Отчаяние и Анархия

      — Он сдох? — неуверенный голос раздался сверху.       — Еще бы! — Кто-то недовольно пнул руку. — Наш мастер постарался на славу.       — Хватит, уходим! — донесся издалека суровый окрик.       Аида слышала, как неизвестные люди тихо переговаривались о чем-то, но смысл ускользал от нее. Зашуршали шаги, все больше отдаляясь. Тело ощущалось безвольной куклой, бок раздирала невыносимая боль, одежда частично пропиталась влагой и неприятно липла к телу. Ей было больно, но она терпела, стараясь не двигаться и почти не дышать, чтобы не привлечь лишнее внимание. Нос улавливал свежий запах хвои, кожа чувствовала влажный холодный воздух, а слух понемногу начал острее слышать окружение: далекие трели утренних птиц, тихое шуршание листвы, скрип деревьев, шорохи ночных зверей, которые спешат скрыться от солнечных лучей. Слегка приоткрыв глаза, она сквозь пушистые ресницы наблюдала за размытыми очертаниями леса.       Голоса стихли, и Аида с болезненным стоном пошевелилась. Конечности с трудом сгибались, совсем не желая двигаться, бок непрестанно ныл, пуская мерзкие волны боли по телу, голова гудела и кружилась. Она смогла с трудом привстать, упираясь на локти, чтобы осмотреть себя. Брови медленно поползли вверх от представшей картины: мужское крепкое тело было скрыто под темной дорожной одеждой, как из исторических фильмов или игр, вся перепачканная в грязи и листве, на боку ткань была разорвана и пропитана частично ссохшейся кровью. В крови было лицо, кожу которого стягивала неприятная корка, в ней же были испачканы перчатки и частично штаны. Она откинулась на спину, моментально зашипев от резкой вспышки боли в ребрах и голове. С трудом ощупав спутанные патлы, обнаружилось несколько серьезных шишек. Аида опустила руку и посмотрела вверх, рассматривая мерцающие зеленью кроны деревьев. В утреннем солнце свежие листья сверкали влагой, шелестя на легком ветерке. Она рвано вздохнула, стараясь лишний раз не беспокоить сломанные ребра, и задумалась. Да, стоило обговорить этот момент с хитрой богиней на берегу, но, как всегда, Аида бросилась в реку приключений с разбега, забыв, что там может быть все, что угодно. «Все что угодно» оказалось полудохлое тело непонятного происхождения где-то в лесу. Еще и мужское. Когда-то она хотела побыть мужчиной, чтобы понять, каково это.       «Как прозаично» — губы растянулись в горькой ухмылке, а из горла вырвался низкий хрип.       Она резко выдохнула и перевернулась на целый бок. Суставы отказывались выполнять свою функцию, но упертость Аиды была сильнее. С трудом опершись на локоть, она смогла приподняться и, покряхтывая, еле уселась на колени. Оторвав болтавшийся в поле зрения кусок от потрепанного плаща, зажала кровоточащую дыру. Рану прострелило, отчего Аида простонала сквозь зубы, а перед глазами потемнело — тело определенно потеряло много крови. Хотелось до ужаса пить и спать, но последнее было непозволительной роскошью в данных условиях.       — В следующий раз надо четче формулировать свои желания, — хрипло пробормотала она, пытаясь встать.       Мышцы ныли, разгоняя остатки крови по заиндевевшим сосудам, сердце неравномерно билось, дышать приходилось через раз, чтобы не упасть от непрекращающейся боли. На чистом упрямстве ей удалось выползти из леса, постоянно останавливаясь и хватаясь за деревья, чтобы отдышаться и не упасть. Она шла, доверяя памяти тела, в надежде, что оно выведет туда, куда нужно. Труп лошади на обочине разбитой дороги встретил ее гудящим роем насекомых и волком. Хищник сердито уставился на нее, скаля испачканную в крови морду. Аида отрешенно взглянула на того, равнодушно осмотрела уже слегка пожеванную тушу бедной кобылки и остановилась на седле. Сумки не были тронуты, что неимоверно радовало. Шатаясь, как лист на ветру, она доковыляла до мертвой лошади, упала на колени и начала одной рукой шариться по пожиткам бывшего владельца. Она не сомневалась, что вещи принадлежали мужчине, в котором сейчас была, понимая это где-то на уровне интуиции. Пришлось приложить достаточно усилий, чтобы расстегнуть скользкие замки и выпотрошить все содержимое. Она нуждалась хотя бы в воде и каких-то чистых тряпках, чтобы заткнуть открывшуюся рану чем-то более чистым, чем грязный кусок плаща. Еще было бы неплохо найти какое-нибудь подобие медикаментов, чтобы не сдохнуть от того же заражения крови. Надежды на спасение было ждать неоткуда, максимум ее могли добить те же незнакомцы, чтоб не мучилась.       