Лакримоза

      Зазвонил стационарный телефон на столе. «Это что-то да значит», — подумал Рейган. На второй длинный звонок Майер встал с места и поднял трубку.       — Слушаю.       Генерал что-то напряжённо выслушивал минут пять, изредка отвечая односложными фразами. Затем положил трубку и взглянул на него, словно возлагая надежды.       — Пойдёшь со мной, Штриган. Есть для тебя работа. ________________              — …Именно поэтому мы и останемся в Эль-Дайре ещё на четыре дня. Собрание окончено! — объявила Киёра, хлопнув рукой по трибуне, тем самым говоря, что возражения не принимаются. Офицеры, старые и молодые, эсперийцы и парочка таврийцев, согласные и не очень, стали расходится из мраморного зала с небольшим амфитеатром. Киёра провожала их строгим взглядом. Важность этой паузы в наступлении понимали далеко не все. Особо прыткие вовсе обвинили командование в «безответственности», поскольку вся миссия задерживается из-за болезни Его Величества.       «Это не только ради Его Величества. Безопасность которого, между прочим, наша прямая обязанность. Это ради всех нас. Покажите мне солдата, который бы не устал за время проделанного похода. Сколько у вас таких? Сколько у вас целой техники, и полностью укомплектованных войск? Отдых — тоже часть сражения. Сейчас нам всем нужно восстановить силы и подготовиться для следующей атаки», — вспоминала она свои реплики. Запомнилась ей и выкрикнутая кем-то реплика: «Доколе мы будем расчищать эти завалы? Смуглолицые сами справятся».       «Повторяю: это нужно всем присутствующим и отсутствующим. Отчитайтесь о численности и потерях на сегодняшний день, тогда и поговорим!», — в зале осталось всего пять человек.       «Кому не терпится, могут составить план захвата Нариила, и предоставить мне.», — остался один.       «Исключительно для вашего блага», — все вышли из зала, и Киёра закашлялась, держась одной рукой за трибуну, а другой за грудь. «Твою мать», — подумала она, сгребла листы одной рукой и тоже направилась к выходу.              Сколько дел на неё свалилось в этом чёртовом городе! И логистика, и распределение новобранцев, и восстановление города, и проверка отчётов, и проведение собраний, и приём граждан… Всё же ей не доставало ораторского мастерства Гая: тот мог говорить без умолку, а у неё уже болело горло от общения с сотнями подчинённых и ранее незнакомых людей.       Добравшись до кабинета, она бросила бумаги на стол, а себя — на стул, и прикрыла глаза ладонью. А ведь ещё нужно позвонить в столицу и отчитаться казначейству о «рациональном использовании средств». «Если вы не оправдаете возложенных на вас надежд, нам нечего будет предоставить правительству Д’аарии, и они могут прекратить финансирование», — так они сказали крайний раз.       Нет, она точно этого не выдержит — голова итак горела огнём. Поднявшись с кресла, Киёра приняла единственное верное решение — провериться у профессионала.       Но не тут-то было: Киёра оперлась о стену и постояла немного. «Всё-таки надо к Вейсу, пока не стало ещё хуже», — подумала она, и пересилив себя, оттолкнулась от стены.       Когда она уже почти добралась до двери, та вдруг распахнулась, а навстречу ей показался… Бордовые глаза, смуглая кожа, что-то говорящие губы… Она практически упала на него, обхватив обеими руками и уронив голову на плечо. Он был таким тёплым, абсолютно растерянным, и таким…настоящим. Хотя она до конца не могла в это поверить. Казалось, незримая энергия перешла к ней через объятия, наполняя силами, и она прикрыла глаза. «Что же я творю», — одёрнула Киёра себя и встала на ноги, вновь изображая из себя здоровую.       — А вот и мой спаситель! — воскликнула она первое пришедшее в голову и для убедительности хлопнула адъютанта по плечу. В воздухе повисла странная пауза от этой неестественности. Тавриец смотрел на неё во все глаза, а Киёра не знала, куда спрятать свои, чтобы скрыть жгучее желание повисеть на его шее ещё раз.       — Кхе-кхе! — раздался знакомый голос сзади, а затем и показался его обладатель.       — Гилберт! — воскликнула Киёра в шоке. Когда у неё успело стать настолько туннельное зрение? Она в упор не видела стоящего рядом учителя, не заметить которого было той ещё задачей. Это ещё больше натолкнуло её на мысль, что ей как можно скорее нужно к врачу. Задумавшись, она совершенно прослушала реплику учителя.       — Я вас так рано не ждала. Как добрались? Чай, кофе нужно? — спросила она из вежливости, надеясь, что они откажутся. Молоточки забили по голове.       «Прекрасно добрались», «Да, без происшествий», — слышала она, как в тумане.       — Ну раз так, я вас ненадолго оставлю! Пока располагайтесь, — предложила она, и быстро вышла за дверь, столкнувшись с очередным офицером, которому что-то было нужно.       — Поговорим об этом через час, полковник, я очень спешу! — остановила она начавшийся поток объяснений. — Прошу меня просить! — бросила она и кивнула телохранителю, чтобы тот последовал за ней. ______________________       — Привет… — бросила Киёра в дверях, добравшись наконец-то, спустя сто обещаний «заняться этим позже» до кабинете Вейса. Имперский врач, в отличие от неё, выглядит на удивление бодро, и кажется, был занят вторым завтраком с таврийской лепёшкой.       — Проходи, — жестом пригласил он подругу, державшуюся за косяк, но в этот момент Киёра растелилась по стенке, теряя сознание и опускаясь на колени. Вейс подавился кофе, моментально отставив чашку, и поспешил поймать больную.       — Эй-эй, приём! Начальник! Ещё рано падать, премию ещё не давали! — бережно похлопал он её по щекам. Киёра открыла глаза только наполовину.       — Ну хватит…издеваться, — осуждающе посмотрела она и снова закрыла глаза. Вейс вздохнул, взял подругу на руки и перенёс на свою койку в углу кабинета. Там Киёра моментально очнулась, когда Вейс расстегнул её сапог и потянул с ноги.        — Полегче! — простонала она. Вейс осторожно ощупал ногу: та была опухшей от постоянного трения, как если бы часто находилась в стягивающей обуви.        — Ты когда-нибудь перестанешь появляться передо мной в таком состоянии? — задал Вейс скорее риторический вопрос, аккуратно высвобождая вторую её ногу. — Эти сапоги тебе не подходят, — констатировал он.        — Плевать. Ты бы знал, как у меня всё тело болит! — запричитала Киёра, закрывая глаза рукой и вздыхая. — Вечно, то одно, то другое! Ни минуты покоя! У тебя я хоть вздохнуть смогу.       — М-м, — протянул Вейс, прикладывая руку к её лбу: тот был горяч. — Что-то ты мне не нравишься. Давай-ка, раздевайся, послушаю тебя.       Киёра сделала несколько попыток расстегнуть на себе мундир, но смогла отстегнуть лишь одну заклепку.       — Твою налево… — прокомментировала она, обессиленно бросая руку. Вейс, не долго думая, приступил сам, и за пять секунд расстегнув все заклепки, а затем и кнопки на рубашке. Его взору открылся разгорячённый потный торс, о котором он старался не думать.        — Ничего себе, с тебя течёт! — пошутил он и, достав из полки градусник, заложил его ей в подмышку.       Киёра смотрела на него полузакрытыми глазами, часто моргая, видимо стараясь не заснуть.       Вейс моментально посерьезнел, увидев отметку на градуснике: 56 ферасов.       — Ого… — слетело с его уст. Он тут же вынул градусник, протёр сухим полотенцем грудь и спину подруги, надел сменную ночную рубашку для больных, и накрыл тёплым одеялом с пледом. «Как она вообще стояла на ногах?», — поражался он, размешивая мощнейший жаропонижающий раствор в стакане.       — Давай, выпей, станет легче, — поднёс он стакан к её рту, удерживая туловище в сидячем положении. Киёра взяла стакан трясущейся рукой, но твёрдо залила его в себя, не пролив ни капли.        — Вот так, молодец, — хвалил Вейс, будто ребёнка, помогая ей уложиться обратно. Дрожа под одеялом, Киёра схватила его за руку, и проговорила с закрытыми глазами: — Вейс…! Позвони в мой кабинет…       — Зачем?       — Скажи Гилберту…отчёт…он поймёт.       С этими словами Киёра окончательно отрубилась, словно марафонец, переступивший финиш. Сердце Вейса наполнилось одновременно жалостью и раздражением. «Да доколе это будет продолжаться?», — подумал он, прикладывая тыльную сторону ладони к её горячей и покрасневшей щеке. С момента их знакомства, Киёра никогда себя не жалела. А поняв, что на него можно положиться, так и вовсе: стала прибегать в крайней нужде, в таких состояниях, что у Вейса порой волосы на голове вставали.       Допив остатки остывшего кофе, Вейс набрал по внутреннему номеру местный кабинет Киёры.        — Слушаю, — раздался хриплый голос на вторую попытку дозвониться.        — Здравия желаю! Ты-то мне и нужен, генерал, — констатировал Вейс. — Наша многоуважаемая пациентка сейчас отлёживается в моём кабинете, по инициативе вашего покорного слуги.       — А что с ней? — плавно, но решительно спросил Майер.       — Подозреваю переутомление. Но у неё 56 ферасов. Больше симптоматики никакой. Я дал ей жаропонижающее, и она спит. Хорошо бы в ближайшие часы её не беспокоить. И она просила передать тебе про какой-то отчёт. Сказала, что ты поймёшь.       — Допустим, — Майер явно был не в восторге от новости. — А что же она Его Величество не напрягла, раз не справляется?       — А-а, ты не знаешь? — дошло до врача. Новости о «провале» или о «трагедии» Его Величества распространялись, видимо, не так быстро.       — Снова пьёт? — сказал Майер так просто, словно разрезал ножом тишину. Вейс аж обомлел от такой прямолинейности и презрения, струящемся с той стороны трубки. Впрочем, с претензиями Майера к Гаю он был, как правило, согласен. Но всё-таки не мог не выгораживать своего друга всякий раз.        — Когда такое было? Слушай, Его Величество потерпел удар от дикой ядовитой змеи, чудом выжил, другим повезло меньше. Теперь он реабилитируется. Такие дела, — попытался он сгладить углы.        — …Спасибо за информацию, — отчеканил Майер, словно робот, и положил трубку. ______________________       Гай сходил с ума. Были вещи, которые он мог стерпеть, никому об этом не обмолвившись, или напротив, распространяясь об этом, например о задетой гордости. Но то, что он обнаружил в день своего «пробуждения» повергло его в такой ужас, что он до сих пор не находил слов…       Первый день он ничего не предпринимал, надеясь, что ему просто показалось. Стал меньше есть. Вейс, появляясь в палате каждые полдня, выспрашивал, отчего он так суров. Но Гай не мог сказать. Хорошо хоть Киёра не появлялась на глаза — она могла бы догадаться или выпытать у него правду. Будто мать.       Только на третий день Гай признался своему единственному другу, что не может держать стул. Что стоит ему съесть хоть крошку хлеба, как его организм начинается избавляться от лишней капли воды и от собственных кишок. Вейс заботливо похлопал его по спине и рассказал, что инфицированные солдаты умирали именно с теми же симптомами, что и у него. Что ему несказанно повезло, не дойти до того уровня кахексии, когда больные сгорали за несколько часов. Гай смотрел в пустоту, слушая всё это. Затем лёг обратно в постель и смотрел уже в потолок, представляя, как похудеет до костей, станет больным и немощным, и как тогда его можно будет пинать, толкать, унижать… Ужас впечатался в его потемневших глазницах. Нет! Он обязательно найдёт способ излечиться!       