар растекается. Поверить не может, что так легко поддается на это. Месяц назад он бы и слушать не стал, развернулся и ушел бы в другом направлении, а сейчас сдерживает себя, стоит и ждет, что придумает альфа еще. Щеки пылают, Тэхен уверен, что и волосы окрасились в яркий цвет, выдавая своего обладателя и привлекая все внимание к ним. — Ты несколько дней провел в наказание в наших архивах, разгребая старые документы. Неужели так понравилось, что хочешь еще? — Хочу, профессор Ким, очень хочу. — Чонгук поддается ближе, упирается руками в бортик и заглядывает в планшет омеге, где открыта таблица с результатами. Делает вид, словно ничего не происходит и ему просто интересно узнать результаты, а сам продолжает изводить, довольствуясь такой отдачей. Ему нравится их небольшая игра, и нравится, что Тэхен позволяет ему такое. — Если это значит, что мы проведем с тобой больше времени наедине, то я готов хоть каждый день сидеть в этих чертовых пыльных архивах. — Значит… — Тэхен на мгновение прикрывает глаза, вдыхает глубже крепкий запах ветивера, — пойдешь за мной? Несмотря ни на что? — Только позови, Тэхени… — Чонгук чуть поворачивает голову и смотрит на пылающие щеки, на мягкие и нежные губы, которые тот кусает. Альфа шумно сглатывает, чувствуя, как контроль трещит по швам. Им стоит остановиться. Чон понимал, что сам себя завел в эту ловушку. И выбраться из нее сам он не мог, слишком силен был соблазн. — Ваша настойчивость не знает границ, студент Чон. — Усмехается Тэхен, решаясь отыграться за такую выходку. Он проводит пальцами сквозь пряди, возвращая свой натуральный цвет. Второй рукой прижимает планшет к груди, готовясь убегать сразу к Чимину, что закончил принимать последний экзамен у студентов. — Но боюсь у вас появились большие проблемы в виде конкуренции. Большой босс, как вы высказались ранее, говорил не о том, что я так хорош собой, а о том, что ваш верный друг, который в следующий раз получит от меня по полной программе за то, что прикрывает вашу спину и поддерживает ваше безрассудное поведение на публике, был бы мне идеальной парой. Ну знаете, истинность и все такое… — Тэхен говорит тихо, тягуче, давая осознать каждое сказанное слово, а потом и вовсе подмигивает, расплываясь в широкой, лукавой улыбке и ловко выскальзывает, спешно убегая в центр поля, где остальные тренеры уже ведут дискусию об итоговых результатах.       Тэхен не долго уделяет времени тренерам, послушав их мнение о том, какие результаты студенты могут получить. Их дискуссия продолжается, пока сам Тэхен, как и обещал ранее, выходит на поединок со студентом Чхве, принимая его решение сразиться на деревянных шестах. Бой выдался быстрым и легким, Тэхен буквально за пять минут уложил альфу на лопатки, прижав к груди шест. Это разительно отличалось от того, что было в заповеднике, ведь фактора свалиться в воду здесь не было. Тэхен устойчиво стоял на ногах и ловко отбивал выпады в его сторону, переходя в атаку. У студента Чхве просто не было шанса на другой исход, когда против него тренированный военный. Свой проигрыш альфа принял достойно и согласился, что в будущем будет работать усерднее, и тогда точно победит. Омега лишь пожелал ему удачи и напомнил о наказании, которое теперь студент должен будет выполнять.       Когда Тэхен по итогу экзамена получает результаты, он вздыхает тяжело и озвучивает их. Троим студентам не удалось набрать даже минимальный проходной балл, а их навыки не улучшились с тех пор, как они поступили на базу для обучения. Их умения, хоть и улучшились, но не дали того результата, который нужен в будущем. Кураторам приходится попрощаться с ними, направив собирать вещи и в штаб. Предварительный экзамен заканчивается, а свое наказание курс продолжает нести. В этот раз Чимин сжалился над ними и взял на себя несколько часов, посчитав верным решением вместо уборки лаборатории поставить боевые тренировки. Не мог он больше смотреть на такое. Они дружной командой покидают поле, позволяя другому курсу занять территорию для своих занятий, а сами отправляются на другое через всю базу. — Профессор Ким, вы сегодня с нами? — Интересуется Хосок, протискиваясь между Чимином и Тэхеном. — Нет, студент Чон, но я буду рядом. — Тэхен указывает на большое поле для тренировок, которое разделено на две части. Это было поле объединенных ступеней. Их разделяли лишь две перекладины параллельно друг другу. — Вы с тренером Пак займете соседнее, а я буду заниматься своей подготовкой, пока моих пташек еще не привезли на базу. — Разве у них не начнутся занятия, когда прибудет новый курс? — Спрашивает Намджун, что топает позади своего друга. — Сегодня как раз тот самый день. Советую готовиться к очень веселому месяцу. Мои пташки возьмут на себя адаптацию новичков в рамках программы подготовки к повторной сдаче финальной проверки. — Улыбается Тэхен, явно гордясь тем, что его пташки смогут попытать себя еще раз, правда придется им ехать в столицу, где проверка проходит позже, чем у них. — Разве так можно? — Удивляется Хосок. — Конечно, если знать к кому обращаться за помощью. — Отзывается Ким, заходя на требуны в своей части. Тэхен оборачивается лишь на пару секунд, чтобы взглядом встретиться с золотыми глазами. Чонгук смотрит пронзительно, хмуро. Он недоволен тем, что Квон посчитал его пару идеальным для Юнги. Тэхен не может сдержать широкой улыбки. — А теперь не отвлекайтесь и слушайте тренера Пак.       Они расходятся по разным сторонам поля. Тэхен оставляет свою сумку на скамейках в смотровой зоне, осматривается по сторонам, подмечая идеально ровный слой льда, который для него подготовили за ночь. Это было сделать нелегко, но ребята справились хорошо. Омеге очень не терпелось встать на коньки и размять мышцы, но сначала нужна была разминка. Поэтому он начинает с общей физической подготовки, подготавливая каждую группу мышц для тренировки на льду. Чимин с курсом тоже начинают свое занятие. Сегодня они в последний раз занимаются по трем ступеням, а с понедельника приступают к обучению новой. Ребята уже хорошо ориентируются в боевых стойках и легко перенимают тактики друг друга. Чимин не перестает хвалить их. Но, когда на соседнем поле, Тэхен, что успевает поверх футболки натянуть черную обтягивающую водолазку с высоким горлом и заправить ее в спортивные штаны того же цвета, выходит на лед, студенты начинают активно вертеть головой и отвлекаться. А всему виною то, что они впервые видят, как профессор плавно рассекает лёд на коньках, наворачивая круги. Чимину приходится одёргивать тех и делать замечания, но ничего не спасает, когда его друг исполняет тренировочный прыжок в три оборота у самого края площадки под чутким руководством своего личного тренера. И здесь даже Чимину приходится признать, что сил и желания вести занятие нет, он сдается и оставляет попытки привлечь внимание студентов к боевым стойкам. Сам с интересом наблюдает за прыжками друга. — Может сделаем перерыв и посмотрим на профессора Ким? — Интересуется Юнги, что пот вытирает полотенцем. Он устал от усиленных тренировок, а его магия готова послать всех к черту. Чонгук рядом фыркает, слова Тэхёна покоя не давали, рождая в груди ревность и чувство собственности. Он чувствовал себя так, словно был оголенным проводом, одно неверное слово и искры рванут так, что прошлое наказание покажется цветочками.       Чимин вздыхает, осматривая уставших студентов. Он и сам сегодня не настроен изматывать студентов после экзамена, поэтому кивает, просит быть тихими, чтобы им не прилетело по голове, а потом все занимают места у перегородки, наблюдая за тем, как стихийник, плавно скользя по льду, исполняет прыжок в четыре оборота с поднятыми вверх руками. Мужчина, что стоял в коньках на льду, с периодичностью свистел в свисток и жестикулировал рукой, указывая Тэхену на ошибки. Он лишь бегло осмотрел подошедших студентов безразличным взглядом и вернулся к своим делам. Чимин тихо сообщает, что этот мужчина заслуженный тренер по фигурному катанию и обучал Тэхёна во времена Академии. Студенты взгляда оторвать не могут от куратора. Тэхен исполняет комбинацию нескольких элементов с плавным переходом в прыжок. И вот Ким вновь взмывает вверх, исполняя прыжковый каскад. Омега берет небольшой перерыв, раскатываясь небольшими кругами, а после делает несколько петлей левой ногой против часовой стрелки. Это дает телу необходимую поддержку для исполнения следующего комбинированного вращения со сменой ноги и прыжковым заходом. — Вау, разве это не бедуинский прыжок? — Интересуется омега, что стоит рядом с Чимином, когда Тэхен выполняет три подряд прыжка, тренируя свой любимый элемент. — Он самый. Профессор Ким начал использовать его в боевой магии после того, как перестал участвовать в соревнованиях по фигурному катанию. Фигурное катание тоже может принести пользу боевой магии. Поэтому учитесь, учитесь и еще раз учитесь, студенты. — Чимин подпирает голову рукой, улыбается рядом стоящему Юнги и возвращает взгляд на друга, что вытирает полотенцем шею и виски, активно обсуждая с тренером планы на будущее выступление. — На льду все равно этот элемент смотрится лучше. — Почему профессор тренируется на льду? — Интересуется Чхве. — Он хочет принять участие в предстоящих чемпионатах? — Не уверен, что могу вам рассказывать о таком. — Чимин склоняет голову в бок, создавая интригу. Пак уже представлял себе, какой скандал поднимет Тэхен, узнав о том, что друг нарушил правила и рассказал курсу о предстоящих соревнованиях. — Ну пожалуйста, профессор Пак! — Раздается со всех сторон, а стоящий рядом Юнги усмехается, замечая недовольный взгляд тренера, которого привлек шум студентов. Молодые специалисты были слишком нетерпеливыми и слишком любопытными, чтобы просто так сдаваться. — А вы обещаете молчать? — Чимин делает вид, что совсем не хочет рассказывать студентам интересные новости, а сам уже готов вывалить все, что узнал сам. Милые мордашки студентов слишком располагают, не позволяя сопротивляться их очарованию. — Хорошо, так и быть. Наша база каждый год проводит соревнования между базами, чтобы, так сказать, поддерживать соперничество и дружественный дух, да и просто повеселиться нам тоже никогда не поздно. В прошлом году соревнование проводилось в гавайском стиле, в этом году решили отправиться на северный полюс. Будем преодолевать ледяные препятствия и узнаем, кто же лучший из лучших. В этом году вместо вашего куратора пригласили другого стихийника, а его самого не допустили до игр. — Посмеивается Чимин, вспоминая обиженную моську друга, когда тот узнал, что в этом году участвовать не будет. — Не удивительно, что его отстранили. Это было бы нечестно по отношению к остальным. — Говорит Юнги в тот самый момент, когда Тэхен заходит в очередной прыжковый элемент, при этом используя свою магию льда, чтобы создать вокруг себя снежные кольца. При приземлении они ярко вспыхивают и переливающимися кристалликами осыпаются на поверхность льда. — Ему нет равных, когда он на льду. Это его стихия. — Соглашается Хосок, пробираясь ближе к Чимину и Юнги. — Именно. Поэтому он будет участвовать в открытии пятых соревновательных игр, которое пройдет на льду. При помощи наших друзей они воздвигнут на территории базы ледовую арену под тематику соревнований, исполнят красивые номера и создадут кубок победителя. — Чимин делиться той информацией, которую им уже озвучили, и совесть его совсем не мучает. — На такое событие в этом году глава Квон позвал известных деятелей, чтобы те приняли участие и были судьями. Для вас это будет полезным. Вы познакомитесь с нужными людьми, которые в будущем, возможно, возьмут вас к себе в отряды, а мы пообщаемся с коллегами из столицы.       Чимин отвлекается от рассказа, когда Тэхен исполняет очередной прыжковый элемент с использованием магии, но приземление получается не чистым. Его конек проскальзывает вперед, и омега падает на задницу, по инерции скользя какое-то время вперед, вращаясь вокруг себя. Студенты обеспокоенно охают. Тренер усмехается, прикрывая глаза ладонью. Он этого ждал, ведь не может быть все так просто и легко в их деле. — Спокойно… — Чимин даже руку выставляет вверх, давая понять, чтобы все оставались на своих местах. — Все в порядке. Раз голос не подал, то совершенно не больно. И тренер молчит. — Пак легко улыбается, доверяя навыкам Тэхена безоговорочно. Он такое наблюдает не в первый раз, поэтому научен сдерживать свои обеспокоенные эмоции. — Превосходно. — Лишь говорит Юнги, наблюдая за действиями их профессора и его тренера, что свистит коротко, тем самым подгоняя Тэхёна вновь начать сначала. Тот встает, даже не отряхивается от налипшего снега к одежде, вновь уходит в разгон, чтобы повторить прыжок. — Это на самом деле чертовски больно, и не думаю, что ему полезно заниматься таким после тяжелого случая на вызове, происшествий в заповеднике и болезни. — Ну, мы же никому не скажем? — Шепчет Чимин, давая понять, что это решать лишь Тэхену. — Это нормальная практика для фигуристов. Помню, когда мы еще учились в Академии, ваш профессор умудрился сломать ногу аж два раза за один день. Его после такого не хотели допускать до соревнований. Но на отборочных он побил собственный рекорд. А после занял первое место на чемпионате, став первым омегой, кто откатал программу на уровне сложности альф. Он поставил тогда девять рекордов, многие из которых до сих пор никто не может побить. — Чимин делится со студентами новой информацией о их кураторе. Такого в открытом доступе не найти, пытались уже. Не вышло. Те слушают с раскрытыми ртами, наблюдая за тем, как Ким продолжает скользить по льду, пытаясь выполнить один и тот же прыжковый элемент, но каждый раз приземление подводит, и он падает и снова падает, отбивая себе не только задницу, но и бока, и локти. Целеустремленность куратора и его стойкое не желание сдаваться вдохновляют студентов, давая тот самый толчок стремиться выше и постигать новые горизонты. Тэхен тяжело дышит, его грудная клетка часто вздымается, но омега упорно идет к своей цели, беря новый разгон и входя в прыжок. Отталкивается ото льда, взмывая вверх и делая четыре оборота, а после плавно приземляется, уверенно стоя на ногах, чисто завершая элемент и понимая, в чем была его ошибка до этого. — Почему куратор перестал участвовать в соревнованиях? — Интересуется один из студентов. — Потому что вас же должен кто-то обучать. — Хмыкает Чимин. — Фигурное катание занимает большую часть времени. Тренировки с утра и до позднего вечера. Мало просто уметь кататься. На самом деле большая часть времени уделяется тренировкам в зале и в зале хореографии, лишь потом только встают на коньки. Чтобы сегодня выйти на лед, профессор Ким провел не мало времени в зале. И впереди еще не мало