Аида потрошила свертки, вытаскивая на свет сменную одежду, благо чистую, какие-то небольшие коробочки, кучу небольших склянок с непонятной бурдой и пару странных увесистых фляг. Те были частично из стекла, обрамленные серебристыми узорами и странными письменами, похожими на руны, а внутри плескалась прозрачная жидкость. Пришлось отпустить рану, чтобы отвинтить крышки. В первой оказалась обычная вода, от второй нещадно несло спиртом. Она стянула перчатку зубами, зажала пальцем горлышко и, наклонив флягу, намочила палец. Еще раз понюхав, лизнула и поморщилась.       — Это реально чистый спирт, — просипела она и взглянула на недоумевающего волка. Тот переминался на лапах, тихо порыкивал и внимательно наблюдал за ней. Аида рвано вздохнула и прохрипела: — Да жри ты уже. Если я все-таки откинусь, и меня сожрешь.       Хищник облизнул окровавленную морду, опасливо приблизился к добыче и продолжил прерванную трапезу, иногда косясь на нее. Аида утвердительно кивнула и вернулась к немногочисленному скарбу. Осталась еще одна сумка, которая оказалась под мертвой тушей, но достать ее целиком не представлялось возможным. Она задумчиво нахмурилась, рассматривая кожаный клапан. Взгляд зацепился за рукоять на поясе. Короткий, тонкий клинок, напоминающий стилет, покинул кожаные ножны и удобно лег в руку. Острое лезвие с легкостью вспороло толстую кожу, открывая нутро второй сумки. Аккуратно засунув оружие на место, она вытащила наружу оставшиеся вещи. Грудь внезапно сдавило, в горле образовался ком, который заставил закашляться. Спазмы свели болезненной судорогой тело, она завалилась на бок, выхаркивая кровь. Из глаз невольно скатились несколько слез. Аида поджала губы, натужно вдыхая через нос запах сырой земли, разлагающейся туши и крови. Никто не обещал ей легкой и беспечной жизни. Приключения не всегда веселые и беззаботные, часто они сопровождаются рисками, от этого они и такие захватывающие.       «Соберись, тряпка!» — грозно говорил один голос в голове, пока другой ноюще хныкал: «Никто не предупреждал, что это «Дарк Соулс» в реальной жизни!»       «Да, не хватает надписи «Вы умерли», — саркастично добавила она и сильно сжала зубы.       Аида, приподняв голову, содрала остатки плаща с шеи и расстегнула кожаную куртку. Темно-серая рубашка пропиталась кровью и присохла к коже, ткань прикипела к рваным краям раны. Она подползла ближе к трупу лошади, с трудом подтянулась на руках и уперлась спиной. Ее не смущал сладковатый запах начинающегося разложения, чавкающие звуки волка, который продолжал пожирать падаль, — ее больше волновало, что делать с дырой в боку. Она не была медиком, чтобы оценить объем поражения, тем более принять серьезные меры: знания ограничивались скорой помощью, но этого вряд ли хватит — кровопотеря была сильной, учитывая, как сильно ее мутило. Аида не знала, что за бурда была в склянках, и рисковать не хотела. Она аккуратно расстегнула пуговицы рубашки и раскрыла, насколько было возможно. Рельефный пресс был покрыт гематомами, кое-где проступали бугристые бледные полосы шрамов, которые сейчас практически сливались с кожей. Одеревенелые пальцы практически не слушались, но рану требовалось очистить. Она стянула вторую перчатку, плеснула немного спирта на ладони, размазывая жидкость, и по кусочку начала отрывать налипшую ткань. Выходило не очень: разорванные куски отходили с трудом, тянули за собой воспаленную кожу, вызывая болезненные ощущения, кровь пачкала руки, слабыми толчками покидая тело. С каждой минутой в сон клонило все больше, тело теряло чувствительность, но она терпеливо продолжала очищать рану, закусив нижнюю губу. Плеснув сперва немного воды, Аида смыла налипшую грязь и мешающие потеки спекшейся крови, мутным взглядом оценивая размер проблемы.       — Чел, как ты вообще с этим выжил? — спросила она у тела, а потом, осознав, поправилась: — Ах да.       Ей выпал аттракцион невиданной щедрости в виде подыхающего тела, в котором, судя по всему, предстояло жить довольно продолжительное время, и неизвестного мира, из которого она видела только кусок леса, сдохшую кобылу и голодного волка. Еще была кучка непонятных вещей из сумок хозяина тела и абсолютное непонимание, что делать и куда идти. Кстати, про идти: судя по состоянию новоприобретенных сочных форм, которые грозились превратиться в бренные останки, их максимум — это ползти на зубах. Аида тяжело вздохнула, на мгновение прикрывая глаза. Сознание тут же начало теряться в тумане усталости и боли. Пришлось открыть глаза и помотать головой, чтобы сбросить с себя приближающееся забвение. Вряд ли богиня обрадуется ее второму появлению спустя столь короткое время.       Осторожно ощупав пальцами края раны, Аида повертела в руке флягу со спиртом и сделала небольшой глоток. Жидкость опалила рот и горло, отчего дыхание сперло, а на глаза навернулись слезы.       — Ух, помянем, — просипела она, сдерживая кашель.       Кого она собралась поминать, Аида решила не уточнять, скорее, это было обращение и к почившему владельцу тела, и к себе любимой, и к ситуации в целом. Рука сильно вцепилась во флягу, занося горлышко над раной. Спирт щедро выплеснулся на кровоточащую дыру, стекая розовыми струйками на землю. В глазах вновь потемнело, а из горла вырвался жуткий вой, полный боли. Аида завалилась на землю, скрючившись и тихо подвывая. Бок горел и пульсировал, выворачивая тело и внутренности. Она на ощупь нашарила чистую рубаху, которая валялась рядом, с трудом оторвала кусок чистой ткани и кое-как сложив, облила еще одной порцией спирта. Закусив свободную руку, она прижала мокрую тряпку к ране, постанывая и натужно дыша носом. Морда волка показалась в поле зрения. Хищник осторожно подошел к ней, обнюхивая сперва руки и переходя выше по туловищу. Мокрый нос ткнулся в подбородок, шумное дыхание зверя ощущалось на щеке, а после шершавый язык прошелся по коже. Аида поморщилась, волк вылизывал ее, как какой-то щенок свою хозяйку. Сил отбиваться совсем не было, попытки уклониться были бессмысленными — зверь не собирался останавливаться.       — Фу, прекрати, — отплевывалась она от дурнопахнущей пасти. — Маринуешь меня, собака?       Волк жалобно проскулил, ткнулся носом ей в глаз и уселся рядом, выжидательно уставившись на нее. Аида хмуро посмотрела на дикого зверя и с тихим стоном приподнялась, вновь упираясь спиной в труп лошади.       — Что, Серый, нажрался? — устало узнала она у волка. Тот лишь довольно облизнулся, переступая передними лапами. — Ну и хорошо.       Аида подтянула к себе небольшую кожаную сумку, которая оказалась своеобразной аптечкой. Кроме нескольких пузырьков с таблетками и тюбиков неизвестного содержания, там лежали бинты — плотные, широкие, пахнущие какими-то травами. Сделать первые несколько оборотов вокруг крепкого торса оказалось сложнее, чем думалось, но дальше дело пошло легче. Плотно забинтовав рану, она откинула голову, рассматривая светлеющее небо. Темные облака, окрашенные рассветными лучами, медленно плыли по грязно-синему небу. Влажный воздух тяжестью оседал в легких. Аида перестала чувствовать смрад разложения, холод, потому что тело уже не согревалось теми жалкими остатками крови, что еще двигались по венам. Она не чувствовала ничего, кроме кошмарной усталости. Мало ей было стресса в прошлой жизни, так и эта сулила большие проблемы. Сейчас совсем не хотелось думать, почему вокруг лес, откуда и куда бежал бывший владелец тела, за что его убили? В конце концов, что это за мир? Хотелось просто выжить, а с остальным можно разобраться позже.       