На четвёртый день, он уже смирился с унизительным ношением памперсом, и решив, что ему пора проветриться, вытребовал у медиков костыли, и отправился на крышу медчасти, покурить.       Глядя на однообразного бежевого цвета долину, Гай хотел заплакать. Одной рукой он держался за перила, придерживая в пальцах сигару. Другой держал костыль и пытался зажечь зажигалку. В целом, он составлял жалкое зрелище, как ему казалось. «Вот сука!», — злился он, когда наконец ему удалось поджечь конец. Когда дым наполнил лёгкие, Гай наконец-о выдохнул. Несколько минут он наслаждался процессом с закрытыми глазами. Как вдруг тишину нарушили:       — Твоя глупость загонит в могилу не только Киёру, но и всех нас, — появился из ниоткуда Майер вместе с запахом дрянных сигарет. Гай пошатнулся на месте, чуть не выронив за борт сигару, и посильнее взялся за перила.       — Что ты сказал? — озлобленно повернулся он к плебею. — Закрой свой грязный рот!       Майер как ни в чём не бывало встал рядом с ним и принялся дымить в сторону простора.       — Говорю: каким надо быть идиотом, чтобы самому полезть в неизвестную местность? Слышал, ты ещё легко отделался, это утешает.       Гай чувствовал лютую агрессию и ярость, но также понимал, что драться у него сейчас не выйдет. Анус предательски болел. Не хватало ещё, чтобы надетый памперс и впрямь понадобился! Он этого не переживёт. Только не перед ним!       Выдохнув, Гай решил ответить.       — Я отправил внутрь разведку. А они вернулись и принесли с собой…з-змею! — с омерзением договорил он. Одно только это слово вызывало в нём ярость.       —М-м, — протянул Майер, не глядя на него. — Подвели под удар, получается?       — Что тебе нужно?! — стукнул Гай рукой о перила, выронив таки сигару. — Жалеть меня вздумал? Проваливай! Я наслаждаюсь ландшафтом.       Майер нагло стоял рядом, как ни в чём ни бывало, и только убрал вниз сигарету.       — Больно надо. Я просто…интересуюсь. Как никак, ты мой…       Неподалёку раздался грохот — рухнули деревянные остатки строения, и слова потонули в шуме. Однако оба поняли, о чём речь.       Майер смотрел настолько снисходительно, что Гай бросил костыль, оттолкнулся от перил и залепил ему звонкую пощёчину.       — Я ТЕБЕ НЕ…!       Раздался повторный грохот.       — Лгун! Урод! Предатель! Наглец! Жалкое отродье! Прощелыга! — выкрикнул в сердцах Гай и, почувствовав новый подступающий спазм, схватил костыль и быстрым шагом направился обратно к палате, хромая и сыпля ругательства себе под нос. На секунду обернулся — Майер стоял возле перил, бледный, спокойный, как могила. Как он его ненавидел! Как завидовал его спокойствию, равнодушию! Вернувшись в палату, Гай случайно захлопнул дверь, так что стекло чуть не выпало.       — Эхх… — вздохнул Гилберт, отвернувшись к городу, и продолжив курить в одиночестве. Они в любой момент могут умереть, а его *** *** до сих пор не может отпустить старые обиды. ______________________       Когда Киёра с трудом открыла глаза, то в ещё смутном изображении разглядела тень Гилберта, возвышающуюся над ней, и это согрело ей сердце. Затем она поняла, что лежит на кровати, и силилась вспомнить, как дошла до жизни такой. Когда изображение установилось, Киёра увидела, что Гилберт сидит рядом, и в глаза ей бросился взгляд, с которым он смотрел на неё: угрюмый, сострадающий, с такой струящейся отцовской нежностью, что Киёре стало не по себе, словно она проникла в чужую тайну. Тёмные карие глаза поблескивали в полумраке комнаты, скулы яснее прорисовались на и без того худом лице.       Заметив, что Киёра смотрит на него, учитель тут же сделал невозмутимый вид, разведя брови. Искра, освещавшая тёмные глубины его очей, пропала, оставив строгое выражение.        — Проснулась? — спросил он обычным голосом.       Киёра приподнялась на локтях, затем присела в койке. Голова всё ещё слабо кружилась.       — Вроде как, — пробормотала она, посмотрев на покрывало на своих коленях, смутно вспоминая, как Вейс стелил его для неё. — Ты пришёл меня проведать?       Большая, но лёгкая, тёплая костлявая рука легла ей на голову. Киёра бы ни за что не призналась, как ужасно ей такое нравилось, поэтому она только чуть заметно покраснела.       — Пришёл сказать, что я сделал отчёт. И даже кое-что ещё, что ты забыла мне приказать.       Киёра подняла на него глаза и заулыбалась.       — Что бы я без тебя делала?       — Не знаю, — саркастистически заметил учитель, убирая ладонь. — Видимо, упивалась бы чувством долга и лежала с температурой. Ведь ты никак не научишься.       — Видимо, — подтвердила Киёра, вздыхая. ______________________       Рейган лежал без сна, уставившись на верхний ярус кровати в казарме. Каким же долгим был этот день!       Весь день он провёл в городе, выполняя поручения Майера и других офицеров, помогая эсперийцам и собратьям с восстановлением города, раздачей обмундирования, спальников, палаток, а также еды и воды нуждающимся. Приблизившись к простым людям и общему делу, Рейган наконец-то оттаял. Майер не прогадал, предложив ему эту работу: это было именно то, что ему нужно, чтобы отогреть сердце и облегчить душу. Чего только стояло общение с солдатами во время уборки сгоревших брёвен! Оказалось, что его собратьев уже порядком набрали в ряды так называемой «объединённой армии», и что не он один переживает за пострадавших. А уж как он удачно пригодился в прокладывании нового кабеля электричества к больнице! Но больше всего ему запомнились лица собратьев, которые благодарили его и эсперийцев, дежуривших на разливе похлёбки, за «божественную еду» и «спасение от гнусного яда Церы».       «Какая разительная картина по сравнению с теми городами», — думал Рейган. Ни в те дни, ни сейчас — картина мира не была полной. Но всё-таки…приятно было слышать благодарности. И он держался за эту мысль.       Тело приятно покалывало от усталости, он закрывал глаза от удовольствия, вспоминая прожитый день, и должен был прекрасно уснуть… И не мог.       Внезапно ему вспоминалась утренняя сцена объятий, возникая в темноте снова и снова. Как лакомый кусочек, который ему не дали даже надкусить!       Киёра, похоже, ушла куда-то с концами, и за день он её больше не застал.       Они не виделись где-то всего с неделю, и Рейган только сейчас понял, как сильно ощущал разлуку всё это время. Словно только сейчас жизнь заиграла цветными красками, а не одними чёрными оттенками…       И почему ему было достаточно одной её улыбки, чтобы воспрять духом? Одного взгляда, чтобы потерять дар речи?       Где были его глаза раньше, что он не замечал всей её красоты?       «Будь я проклят!», — подумал Рейган, пытаясь выкинуть образ Киёры из мыслей.       …Киёра прижимала его лицом к своей груди, так нежно… Медленно гладила его по голове. И всё плохое уходило прочь, утекало сквозь пальцы, как песок. Он слышал размеренный стук её сердца, и думал о том, как хочет снять с неё эту мешающую одежду… Зарыться головой между её больших грудей, ласкать, кусать, гладить. Проехаться рукой по её подтянутому животу, погладить внутреннюю сторону бёдер, вызвав мимолётный стон или смущение, и погрузить пальцы в её лоно…       Рейган открыл глаза во тьме и подавился собственной слюной. «Какой стыд!», — подумал он, держась рукой за голову. Тихо поднявшись с койки, он прошёл между рядами в казарме. Где-то раздавался тихий смех и шелест карт.       В одиночной кабинке-сортире на улице Рейган осуждающе посмотрел на себя в узком зеркале, однако со стояком надо было что-то делать. Сна не было ни в одном глазу.       