времени уйдет на подготовку лишь для того, чтобы откатать для вас не больше часа без падения и травм. И я уверен, что ваш куратор даже так сможет всех нас удивить. Не зря же к нам приедут представители департамента спорта. Планируется грандиозное шоу. — Знаешь, что бывает с теми, кто любопытные носики сует не туда? — Интересуется Тэхен, скользя по льду совсем рядом с перекладиной. Тренер перехватывает его практически сразу, показывает на часы и просит отдохнуть после тренировки. Ким отвлекается на тренера буквально на пару минут, чтобы поблагодарить и попрощаться, а после снова скользит по льду в сторону Чимина. — Ну, а зачем им еще приезжать?! — Возмущенно восклицает Чимин, наблюдая за тем, как друг исполняет перекидной прыжок, чтобы повернуться к нему лицом. Щеки красные, волосы растрепаны, а одежда до сих пор местами покрыта слоем снега. Чимин уверен, что та уже промокла, но, из-за разогнавшейся крови в венах, Тэхен скорее всего этого даже не чувствует пока. — Я отказал им. — Пожимает плечами Тэхен, наворачивая небольшие круги. Он глубоко дышит, восстанавливая дыхание. Он знает Чимина слишком хорошо, и не может оставить его без ответов. — Хотят попробовать уговорить меня лично. Будто это может помочь им. Мы с Квоном и так дали им понять, что в спорт я не вернусь, но им этого оказалось мало. — Профессор Ким, вы так хорошо смотритесь на коньках. Почему вы не рассказывали об этой вашей стороне? — Широко улыбаясь, спрашивает Чаин. — Да, профессор Ким, даже ваши выступления не найти в сети. — Поддакивает Чхве. — Вас правда хотят убедить бросить работу? — Спрашивает Суен. — Подожди, в смысле вернуться в спорт? — Удивляется Чимин, не понимая связи. — Все просто, тренер Пак, они хотят переманить меня в спорт. Близятся всемирные игры, а я действующий чемпион в отставке. Не только я получил приглашение, но и многие с других баз тоже, кто ранее занимался этим видом спорта. Они хотят собрать команду, что приведет их вновь к победе. Но мы дружно отказали им, тогда департамент спорта обязал нас пройти аттестацию, чтобы подтвердить категорию. — Рассказывает Тэхен, плавно скользя из одной стороны в другую. — Но почему вы не согласились? Это же всемирные игры! — Чаин не понимает, как можно отказаться от такого шанса представлять свою страну на таких играх. — Это не то, чем я хочу заниматься, Чаин. — Качает головой Тэхен, тепло улыбаясь. — Подготовка займет много сил и времени. Сами игры займут около двух недель, где будет жесткий отбор, а еще внимание прессы. База не справится с молодым потоком, если единственный стихийник покинет ее стены ради участия в играх. Учитывая большую нагрузку, базе придется все силы отдать на контроль за новичками. Это приведет к остановке учебной деятельности всех направлений, даже вашей. Военные студенты получат с этого выгоду, вы получите с этого продление срока обучения ровно на столько, сколько займут игры. Когда вы сюда прибыли, в целом такую же практически процедуру проходят и военные, вы подписывали документы. Одним из первых документов вы подписывали соглашение о неразглашении. А еще соглашение об анонимности и сокрытии вашего личного дела. Вопрос: для чего это делается? — Для того, чтобы скрыть личность и большую часть деятельности. — Отзывается Чонгук. — Чрезмерное привлечение внимание и транслирование в сетях может привести к краху операции, которую может выполнять тот или иной человек. Если его узнают на улице или не дай бог подбегут побеседовать, когда будет происходить миссия, то это может привести к гибели или травмам в зависимости от вида миссии. Поэтому все военнослужащие подвергаются полной анонимности, их достижения в каком-либо виде деятельности помимо службы скрыто и не подлежит огласке до момента, пока служба не будет окончена. По окончанию службы эти условия меняются. С момента разрыва договора о службе вся военная деятельность переходит в категорию секретно, а все остальное рассекречивают. Это делается для того, чтобы уберечь военнослужащего от допросов и агрессии. — Спасибо, студент Чон. — Тэхен делает еще один небольшой круг на льду, кивая пару раз головой в знак согласия. Он поправляет волосы, откидывая пряди с лица, и осматривает студентов. — Для каждого военного анонимность самое главное. Для меня тоже. Это ответ на ваш вопрос о том, почему вы не можете найти ни одного моего выступления на соревнованиях. Ни статей, ни видеоматериалов. В официальных источниках есть только имя, к которому нет даже фотографии. Это сделано для того, чтобы пороги базы не были забиты репортерами и фанатами, которые порой бывают до крайностей эмоциональны. И это первая причина почему я не собираюсь соглашаться на их предложение сменить военную деятельность на спортивную карьеру. — Но вы же все равно покажите, что вы лучший? — С надеждой спрашивает Чхве, на что Тэхен и Чимин смеются, прикрывая рот ладонью. — Студент Чхве, вы можете не сомневаться. Ваш куратор точно поставит несколько новых рекордов, обойдя всю сборную нашей страны. — Чимин похлопывает того по плечу, тем самым прося не переживать на этот счет. — Именно так все и будет. А сейчас тренер Пак быстренько всех вас собирает и проводит экстренное собрание. — Тэхен широко улыбается, радуясь своей маленькой шалостью, пока Чимин удивленно хлопает глазками. — Не смотри на меня так. Это ты рассказал им до распоряжения Квона. Тебе и отвечать за это. — Ладно, может хочешь составить компанию? — Полной надежды голосом спрашивает Чимин, на что получает отрицательный кивок головы. — А позже? — Ой, нет. Мне и своих дел сегодня много. Я сегодня на базе до позднего вечера. — Выдыхается устало Тэхен, вспоминая горы документов на столе и масштабы новой катастрофы в виде новичков. — Крепись. — Чимин хлопает друга по плечу, сдерживая смех, когда омега пыхтит, стряхивая руку друга. — Какие базы будут участвовать в соревнованиях? — Вспоминает Хосок, которому очень интересно послушает еще о соревнованиях. — Ты рассказал им и об этом? — Тэхен подмечает любопытные взгляды, а потом хмуро смотрит на Чимина, который втягивает голову в плечи и делает шаг назад. — Чимин… — И, хоть это звучало мягко, угрожающие нотки все равно присутствовали. — Я сам проведу полное собрание, я понял! — Он поднимает руки, сдаваясь сразу. — Сегодня же все улажу, расскажу и до открытия все будет тихо и спокойно. — Так и сделай, — соглашается Тэ, смотрит на время и поджимает губы, — все, мне пора. А то опоздаю везде, где можно и нельзя.       Тэхен прощается со всеми, отталкиваясь от перегородки и скользит в другую часть поля, чтобы там покинуть ледовую арену и переобуться. А Чимин разворачивается к своим студентам, у которых еще одна тренировка с ним. — Давайте займем места в центре поля, чтобы проходящие сотрудники мимо посчитали, что мы занимаемся с вами важными делами, а сами поговорим о более приятных вещах. — Улыбается он, уже представляя, как придется рассказывать о правилах поведения, о безопасности и о том, что им вообще нельзя даже заикаться о гостях в стенах базы.

***

      Тэхен справляется практически со всем. Встречает десять новичков стихийников, военных-студентов, что были зачислены к нему на курс. С ними прибывают и его студенты, что уже числились на курсе и будут в скором времени проходить еще одну проверку. Тэхен рад их видеть и встречает с объятиями, привлекая удивленные взгляды новичков к себе. Он сопровождает всех до своей аудитории, рассказывая о базе, о пропусках и о том, что их ждет в этом учебном году, какие цели они здесь ставят и чего хотят получить от студентов к концу года, рассказывает о безопасности, о внутреннем распорядке дня, о проверках, как внутренних, так и внешних. Ребята, что уже проходили через это, тихонечко сидят в сторонке и стараются не издеваться над новенькими, ведь они то знают, что всех их ждет только дорожка в ад. Ким выдает им уже привязанные к его планшету ЧП-браслеты, рассказывая о том, что они должны быть на студентах круглосуточно, для чего они нужны и как ими пользоваться. Раздает планшеты, прося сразу войти в систему под своими табельными номерами, которые они получили в письмах от него. Когда с этим всем покончено, Ким отводит свою группу V5 в медсанчасть, по дороге рассказывая, что и где находится. Студенты-новички проходят полный медицинский осмотр, который занимает около часа. Большую часть исследований и анализов они сдавали еще в прошлый их приезд на базу, поэтому в этот раз справляются быстрее. Дальше Тэхен отводит их в корпус стихийников, где они будут жить и обучаться. У дверей в корпус Тэхен оставляет новичков на своих студентов, позволяя старшим стихийникам самим помочь всем с расселением. Те обещают позаботиться о них, на что Тэхен грозится выпороть, если вдруг что-то будет не так, а два альфы лишь смеются, прося не пугать молодых, а то малыши сбегут в первый день.       Тэхен заглядывает в курилку, ставя большую коробку на сидение рядом, и выдыхает. Юнги и Чимин переглядываются между собой и переводят взгляд на профессора, что потирает ладонями лицо, устало мыча что-то себе под нос. Это не было трудным или тяжелым, но высосало много моральных сил, ведь кажды новый курс был таким же волнительным для Тэхена, как и для студентов их первый день. — Совсем все плохо? — Начинает Юнги, кажется догадываясь быстрее Чимина. — Не то слово. — Тэхен закуривает, медленно втягивая дым в легкие, а на выдохе прикрывая глаза. Он устал и очень хочется домой в горячую ванну и мягкую кровать, а впереди было еще не мало дел. Несколько хороших дней дома, и Ким понимает, как это было здорово, когда никто тебя не дёргает. — Они совсем зелёные. Их придётся ломать, давить и собирать заново, чтобы хоть кто-то из них смог попробовать выпуститься. — Академии стали хуже справляться со своей ролью. Делая акцент на другие направления, они забывают о боевой части все больше и больше. Удивительно, что студенты сами все еще хотят к нам попасть. — Выдыхает Чимин, и делает затяжку. Образование в Академиях стало одной из самых больших проблем в последнее время, ведь уровень преподаваемых направлений значительно упал, что добавляло после проблем им. — Я вспоминаю нас, когда мы обучались, и до сих пор не могу поверить в то, что мы в их годы были намного обученные. Помимо боевой подготовки у нас были знания в других областях, в которых тоже нельзя было просто так участвовать, спустив рукава. — Возмущается Тэхен. — Они даже не имеют представление о том, что их тут ждет. Я чувствую себя так, словно попал в вольер с милыми и маленькими щенками. — Тяжело будет разбивать их розовые очки. — Понимающе говорит Юнги. — Много омег? — Нет, из десяти лишь трое, но не думаю, что они справятся. — Тэхен поджимает ногу под себя, тушит сигарету и достает новую, поджигая и вновь закуривая. — Если они продолжат смотреть на своих сокурсников влюбленными глазами, в которых кроме сердечек ничего нет, то вылетят уже через месяц. Для омег отбор жёстче, требования жёстче, нормативы сложнее, потому что они должны не только сравнять свои физические данные с данными альф, но и превышать их, чтобы их заметили. Конечно, их способности играют большую роль. Смогут вытянуть где-то, но это не всегда сможет их спасти. С ростом силы необходимо тренировать и тело, чтобы оно выдерживало нагрузку. — Поэтому ты выбрал фигурное катание, как способ тренировки тела? — Интересуется Юнги. — Да… — Отзывается омега, опуская взгляд и рассматривая пол. — Хорошее было время, но я бы не хотел возвращаться на лед. Слишком травмоопасное занятие. — Серьезно? — Усмехается Юнги. — Ваши студенты каждый день бегают в медсанчасть, чтобы то одно залечили, то другое. Они буквально каждый день обсуждали за завтраком места на теле, где появился новый синяк. Что уж там, они ставки на это делали! — Знаешь сколько раз я ломал ноги, чтобы сделать правильно элемент на льду? — Встречный вопрос задает омега, на что Мин отрицательно качает головой. — Это было очень много раз. И это я не говорю про сломанные руки, отбитую задницу, локти, спину и голову. Ловить звездочки перед глазами пару раз приходилось, так что я лучше с кем-нибудь боевую тренировку проведу, чем пару раз прокатаю программу. И пускай сейчас я все еще хорошо стою на льду, но это не отменяет того факта, что я могу сделать что-то не так, упасть и сломать себе спину. — Жестокий вид спорта. — Хмыкает Юнги, а Чимин лишь кивает. — В балете тоже все плохо? — Не, там не все так опасно, как на льду. Но да, есть и свои минусы. Такие как разрывы связок или мазоли. — Отмахивается Чимин, с улыбкой припоминая занятия балетом. — Тэхени, пустишь нас с базы на сегодня? Пожалуйста! Обещаю, Квон ничего не узнает. Мы хотим… — Чимин ловит прищур друга и сразу исправляет сам себя. — Я хочу романтическое свидание без толпы студентов. — Ты сводишь меня с ума, Мини. Я буквально только сегодня утром говорил с Квоном о том, что не стану пренебрегать своими обязанностями. А сейчас ты просишь сделать невозможное. — Тэхен чувствует, как его нагло загоняют в ловушку. — Я тебя очень прошу, Тэ. И сам понесу наказание, если Квон узнает. Я тебе обещаю, что все будет тихо, а об этом даже не узнают. — Чимин смотрит слишком умоляюще, чтобы ему сопротивляться. А еще слишком уверенно. Если бы Тэхен знал их маленькую тайну на шестерых и Квона, то не стал бы переживать о том, что Юнги может влететь за такой поступок так же, как и Чонгуку. И все же Тэхен не может сопротивляться и машет рукой, давая понять, что ничего не знает и не видит, а потом провожает парочку с довольной улыбкой, когда те прощаются и выходят из курилке. Но не успевает докурить сам, как в курилку возвращается Юнги. Он полностью не заходит, лишь в проем голову сует. — Я говорил с Квоном. И не против тренироваться с тобой по вечерам, когда основной поток студентов разбегается по своим делам. И он очень просил держать в тайне от всех и не скрывать ничего от него. — Юнги говорит быстро, не давая Тэхену и вставить слово. Тот лишь успевает хлопать ресницами, пытаясь осознать все сказанное. — Я завтра сфоткаю книгу, почитаю на неделе. А там уже определимся, когда начнем. Хорошо?       