Глаза все-таки закрылись, сознание провалилось в небытие, поэтому она пропустила момент, когда к ней кто-то приблизился. Касание к плечу моментально пробудило рефлексы: глаза распахнулись, клинок бесшумно покинул ножны, свободная рука схватила неожиданного гостя за воротник и повалила на землю рядом. Аида нависла над незнакомым мужчиной, лезвие замерло в миллиметре от чужой шеи. Она видела, как быстро билась артерия, перегоняя кровь по телу, как чужие серо-голубые глаза удивленно рассматривали ее.       — Кил? — неуверенно спросил мужчина, осторожно перехватывая ее запястье.       Сердце стучало в висках, бок пульсировал от внезапной активности. Перед глазами все поплыло, руки ослабли, и силы окончательно покинули ее. На границе сознания она успела отметить взволнованность в чужом голосе с нотками паники и тонкие бледные губы. Тело упало на незнакомца, расслабилось, и мир исчез.       Теплые солнечные лучи приятно грели лицо и плечи. Аида открыла глаза и пораженно замерла: вокруг был лес, но не тот, где она умирала, а совершенно другой. Деревья цвели, распыляя в воздухе невесомую, сладко-свежую смесь ароматов. Влажная трава мягким ковром лежала под босыми ногами. На ней почему-то было ее любимое платье, которое подруга мягко обозвала странным. Аида не видела в нем ничего такого, с удовольствием купив его в одном из винтажных магазинчиков, когда они поехали в очередной короткий летний отпуск. Длинный подол украшал мелкий цветочный узор, он доставал до щиколоток и красиво развивался на ветру. Рукава три четверти с фонариками на плечах, как и юбка, в цветочек. Корсет под кожу, с небольшой шнуровкой и приятное квадратное декольте, из которого не вываливалась грудь, но были видны крупные ключицы. Подруга тогда долго ее стебала, но с ее любимыми берцами и шипованной трофейной жилеткой, которая нашлась у кого-то из ее многочисленных знакомых, оно смотрелось идеально. Сейчас, кроме платья, на ней ничего не было. Отросшие малиновые волосы до плеч мягко развевал теплый легкий ветерок, а на носу привычно сидели очки. Маленькая лужайка среди деревьев была усыпана полевыми цветами, а впереди стоял дом: невысокий, добротный, с деревянной отделкой, резными окнами и покатой черепичной крышей. Он прятался среди деревьев, скрывая свое драгоценное нутро подальше ото всех. Аида пошла к нему, утопая ступнями в мягкой траве и цветах. Иногда, оглядываясь по сторонам в поисках кого-то еще, она задумчиво жевала нижнюю губу, но кроме перелива птиц и шуршания листвы ничего не было. Перед самым домом была вытоптана земля, широкое крыльцо больше напоминало террасу, на которой уместилась небольшая скамейка и крохотный столик. Под ногами приятно и тихо скрипели потертые доски, когда она поднялась на высокое крыльцо. Приоткрытая входная дверь поскрипывала от легкого ветра, приглашая зайти внутрь. Оглянувшись в последний раз, Аида перешагнула порог странного дома.       Внутри оказалось просторно и уютно. Солнечные лучи прорывались сквозь широкие окна и легкие занавески, которые колыхались на ветру, и топили просторное помещение в теплом свете. Пыль танцевала в золотистых лучах, оседая на простоватой, но красивой мебели. Аида проскользила взглядом по убранству, отмечая некоторую захламленность шкафов, полок и столов. Создавалось впечатление, что хозяева покинули этот дом не так давно. На небольшом диване еще лежал неаккуратно сложенный плед, на низком столике лежала пара книг с закладками, ваза с позабытыми цветами и чашкой, а в дальней части, за одной из стен, слышался перестук капель. Аида вдохнула теплый воздух, который пах выпечкой, солнцем и неуловимой тоской. Дом был живым.       — Не стой на пороге, — тихий мужской баритон раздался справа.       Аида спокойно повернула голову на звук и окинула взглядом мужчину. Высокий, в ореоле желтоватого света, тот стоял у окна, оперевшись на подоконник и сложив руки на груди. Хмурый взгляд зеленых глаз изучающе блуждал по ней, а носок сапога еле заметно подрагивал. Аида хмыкнула себе под нос: у нее тоже была дурацкая привычка подергивать пальцами ног в обуви — и свои нервы успокаивало, и других не раздражало.       — Чай будешь? — хрипло спросил тот, откашлялся и наконец отлип от подоконника.       — Давай. — Отказываться от угощений было не в ее правилах, халяву она любила.       Аида ненавязчиво проследила за мужчиной, когда тот напряженно прошел мимо нее и скрылся за дальним углом комнаты. Недолго подумав о панибратском общении с чужим человеком, она отбросила лишние мысли. Ей больше нравилось неформальное общение, чем следование душным правилам этикета и социальных норм. Что-то загремело, послышался шелест воды и мелодичный перезвон стекла. Она поджала губы, почесала за ухом и тихо прошлепала вглубь дома, присаживаясь на диван и продолжая исподтишка рассматривать окружение. В гостях она всегда чувствовала некую неловкость, но здесь все было как-то по-другому, будто раньше ей доводилось посещать этот дом. Обстановка неуловимо казалась знакомой и внезапно родной. Старые обои в полоску от потолка до середины стены слегка выцвели, оставляя намек на цвет. От них до пола шли темные деревянные панели, которые контрастировали с некогда бордово-синими полосками. Стены были увешаны картинами и старинными фотографиями, похожими на те, которые делал ее знакомый, увлекавшийся дагерротипами. Учитывая ее опыт в исторических съемках и общей насмотренности, можно было предположить, что интерьер был в стиле викторианской эпохи с налетом модерна. Не похоже, что тут жил мужчина в одиночку — все было обставлено с явным удобством для небольшого семейства. Заслышав шаги, Аида отвлеклась, поворачивая голову навстречу мужчине. Тот внимательно смотрел себе под ноги, держа широкий металлический поднос двумя руками, заставленный посудой. Длинные стройные ноги в черных облегающих штанах чуть не споткнулись о подобие персидского ковра, но, неловко переступив, тому удалось удержать в руках драгоценную ношу. Аида кашлянула, скрывая рвущийся наружу смех.       — Прошу. — Мужчина нахмурился и опустил поднос на край столика, бесцеремонно сдвигая мешающиеся книги в сторону.       Перед ней поставили небольшую расписную чашку, в которую налили почти до краев ароматный чай. Аида внимательно наблюдала за каждым движением, рассматривая крупные, но аккуратные руки с длинными пальцами, которые ловко отставили чайник и вторую чашку на стол. Рядом тут же оказались сахарница и несколько тарелок со сладким. Она осмотрела угощения, приятно удивляясь набору. Стрельнув глазами на сосредоточенное лицо мужчины, Аида положила несколько кусочков сахара себе в чашку и перемешала. Кристаллики таяли в янтарной жидкости, в голове собирались вопросы. Гостеприимный мужчина уселся в кресло напротив, закинул ногу на ногу и отпил из своей чашки. Повисло странное молчание. Аида еще раз бросила взгляд на обилие десертов и подняла глаза, рассматривая незнакомца.       Он был из того типа людей, которых нельзя было назвать неземными красавцами, однако и уродом тот не был. Лучше всего тому подходило слово «очаровательный». Прямой нос, пухлые губы, высокие скулы, густые брови, которые слегка нависали над глазами, четкий овал лица еще не потерял юношескую мягкость. Единственное, что омрачало картину в меру симпатичного личика, — старый шрам, пересекающий лицо поперек носа, уходивший к левому уху. Длинные каштановые волосы были наспех собраны на затылке и слегка поблескивали сединой на макушке. Бледноватая кожа в теплом свете напоминала топленое молоко. При всей суровости и холодности тот не выглядел злым или высокомерным, хотя другим, скорее всего, так казалось. Аида поджала губы, понимая, что так же воспринимали и ее. Она сделала небольшой глоток горячего чая, чувствуя травянистый вкус и легкий аромат мяты, облизала губы и глубоко вздохнула. Крепкое тело мужчины скрывалось под черной одеждой. На первый взгляд, она казалась простой, но Аида провела достаточно времени в костюмерном цеху, чтобы по одному виду отличить дешевую ткань от