Сны цикады об осенней воде

Западный склон пика Мацюэ являлся запретной территорией для младших учеников Шоужэнь Цзинчжи. В первый день старейшина Цзяцзюй предупредил подростков, что каждый, нарушивший границы этой местности, будет наказан старшими со всей строгостью. Поддавшись творческому порыву, Пянь Чжа даже пригрозил, что наказание может дойти вплоть до отчисления! Поэтому, увидев разорванную красную ленту, Мэн Иньчэнь не на шутку перепугался. А когда друг неожиданно пропал из виду на запретном склоне, сердце юноши и вовсе чуть не остановилось. — Ицзю! — жалобно вскрикнув, он метнулся к каменной гряде. Разум подростка словно сковало ледяными цепями, и Иньчэнь почти не осознавал себя и мир вокруг. От одной мысли, что он больше никогда не увидит соученика Фэнь, ему стало тяжело дышать, а на глазах выступили ранее не пролившиеся слезы. В один момент этот рассудительный и холодный юноша с благородной осанкой и равнодушным обликом превратился в маленького испуганного ребенка, задыхающегося в истерике от ужаса. Неуклюже вскарабкавшись наверх, Мэн Иньчэнь ободрал те участки кожи, что еще оставались нетронутыми. — Я… тут… — отозвался откуда-то снизу знакомый голос. Дрожащими ладонями раздвинув корни и сырую листву, юноша обнаружил узкую расщелину, куда и свалился друг. Из напряженного тела Мэн Иньчэня будто бы разом исчезли все силы, и он обессиленно осел назад. Все еще вздрагивая и обливаясь слезами, подросток неловко обхватил себя за трясущиеся плечи. Он пару раз с усилием выдохнул и попытался придать голосу сил: — Т-тебе очень больно? Постанывая от болезненного падения, Фэнь Ицзю слабо пошевелился в куче отсыревшей прелой листвы. Мир перед глазами подростка никак не хотел восстанавливать свою четкость. Однако голос сверху звучал слишком встревоженно, поэтому Ицзю заставил себя сесть ровно и отозваться как можно быстрее. — Я в порядке! — подавив желание зашипеть от боли, юноша схватился за пострадавший затылок. По сдавленным всхлипам он уже догадался, что измученное сердце Мэн Иньчэня не вынесло нового переживания, и его драгоценный друг сейчас находится в крайне нестабильном состоянии. Пытаясь успокоить его, Фэнь Ицзю принялся бодро тараторить: — Все произошло так быстро, что я и не понял ничего. Тут внизу листья, так что со мной все хорошо! Я вообще не ударился, — конечно же, он еще как ударился. Падая вниз, юноша, будто бы нарочно, стукнулся о выступавшие камни и корни всем, чем только можно было. Тонкий слой листвы, естественно, не обеспечил мягкого приземления. Нога Фэнь Ицзю как-то слишком подозрительно хрустнула, а затылок остановился прямиком поверх какого-то корня, заставившего его мир потемнеть. — Тут не очень-то и высоко было, — конечно же, было высоко. Задрав многострадальную голову, юноша попытался определить расстояние до края расщелины. Оно составляло по крайней мере один чжан, и Фэнь Ицзю пока не представлял, как выбраться обратно. Смахнув непокорные вьющиеся пряди со лба, он принялся озираться вокруг. Маленькая пещера слабо освещалась благодаря расщелине, позволяя ему немного осмотреться. К сожалению, кроме листвы и камней внутри не было ничего, что могло бы ему помочь. — Как же быть… мы на запретном западном склоне, — немного оправившийся Мэн Иньчэнь неуверенно заглянул вниз. От плача прекрасное лицо подростка покрылось красными пятнами, а заложенный нос распух. Сейчас он совсем не походил на отстраненного небожителя, все больше напоминая Ицзю его младшую сестричку. Юноша заставил себя широко улыбнуться, пытаясь унять тревоги соученика Мэн. От жалости к настрадавшемуся другу у него болело сердце. — Иньчэнь, попробуй поискать какую-нибудь лиану или крепкий корень, — принялся с уверенностью командовать Фэнь Ицзю. Он разглядел небольшой проход в углу пещеры