Ким, как загипнотизированный, кивает пару раз головой, и наблюдает, как Юнги довольно улыбается и покидает курилку, плавно закрывая за собой дверь. Тэхен продолжает сидеть на месте, смотря в одну точку. Не ожидал, что Квон так быстро поговорит с альфой и поставит того в курс происходящего. Еще больше не ожидал, что Мин согласиться на тренировки, зная о том, что это крайне опасно для них после случая в заповеднике. Тэхен докуривает, забирает свою коробку с личными делами новичков и спешит в садик, чтобы забрать дочь. Он обязательно встретиться с Юнги чуть позже и обсудит это момент, так как слишком много появляется вопросов, на которые хотелось бы получить ответы. Малышка всю дорогу до аудитории рассказывает о том, как прошел ее день, что они изучили и с кем она играла, а Тэхен молчаливо кивает, слушает внимательно и думает о том, что малышке действительно скоро станет скучно на базе, ведь ей уже интереснее заниматься практикой своих сил, чем в игрушки играть и раскрашивать картинки. Идея отправить ее с дедушками в столицу, чтобы начать полноценное обучение, уже не кажется такой страшной. — Гуки! — Малышка прерывает поток своих слов и заодно мыслей Тэхена, отпускает руку папочки и бежит к альфе, который сразу ее подхватывает и кружится вокруг себя вместе с ней. — Привет, кроха. — Приветствует ее Чонгук с широкой улыбкой. Он не ожидал такого теплого приема, ему в целом до сих пор было странно видеть себя в роли хоть кого-то для ребенка. И такое внимание льстило, значит Чонгук делал все правильно, раз с каждым разом малышка все больше ему открывалась и доверяла. — Я так рада, что ты пришел. Ты останешься с нами? Папочке очень нужна компания на этот вечер! И мне! Ты же не бросишь меня одну с уроками? Папочка будет очень занят. — Сразу вываливает все девочка, с надеждой ожидает лишь согласие со стороны альфы. Никакого другого ответа она не ждала от него и не приняла бы. Ей очень-очень хотелось, чтобы Чонгук был рядом, ведь папочка всегда искрится счастьем, когда они вместе. Она крепко обнимает Чонгука за шею, словно дает понять, что не отпустит никуда, хлопает пушистыми ресничками, губы бантиком вытягивает, явно используя все своё очарование. — Только, если папочка не будет против. — Отзывается Чон, и переводит хитрый взгляд на омегу, что губы сразу дует на такое представление дочери. Удивляется тому, что маленькой вдруг его компании стало мало. — Она рада тебя видеть больше, чем меня, когда я забирал ее из садика сейчас. — Ворчит Тэхен, открывая аудиторию своим пропуском и впуская их внутрь, осторожно закрывая дверь следом. — Папочка, не дуйся. — Малышка улыбается широко. — Нельзя дуться, когда с нами такой хороший Гуки. Ты поработаешь, а мы поиграем. Что может быть лучше? — Предательница. — Фыркает Тэхен, но слова дочери греют душу, они действительно могут хорошо провести время наедине вдали от посторонних глаз студентов и профессоров, что в этот час давно покинули стены корпуса. Попытка Енсу уговорить альфу со стороны выглядит безумно мило, и Тэхен не может сдержать легкой улыбки на это. А Чонгук, ловя взгляд Кима, прикладывает ладонь к груди в районе сердца, показывая, как задели его слова. При этом не может сдержать довольную улыбку.       Они устраиваются в кабинете профессора: Ким за столом, на котором полно документов, а Енсу с Гуком на диване перед небольшим столиком. Девочке надо сделать домашнее задание в прописях, и Гук с радостью согласился ей помочь. При этом Чонгук имеет хорошую возможность наблюдать за тем, как Тэхен работает, перекладывая документы из одной стопки в другую, подписывая разные листочки, заполняя таблицы на компьютере, расписывая отчеты и сверяя данные с журналами. Гуку нравится так проводить время, помогать малышке с уроками и наблюдать за работой любимого человека. Он и сам ответить не может себе, когда омега стал для него именно любимым, но от этого чувства внутри все трепещет. Когда он только собирался сюда, то и представить себе не мог, что сможет провести вечер наедине с двумя омегами, что поселились в сердце не так давно. Он лишь хотел поговорить с Тэхеном о том, что было на экзамене, а в итоге оказался частью чего-то большего, семейного. И такое ему нравилось куда больше. А пока Тэхен, собрав личные папки новичков, отходит разместить их в шкафах в аудитории, Чонгук и Енсу успевают сходить за кофе для взрослых и апельсиновым соком для малышки, за что Тэхен очень благодарен им. Любимый вишневый кофе помогает собраться с силами и быстрее закончить с делами. Он даже не придает внимание тому, что его дочь сама вызвалась помочь Чонгуку с этим и спокойно отправилась с ним до столовой. Позже он обязательно с ней поговорит об этом, а пока просто радуется, что Енсу принимает Чонгука и его заботу о них. Он составляет расписание для новичков, корректирует расписание для остальных курсов, пишет большое сообщение-оповещение для всех студентов на базе о том, что в среду у всех будет внеплановый выходной, так как к ним прибудут гости и будет открытие межбазовых соревнований. Своему спецкурсу пишет отдельным сообщением информацию о том, что финальная экзамен по итогам второго этапа обучения будет проходить в следующий понедельник после того, как базу покинут все гости, и лучше им подготовиться как надо к нему, ведь сложность экзамена будет чуть ли не идентична сегодняшнему промежуточному экзамену, если не выше. — Ты не устаешь со всем этим справляться в одиночку? — Как-то спрашивает Гук, пока малышка увлеклась раскраской. — Разве у тебя не должно быть помощника? — Может быть и должен, скорее всего так и есть, но я уже привык справляться сам. — Пожимает плечами Тэхен, закусывая кончик ручки. У него эта привычка уже давно, но проявляется только тогда, когда он находится не среди студентов. — Для меня уже это все легко, поэтому я в целом успеваю все разобрать до вечера. Но сам понимаешь, неделя отсутствия и соревнования на носу… — Пожимает плечами, подпирая голову рукой. Он взгляда оторвать не может от них, улыбается легко и как-то мечтательно даже, признаваясь самому себе в том, что хотел бы чаще проводить так время. — Приходится уделить этому внимания чуть больше обычного. Ваш курс, конечно, работы мне добавляет, но с меня сняли отряд под предлогом того, что мне якобы надо отдохнуть, поэтому я буду очень рад в скором времени избавиться еще и от вас. — Улыбается хитро омега, ожидая реакцию Чонгука. А она будет, Тэхен в этом не сомневается.       Гук не подводит, выдыхает обреченно и шумно, усмехается громко, качая голвой. По одному блеску в глазах видит, что с ним играют. Снова. Чонгук своей реакцией привлекает внимание девочки, которая сразу оставляет раскраску и поднимает взгляд на него, не понимая к чему такие перемены. Альфа решает этим воспользоваться, ведь в такое поиграть можно вдвоем. Он, состроив самое печальное личико и грустные глазки, говорит уже ей, чуть наклоняясь вперед. — Слышала, кроха, твой папочка собирается меня бросить. Не сможем мы больше с тобой играть. — Ммм… — Тянет малышка, нахмурив свои светлые брови и сморщив носик. Она переводит взгляд на папочку, который все еще улыбается и внимательно слушает, ожидая ее ответа. — Папочка, мы не можем бросить Гуки. Нас ждет очень серьезный разговор. Да-да, прям серьезный. — Малышка даже кивает своим словам, отчего Тэхен звонко смеется, откладывает ручку в сторону и поднимается, поправляя брюки. А девочка в это время забирается на колени к альфе, кладя ладошки на его щеки. — Я не дам папочке выгнать тебя, не грусти, Гуки. — И крепко, как только может, обнимает. Всем своим телом пытается показать, что не отпустит, и папочке не даст этого сделать. — Если ты так говоришь, то не буду. Обещаю. — Отзывается Чонгук, обнимая девочку двумя руками. Седце в груди пропускает удар, когда маленькие ручки крепко обнимают за шею, а кончик носа утыкается в шею, втягивая древесный аромат с нежной кожи. Тронуло. И весь мир вокруг сузился сразу до двух конкретных омег. Больше ничего не хотелось так сильно в этом мире, как стать частью маленькой семьи. Чтобы утром просыпаться под детский лепет, а в ночи предаваться греху, любя не только прекрасное тело, но и светлую душу. Впервые хотелось стать семьянином, чтобы вместе готовить завтраки и ужины, ходить по магазинам и спорить о том, чья очередь отводить кроху в садик. Хотелось собираться за праздничным столом и дарить подарки. Впервые хотелось подарить всю свою жизнь, свое сердце и душу одному единственному человеку, чтобы в старости сидеть на терраске в обнимку, смотреть на подрастающих внуков и повзрослевших детей и понимать, что однажды сделал тот самый, единственно верный, шаг. — Раз так, то папочка побежал делать дела, а вы оставайтесь тут одни веселиться. — Тэхен смотрит на часы, потом еще раз на Чонгука с его дочкой на руках. Он ловит себя на том, что впервые доверяет другому, даже не так… он впервые доверяет альфе настолько, что готов оставить с ним дочь. Наблюдая за ними, Тэхен осознает, что готов двигаться дальше в этих отношениях, готов зайти вперед и начать строить полноценные отношения. Он готов связать свою жизнь с тем, кто так прочто и надолго в ней засел, подобрав нужный ключик к самому сердцу и душе. Он подходит к ним и чуть наклоняется вперед, заглядывая дочке в глаза, что отстарняется от Чона, поддаваясь навстречу папочке. — Правда можно? Ты меня еще никогда не оставлял с кем-то, папочка. Мы с Гуки будем хорошо себя вести. — Девочка приходит в восторг от этой идеи и вновь крепко обнимает альфу за шею, словно папочка может сейчас передумать и забрать девочку с собой.       Но Тэхен не планировал огорчать дочь и действительно оставит их двоих наедине. Он пару раз кивает головой, указывает пальчиком на свою щеку, и та не может сдержаться. Енсу целует его в щеку, смеется звонко и вновь обнимает Чонгука, не может поверить в то, что папочка так легко поддался на ее уговоры, а ведь она ничего и не сделала. Енсу всем сердцем радуется, что папочка повстречал Чонгука, и ей очень нравится то, как папочка стал чаще улыбаться рядом с ним. И запах его всегда такой яркий и сладкий, когда они рядом с друг другом. Ким же поворачивает голову в сторону и сталкивается с золотыми глазами, в которых все чувства пылают яркими огоньками, как на ладони. Там благодарность с восхищением мешается, трепетные искры любови, что прорастают между ними, оплетая два сердца единой нитью. В них желание быть ближе, ощутить поцелуи друг друга и ласковые прикосновения рук к телу. Им нет смысла что-то говорить, когда их взгляды говорят сами за себя. Тэхен с трудом заставляет себя уйти, оставляя парочку в кабинете. Уже в дверях слышит, как малышка полностью переключила свое внимание на Чонгука, звонко смеется его словам, что не разобрать из-за расстояния. Тэхен не знает, что их будет ждать впереди, но сейчас уверен, что сделал правильный шаг, когда сдался альфе в той палате и принял его предложение.       Ким встречает гостей у дальнего пятого блокпоста, где свидетелей в этот час точно не встретишь. Приветствует всех, кто прибыл к ним для участия в соревнованиях, тепло беседует с теми, с кем знаком уже не первый год, а с кем был не знаком — знакомится. Сегодня прибыли лишь немногие из тех, кто участвует. Все протекает спокойно и без свидетелей. Он отводит всех в гостевой домик, который для них выделили, рассказывает по дороге где у них столовая, курилки и медсанчасть для тех, кто не знает. Выдает временные гостевые пропуски, чтобы коллеги с других баз могли спокойно попасть везде, куда им дали доступ. И напоминает, что они всегда могут обратиться к нему, если возникнуть проблемы, а потом прощается, желая хорошего отдыха.       Вернувшись в кабинет, Тэхен наблюдает милую картину, где его дочь сладко спит на груди альфы. Тот тихо переговаривается по телефону, не пытаясь даже переложить малышку, а ведь ему скорее всего очень неудобно в той позе, в которой он находится. Завидев Тэхена, Чонгук сразу прощается и отключает звонок, убирая телефон в карман спортивных штанов. — Знаешь, я очень счастлив наблюдать за дочерью, которая никогда за четыре года жизни не подпускала к себе никого, тем более альфу. Она Югема с младенчества тяжко воспринимала, лишь многим позже привыкла, а здесь совершенно незнакомый ей альфа, и так быстро начинает привязываться. — Тихо подмечает Тэхен, проходя внутрь кабинета. — Она чудо, Тэ, и я очень рад тому, что мы нашли с ней общий язык. Я рад проводить время с ней… с вами. — Альфа перехватывает малышку крепче, укладывая ее в своих руках удобнее, и поднимается с дивана, слегка прогибаясь в спине, чтобы слегка размять затекшие мышцы. — Все прошло хорошо? — Даже лучше. — Кивает Тэхен, широко улыбаясь. Это картина, где альфа с улыбкой покачивает его дочь, когда та недовольно мычит и ерзает на руках, заставляет сердце биться сильнее и трепетно отзываться на вспыхнувшие чувства. — Тогда стоит ехать домой, пока кроха не проснулась и не устроила тебе веселую ночь. — Тихо усмехается Чон, пока Тэхен начинает собирает свои вещи со стола в сумку. — И, раз у нас есть возможность поговорить без маленького любопытного носика, не хочешь рассказать, что это было на экзамене? — И правда, студент Чон, что это было? — Тэхен посмеивается, решаясь нападать в ответ. Его щеки мгнвоенно вспыхивают, а мозг активно подкидывает сладкие воспоминания о том, как было хорошо и волнительно, когда Чонгук вновь нарушил правила ради него. — Неужели вас, студент Чон, не учили терпению и сдержанности? Или вам нравится, когда вас ругают за непослушание? — Боже, Тэхен… — Чонгук взгляд поднимает к потолку, сдерживая себя. Этот омега умел сводить с ума, доводить до грани, на которой очень тяжело было удержаться. Ему хотелось наплевать на все правила и заявить о том, что этот несносный профессор принадлежит ему, и только ему. — Какой же ты все-таки невероятный. Но я буду очень рад, если ты скажешь, что слова Квона были шуткой. — Ревнуешь, Чонгуки? Неужели считаешь, что мы с Юнги можем быть идеальной парой? — Тэхен подходит к нему совсем близко, грудью касается рук, на которых мирно спит малышка. В глаза смотрит, каждую эмоцию выловить пытается в них. — Никогда… — Отчаянно трясет головой, желая избавиться от этих мыслей. — Никогда, Тэхен. Ни в одной из Вселенных, ни в одном из Миров, если таковые существуют… никогда ему не занять это место. Оно принадлежит только мне. Только я могу быть твоей идеальной парой. — Низким, хриплым голосом говорит Чонгук, сокращая макисмально расстояние между ними. Ему приходится хорошо постараться, чтобы не потревожить сон Енсу и не зажать ее между их телами, и у него получает сделать то, что так давно хотелось. Прижимается губами к нежным губам. Лишь одно долгое мгновение, но этого хватает, чтобы перед глазами яркими вспышками искры посыпались, а по телу прошелся электрический разряд. Чонгук первым отстраняется, но лишь для того, чтобы соприкоснуться лбами. — Как и ты, Тэхен, моя идеальная пара. И, чтобы там не думал Квон или другие, это никогда не изменится. — Кажется, я влюблен в тебя, Чонгук. — Тихо выдыхает Тэхен, не в силах открыть глаза. Впервые говорит это вслух, впервые позволяет своим мыслям стать реальностью, впервые признает, что его сердце добровольно сдалось в руки альфы. По другому уже быть не может, по другому уже не будет. Теперь только вместе, только рука об руку и только вперед.