дорогой. Черная свободная рубашка была из льна, на манжетах и вороте виднелся растительный узор, вышитый нитями чуть светлее самой ткани. Саржевые свободные штаны были заправлены в высокие кожаные сапоги. Возможно, его одежда стоила приличных денег, но была удобной и качественной. Еле заметное пятно на груди и слегка провисшая область колен намекали на то, что мужчина носил это довольно длительное время. Он явно был выходцем из высокого сословия — Аида встречала таких людей, воспитание которых слишком явно отличалось от других. Но тут ситуация казалась странной: хоть в движениях и проскальзывали аристократичные замашки, некая простота была мужчине привычней. Зеленые глаза сверкнули в ее сторону, тоже оценивая ее. Аида пожала плечами и потянулась к ближайшей тарелке за кексом. В такого интересного и загадочного мужчину было не грех влюбиться, но было что-то внутри, что стойко противилось этой мысли.       Мужчина недолго разглядывал ее и тоже привстал, чтобы утащить себе целую тарелку маленьких профитролей. Развалившись в кресле поудобнее, он положил тарелку себе на ноги и запихнул сразу два себе в рот, методично разжевывая и запивая чаем. Аида посмотрела на свой откусанный кекс с изюмом, на профитроли и поймала чужой взгляд. Мужчина молча протянул тарелку, предлагая взять. Она задумчиво посмотрела на занятые руки и, не придумав ничего лучше, просто перехватила кекс и взяла угощение освободившимися пальцами. На лице мужчины проступило легкое удивление, а потом губы слегка скривились, и тот покачал головой, восхищаясь ловкостью.       — М-м-м, — заинтересованно протянула она, запихивая в рот мягкий профитроль.       Мягкое тесто не было посыпано пудрой, что очень обрадовало, крем приятно обволакивал язык. Он был в меру сладким, не слишком жирным и небольшим, чтобы удобно было съесть за несколько укусов. Она запила сладость чаем и удивленно нахмурилась.       — Чабрец и мята, — ответил он на ее немой вопрос с набитым ртом.       — Вкусно, — удовлетворенно кивнула она и кивнула в сторону профитролей. — Где брал?       — Сам готовил, — несколько обиженно пробормотал тот.       — Для аристократа странно уметь готовить, — Аида внимательно уставилась на мужчину.       — Хочешь жить — умей вертеться, — философски протянул тот, запихивая новую порцию в рот.       Аида замерла, заинтересованно склонив голову к плечу. Она сама нередко использовала эту фразу, даже больше — периодически это было ее кредо. Жизнь не щадила ее, мотая из стороны в сторону и испытывая на прочность. Приходилось часто подстраиваться, идти на уступки и стойко переносить удары, чтобы выжить. Со временем пришел опыт и понимание некоторых вещей. Было то, чем можно было жертвовать, а что приходилось выгрызать, шагая по головам. Аида, как говорится, прохавала эту жизнь, и встретить человека, который слишком напоминал ее, было странно.       — Ты в моем теле, — прожевав, констатировал тот.       — Я догадалась, — она саркастично скривила губы, картинно скользя по нему оценивающим взглядом.       Мужчина саркастично улыбнулся в ответ. Аида невозмутимо отпила чай, вновь задумавшись. В принципе, оказаться в теле такого красавчика, который, судя по всему, ничем от нее не отличался, было большой удачей. Если только не один большой нюанс с самим телом — оно оказалось не совсем пригодно для носки. Оставалась надежда, что тот симпатичный парниша, которого она чуть не прирезала, поможет бедному вместилищу ее души.       — Аида. — Она подалась вперед и протянула правую руку.       — Килагал. — Мужчина перехватил чашку в левую руку, в ответ крепко пожимая ее кисть. — Странное имя.       — Взаимно, — в тон ему ответила Аида. Этот засранец тонко чувствовал сарказм и умел им пользоваться, как и она. Они отпустили руки друг друга, грея пальцы о теплые бока кружки — пальцы у обоих оказались холодными. — Кстати, что это за дом?       — А, летняя резиденция, — отвлеченно ответил тот и уточнил: — Ты ведь понимаешь, что это не реальность?       — Это что-то астральной проекции? — Аида показательно смотрелась по сторонам. — Тут мило.       — В точку. Наверно, ты хочешь поговорить о ситуации, в которой мы оказались, — наигранно равнодушно поинтересовался Килагал.       — Было бы славно, — прохладно ответила она.       Ее губы растянулись в хищной улыбке, какую она увидела в тот же момент и на чужом лице. Аида чувствовала некую схожесть между ними: движения, мимика, слова. Внезапное озарение пронзило сознание. Этих нескольких минут общения хватило, чтобы понять: она буквально смотрит в зеркало. Конечно, различия присутствовали: их миры отличались кардинально, как и жизненный опыт, но практически идентичная схожесть была видна невооруженным взглядом. Если бы других такое шокировало, Аида восприняла это положительно: не надо будет притворяться совершенно другим человеком. Такое сильно выматывало, был риск проколоться в мелочах и выбыть из непонятной игры раньше положенного. А так можно просто продолжать быть собой, только в мужском теле и с некоторыми нюансами.       — С чего бы начать? — Килагал задумчиво потер гладкий подбородок, покусывая губы.       — Как так вообще получилось, что я здесь? — начала с простого Аида, непонятливо нахмурившись. — Это ты заключил сделку с Атлантой?       — Это не совсем сделка, — с легкой грустью ответил тот. — Когда-то я совершил ошибку, и теперь я мертв, а ты в моем теле.       — Хотелось бы больше информации, — сухо проговорила Аида.       — В общем, я отдал душу богине, когда вступил в некий тайный орден. Та пообещала взамен покровительство и защиту, а по итогу эта стерва втянула меня в свою игру, которая понятна только ей. Кроме этого, есть еще ряд проблем, которые непрестанно следуют за мной.       — Тебя из-за этого убили? — уточнила она.       — Нет, за правду, — горько ухмыльнулся Килагал.       — Жиза, — Аида понимающе покачала головой.       Ей самой не раз прилетало за циничную, жестокую правду, которую люди не могли принять в силу своего инфантилизма. Со временем она научилась молчать, выражая свои мысли одними глазами, но изредка из нее все-таки вырывались слова, которые невозможно было держать в себе. Это было выше ее, Аида имела полное право выразить свое мнение. Даже если оно уничтожит человека. Она хладнокровно снимала с себя ответственность за чужие чувства и эмоции, особенно за чужую жизнь, оставляя человека обмозговывать неприятную правду. Вывезет — значит, сильный, нет — ну, ей не в первый раз получать в ответ поток говна. Несколько раз даже прилетало по ее крашеной голове.       — Чего? — Килагал непонимающе смотрел на нее.       — А, — опомнилась Аида. Она использовала слово, которое было характерно для ее мира. — Я имею в виду, что понимаю. Кстати, а что вообще с памятью и прочими вещами? Не хотелось бы посыпаться на чем-то простом.       — Сопряжение душ. Ты полностью владеешь моими воспоминаниями, навыками и знаниями. Тебе даже подвластны чувства и эмоции, которые испытывал я. Со временем это трансформируется, и, возможно, ты станешь обновленной версией себя.       — Мы будем уживаться вместе?       — Нет, я лишь часть души и существую в этой астральной проекции своего сознания. У меня больше нет возможности влиять на свое тело. Со временем я уйду, когда ты освоишься в моем теле.       — Звучит не очень весело, — скривила губы Аида.       — Увы, такова жизнь, — тот неопределенно махнул рукой, чуть не уронив тарелку. Килагал нахмурился и повернул голову в сторону окна позади себя, будто что-то услышал. — Кажется, тебе пора. — Мило улыбнувшись, добавил: — Приходи, если нужна будет помощь.       — Подожди, у меня есть еще вопросы.       — В следующий раз, — милая улыбка превратилась в загадочную, от которой стало немного не по себе.       