и, подползя ближе, определил, что оттуда дует легкий ветерок. Возможно, здесь имелся выход наружу. Но прежде, чем исследовать туннель, стоило отвлечь слишком переживавшего за него друга. — Может быть связать веревку из формы? — осмотревшись вокруг в поисках чего-либо полезного, озвучил неуверенное предположение Мэн Иньчэнь. — Отличная идея! — похвалил его юноша, быстро расслабив пояс и стянув с себя верхний длинный жилет. — Возьми-ка мою, все равно уже порвано. Опираясь на стенку, Фэнь Ицзю тихо охнул, но все же поднялся на ноги. Правая лодыжка отреагировала новой вспышкой боли. С трудом отогнавший тревожные мысли о возможном переломе юноша сосредоточился на задаче выбраться из пещеры. Пару раз неудачно подбросив вверх сложенную в комок одежку, он, наконец, докинул ее до Иньчэня. Тот, в свою очередь, также стянул с себя жилет и принялся рвать ткань на лоскуты. — Тут вроде бы есть выход, — как бы случайно заметил Фэнь Ицзю через некоторое время. — Я схожу и гляну, если тупик, то сразу вернусь. Ладно? — Да, — инстинктивно откликнулся Мэн Иньчэнь, занятый борьбой с непокорной тканью, — только будь осторожен. Довольный тем, что смог занять соученика, подросток похромал в сторону темного прохода. Несмотря на боль во всем теле, особенно в ноге и затылке, Фэнь Ицзю торопился. Ему хотелось быстрее попасть наверх и утешить друга. К тому же стоило скорее покинуть запретный западный склон, пока никто из старших не явился по их душу. Опираясь на каменную стену, юноша на ощупь двигался вовнутрь. Если в пещере солнечного света было немного, то в туннеле через несколько шагов его обступила непроницаемая темнота. Фэнь Ицзю на всякий случай вытянул вторую руку вперед, чтобы не врезаться в какую-нибудь преграду. Время в темноте тянулось странно: блуждания казались юноше бесконечными, хотя, скорее всего, не сгорело и половины палочки благовоний. Откуда-то спереди постоянно слышался нараставший гул. Как раз когда разочарованный Ицзю уже решил возвращаться, туннель сделал резкий поворот и вокруг стало светлее. Обрадовавшись, Фэнь Ицзю в несколько неуклюжих шагов достиг выхода и вывалился… к сожалению, не обратно на склон, а в новую пещеру. Эта пещера была во много раз больше предыдущей и, казалось, вполне могла занять все пространство под пиком Мацюэ. Вместо одной из каменных стен был проход наружу закрытый мощной падающей стеной воды, как занавеской. Гул, что он слышал раньше, был шумом этого водопада. Через водную стену в пещеру немного проникал дневной свет, но высокий потолок и дальние углы этого места все равно терялись в темноте. Посредине пространства на небольшом земляном холмике возвышалось большое кленовое дерево со старым искривленным стволом и густой алой кроной. Каждый лист был окрашен кроваво-красным цветом и будто бы светился изнутри собственным мягким светом. Дерево напоминало горящий пламенем в ночи факел. Весь земляной пол необъятной пещеры был покрыт толстым влажным слоем его опавших листьев. На удивление даже упавшие листья не утратили свой насыщенный цвет, отчего сумрак пещеры тоже имел таинственный красный оттенок. Это загадочное место не быоа необитаемо: с камней и уступов вокруг тут и там поблескивали круглые глаза кошек. Некоторые из зверей даже с ленцой повернулись в сторону юноши, с шумом вторгнувшегося на их территорию. Но не они заставили Фэнь Ицзю сделать неуверенный шаг назад. В центре пещеры среди уродливо змеившихся из-под земли корней дерева возлежала настоящая Хозяйка этого места. Фэнь Ицзю, выросший в городе и не получивший должного образования, затруднялся понять, к какому виду относится представшее перед ним животное. Он знал о тиграх и даже видел их шкуры, но ни один тигр не мог сравниться с этой «кошкой». Зверь, безусловно, был настоящим императором