***

      Чонгук с Тэхеном вместе покидают аудиторию, а следом и лекционный корпус. После того, как омега признался ему в своих чувствах, Чон не мог отпустит того одного и должен был хоть проводить до машины. Ложь. Оба понимали, что эта была самая настоящая, ни чем не скрытая, ложь. Чонгук стойко намерен вновь нарушить внутренние правила. И Тэхен это знал, ощущал и не сопротивлялся этому. Сам открыл для него заднюю дверь машины, молча приглашая провести вечер наедине друг с другом. Предложение Чонгук принимает, сразу забираясь на сидение и устраивая малышку удобнее на своем торсе, а сам поверить не может в то, что Тэхен сделал свой первый шаг в их отношениях. Он не был продиктован обстоятельствами и это не было выпрошено. Оно исходило от чистого сердца, от желания продлить это время вместе, чтобы наедине, чтобы только друг с другом. Это казалось таким правильным, таким верным и нужным сейчас, и сопротивляться этому было невозможно.       Тонированные окна скрывают его от глаз сотрудников на выезде. Тэхен быстро прощается с коллегой, что держит караул у ворот сегодня, и выезжает за стены, направляясь сразу домой. Машин на дороге совсем мало, и они добираются очень быстро. В доме Чонгук укладывает малышку в кроватку и оставляет Тэхена одного, позволяя тому переодеть ее и укрыть одеялом, оставив детский ночник включенным. А сам уходить на кухню, чтобы разогреть по просьбе омеги ужин для них. Ужинают они в легкой и спокойной атмосфере, общаясь на отвлеченные темы и узнавая друг друга ближе. Чонгук часто шутит, отчего омега смеется звонко каждый раз. Но приятные разговоры за вкусным ужином прерывает телефонный звонок, и Тэхен вынужден оторвать взгляд от Чона, чтобы заглянуть в телефон и в следующее мгновение измениться в лице. Чонгук смотрел внимательно, слегка нахмурившись, ведь омега перед ним перестал улыбаться, краска с лица сошла, а в глазах появился дикий, пробирающий до костей, холод. — Что-то не так? — Осторожно спрашивает Чонгук, мысленно перебирая варианты. Звонили точно не с базы, Тэхен бы так не поменялся в лице, если бы что-то случилось на работе. И это точно были не Чимин с Сокджином. На их звонок он бы тоже не отреагировал так резко. — М-мне… — Вдруг хрипит Тэхен, а потом прочищает горло. Этот звонок был совсем не вовремя. И желания вести беседу с тем, кто находился на другом конце, тоже отсутствовало. — Мне надо ответить. Я выйду на террасу.       Тэхен поджимает губы, берет телефон и, проведя пальцем по экрану, принимает звонок. Он ушел с кухни со словами «Здравствуй, папа…». А Чонгук нахмурился еще сильнее, когда услышал кто звонит в столь поздний час его омеге, и пару раз тяжело вздохнул, чтобы избавиться от злости и ненависти к этим людям, что проснулась внутри и тихонечко затмевала разум. Он помнил все, что ему удалось узнать о родителях Тэхёна и о том, что было с самим омегой, и сейчас Чонгук был нужен Тэхену больше обычного, да и разговор явно будет не о радужных единорожках, а потому задвигал свои эмоции в дальний ящик, не желая идти у них наповоду. Чонгук трет ладонями лицо, вслушиваясь в тишину дома. Пару минут просто сидит и обдумывает происходящее, цепляясь взглядом за обстановку, подмечая уют и комфорт, которым омега окружает себя. Не выдерживает дольше, решается занять руки и отвлечься от мыслей, что роем кружили в голове. Он убирает пустую посуду в мойку, ставя ее на быстрый режим, убирает в контейнеры оставшуюся еду в холодильник, а затем достает из шкафа бутылку любимого вина Тэхена, два бокала и из гостиной берет плед, желая выйти на террасу и посидеть там с омегой. Хотелось показать, что он рядом, что он поддержит и поможет, если вдруг что-то не так. А заодно убедиться, что разговор не причиняет боли дорогому человеку.       Улица встречает его легким потоком ветра, что приятно расслабляет после жаркого дня. Смесь запахов кружит голову, заставляя из раза в раз втягивать вечерний, свежий и приятный аромат носом. Тэхен сидит на ограждение, обняв одной рукой коленки, а в другой держа телефон, слушая собеседника. Он лишь на мгновение встречается взглядом с Чоном, что показывает бутылку вина и бокалы, кивает ему пару раз, давая свое согласие, и возвращается к разговору. Чонгук открывает бутылку, разливая вино по бокалам, и закуривает, доставая из кармана спортивных штанов пачку сигарет и зажигалку, что ложатся на небольшой столик. Сам же отходит в другую часть террасы, упирается бедрами в перила и наблюдает за Тэхеном, за его эмоциями, за тем, как выгибаются его брови, поджимаются губы, закатываются глаза или как он жмурится, тяжело выдыхает и тихо просит не продолжать, остановиться и не пытаться сделать еще хуже, чем уже есть. Финальным зноночком для альфы становится нервное дрожание пальцев, когда Ким изломлено выгибает брови, а во взгляде появляется давно забытая боль и страх.       Потушив сигарету в пепельнице, он подходит к Тэхену, ласково касается его плеча, привлекая внимание к себе, а потом молча забирает телефон. Ким удивленно распахивает глаза, когда Чон подносит телефон к уху и мягко, но с нажимом продолжает разговор вместо него. — Доброй ночи, господин Ким. Уверен, этот звонок для вас очень важен, но у нас уже середина ночи, и это крайне неудобное время для долгих семейных разговоров. Перезвоните сыну в более удобное время или напишите ему, когда вам будет удобно, чтобы он вам перезвонил. Доброй ночи и до свидания. — И на этом Чон просто отключает телефон, выводя его в бесшумный режим, чтобы повторные звонки, если таковы будут, им не мешали и не портили настроение еще больше. Он убирает телефон к себе в карман и встает ближе к Тэ, что все еще уязвимо смотрит на альфу, пытаясь понять происходящее. Но Чонгук не дает погрузиться в мысли, целует мягко в лоб, подхватывает на руки и отходит к креслу, усаживаясь прям так с омегой на руках на мягкую подушку, что лежат на каждом кресле на террасе. — Не стоит сейчас думать о плохом, Тэ. Если тебе больно лишь от одного разговора, то зачем себя так мучить? — Чонгук… все слишком сложно… — Подбирая слова и поджимая губы, отзывается Тэхен. Чонгук в это время берет плед, который взял с гостиной, и укрывает их вместе, создавая ощущение защитного кокона. Он мягко прижимает к себе не сопротивляющегося Тэхена, обнимает двумя руками и прячет от всего мира. — Если тебе станет легче, то я выслушаю тебя, ты же знаешь? — Осторожно начинает Чон, беря со столика бокал и подавая его омеге, тот в ответ тихо благодарит, принимая бокал и сразу делает несколько больших глотков. Ему определенно это сейчас не помешает, учитывая предстоящий разговор. Альфа тоже берет бокал и отпивает, дает время подумать. — Расскажи о своих родителях. Какие они? — Через несколько минут молчания, начинает Тэхен. Ему трудно так сразу вывалить на Чонгука всю горькую правду, но отчего-то сердце в груди сжимается, призывая раскрыться и получить уже так давно необходимую поддержку. А то, что его поддержат, омега не сомневается ни капельки. — Они самые лучшие родители. — На выдохе говорит Чонгук, понимая только сейчас, как сильно это может ударить по омеге, ведь тот не знал любви своих родителей. — Мой папа синей ступени, а отец, как и я, желтой. И они живут очень далеко от сюда. В таком же тихом и маленьком городке. Они познакомились еще в Академии, учились вместе и вместе выпустились. А потом папа забеременел мной, и родители переехали в спокойный городок, чтобы строить свою семью вдали от ужаса, что происходил в стране. Отец открыл свою фирму по строительству, а папа после моего рождения присоединился к нему. Сейчас у них уже есть крупный филиал в Японии. Других детей они не стали заводить, поэтому в семье я единственный ребенок, но они очень любят меня и сделали все, чтобы ни в чем не нуждался. Они очень добрые, заботливые люди, которые очень далеки от насилия и жестокости. Они даже не ругаются между собой никогда, правда это не мешает папе пыхтеть каждый раз, когда отец делает что-то не так. В свободное время папа выращивает в своем саду цветы, а отец любит рыбачить. А еще ты им очень понравишься. Так же сильно, как нравишься мне. И Енсу они примут, как свою родную, если ты согласишься быть моим омегой целиком и полностью.       Чонгук рассказывает о родителях с легкой улыбкой на лице, прижимаясь щекой к макушке Тэхёна, который в середине рассказа удобно устроил голову на его плече. Ему нравится слушать Чонгука. Нравится представлять себе счастливую семью, где каждый заботиться друг о друге, поддерживает и, что самое важное, любят. Такую семью он смог обрести лишь не так давно, а перед этим пришлось пройти через круги ада и боли. Но он не жалеет, он рад каждому дню, он счастлив быть частью этой семьи. И он обязательно сделает все, чтобы построить вокруг Енсу такую же крепкую и любящую семью, чтобы ей не пришлось столкнуться с безразличием и ненавистью, с чувством использования. — И как твои родители восприняли твое желание стать военным? — Спрашивает Тэ, делая небольшой глоток, чтобы скрыть за этим действием легкую улыбку, что появилась от слов альфы. — Довольно легко, но сказали, что без омеги и внуков домой могу не возвращаться. — Посмеивается он, вспоминая папу, что обижался на него из-за выбора профессии долгие месяцы. — На самом деле, они очень гордятся тем, что я принял такое решение. Они сами никогда себя не видели в этой области, но мои успехи, достижения и хорошая подготовка шли мне на руку, поэтому они поддержали меня. Когда я в последний раз с ними говорил, сообщая, что нас с ребятами отправляют на обучение на другой конец страны, чтобы позже мы и сами смогли пройти повышение до тренеров, то они были очень рады. — Повышение? — Тэхен даже слегка отстраняется, чтобы посмотреть на альфу. Он о таком слышит впервые, поэтому новость, как снежным комом по голове прилетает. Он никогда открыто не обсуждал с кем-то из четверки будущее и не знал, какие цели и планы у них есть по завершению этого курса. — Чимин с Сокджином не рассказывали? — Удивляется Чонгук, заправляя прядь волос за ухо Тэхёна и ласково гладя кончиками пальцев щеку. Он был уверен, что Чимин не сможет промолчать и точно изложит все новости близкому человечку. — Нам сделали хорошее предложение по работе. Так сказать, следующая ступень. Мы получим должность на одной базе в тот же день, как будут подписаны документы о завершении этого курса, и войдем в штат сотрудников, будем обучать молодых и зеленых студентов, прям как вы. — Но обучаться в столице для вас было бы выгоднее, там лучшие тренеры в стране. — Тэхен задумывается, прикусывая нижнюю губу, вспоминая тех, кто еще остался в столице на обучающих базах. — Но лишь на вашей базе лучшая программа обучения. И лишь с вашей базой лучшие отношения у генералов Ким-Пак. — Пожимает плечами Чон. — И я безумно рад тому, что они направили нас именно сюда. Словно, ждали именно этого момента. Уверен, никакая другая база даже не рассматривалась. — Значит, ты уедешь по завершению курса на другую базу? — Тэхен склоняет голову чуть в бок, смотрит с волнением и замиранием сердца. Он хочет знать, что их ждет дальше. Или не хочет. Ким и сам не знает, в какую сторону его тянет больше. Узнать сейчас и сразу расстроиться или узнать после выпуска и расстроиться уже тогда, осознав, что все эти месяцы шли именно к тому, что судьба из разделит. — Получается так. — Соглашается Чонгук, и Тэхен судорожно выдыхает теплый воздух, не веря, что так попал. Это конец? Он пытается вспомнить все слова Чонгука о их отношениях, о чувствах, о просьбах дать шанс, и не понимает, что упустил, если альфа перед ним все равно покинет его. В голове мелькает мысль о том, что стоило узнать об этом многим позже. Был бы шанс пожить ещё чуть-чуть, как в сказке. А теперь он постоянно будет думать о том, что конец этим отношениям совсем скоро. Чонгук тихо посмеивается с реакции омеги. Ему нравится, что Тэхен так открыт перед ним и не скрывает разочарование во взгляде. — Испугался уже и придумал себе невесть что? — Тэхен опускает взгляд, поджимая губы. Не хочет признаваться в том, что альфа прав. — Я никуда не уеду, Тэхен. Я обещал тебе, что буду всегда рядом, и сдержу его. После завершение курса ничего не изменится, кроме как того, что я официально перестану быть твоим студентом. И, чтобы ты точно перестал себя изводить, я уже начал поиски дома здесь.       