Аида моргнула, и перед глазами уже не было уютного дома, ее мужской копии и вкусных угощений. Над ней был серый потолок, по которому гуляли тени деревьев. Приподняв голову, она осмотрела пространство. Комната тонула в темноте, мебель угадывалась черными пятнами в сером мареве ночи. В высокие приоткрытые окна залетал легкий прохладный ветерок. Аида лежала на широкой кровати, накрытая по грудь тяжелым одеялом. Светлое белье будто светилось, ярким пятном въедаясь в глаза. В воздухе витал запах трав и лекарств, от которого зачесалось в носу. Она натужно вздохнула, прогоняя зудение, и попыталась привстать. С первого раза не получилось, тело еще чувствовало слабость. Вторая попытка оказалась более удачной: удалось сесть и даже подложить подушку под спину. Весь торс был плотно перебинтован, бок неприятно стягивало, но уже не было той невыносимой боли, как раньше. Значит, тот странный парнишка все-таки ее спас.       «Интересно, кто он?» — про себя задалась вопросом Аида.       В тот же миг память услужливо подсказала, что спаситель - не какой-то случайный человек. Бриджет был лучшим другом Килагала, с которым они пережили много и плохих, и хороших моментов. Грудь слегка сдавило, а желудок скрутило сладкой судорогой. Аида ошарашенно уставилась на забинтованную грудь, осознавая некоторые моменты. Возможно, Кил, как его звали близкие, не догадывался об этом или предпочитал молчать. Последнее больше подходило, так как Аида сама нередко так делала, чтобы избежать болезненных последствий. Однако чувства, которые сейчас испытывало тело, были весьма однозначны. Она вспомнила улыбку, которая слегка испортила лицо настоящего Килагала — та казалась слишком неестественной, будто в последний момент там был не он, а кто-то другой.       — Все страннее и страннее, — прошептала Аида.       Где-то снаружи раздались громкие шаги. Сердце невольно упало в пятки, чему вновь поразилась Аида, так как причин к этому не было. Даже если за ней пришли враги, она готова грызть глотки собственными зубами, но выжить. Однако вышла ошибка. Дверь лихо открылась, чуть не отбив кусок стены, и в комнату влетела непонятная шкафообразная тень. Свет внезапно залил комнату, заставив Аиду зажмуриться. Часто моргая, она уставилась на высокого мужчину. Короткие черные волосы торчали в разные стороны, мятая рубашка частично вылезла из-за пояса брюк, которые плотно облегали сильные ноги, — перед ней оказался тот самый Бриджит. Аида устало всмотрелась в необычайно юное лицо мужчины и тяжело вздохнула, прикрывая глаза. Она почувствовала на себе внимательный взгляд, послышались тяжелые, уверенные шаги, и кровать прогнулась под чужим весом. Она приоткрыла глаза, чтобы в следующий момент стиснуть зубы от боли. Сдавленный стон вырвался из горла, когда крепкие руки стиснули травмированное тело в объятиях.       — Больно, — низко прохрипела она, похлопывая по крепкому плечу ослабевшей ладонью. Ей еще некоторое время надо будет привыкать к драматическому баритону, которым обладал Килагал.       — Кил! Я так рад, что ты жив! Хорошо, что я навесил на тебя маяк в нашу последнюю встречу. Я бы убил тебя, если бы ты умер! — Бриджит трещал ей на ухо своим звонким голосом, отчего голова начинала гудеть, и крепче стискивал своими ручищами.       — Отпусти, — простонала Аида, чувствуя пульсацию в боку.       — Ой, прости.       Бриджит наконец отлип, всматриваясь в ее перекошенное от боли лицо. Большие серо-голубые глаза радостно смотрели на нее некоторое время, пока Аида не взглянула на того в ответ. Голубизна пропала из радужки, темнея, как грозовые тучи. Брови нахмурились, тонкие губы сжались в полоску.       — Ты не Кил! — грубо выдал мужчина и отсел чуть дальше, прищурившись и с сомнением потирая подбородок. — Кто ты?!       Аида замерла, уставившись на лучшего друга Килагала, и нервно сглотнула. Где она могла проколоться, если видела этого человека ровно два раза и слишком малый промежуток времени, чтобы хоть кто-то что-то понял? Однако память подкидывала информацию об исключительной проницательности этого человека и весьма незаурядных эмпатических способностях. Она определенно встряла в ситуацию, из которой было два выхода, и они оба ей не нравились.       «Блять, факапы», — проскользнул в голове голос блогера из ютуба.