среди всех кошачьих горы Циньмао, если не всего мира. Встретившись с массивным телом высотой в несколько чжан, подросток понял, почему пещера была такой просторной. Под белоснежным пушистым мехом с россыпью сероватых пятен перекатывались бугорки мышц, громадную голову венчали два заостренных уха с длинными черными кисточками, а короткий круглый хвост по форме напоминал кроличий. Неспешно эта «кошка» открыла раскосые золотые глаза и уставилась на юношу насмешливым хитрым взглядом. Слишком знакомым взглядом! — Это… это ты! — воскликнул Фэнь Ицзю, узнав взгляд плутовки, которой полюбилось хватать их вещи. От накатившего на него возмущения он даже на мгновение забыл страх перед этим неведомым большим зверем. В ушах юноши раздался звонкий девчачий смех. Словно множество маленьких колокольчиков приятно переливались на ветру. — Маленький бессмертный, — кокетливый женский голос хозяйки пещеры прозвучал у него в голове. — Вот госпожа и встретила тебя! Со смятенными чувствами Ицзю пытался понять, что теперь делать. Пока что странная «кошка» не проявляла к нему никаких признаков агрессии, не считая того, что несколько раз обманывала его и украла заколку Иньчэня. Скорее всего, вопреки грозному виду, она не причинила бы ему вреда. Тем более, как на территории духовной школы, пусть и на запретной территории, могло жить опасное для учеников существо? Однако юноша, подавив возмущение, решил не ослаблять бдительности и осторожно сделал несколько шагов назад к входу в туннель. — Ты… вы... вы — гуай? — неловко почесав нос, он попытался потянуть время. — Пф! — обиженно фыркнула собеседница. — Разве ты когда-то видел таких великолепных гуай?! Эта госпожа очень обижена, маленький бессмертный! Очень! Фэнь Ицзю, честно говоря, вообще никогда не видел никаких гуай. Пока что на занятиях ученики только слегка коснулись темы магических существ. Сам он только однажды видел пару изображений в книжках, что любил разбрасывать по их дворику Цун Ли. Но этот зверь, не считая внушительного размера, и правда не походил на гуаев, обычно внешним обликом слишком отличающихся от прочих живых существ. Можно было бы предположить, что незнакомка — яо. То есть простая кошка, в процессе совершенствования ставшая сверхъестественным существом. Только разве в природе могли существовать такие большие кошки? Не решаясь злить собеседницу, Фэнь Ицзю проговорил как можно вежливее: — Этот ученик не хотел обидеть вас… госпожа. Просто был очень удивлен встрече с вами. — Ха, не пугайся, — с нескрываемым удовольствием ответила падкая на лесть плутовка. — Эта госпожа не обидит маленького бессмертного. Ведь эта госпожа — тяньмао, шэнь этой горы! Теплая энергия янской ци мягко коснулась удивленного Фэнь Ицзю, подтверждая сущность таинственной незнакомки. Нежный необъятный поток прошел через все тело, легко пощекотав каждый духовный меридиан. Слегка дрожащий юноша смущенно уставился на шэнь горы Циньмао. Хотя Фэнь Ицзю никогда раньше не встречался с божествами, он никогда бы не подумал, что они могут быть настолько эксцентричными. — Такой стеснительный! — добродушно захихикала тяньмао, чуть склонив косматую голову набок. — Зови эту госпожу Цзяншуан, маленький бессмертный. — Госпожа Цзяншуан, — покорно повторил юноша, отвешивая запоздалый приветственный поклон. — Этого ученика зовут Фэнь Ицзю. — Конечно эта госпожа знает тебя, маленький бессмертный Фэнь Ицзю, — прищурилась Цзяншуан. — Эта госпожа долго наблюдала за тобой! — Но почему госпожа наблюдала за мной? — удивленно пробормотал юноша, вспоминая, как золотые глаза шэнь следили за ним через других кошек. Раньше это обстоятельство казалось ему слегка зловещим, но сейчас Ицзю просто не понимал, что именно в нем могло прилечь внимание настоящего божества. — Этой госпоже… было очень