Тэхен недовольно и одновременно с этим облегченно мычит, утыкаясь носом в плечо Чонгука, а потом, когда все слова усваиваются, больно кусает Чонгука за плечо, отчего тот от неожиданности вскрикивает и проливает вино на плед. — Ащ! Тэхен! — Чонгук выпрямляется, ставит свой бокал на столик и скорее убирает промокший плед в сторону. — Заслуженно! — Отзывается Тэхен, посмеиваясь над альфой. Он действительно успел отчаяться, и не ждал, что с ним так нагло обойдутся. — Будешь знать, как не стоит поступать.       Чонгук качает головой, улыбается широко, перекладывая плед на соседнее кресло. Он вновь устраивается удобнее, позволяя Тэхену положить голову на свое плечо. Тэ отпивает из бокала большое количество, набираясь смелости поговорить о том, что важно. Время было подходящее для этого. И другого такого не будет. — Родители всегда считали меня особенным. — Тихо заговорил Тэхен. Ему очень хотелось поведать свою историю, ту самую, которая давно ожидала быть рассказанной, ведь даже самые близкие не знают о многом. — Гордость семьи, самый желанный и единственный ребенок, меня ждали и любили еще за долго до моего появления. Родители много лет пытались завести ребенка, а когда это случилось были очень счастливы, хотя беременность была очень тяжелая для папы. После моего рождения он так и не смог больше иметь детей. У меня самые теплые и счастливые воспоминания из детства. Помню, как мы ездили отдыхать к дедушкам в деревню, как собирали клубнику и кормили птенцов. Это было самое лучшее время. Помню, как проснулась моя сила в шесть лет, и как папа плакал от гордости, что в семье появился стихийник. Мне досталась сила от дедушки по папиной линии. Родители уже тогда крутились в военных кругах, а с открытием моих способностей репутация семьи лишь возросла. Меня отдали в самую элитную Академию, где учились все особенные дети военных чиновников. Родители на тот момент работали в одном из элитных отрядов, поэтому мое будущее заранее было расписано с того самого момента, как сила проснулась. Все изменилось с первого года обучения. Контролировалось буквально все: внешний вид, поведение, обучение, как основное, так и дополнительное. Они же настояли на фигурном катании, они же выбирали какие официальные мероприятия мне стоит посещать, а какие нет. Даже выбор друзей всегда был под их контролем. Как и список кандидатов в мужья, который с каждым годом лишь рос. И я принимал их решения без капризов, хорошо учился, поднимаясь в рейтинге на самые верха, занимая первые места на соревнованиях не только в учебе, но и в фигурном катании. Все знакомые говорили родителям о том, что у них прекрасный сын, милый омега, достойный своих родителей и лучшая брачная партия. Но это была лишь маска. В Академии я был другим и чувствовал себя более свободным. Чимин и Джин стали мне ближе всего уже тогда. — Тэхен делает небольшую паузу, чтобы смочить горло, что пересохло от волнения. Перед глазами словно вся жизнь проносилась в ярких красках. — К двадцати годам отец называл меня «прекрасный алмаз», которым хотелось хвастаться и владеть. Но им было все равно на то, что я не желал связывать себя с альфой, с незнакомым альфой тем более. Мне не было дела до альф в целом, не этим я горел, в отличии от многих омег, что пытаются быстрее выскочить замуж. Родителям этого не объяснить, не тогда, когда выгодный брачный контракт мог принести не только связи, деньги и власть, но и репутацию на долгие годы. В один из дней на каникулах родители преподнесли мне «ящик Пандоры» на блюдечке с золотой каемкой. Это стало начало конца.       Омега жмурится, когда воспоминания того дня появляются перед глазами. Это все еще тяжело, все еще больно. Он снова делает несколько глотков вина, а потом жмется ближе к альфе, понижает голос, практически шепча, а Чонгук слушает внимательно, прижимает к себе и дает понять, что он рядом, он поддержит и защитит. Не напирает, не подгоняет, не задает вопросов, а просто позволяет рассказать то, что хочет сказать сам омега. — Дживон был одним из тех, кто проявлял интерес больше всех, но каждый раз получал отказ, как и все до него. Его семья, как и моя, были с высокой репутацией, с хорошим состоянием и большим влиянием. Для родителей это было самое главное, ведь их «золотой ребенок» должен стать мужем влиятельного человека и никак иначе. И Дживон стал именно тем альфой, на которого упал взгляд моих родителей. Лучшая кандидатура, и плевать на то, что Дживон уже тогда был противным человеком, ставящим себя любимого выше остальных. Принять его ухаживания пришлось скрепя зубами, через слезы и истерики, которых Чимин и Джин наслушались не мало. Джин на тот момент уже выпустился, но мы очень часто связывались, когда было время. Чимин был рядом всегда и помогал всем, спасая от него, защищая. Он был моими глазами и ушами, чтобы лишний раз не встречаться с Дживоном. У нас был выработан целый план действий. Мы хотели дотянуть до финальной проверке, сбежать вместе в отряды, получая поддержку генералов. Я мечтал об этом дне, о том, как смогу противостоять родителям, как получу свободу от их решений. Все это могло быть уже через несколько месяцев у меня, а потом начался настоящий кошмар, в котором мне пришлось жить три месяца. — Тэхен всхлипывает тихо, судорожно вдыхая воздух сквозь зубы. А Чонгук крепче обнимает и покачивает омегу в своих руках, давая необходимую поддержку. Шепчет совсем тихо о том, какой омега сильный и храбрый, самый лучший. — Я жил с Каем в комнате, но в те дни он был на длительном задании в лесу. А у меня пришла течка. С раннего утра меня заперли в комнате, решив не переводить в медсанчасть и не пичкать лекарствами. Я мог спокойно провести несколько дней в комнате один. Но в первую же ночь Дживон пришел ко мне, когда мне было хуже всего. Как ему удалось взломать замок, так и не выяснили, но это были самые страшные четыре дня. На мне не было живого места, когда Чимин пришел на пятый день и вызвал медиков. А в итоге меня пичкали лишь успокоительными и антидепрессантами. Я не мог выдать им Дживона, потому что альфа дал понять, что потянет за собой не только меня и мою семью, но и Чимина с Джином. А я не мог этого допустить, не их. Родителям, конечно же, рассказали об этом, но от них я поддержки не получил. Тогда я впервые увидел и услышал истинное отношение родителей ко мне. Им было плевать, кто это сделал, и они ясно дали понять, что если это навредит свадьбе и репутации семьи, то о семье я могу забыть. Чимин стал моей тенью, Кай и Кён тоже всегда были рядом, но это не помогло спастись от Дживона. Он изворачивался и находил такие моменты, когда я был один, и угрожал сдать отцу и навредить моим друзьям. Через три месяца я уже с трудом справлялся с тем, что происходило и слег с лихорадкой, после которой узнал, что жду ребенка. Родителей в Академию вызвали сразу, еще пока я был без сознания и бредил под высокой температурой. Они настаивали избавиться от ребенка, не хотели, чтобы это дошло до семьи Дживона, ведь свадьба была уже на носу. А на мои слова о том, что это его ребенок, что он был тем альфой, что три месяца насиловал меня, им было все равно. Дживон дергал за ниточки и вил из них веревки так, как хотелось ему. Они приняли его сторону, его историю о том, какой я неблагодарный и слишком вольный, доступный, и что не факт, что я не спал с другими. — Тэхен допивает вино, оставляя бокал на столик. Слова даются очень тяжело, но с каждым словом становится так легко и свободно, что омега продолжает. — Меня накрыла истерика на грани нервного срыва, вся моя жизнь в одно мгновение просто изменилась, уничтожая внутри все, что еще жило. Те события я плохо помню, уже со слов Чимина знаю, что родители насильно пытались избавиться от ребенка, и Чимин с ребятами вовремя успели вытащить меня из операционной. Мне было уже двадцать, я мог сам решать свою судьбу. И я решил, но не так, как всем хотелось бы. Родители первые отвернулись, выставив за порог, и сказали, что их больше нет в моей жизни, что я разочарование семьи, и много других нелестных слов. Бороться пришлось упорно и долго, не только за свое состояние здоровья, которое изрядно подпортилось, но и за право доучиться. Вся история вылилась в общественность практически сразу. Студенты издевались и посмеивались, преподаватели косо и хмуро смотрели, высказываясь о том, что я порчу свое будущее, что у меня нет шанса прожить нормальную жизнь без поддержки семьи, просили не портить жизнь и ребенку, что, по их мнению, не сможет выжить с таким-то папой. Наставники и кураторы скрепя зубами позволили вернуться к учебе и тренировкам. Был большой скандал, когда встал вопрос о финальной проверке, они были готовы подписать любые документы, лишь бы не допустить меня до нее. И здесь мне помогли родители Чимина и Джина. Лишь их влияние и помощь помогли мне бороться дальше, пройти проверку, выпуститься. Джин после этого сразу отказался от места в элитном отряде, вернулся ко мне и забрал нас с Чимином из Академии с широкой улыбкой, обещая, что на этом все измениться. Этот город стал моим новым началом. А их семья стала мне домом. — Тэхен выдыхает тяжело, вспоминая, как трудно было начинать новую жизнь в новом месте. — Но мы не смогли избежать второго скандала. Родители приехали к нам сюда, когда я был на восьмом месяце уже. Гнев отца был таким сильным, что даже папа не мог его остановить. Они на тот момент только узнали, что я отказался от лучших предложений, от элитных отрядов, от столицы. Уехал в такую даль, стал работать на маленькой базе, решил стать профессором и тренером вместо того, чтобы повышаться по военной карьерной лестнице. И не избавился от ребенка. Дом их тоже не впечатлил, а соседство с Джином и Чимином вызвало лишь насмешку. Я все еще был их алмазом, которым они хотели воспользоваться. Нашли даже другую семью, другого альфу, что был готов закрыть на мои якобы похождения и сыграть свадьбу. Но было лишь одно условие — избавиться от ребенка. Я вновь отказал им, но стресс и нервы вызвали преждевременные роды. Сразу после скандала я уже очнулся в больнице с дикой болью. Малышка родилась крепкой и здоровой. А вот родители с тех пор больше в нашей жизни не появлялись. Отец вообще ничего не хочет знать об этом, а папа звонит раз в месяц, все еще надеясь, что их блудный сын одумается и вернется в родительское гнездо. Он никогда не спрашивает о внучке, для него ее тоже не существует. — Тэхен утирает щеки ладонью, прерывисто дышит. С души груз падает, дышать становится легче. — А после сегодняшнего тебе стоит еще пару раз подумать о том, что ты хочешь. Папа точно расскажет отцу об этом, а отец не будет молчать. Они приедут во вторник вечерним поездом, чтобы присутствовать на соревнованиях. Останутся на базе, и обязательно захотят посмотреть на того, кто так нагло влез в разговор. Им же не докажешь ничего, и мне не хотелось бы, чтобы вы вообще виделись. Это будет катастрофа. — Я не боюсь тех, кто так труслив, чтобы признать свою вину перед своим ребенком. А ты должен гордиться тем, чего смог достичь. Не каждый смог бы подняться на ноги после всего, через что ты прошел. И теперь мы вместе справимся с очередными проблемами, потому что я не собираюсь избегать ответственности. — Чон слегка отстраняется лишь для того, чтобы нежно пальцами приподнять лицо омеги за подбородок и заглянуть в заплаканные глаза, на ресницах которых все еще блестят слезы. — Я не боюсь, и ты не должен. Я буду бороться за тебя, за Енсу, и не дам кому-то вам навредить. Я на любые жертвы пойду, но ни родители, ни Дживон больше не сделают вам больно.       Тэхен первым поддается вперед, прижимаясь губами к губам альфы. Они летят, парят высоко над землей, там, где небо освобождается от облаков, где еще чуть-чуть и уже космос. Они ощущают это невероятное притяжение, забыв кто они, где они и почему. Губы беспощадно обжигает неудержимым огнем. Поцелуй и нежный, и жаркий, трепетный и несдержанный. — Тэ… Малыш… — Чонгук спускается поцелуями к вкусно пахнущей шее, и, боясь сделать больно, кончиком горячего языка лижет вздувшуюся венку. Вбирает запах в себя. — Не отпущу, слышишь? Не смогу. Я не отдам тебя никому. — Я и не бегу от тебя… — Шепчет в ответ Тэхен, слегка наклоняя голову в бок, чтобы дать альфе больше пространства. Глаза в удовольствии прикрывает, закусывая нижнюю губу.       Чонгук порыкивает, взгляд затуманивается, возбуждение в тугой узел скручивает низ живота, а член в штанах упирается в бедра омеги. Альфа сжимает хрупкую талию двумя руками и в следующее мгновение переворачивает, позволяя ему сесть на его бедра. Тэхен от неожиданности охает, упираясь коленками в спинку кресла. Чонгук отпускает зверя, скидывая цепи, и мысли, которые раньше были голосом разума, просто стираются в пыль. Тэхен сам льнет ближе, подается бедрами вперед, трется с нажимом о стоящий член своим возбуждением, и Чонгук мычит от приятного и одновременно болезненного трения, выдыхая через рот.       