Подстегиваемый усталостью, Рейган хотел закончить всё по-быстрому, и массировал свой член с таким остервенением, что диву давался, как ещё не стонет на всю округу. Однако с его уст срывалось только спёртое дыхание.       Кончив в раковину, Рейган умыл руки и прижался лбом к зеркалу. Усталым взглядом обвёл всю кабину, словно всё, что в ней находилось, могло осудить его. Тусклая лампочка, закрытая сидушка, глухие стены, врезанная раковина, висевшее над ней полотенце, валяющаяся у края бортика бумага. Ещё какой-то уборочный хлам в углу.       «А это ещё что?», — подумал Рейган, наклоняясь к дальнему углу сортира. На деревянной поверхности, вдали от сидушки, в плохо освещённом углу лежал тёмный предмет, похожий на орех. Рейган протянул руку, захватил его и поднёс к свету: на него смотрел электронный жучок чёрного цвета с небольшими отверстиями для вывода или записи звука. «Прослушка!», — дошло до него. Никаких кнопок на корпусе не было. Рейган спрятал жучок во внутренний карман мундира. «Прослежу, кто вернётся за этим агрегатом», — подумал он.       Незаметно, как он думал, встав за изгородью казармы, Рейган притаился, наблюдая за окрашенными в синеву проулками. Прошёл быть может час. Никто не появлялся. Вдруг за его спиной послышались шаги и раздался голос полковника:       — Почему не в казарме? — спросил он строго. — Дежурные стоят в другом месте. Имя, звание!       Рейган вышел из тени и представился по-церански. Лицо полковника преобразилось. По-видимому, он не представлял, как выглядит адъютант Её Превосходительства.       — Что же вы тут делали, господин адъютант? — презрительно спросил он, выговаривая его звание особенно тщательно. Пришлось импровизировать на ходу.       — Прошу прощения, полковник. Я заблудился. Я должен был пойти по поручению Её Превосходительства. Вы не подскажете, как пройти к ней?       — Второй этаж. Кабинет третий слева, — подозрительно пробуравил его взглядом эспериец.       — Благодарю вас! — отдал честь Рейган и ретировался в сторону головного здания. _______________________       В округе подъезда стояла почти кромешная тьма, не считая фонарей в руках дежурных. Показав удостоверение и пройдя проверку на вшивость, Рейган с трудом переставляя ноги, поднялся на второй этаж, и к счастью, застал там Киёру.       — Привет. Заходи, — кивнула она на его ночное пришествие. Рейган тихо прикрыл за собой дверь.       — Извиняюсь за вторжение, Ваше Превосходительство.       — Что-то случилось? — Киёра отложила бумаги в сторону. Рейгану сразу бросилась в глаза её усталость, отчётливо проступившая в свете ночника. Со времени их последней встречи, казалось, у неё прибавилось морщин, волосы стали спутанными, а синяки под глазами преобразовались в тонкие яркие чёрные полосы. Выражение лица было не самоуверенное, но измученное. Удивительно, что он не заметил ничего этого днём. Но Киёра из его снов и настоящая разительно отличались.       Тряхнув головой, Рейган прошёл к столу и достал жучок из кармана.       — Я нашёл это в уборной своего полка. Полагаю, это прослушивающее устройство Церы.       Киёра взяла жучок и принялась внимательно осматривать его со всех сторон. Рейган подумал, что в школьные годы, она, наверное, слыла за отличницу.       — Вероятно, ты прав, Штриган. Я разберусь с этим, — положила Киёра жучок в полку стола. — Кому-нибудь ещё показывал эту находку? — взмахнула она большими ресницами.       — Больше никому. Сразу решил доложить вам.       — Отлично.       Киёра быстро набрала кнопки на стационарном телефоне, подкручивая круг, чтобы попасть в цифры, и стала отдавать приказания. Рейган терпеливо ждал.       — Я поручила проследить за этим нескольким людям. Надеюсь, мы выясним, что это такое, — сказала она не особо бодро, и взглянула на него загадочно-усталым взглядом, подпирая голову.       — Я рада, что ты приехал. Нам предстоит пройти вдоль Нариила. Я выяснила у местных, что нам повезло, как никому, с проводником.       — Вот как, — удивился Рейган. — Кто же рассказал вам обо мне?       — Местный управляющий…как его… Трахаасса, — вспоминая, Киёра приложила пальцы к переносице.       — Впервые слышу это имя, — снова изумился Рейган.       — Ну неважно, — зевнула Киёра. — Он сказал, что вы со своим другом проложили единственный проходимый путь черех Сиитху.       — Это правда, — подтвердил Рейган. Кто этот человек? Он и Али помнит?       — Расскажи мне…ой! — Киёра снова зевнула. — Что такое эти змеи? У нас тут… — она замялась, подбирая слова. — Словом, было происшествие. Несмотря на мои предостережения.       «Типичные бледнолицые», — подумал Рейган. «Недооценивать природу, значит, подписать себе приговор».        — Двое солдат скончались в ужасных муках. Пятеро пропали без вести. Я запретила поиски.       «Мудро», — подумал Рейган.       — И…словом, Его Величеству тоже досталось, — вздохнула она.       Рейган чуть не упал со стула.       — И вы так спокойно об этом говорите? — изумился он, вставая на ноги. — Неужели вам всё равно на его смерть?       — А почему он должен быть мёртв? — Киёра тоже поднялась с места. Рейган снова поймал себя на мысли, что даже она его выше, не говоря об эсперийцах-мужчинах.       — А он…что же…жив? — в полном недоумении уточнил он.       — Да, — настаивала Киёра. Рейган на секунду подумал, что она, должно быть, просто не может смириться с этой утратой.       — Нет, нет, нет, нет, это невозможно, — констатировал он. — Яд авраам-халы абсолютно смертелен. Никто из тех, кто получил хоть малейший укус, не выживает.       — Ты что, исследование проводил? — Киёра впила в него взгляд ястребиных глаз. — Или говоришь только про то, что видел сам?       — Разумеется, второе… — сбавил тон Рейган. — Но поверьте мне, если бы существовало противоядие или можно было спасти кого-либо, мы бы давно этому научились. Я видел очень много смертей.       Впечатлённая его речью, Киёра опустила глаза, и, шатаясь, плюхнулась обратно в кресло, положив голову на руку. «Да она же больна!», — подумал он с жалостью. Какие тут споры! Жив или нет Его Величество — его как-то уже не сильно интересовало.       — Значит, нам повезло, — тихо сказала она. Рейган опустился обратно в кресло.       — Вам нехорошо? — осторожно спросил он, придвигаясь ближе. — Может, вам лучше прилечь?       — Всё нормально. Ступай обратно к себе. Завтра я вызову тебя, Штриган.       — И оставить вас в таком состоянии? — возмутился Рейган. — Да у вас же жар!       Киёра убрала руку от лица и посмотрела на него так, будто он раскрыл ужасную тайну.       — Заметно? — спросила она виноватым тоном. — Чёрт…       — Конечно! Немедленно ложитесь! Я приготовлю, что нужно, только скажите!       Киёра объяснила ему как разложить церанский кожаный диван в углу комнаты и где достать постельное с таким видом, будто должна по гроб жизни, из-за чего Рейган чувствовал себя неловко.       — Ты будешь здесь? — спросила она, сидя на краю кровати, сняв одни только сапоги.       — Да, — пообещал Рейган. — Может, вам позвать врача?       — Не нужно. Разбуди меня…в пять сорок.       Рейган взглянул на настенные часы: было уже два пятьдесят.       — Вы уверены?       — Абсолютно. Спокойной ночи, — бросила Киёра, приспуская галстук вниз, и расстегнув лишь верхние пуговицы мундира, завалилась на спину, моментально заснув. «Сумасшедшая», — подумал Рейган, глядя то на её скрючившуюся фигуру, то на часы.       — Спокойной ночи, — сказал он тихо.