скучно! — увидев его растерянный вид, Цзяншуан еще больше развеселилась и принялась жаловаться. — Эта госпожа уже целую вечность ни принимала гостей и совсем заскучала. Вы, бессмертные, приходите только, когда вам что-то нужно… Лишь эти детки, — она скользнула взглядом по кошкам в пещере, — и приносят несчастной госпоже Цзяншуан интересные истории! И даже позволяют мне посмотреть их самой. Оторопевший от такой откровенности Фэнь Ицзю в очередной за сегодня раз прошел переоценку сформировавшихся у него мнений о «небожителях». Подросток как раз пытался уложить в голове, что живущее тысячелетиями могущественное божество может от скуки подглядывать за человеческими детьми, когда Цзяншуан снова заговорила. — Маленький бессмертный, ну же, развлеки эту госпожу какой-нибудь сплетней! — капризно потребовала она. Фэнь Ицзю непроизвольно снова вспомнил о четырехлетней сестрице Гоцзю… хотя нет. Эта своенравная госпожа больше напоминала другую госпожу его жизни. Свирепую и деспотичную госпожу-наставницу Бэй. — Госпожа, простите этого ученика, — снова поклонился он, чувствуя себя немного виновато. — Но этот ученик не может удовлетворить желание госпожи. — Почему? — удивилась Цзяншуан. — Кое-кто… — щеки Фэнь Ицзю слегка зарумянились, но голос звучал решительно. — Кое-кто ждет моего возвращения и очень беспокоится. Этот ученик должен быстрее вернуться к нему. — Ах, вот оно как, — театрально вздохнула шэнь. В больших глазах промелькнуло лукавство, и белая лапа Цзяншуан что-то осторожно подвинула вперед. — А эта госпожа думала, что ты хочешь вернуть этому «кое-кому» некоторую вещь. При виде знакомой заколки Мэн Иньчэня сердце юноши пропустило удар. Свалившись между камней, он уже и не думал, что сможет когда-нибудь отыскать её. — Вы… — Ицзю сделал шаг навстречу, но почти сразу же остановился. — Вы не отдадите, да? — Это еще почему? — преувеличенно возмутилась собеседница. — Эта госпожа вовсе не такая! Подавив в себе вопль «Зачем вообще тогда было её забирать?!», Фэнь Ицзю радостно улыбнулся и ответил: — Ах, спасибо, госпожа Цзяншуан! Забыв о боли, юный заклинатель резво похромал к фигуре, вальяжно расположившейся между камней. Однако стоило ему приблизиться к ней на расстояние вытянутой руки, как огромная лапа вдруг проворно прикрыла заколку сверху. — Маленький бессмертный, — промурлыкал голос в его голове, — а что же ты дашь этой госпоже взамен? Ну, конечно же! Иначе и быть не могло! Фэнь Ицзю напряженно застыл под внимательным взглядом круглых глаз. Вся его небольшая фигурка, не сгибаясь, поместилась бы в этом большом золотом озере. Хотя Цзяншуан вряд ли бы причинила ему вред, стоя так близко, Фэнь Ицзю не мог не чувствовать себя рыбой в котле. Большая голова зверя была настолько рядом, что от горячего дыхания тяньмао кожа подростка покрылась мурашками. Коварная шэнь продолжала дразнить маленького ученика, вынужденного подчиняться ее правилам игры. — Но у этого ученика… — начал упираться Ицзю, но быстро стушевался и, вздохнув, неуверенно предложил: — Может быть тогда в следующий раз этот ученик расскажет вам интересную историю? — Хм-м, — задумчиво протянула Цзяншуан, напомнив юноше изворотливых торговцев города Баоцзан. Фэнь Ицзю чуть нахмурился, делая вид, что мучительно размышляет. Как бы ему ни хотелось сейчас согласиться на все и быстрее вернуться к Мэн Иньчэню, следовало проявить терпение. Для начала нужно было узнать, что именно жаждет получить другая сторона, а потом постараться выторговать себе немного выгод. Этому приему он научился в поместье Бэй. — Несколько историй? — неспеша уточнил он. — Эта госпожа хочет случать истории каждый день! — быстро потеряв терпение выпалила Цзяншуан, на что юноша, только и ждавший этого, тут же отрицательно покачал головой. Притворившись