Тэхен не успевает ничего сказать, как горячие губы альфы прижимаются к его губам. Влажный язык сразу же проникает внутрь. Ким не отталкивает, он не может, не в силах, когда перед ним такой Чонгук. Языки сразу же переплетаются, тела прижимаются плотнее, пальцы вплетаются в волосы на затылке, и невозможно оторваться. Потому что так правильно, так желанно и вкусно, сладко до безумия. Оба дрожат и не могут остановить эту сладостную пытку. Кажется, таких поцелуев всегда будет мало. Дорвались. Чонгук сжимает упругие ягодицы через домашние штаны, Тэхен трется пахом о живот альфы. Не может сдержаться, все тело пронзает почти дикое желание оказаться ближе, чтобы кожа к коже. Тэхен — хочет, Тэхен — готов, и от этого простого осознания Чонгук становится безумно счастливым. — Так хорошо… — Выдыхает блондин, волосы которого приобретают фиолетовый оттенок. Тэхен прикрывает глаза, откидывая голову чуть назад. Ему еще никогда не было так хорошо от близости с альфой. Дыхание сбито, кровь в венах закипает, распространяя щекочущий жар по телу.       Чонгук дышит тяжело, лижет обнаженные ключицы, пальцы сильнее сжимают плоть, не думая о последствиях. У них сейчас в голове нет морали и принципов, что остановили бы их. Мосты сгорели, они не могут вернуться назад и не хотят. Слишком долго сопротивлялись, слишком сильно подавляли то, что рвалось наружу с первой встречи. Они сгорали вместе в этом диком огне.       Чонгук пальцами ощущает, как мягкая ткань становится влажной и липкой, и замирает, так и не прикоснувшись к губам, к которым тянулся. Он смотрит на омегу в его руках, который весь дрожит, щеки раскраснелись, губы припухли от их страсти, глаза блестят от желания. Тэхен кончиком языка облизывает губы, собирая аромат ветивера с них. Хочет. Ждет. Осознание этого приводит в дикий восторг и пробуждает внутри желание взять, сделать своим и только своим. Чонгук крепче прижимает Тэхена к себе, поднимается ловко с кресла, покрепче перехватывая свою драгоценную ношу, отчего тот пищит, не ожидая такого, и ногами оплетает талию. Они возвращаются в дом, оставив после себя недопитое вино в бокалах и открытую бутылку. Сейчас их цель — спальня. Он вновь накрывает губы Тэхена, утягивая того в сладостный поцелуй. Сегодня все случится, и Чонгук сделает все возможное, чтобы подарить тому настоящие удовольствие. То, какое омега заслуживал. Он сотрет из памяти эти страшные воспоминания, ту боль и страх от одной только мысли о близости, о тех грубых прикосновений.       Устраивается на краю кровати, усаживает сверху на свои бедра Тэхена. Они стягивают футболки друг с друга дрожащими пальцами, откидывают ненужную ткань в сторону. Гладят кожу, наслаждаясь долгожданными прикосновениями. Тэхен прерывает поцелуй и чуть откланяется назад, чтобы рассмотреть Чонгука. Они уже видели друг друга обнаженными, но сейчас все по-другому. По-особенному, с нотками волнения и смущения. Омега скулит, не может сдержаться, потому что перед глазами идеальный альфа. Идеальный для него. Черные волосы растрёпаны, закрывают лоб и золотые глаза, которые блестят диким желанием. В них зверь рвется к своему человечку, желая подарить неистовое наслаждение. Губы распухли и приоткрыты, выпуская горячий воздух, когда Чонгук выдыхает. Пирсинг в брови и на нижней губе поблескивает в тусклом свете комнаты. Широкие плечи, сильные руки, бицепсы играют мышцами под кожей. Крупные вены на предплечьях вьются, заставляют проглотить вязкую слюну. Тэхен тяжело дышит, смотря на крепкое, сильное тело под собой, кубики пресса и чернила татуировок, которые покрывают всю правую руку. Ким водит по этому телу руками, по плечам и груди, очерчивает кончиками пальцев пресс, облизывается, как голодный зверь, и не может насмотреться. Впервые желает быть так близко с альфой, впервые хочет довериться не только сердцем, душою, но и телом. Ведь знает, что не обманут, не бросят, не причинят боли. Не в этот раз. — Иди сюда… — Шепчет Чонгук, и Тэхен сразу же прижимается к его телу и смотрит в золотые глаза так доверительно. — Мы сделаем это, Тэхен. Я не отпущу тебя сейчас. — Ласково, мягко, но с тем же настойчиво, уверенно продолжает, чтобы на корню срубить ростки сомнений. — Я знаю, я хочу. Мне больно внутри от того, как сильно я хочу. И страшно, Чонгук, так страшно, что сердце в груди безумно стучит.       И снова поцелуй, два языка сплетаются, руки гладят, сжимают настойчивее, тело требует больше прикосновений и ласки. Чонгук не делает резких движений, не пытается сжать крепче или оставить отметины на прекрасной коже, наоборот, ласково гладит кончиками пальцев гладкую кожу, мягко и нежно сжимает талию, бедра и ягодицы. А вот Тэхен сдержанностью не обладает, поглощенный новыми чувствами и эмоциями, что рождает в нем этот мужчина, настойчиво ведет руками по груди к животу, слегка царапая кожу ногтями. Нетерпеливо сжимает одной рукой бок, пока вторая ладонь опускается ниже и накрывает пах, чуть сжимая пальцы. Чонгук шипит в поцелуй и прерывает его, откидывая голову назад, чем Тэхен пользуется, сразу прильнув губами к открытой шее. Горячим влажным языком ведя по нежной коже снизу вверх, собирая с нее ветивер и стонет приглушенно, наслаждаясь вкусом кожи, смешанным с феромонами. Омега, как на ладони, открытый и желающий, тянется и просит, с нажимом сейчас вылизывая пахучую железу.       Чонгук крепче перехватывает талию омеге, вжимая в нее пальцы, переворачивается и укладывает Тэхена на спину, накрывая сверху своим телом и устраиваясь между широко разведенных ног. Ни секунды не дает одуматься или испугаться, двигает бедрами, проезжаясь пахом о пах Тэхена, дает почувствовать, как сильно его желание. Порыкивает, оставляя обжигающие поцелуи на линии челюсти. Ким пальцами цепляется за плечи, оставляя отметины от ногтей, и стонет чуть громче в губы альфы, когда те вновь накрывают его. У него голова уже кружится от возбуждения. Он дрожит всем телом, ладонями ведет по лопаткам вниз к бедрам, пальцами цепляет ткань штанов по бокам, но не спешит избавляться от одежды. — Я не сделаю тебе больно, прошу, поверь мне. — Чонгук шепчет в самые губы, смотрит глаза в глаза, чтобы видеть все эмоции в них, контролировать каждое малейшее изменение и прекратить сразу, если увидит там дикий страх. Сам делает этот шаг вперед. Пальцы цепляют край домашних штанов вместе с нижнем бельем, аккуратно тянут ткань вниз, снимая. — Я верю… — Отзывается тихо Тэхен, приподнимая ягодицы, позволяя ненужную сейчас ткань стянуть с его ног вместе с бельем. Грудь вздымается часто, сердце пропускает удар, а к лицу приливает кровь. Он знает, что Чонгук не раз видел его обнаженным, даже возбужденным видел, но все равно смущается, пытаясь прикрыться, сводя коленки. Щеки пылают ярко-красным, даже корни волос окрашиваются, выдавая своего обладателя.       — Нет, Тэ-Тэ, не закрывайся от меня… — Останавливает Чон того, мягко касаясь коленок и легко, не встречая сопротивление, разводя их вновь. Картина перед ним настолько великолепная, что дыхание сбивается, а сердце в груди начинает стучать с новой силой, норовя вот-вот выпрыгнуть. Красивый, утонченный, Тэхен похож на чертовски прекрасного ангела, лежа вот так перед ним с разведенными ногами. Открытый, беззащитный, с пылающими глазами, в которых столько эмоций сейчас было, что Чон не успевал их все распознать. Чонгук, расправляясь со своим ремнем, снимает джинсы вместе с боксерами, что валятся к ногам на полу. Не желает тянуть время, которого у них в достатке, целая ночь впереди для того, чтобы любить друг друга.       Тэхен смотрит на него и облизывается, исследуя взглядом сильное накаченное тело, крепкие руки и кубики пресса, широкий разворот плеч и шикарные бедра, на которых перекатываются мышцы, когда он снова забирается на кровать. Омега трется ягодицами о постель, ощущая, как между ними стало слишком влажно и скользко от смазки, что выделяется сильнее, пропитывая постельное белье. Их смешанные ароматы заполнили всю спальню, оба дышат глубоко, наполняя легкие этим запахом. Насытиться не могут, хочется большего, чтобы тело к телу, чтобы и миллиметра между не было. Тэхен неожиданно пищит, когда крепкие руки обхватывают его бедра и резко тянут на себя, пододвигая к краю постели, пальцы инстинктивно цепляются за одеяло, собирая в гармошку ткань. Альфа несдержанно рычит, опускаясь на колени перед широко разведенными стройными ногами. Не может устоять, совладать со зверем внутри, хоть и приходиться напоминать себе о том, что перед ним омега, переживший самый страшный кошмар — изнасилование. — Нравится, как пахнет наш секс, малыш? — С усмешкой спрашивает Чонгук, чтобы подавить вспыхнувшее волнение в груди и заодно отвлечь омегу от любых мыслей, что могли зародиться в его мыслях. Он, оглаживая упругие ягодицы, сжимает пальцами мягкие бедра. Не грубо, не жестоко, напротив, старается действовать мягко, медленно, нежно, но с легким напором, чтобы посмотреть, как отреагирует на это Тэхен. Чтобы знать, что он делает все правильно и своими действиями не пугает, не вызывает страха. Не вскрывает старые глубокие раны. — А тебе нет? — С придыханием отзывается Тэхен, ловя взглядом его глаза. Там рождаются галактики, вспыхивая мириадами звезд. Они манят, и Тэхен позволяет себе провалиться в омут прекрасных глаз. Следует за альфой вперёд, ведомый их общим желанием раствориться друг в друге. — Это самый лучший аромат. — Альфа разводит ягодицы в стороны и видит, как смазка стекает по внутренней стороне бедра. — Уже такой влажный… — Чонгук улыбается, тычет кончиком языка во внутреннюю часть щеки. Поверить не может, что они действительно это сделают, что Тэхен готов к этому шагу, доверился именно ему и выбрал именно его. Чонгук не может отступит, ни сейчас, ни в будущем, ведь жизни не представляет без него. И теперь они вместе шагнут в их новое будущее. — Ты течешь для меня, это приятно.       Тэ не может произнести ни слова в ответ, слова застревают где-то в горле, перекрывая и поток воздуха, он лишь дергается и приподнимается на локтях от абсолютной неожиданности, когда чувствует, как влажный язык дотрагивается до его дырочки и проводит по ней, медленно обводя по кругу, собирая капли смазки. — Ты такой сладкий, Тэ. — Хрипло шепчет Чон, облизывая свои губы кончиком языка и собирая с них сладкую, насыщенную вишню. — Невероятно вкусный.       Их взгляды пересекаются, и Тэхен тут же выдает более громкий и несдержанный стон, поддаваясь трепетному моменту, когда кончик горячего языка снова прикасается к его отверстию. Тело реагирует неосознанно, подаваясь бедрами вперед, словно стараясь насадиться. Это вызывает у Чонгука хищную и победную ухмылку, после которой он со всей нежностью проводит пальцем по уже пульсирующей от нетерпения дырочке и резко присасывается к ней губами. — Боже… Чонгук… — Задыхается Тэ, когда ощущает, как мягкие губы сильнее впиваются в уже влажный вход, от чего тот выгибается и рвано выдыхает на всю спальню, падая спиной на поверхность постели и закатывая глаза. Еще никто не доставлял ему такого удовольствия, такого наслаждения, ведь Дживон никогда не заботился о чувствах самого Тэ и его желаниях. Тому было важно получить тело, достигнуть своего пика и оставить омегу в страданиях и боли ждать очередного раза, когда альфа не сможет более сдерживаться и придет вновь.       Чон, еле касаясь, водит пальцами по бедрам, по животу, по ногам Тэхена, старательно вызывая шквал безумных мурашек по всему телу. Ему хочется доставить как можно больше приятных ощущений, чтобы сгладить каждое больное воспоминание и подарить новые, яркие и светлые. Тэхен начинает извиваться, когда движения языка становятся более несдержанными, но крепкие руки альфы сдавливают бедра, прижимают к постели и не дают отстранится, чтобы прекратить эти сладкие терзания. Чонгук раздвигает ягодицы чуть больше, еще раз проводит языком между ними, а потом осторожно прикусывает чувствительный участок кожи, но что Тэ давится собственными возбужденными хрипами и дергается выше, будто пробует отползти от него. Тело словно пронизывает слабыми разрядами. Это слишком для него. Но альфа не дает этого сделать, вновь тянет к себе за бедра, языком проталкиваясь в жаркий проход и проникая внутрь. Жалобный вой тут же сменяется на страстный и несдержанный стон. Чужой язык ощущается внутри мягким, очень горячим, скользким и слишком приятным. Язык толкается внутрь, лижет мягкие стенки, Чон до боли сжимает его ягодицы, но сейчас это не вызывает страха и паники у Тэхена, ему не хочется сбежать или укрыться. Наоборот, отдается в умелые, заботливые и ласковые руки, что так ловко, играючи ласкают тело, с легкостью находя все новые и новые места, прикосновения к которым разжигают еще больше желания. Чонгук старается двигать языком как можно глубже, что еще сильнее вынуждает Тэхена напрягаться и дрожать, стонать от ласк и пальцами цепляться за одело, сжимая ткань. — Гук-и, ааах… — Звонко разлетается по спальне, когда напряжение вот-вот достигнет своего пика.       