расстроенным, Ицзю принялся горестно вздыхать: — Этот ученик не может пообещать такого госпоже. Западный склон пика Мацюэ — это запретная территория, куда этот ученик не может приходить, когда пожелает. Этот ученик может быть наказан и отчислен… и тогда ему больше не удастся порадовать госпожу! — Ах, как сложно, — беспокойно пофыркала она. — Ладно, так и быть. Тогда эта госпожа сама придет к тебе. — Этот ученик будет ждать, — с облегчением улыбнулся Фэнь Ицзю. Он сообразил, что Цзяншуан не принимает истинную форму, когда приходит в духовную школу, занимая тела простых кошек. В таком виде она, наверняка, была сильно ограничена в возможностях. А иначе зачем так хитрить, чтобы заманить его сюда? Ну, и на территории школы рядом всегда есть могущественные старейшины, сумевшие бы защитить от навязчивого внимания плутоватой шэнь. — Фэнь Ицзю обещает быть гостеприимным и рассказывать госпоже только лучшие истории! — торжественно поклонился он, про себя думая, что, к счастью, с ним в одном дворике живет ходячая книжка с легендами. Цун Ли наверняка сможет переговорить эту болтливую кошку. Энергия рассмеявшейся от удовольствия Цзяншуан снова окутала его, заставляя невольно зажмуриться. В ушах вместе с эхом звонкого девчачьего смеха раздалось нежное: «Договорились, маленький бессмертный». Несмотря на некоторые сложности характера, с этой шэнь было на удивление легко иметь дело. Юноша открыл глаза, и ему в руки медленно опустилась серебряная заколка. Металл коснулся ладоней приятной прохладой. Счастливо улыбаясь, он спешно попрощался с тяньмао и бодро похромал назад, от переполнявших эмоций позабыв об изначальной цели исследования туннеля. Как только Фэнь Ицзю вернулся в первую пещеру, его сразу же встретил обеспокоенный взгляд мокрых сумрачных глаз. Мэн Иньчэню казалось, что за сегодня он выплакал слезы за все тринадцать лет своей жизни. Он совсем не хотел снова плакать, но как только фигура друга скрылась в темноте прохода, вопреки собственной воле юноша не смог сдержать надоедливую соленую воду, и снова зашмыгал носом. Он чувствовал, что от сегодняшнего дня оправляться ему придется очень долго. Тревога в конец истощила хрупкое юное тело, но плачущий Иньчэнь с завидным упрямством рвал черно-белую ткань, крепко связывая ее в подобие веревки. Закрепленная вокруг камней она ждала, пока ученик Фэнь будет готов выбраться. Неловко повозившись внизу, Ицзю уцепился за веревку, подтягиваясь выше. Он всегда был крепким и ловким ребенком, а за последние месяцы безжалостных тренировок с адептом Хао еще больше укрепил тело. Так что, несмотря на поврежденную ногу, он вскоре добрался наверх. Тонкие руки Иньчэня крепко обхватили юношу и помогли вылезти из расщелины. Фэнь Ицзю неуклюже навалился на него, пытаясь отдышаться. Находясь так близко друг к другу, они оба вдруг вспомнили день их первой встречи. Ицзю торопливо попытался отодвинуться, смущенно вспомнив, как сильно был возмущен соученик в тот день. Но неожиданно вместо пощечины, юноша был торопливо заключен в объятия. Мэн Иньчэнь импульсивно кинулся ему на шею, стиснув дрожащими руками. Он все крепче и жаднее хватался за него, будто бы боясь, что стоит хоть немного отпустить, и его первый, с таким трудом обретенный друг снова исчезнет. Только высохшие слезы снова хлынули по щекам Иньчэня, оставляя влажное пятно и на ухе Фэнь Ицзю. В этот момент Ицзю осознал, что его сердце стучит настолько громко, что слышно на всех трех пиках горы Циньмао. Опомнившись, он осторожно обхватил маленькую спину друга и, чуть помявшись в нерешительности, все же опустил ладонь ему на голову. Растрепанные волосы Иньчэня превратились в колтуны и забились песком, травинками, листьями и веточками. Но из-за сильных эмоций юноше показалось, что его ладонь касается самого мягкого шелка. — Больше не пропадай, — сдавленно прошептал Мэн Иньчэнь. — Не бросай меня… — Да, — только и мог также тихо пообещать юноша, чувствуя, как все его тело нагревается от какого-то неведомого внутреннего жара. Лишь спустя еще несколько смущающих мгновений Иньчэнь шумно шмыгнул носом и неохотно отпустил его. Старательно отводя взгляд, он слегка отполз назад. Фэнь Ицзю также растерянно уставился на свои ладони, только что бесстыдно касавшиеся чужих волос. Находящиеся в самом эмоциональном и волнительном подростковом периоде юноши еще долго бы могли сидеть так, стесняясь произошедшего проявления чувств. Но вдруг Фэнь Ицзю вспомнил о заколке. Спешно сунув руку в целый рукав, ученик вытащил с трудом добытую вещь. Это снова довело человека напротив до слез. Мэн Иньчэнь со стыдом думал, что он сегодня превратился в бездонный бочонок соленой воды, но опять и опять никак не мог сдержать эмоции под контролем. — Спасибо, — всхлипывал юноша, с силой растирая щеки и глаза рукавами формы. — Эта заколка принадлежала моей маме, а до этого — бабушке… я никогда их не видел… это то немногое, что осталось. Спасибо… спасибо… спасибо… Обе старших женщины семьи Иньчэня отправились к Жёлтым источникам слишком рано, не успев оставить ему никаких воспоминаний. Как Фэнь Ицзю узнает гораздо позже, госпожа Чжэнь Ушуй совершила самоубийство в возрасте тридцати лет, за год до совершеннолетия своей дочери. Это событие осталось тяжелым шрамом на жизни её детей, в частности став причиной проявления спящей внутри матери Иньчэня неизлечимой болезни. Мэн Иньмай, несмотря на невероятный талант к самосовершенствованию, из-за этого не дожила даже до тридцати. Едва успев подержать на руках долгожданного ребенка, заклинательница скончалась от обострения болезни в возрасте двадцати девяти лет. Это произошло всего спустя полгода после рождения её сына. Для бессмертных, чья жизнь в среднем длилась более ста лет, срок жизни этих двух женщин был ничтожно мал. Годы брака родителей Иньчэня прошли в скитаниях и нищете. А как только им, наконец, улыбнулась судьба, и положение перестало быть настолько бедственным, Мэн Иньмай скоропостижно покинула этот мир. От ушедшей заклинательницы почти не осталось памятных вещей. Ее сыну досталась лишь простая серебряная заколка и двадцать писем, написанных женщиной на каждый из будущих дней рождений сына до его совершеннолетия. Благодаря этим письмам, что Мэн Иньчэнь открывал каждый год, и благодаря портретам жены, написанным господином Су, юноша мог хранить память о своей матери. Не стоит и говорить, насколько он дорожил принадлежавшей ей заколкой. Когда Мэн Иньчэнь, утешаемый мягким поглаживанием по голове, выплакал все накопившиеся слезы, небо начало темнеть. Юноши все еще находились на западном склоне, и только по счастливому стечению обстоятельств пока не были никем обнаружены. Пытаясь скрыть следы пребывания на склоне, они избавились от импровизированной веревки и связали два кусочка разорванной красной ленты, ограждавшей запретную территорию. Получилось хлипко и подозрительно, но раз ни один старейшина так и не примчался искать их, Фэнь Ицзю убедил взволнованного друга, что и так сойдет. В любом случае, это было лучшее, что двое уставших и порядком потрепанных подростка могли сейчас сделать. Воровато оглядевшись в сумерках, Ицзю подал руку и осторожно вытянул Иньчэня со склона на знакомую полянку. Мятая трава еще хранила воспоминания о прошедшей драке. Теперь они вернулись на территорию, где точно могли находиться, поэтому юноша облегченно выдохнул. — И чему же так радуется младший ученик Фэнь? — раздался над ухом раздраженный голос, заставивший подростка нервно вздрогнуть и резко обернуться. Холодно сверкая глазами, над ними возвышался разгневанный старейшина Цзяцзюй.