Альфа рычит между ягодицами, выпрямляется, стоя на коленях, и облизывает губы, не дает Тэхену такого необходимого сейчас оргазма. Еще не время. Чонгук нажимает одним пальцем на влажную дырочку, а сам внимательно следит за эмоциями омеги, что дышит сбивчиво и часто. Один палец без труда проникает внутрь, на что Тэхен хнычет, находясь еще под влиянием отступающего оргазма, и двигает бедрами, прося большего. Маленький чертенок, думается Чонгуку, ведь не могут ангелы так дьявольски сводит с ума. Чонгук медленно вводит два пальца, отслеживая каждую реакцию на лице Тэхена, а тот сводит брови к переносице, ощущая, как пальцы постепенно растягивают узкую дырочку, принося легкий дискомфорт и с ним же пробуждая страх боли, что преследовал омегу, стоило тому даже подумать о сексе. Тэхен мгновенно зажимается весь, закусывая нижнюю губу, чтобы не попросить остановиться, напрягается телом, плотно сжимая пальцы внутри. Желание, что до этого горело в теле, медленно отступает. Пальцы крепче сжимают ткань. Такое совершенно не нравится Чонгуку, ведь он подмечает каждую деталь, каждое изменение, каждую эмоцию, что появляется на лице возлюбленного. Он отстраняется, плавно вытаскивая пальцы из дырочки, не желая причинять дискомфорт еще больше. — Чонгук? — Хрипит омега, не понимая резкую смену настроения, ведь даже запах ветивера вдруг проявил горькие нотки, разрушая крепкий коктейль из их ярких запахов. Ким приподнимается на локтях, сильнее хмуря свои брови, и с тревогой во взгляде осматривает крепкое тело напротив. Не знает, что сделал не так. Оттого пугается сильнее. — Тшш… Все хорошо, малыш… — Чон наклоняется вперед, чтобы оставить легкий поцелует на губах, а следом за руки помогает тому сесть. Чонгук забирается на кровать сам, устраивается у изголовья, отпихивает одеяло в сторону, сейчас оно им без надобности. — Иди ко мне, малыш… — Альфа опирается спиною на подушку и тянет за руку Тэхена к себе, вынуждая забраться на свои бедра. Очень близко, очень интимно, взгляд глаз в глаза. Чонгук облизывает губы, сжимает в ладонях ягодицы и двигает Тэхена ближе к себе. Бедра омеги широко разведены, а член плотно зажат между их телами. — Ты должен помочь мне, Тэхен. Ты можешь делать все, что тебе захочется. Но я хочу, чтобы ты расслабился, иначе будет больно. А я никогда не хочу причинять тебе боль, особенно в такие моменты.       Тэхен активно кивает головой, давая понять, что услышал и понял его слова. Он постарается сделать все так, как просит Чонгук. Ведь он старается показать, как хорошо и приятно может быть, когда альфа и омега сливаются в жарком, страстном единении тел. Тэхен облизал губы и плавно накрыл плечи Чона руками, подаваясь вперед и утыкаясь носом в его пахучую железу, где аромат был ярче, интенсивнее. Это помогало отвлечься. Жар разливался по венам, и это вновь заводило. Его не пытались подмять под себя, сдержать или зажать. Ему дали свободу действий, и это кружило голову. Как и сильное, крепкое тело под ним. Чонгук отводит одну из ягодиц в сторону и пальцами кружит по влажной дырочке, нажимая, медленно проникая внутрь. Тэхен тяжело дышит и заламывает брови, когда два пальца растягивают тугие стенки. Он руками обнимает Чона за плечи, впиваясь ногтями в кожу, приподнимает голову, чтобы только прижаться губами к губам альфы. А тот отзывается сразу, языком проникает внутрь, сплетаясь с языком омеги. Отвлекает, покусывает губы, лижет их и снова сплетается языком. Пальцы внутри скользят свободнее, густая смазка, которой вытекает достаточно много, помогает избежать еще большего дискомфорта.       Тэхен разрывает поцелуй сам, прокладывает дорожку из множества маленьких поцелуев к шее, сам начинает двигать бедрами, опускаясь на растягивающие его пальцы. Пытается ухватить ритм, желает вновь окунуться с головой в эти невероятные чувства. Языком вылизывает крепкую шею, прикусывает кожу, оставляя красные отметины на ней, растворяется в этом древесном аромате. Весь льнет к Чонгуку плотнее, отдаваясь инстинктам, отзывается на каждое движение. Член, зажатый между телами, истекает смазкой. Легкое трение их тел стимулирует, позволяя вновь разогнать жар по телу.       Все тело Чонгука напряжено от желания взять Тэхена, взять так, как он мечтал все это время. Быстро и резко, до надрывных стонов и задушенных просьб. Альфа внутри, как зверь в клетке, не может больше терпеть, требует взять сладкую омегу, подчинить, укусить за загривок, чтобы тот захныкал. Два пальца начинают быстрее двигаться внутри, растягивая и подготавливая стеночки к трем пальцам, Тэхен принимает их легко, стонет и мычит, дышит сбито. Желание и влечение вновь занимают лидирующее место, не позволяя страхам взять верх. Смазка хлюпает от резких движений рукой, а Чонгук облизывает губы, ощущая на них вкус вишни и уже представляя, как заполнит Тэхена до самого основания. Он сделает все, что будет от него зависеть и даже больше, чтобы в этот раз он вознесся к небесам, ловя перед глазами звезды от наслаждения.       Громкий, короткий стон срывается с губ, когда кончики пальцев задевают простату, и Тэхен прогибается в спине, резко насаживаясь на пальцы полностью и распахивая глаза, но сразу начинает хныкать, потому что двух вдруг стало мало. Хочется больше, он в таком возбуждении, и будто сам не понимает, что делает. Его тело само отвечает на каждое проникновение, на каждое движение внутри, Тэхен такого желания ни разу не испытывал без течки. Тело дрожит так сильно, бесконтрольно и это не остановить, потому что хочется большего, хочется почувствовать Чонгука глубоко внутри. Он оставляет красные пятна на плечах и шее, на ключицах. Глаза от удовольствия закатывает, когда кончики пальцев касаются простаты. — Чонгук, пожалуйста… — Сбивчиво шепчет омега, и до боли закусывает губу, когда в него начинают проникать три пальца. Жмурится, когда пальцы входят полностью. Больно, становится реально больно. Он скулит, упираясь носом в щеку альфы. Но позволяет продолжать, знает по словам близких, что дальше не будет этой боли. Некстати припоминаются слова Чимина о том, что рано или поздно альфы перестанут держать их за ручку и целовать украдкой, и подомнут под себя. Тэхен слегка трясет головой, желая избавиться от голоса Чимина, и лишь активнее подмахивает бедрами. — Чего ты хочешь, Тэ? — Вторил шепотом Чонгук, одной рукой обнимая омегу за талию и прижимая плотнее к себе.       Этот рычащий голос еще больше заводит, Тэхён с трудом открывает глаза, чтобы увидеть Чонгука, хочет посмотреть в эти прикрытые золотые глаза и почувствовать еще больше его силы. Кончик его носа касается носа альфы, губы ловят горячее дыхание друг друга. Он никогда ничего подобного не испытывал, и сейчас просто растворяется в этих чувствах, тонет с головой в наслаждении, теряя связь с реальностью, ведь нет ничего важнее того, что происходит сейчас между ними. — Тебя… — Выдыхает Тэхён. — Мне… мне нужен ты…       Чонгуку тоже нужно, очень нужно, потому что Тэхен так идеально отзывается и просит, ему нельзя сопротивляться, а Чон устал это делать. Альфа целует, сминает губы, пропихивая язык глубоко в рот. Губами сминает такие вкусные губы, посасывает язык. Пальцы начинают скользить лучше, свободнее, Чонгук разводит их осторожно, чуть сгибает, и Тэхен вздрагивает в его руках, стонет в поцелуй. Дрожит всем телом, пальцами цепляясь за плечи Чона. Движется навстречу пальцам, что уже не встречают сопротивление, наслаждается этим, хочет еще. Удовольствие и легкая боль переплетаются, смешиваются, и это помогает. Чонгук в последний раз двигает пальцами внутри, вгоняя их по костяшки, Тэхён стонет громко и выгибается, запрокидывая голову назад и открывая шею. Все желания и инстинкты ревут внутри, когда альфа вытаскивает пальцы, подносит к губам и облизывает их, собирая с них смазку. — Как же я хочу тебя, Тэхен…       Как же заводят эти слова, эта пошлость, которая звучит так естественно, что хочется только подчиняться. Тэхен полностью отдается, отпускает всего себя, вверяет в крепкие руки. Чонгук поддается своему желанию, ладонями ведет от лопаток до ягодиц, плавно, медленно, не торопясь, срывая с губ омеги новые стоны. Омега выгибается сильнее, предоставляя больше доступа для Чона, что губами обхватывает один сосок и мягко посасывает его, отчего Тэхен скулит громко, хнычет, пальцами сжимает волосы на загривке Чонгука. Головка упирается в разработанную дырочку, Чонгук с рычанием нажимает на поясницу, вынуждая прогнуться сильнее. Не хочет думать о том, через что они сейчас пройдут, но думает. Медлит, поддаваясь волнению и легкому страху все испортить, причинить боль. Ким это чувствует, телом ощущает напряжение и в ответом жесте замирает, понимает, что назад пути не будет. Они пройдут через это вместе. Тэхен задерживает дыхание и шепчет в самые губы. — Пожалуйста… Гук-и… Хочу тебя, только тебя… Всего и сразу. Всего в себя…       Их взгляды пересекаются, лбами прижимаются друг к другу, ощущают тяжелое дыхание на губах. Резкий толчок выбивает кислород и громкий крик. Толстый член входит сразу до основания, растягивая упругие стенки, хлюпая смазкой. Это не пальцы, мелькает в голове Тэхена, когда из глаз начинают течь слезы, ведь слишком много, слишком глубоко. Перед глазами яркие вспышки и дикое желание, которое уже не удовлетворишь во снах и фантазиях. Бедра прикасаются ягодиц, Чонгук застывает и выдыхает резко, с силой сжимает тонкую талию, оставляя красные отметины от своих пальцев. Он жмурит глаза и слушает сбитое дыхание омеги, водит бедрами, слегка скользит внутри. А у самого сердце готово выскочить из груди, потому что его член так плотно сжимают горячие стенки, что он из последних сил пытается найти хоть крупицу контроля. Это настолько приятно и хорошо, настолько идеально, до взрыва внутри и дрожи, что пронизывает все тело. — Тэ, малыш… — Чонгук облизывает губы, старается не двигаться, чтобы Тэхен мог привыкнуть к размерам. Ведет большими пальцами по щекам, смахивая дорожки слез. Целует кончик носа, щеки, глаза, виски. Оставляет поцелуи на дрожащих губах.       Тэхен слышит все сквозь шум в ушах, потому что полностью сконцентрирован на ощущениях. Такая давящая заполненность и легкое скольжение внутри настолько приятны, что он теряется в ощущениях, когда первая боль постепенно отходит на второй план, оставляя только желание начать двигаться. Тэхен на пробу двигает бедрами, ощущая, как член внутри скользит, растягивая стеночки. Хорошо все: и член внутри него, что сейчас хныкать хочется в просьбе начать двигаться, от рук сильных на талии, что так собственнически держат его тело, от запахов их, резких и сильных, еще лучше. Они полностью заполняют пространство, будят инстинкты, подгоняют, омега внутри хочет альфу, требует продолжать. — Тэ-Тэ… — Снова шепот в самые губы.       Омега поднимает на него взгляд, и Чонгук видит в них так много: благодарность, желание, любовь. Он вновь прижимает Тэхена плотнее к себе, ладонью надавливая на поясницу и чуть двигая бедрами, член внутри скользит медленно и плавно. Второй рукой обхватил шею, пальцами нажал на подбородок, чтобы омега поднял лицо выше. Чонгук медленно растирает кожу на шее, отдельное внимание уделяя запаховым железам, чтобы усилить восприятие. Тэхен быстро дышит, прикрыв глаза и облизывая кончиком языка губы. Чон подается вперед, губами касается нежной кожи, языком проходится по ней, кусает за плечо, бедрами двигает чуть быстрее, дыша громче, опаляя кожу горячим дыханием. Тэхён потирается щекой о его губы, подается навстречу его телу, тихо урчит, не может сдержать стона, когда головка скользит по простате. Так чувственно и плавно, Чонгук не трахает его, а берет, ухаживает, дарит наслаждение и сам наслаждается. Покрывает поцелуями щеки, линию подбородка, шею, оставляя алые метки, ласково прикусывает. Бедра двигаются плавно, член входит полностью, они дышат в одном ритме, покачиваясь одновременно навстречу друг другу. — Ты прекрасен, Тэ, — шепчет Чонгук, — и не представляешь, как долго я хотел этого.       Тэхён поворачивает лицо, приоткрывает глаза и смотрит на Чонгука, который не отводит взгляда от его лица. Альфа целует его легко, в такт проникновениям, Тэ чуть прикусывает его нижнюю губу, ему так хочется раствориться в этом альфе, почувствовать всем телом, показать, как ему хорошо. — Я не знал, что бывает так… — Шепчет омега и стонет от более резкого проникновения. — Как, Тэ-Тэ? — Шепчет Чонгук в ответ, не решаясь нарушить такой момент единения. Он сжимает рукой бедро, направляя омегу и поддерживая. — Так… так идеально. — Постанывает тихо, цепляясь пальцами за спину альфы. Чонгук улыбается, смотря на Тэхёна. Неужели он не понимает действия инстинктов? Когда альфа и омега доверяют друг другу, открыты друг перед другом, когда не стремятся причинить другому боль, подчинить и взять силой, то инстинкты раскрываются, подобно цветку, расцветают, даря поистине невероятные ощущения. — Именно так и должно быть, когда альфа и омега хотят друг друга, когда любят друг друга.       Рука сильнее сжимает шею, Тэхён жмурит глаза, когда зубы Чонгука резко и с силой прикусывают кожу на изгибе, а сам альфа быстрее начинает двигать бедрами. Тэхён слышит шлепки. — Божеее, Чонгук…       Омега задыхается от такой неожиданной смены ритма и темпа. Он чувствует, как по его бедру стекает горячая смазка, как тело задрожало сильнее, подчиняясь доминирующему захвату на его шее. Пальцы почти до боли сжимаются, Тэхён ощущает, как зубы впиваются ему в шею, а Чонгук рычит и начинает резче вбиваться в его тело. Он просто отключил контроль и берет так, как хочет, показывает, что может быть по-разному, но это прекрасно и приятно, когда взаимно. Чонгук разжимает зубы, Тэхён скулит, принимая глубокие и частые толчки. Язык заменяет пальцы, лижет оставленную алую метку на коже, зубы чуть царапают, Тэхён стонет, ощущая острые клыки на коже. Чонгук выпрямляется в спине, ладони опускает на талию, сжимая пальцами мягкую кожу. Тэхён со вздохом соприкасается лбом с плечом альфы, ногтями впивается в кожу, потому что Чонгук начинает двигаться в нем нетерпеливо и резко. Альфа скрипит зубами от напряжения, толчок за толчком вгоняя член по самое основание, порыкивает сквозь зубы, слушая громкие стоны, что Тэхён пытается заглушить, уткнувшись в его шею. — Нет, малыш, подними голову, я хочу слышать тебя.       Тэхен подчиняется, отрывает лицо от его плеча и буквально задыхается от стонов и бешеного ритма, в котором его трахает Чонгук. Он сам подается назад, навстречу жестким толчкам, ощущая крепкую хватку на своей талии, что поддерживает и направляет. Бедра встречаются с ягодицами звонкими шлепками, смазки так много от растущего возбуждения, что она хлюпает при каждом проникновении, их стоны и мычание, рычание альфы и просьбы омеги смешиваются, разносятся по спальне. — Вот так, малыш, двигайся со мной… — Шипит Чонгук, его тело дрожит от скопившегося желания и наслаждения. — Ещеее, божеее… Гук-ии…       Тэхён лучше, Тэхён слаще, Тэхён отзывчивее, чем Чонгук мог представить в своих мечтах. Он сейчас принимает его с таким желанием, что не хотеть его просто невозможно. Альфа дорвался до того, кого хотел так безнадежно и так долго. Хотелось растянуть их секс на часы, чтобы, не отрываясь друг от друга, задыхаться в их смешанных ароматах и возбуждении. Пальцы сжимаются в волосах, шлепки от резких и нетерпеливых движений становятся громче, разбивают тишину в спальне. Громкие стоны слетают с приоткрытых губ от каждого жесткого толчка. Тэхён чувствует, как все внизу напрягается еще сильнее, он сжимает внутри твердый член, не может больше сдерживать себя. Он вскрикивает громко, слышит, как рычит Чонгук, а следом делает последний резкий толчок. — Гукии…       Вскрик разлетается по спальне, Тэхёна колотит от наслаждения, пока он кончает и пачкает их животы. Ладонь гладит его от лопаток до поясницы, пока он дрожит и мычит протяжно от удовольствия. С ума сойти, он теряется в этот момент в ощущениях, ни разу в жизни не испытывая то, что чувствует сейчас. Чонгук выходит из Тэхёна, только чтобы лечь на кровать и утянуть омегу на себя, позволяя тому вытянуть ноги. Тело, что долгое время было напряжено, расслабляется. Тэхен мычит облегченно, не может сейчас двигаться, только улыбается лениво. — Как же хорошо… — Шепчет Тэхён и тянется к губам альфы. Ни о чем не жалеет. Чон на поцелуй отвечает, сжимая в руках упругие ягодицы, трется своим членом о промежность. — Как я понимаю, ты в порядке? — С улыбкой отзывается альфа, отрываясь от сладких, припухших от долгих поцелуев, губ. — Более чем… — Выдыхает омега, соглашаясь и не подозревая, что у альфы на этот счет другие планы. — Приподнимись тогда… — Тэхён послушно поднимает бедра, упираясь коленками в матрас по обе стороны от чужих бедер, Чонгук обхватывает свой член рукой, головкой размазывает смазку и толкается вверх. — Опускайся, Тэ… — Ким опускает бедра, чувствует внутри всю твердую длину, когда полностью садится на Чона, и выдыхает ему в губы, прикрывая глаза. — Ты самый красивый, самый невероятный. — Чонгук целует быстро и грубо, омега запускает пальцы в его пряди и сжимает их, сам углубляет поцелуй, вновь поддаваясь вспыхнувшему желанию и влечению. — Двигайся, малыш… — С придыханием шепчет альфа, смотря в прикрытые глаза.       Тэхён на пробу двигает бедрами, плавно и неторопливо, растягивает это ощущение заполненности. Сверху ему не доводилось быть, и сейчас он больше всего боялся сделать что-то не так. Чонгук это видит, ощущает, пальцами мнет мягкие бедра в поддержке, сам подстраивается под движения омеге, подается навстречу неторопливым движениям. От влажного языка на шее так хорошо, от сладкого запаха вишни вокруг крышу сносит, а горячее дыхание на ухо пробивает дрожью. Приноровившись, Тэхён коротко целует Чона, приподнимается и упирается ладонями в широкие плечи. Он нависает сверху над альфой, начинает быстрее двигать бедрами. Чонгук, закусив нижнюю губу, наблюдает за ним. Таким сейчас возбужденным и растрепанным, желающим и берущим то, что ему необходимо. Доминирует. И Чон не пытается взять вверх над ним в этот момент, отдается полностью в его руки, подстраиваясь под него и его желания. Карамельная кожа блестит, как и влажные от слюны губы. Они припухли от их поцелуев, а глаза сверкают в полумраке всеми цветами. Тэхён полностью опускал бедра, принимая в себя всю длину, и двигался на нем, нетерпеливо, немного резко даже. Стоны срывались с губ каждый раз, стоило члену попасть по простате. Он нашел идеальное для себя положение, от наслаждения сжимает пальцы на широких плечах, оставляя на коже полумесяцы от ногтей. — Вот так, малыш, давай… — Шипит Чонгук, сжимая талию омеги своими ладонями. Его сила от переполняющих эмоций выходит из-под контроля, мягко сверкает на коже желтыми искрами, в волосах путаются заряды. А глаза полыхают чистым золотом. Сила Тэхена тоже отзывается на эти разряды, что проходятся по коже, сильнее бросая в дрожь. Он ощущает эту силу, эту власть над ним и свободу одновременно. Это кружит голову, с ума сводит, отрезая от реальности и создавая вокруг них их личный мир. — Гукии… — Стонет Тэхен на особенно глубоко толчке, откидывает голову назад, глаза от удовольствия закатывая. У него звезды перед глазами вспыхивают, рождая новые галактики, ярко сияя. — Ммм, черт…       Омега начинает двигаться быстрее, придерживается темпа. Чонгук скалится и тихо рычит, стиснув зубы, его еще больше ведет от такого Тэхёна. Жадного, смотрящего плотоядно. Он продолжает двигаться, принимая в себя твердый член, смотрит в золотые глаза сверху вниз, стонет от каждого проникновения. Ощущает сейчас власть над Чонгуком, который в ответ смотрит так, будто съесть хочет. Обещал ведь, не может иначе.       Тэхён вновь ложится сверху на альфу, добровольно отдавая контроль, и целует, раскрываясь для него. Чонгук сжимает его ягодицы, пятками упирается в постель и сам начинает двигать бедрами, резче входить, хочет уже быстрее утонуть в оргазме, довести омегу вновь до края. Терпение заканчивается, альфа внутри подгоняет и заставляет не тянуть, трахнуть как следует, чтобы довести до крика. Член входит на всю длину, Тэхён постанывает ему в губы, лижет их, прикусывает, хочется пометить Чонгука, чтобы его собственные метки остались на сильном теле. Что-то внутри требует этого, омега начинает с нажимом вылизывать крепкую шею, прикрыв глаза от приятного вкуса на языке, принимает резкие толчки в свое тело. Чонгук дышит ему в ухо, прикусывает хрящик, они сейчас так близко, вплотную друг к другу. Их тела такие горячие от желания и быстрого секса, кожа обжигает ладони.       Желание наконец кончить скручивает пах, давит на яйца и напрягает бедра. Крышу снесло у обоих, как и контроль. Поцелуи, как и секс, безудержные, ранят губы, царапают клыками язык, общую кровь с вишней и ветивером смешивают и стонут вместе. Потому что такого блаженства никогда не было и не будет ни с кем. Они оба это знают и отпустили себя, берут, берут и не сдерживают желаний. Тэхён лижет шею, ключицы, зубами водит по коже, оставляя свои укусы везде, и трется о крепкое тело, принимая жесткие толчки, и только сильнее истекает в горячих руках. Чонгук толчок за толчком наслаждается этим узким жаром, что так идеально его принимает, голову сносит и инстинкты кричат «быстрей, быстрей, ещё». И он берёт быстрей и ещё, потому что Тэхён его молит об этом сорвавшимся голосом, и потому что сам хочет до вспышек перед глазами.       И Тэхён кричит, срываясь на высокие ноты, откинув голову назад, когда жесткие, плотные толчки доводят его до второго оргазма, а внутри пульсирует член альфы, когда тот кончает. Громкий рык срывается с губ Чона, он жмурит глаза, выдыхает через рот и выходит до сцепки, прижимая к себе крепче слабое тело омеги, который обессиленно лежит на нем. Оба мокрые от пота, потому что в спальне жарко и не продохнуть. Оба дрожат от оргазма и наслаждения, что разливается желанной тяжестью внутри тела. Быстрое сбитое дыхание на двоих, кислорода не хватает, но они не двигаются и не собираются менять своего положения.       И никто из них не узнает потом, что в этот самый момент, зеваки на улицах будут лицезреть прекраснейший, волшебный вид на чистое, сияющее небо, по которому были рассыпаны мириады ярчайших звезд. Двое влюбленных, выплескивая их смешанную магию, что переполняла их тела при слиянии, погасили электричество во всем городе, подарив такую редкую возможность.       Тэхён неподвижно лежит у Чона на плече и улыбается, глубоко дыша. Чонгук уткнулся носом в его макушку, сжимает в пальцах его ягодицы, прижимая к себе, словно переживал о том, что Тэхен мог сорваться и покинуть его в такой момент, и улыбается. Они не могут не улыбаться, потому что это счастье и покой спустя такое количество времени напряжения и отрицания просто невозможно сдерживать в себе. Их сверху будто накрыло одеяло из блаженства и тепла, и внутри одна мысль: «Это правильно, это идеально».       Тэхён с трудом поднимает голову и смотрит на Чонгука, улыбаясь. Альфа отзывается сразу, открывает глаза и так же с улыбкой смотрит в ответ. Ждет. — Вау… — Первый смеется Тэхён, даря широкую квадратную улыбку. — Вау? — Смеется Чонгук, закатывая глаза и не веря, что это все, что тот смог ему сказать. — Это все, что ты можешь сказать после всего? — Все остальные мысли просто вылетели из головы, я слова забыл. Ты меня вымотал! — Защищается Тэхен, посмеиваясь.       Чонгук улыбается широкой хищной улыбкой и сияющим взглядом смотрит на омегу. Такого покрасневшего и потрепанного их сексом и ласками, что невозможно глаз оторвать. — Ты невероятный, малыш. И я не закончил. Мне нужно еще. — Чонгук кончиком носа утыкается в щеку, втягивая запах кожи, на котором плотно осел ветивер, прикрывает глаза и дышит, дышит, дышит, наслаждаясь смешением их запахов. Но потом резко распахивает глаза, впервые вспомнив о том, что в доме они были не одни. Он вновь смотрит в глаза Тэхена, что ласково улыбается ему. — Тэ… — Здесь очень хорошая звукоизоляция… — Посмеивается тот, лишь по взгляду понимая, о чем вспомнил альфа.       Чонгук громко смеется, прикрывая глаза и откидывая голову на поверхность кровати. А Тэхен кончиками пальцев гладит его щеку, прикусив нижнюю губу. Гук дает им еще пару минут, чтобы прийти в себя, а потом переворачивается с Тэхеном, подминая того под себя и устраиваясь между его ног, целуя нежно и руками цепляясь за талию, пока Тэхен руками и ногами оплетал его бедра и плечи. Впереди у них есть вся ночь, чтобы любить друг друга, дарить наслаждение и получать удовольствие от проникновения, от ласк и жарких поцелуев. И они воспользуются всем временем, что им предоставила судьба.