Есть ли в небе лисы?

Разумовский ждет ее возле здания суда. На самом деле, он ждал ее с того момента, как, переночевав в офисе, вернулся утром домой после ссоры и не нашел там никого. Сережа, конечно, вспылил, когда понял, что она ушла с Евой, написал гадости, потом позвонил, заявил, что если ей так хочется развода, то он устроит все в рекордные сроки. Он в глубин души рассчитывал на иной ответ, но Ася согласилась, спокойно и без каких-либо попыток возразить. Разумовский потом еще долго сидел с телефоном в руке, уставившись в стену, пытался понять, почему все так случилось. Да, он в последнее время работал очень много, но он ведь всегда перед очередным проектом сутками пропадал в офисе. Ася не возражала, она все понимала, знала, что он все это ради них делает, ради нее и Евы. Он не допустит, чтобы его жену и дочь коснулись хоть какие-то лишения, ни за что. Ася все это понимала. Что изменилось? Почему вдруг она решила, что ему стало все равно? Почему обвинила в измене? Его любимая отлично знала, что он не взглянет на ни на кого другого так, как на нее. К чему все это? Тогда Разумовский с ужасом предположил, что дело вовсе не в том, что Ася вдруг заподозрила его в неверности. Она потребовала развод, она ушла, она подтвердила потом свои намерения, холодно и отстраненно, будто ей плевать. Возможно… Возможно, ей на самом деле плевать? И она остыла к нему, зато нашла другого. Это имеет смысл. Это отвратительно, но имеет смысл, потому что его Ася никогда бы не усомнилась в нем. Никогда бы не не заговорила о разводе. Никогда бы не бросила в конце фразу о том, что семьи у него больше нет. А Сережа никогда бы не сказал в ответ, что такая семья ему и не нужна. Разумовский хмурится, вспоминая тот разговор. Бред какой-то. Не могла она так просто взять и все разорвать, да еще и бить так больно. Ася не могла. Если только… Сережа рывком выдергивает из кармана пачку сигарет. Он не курит обычно, но сейчас нужно чем-то занять руки. Сафронова, адвокат, нанятый им для бракоразводного процесса, морщит откровенно хирургический носик и отходит на несколько шагов. Разумовский игнорирует ее. Все инструкции этой женщине он дал. К ее чести, она не задавала вопросов. Впрочем, с таким ценником юристы обычно лишним не интересуются. Сережа действительно устроил все быстро, как и обещал, нашел себе первоклассного адвоката, который с легкостью разнесет любой спор о разделе имущества и запрете на общение с ребенком. Адвоката, который не будет удивляться из-за того, что даже в случае победы половина всего, что у Разумовского есть, отойдет жене. Это лишь принцип. Мерзкий, но принцип. Бороться Сережа будет только за право встреч с дочерью. Остальное его не волнует, он лишь хочет усложнить все это и сделать гадость. Ложь. Сережа вообще не ждет, что Ася будет продолжать гнуть линию развода в суде. Они любят друг друга, они прошли вместе через многое, и это их не разлучило. Нынешняя ситуация тоже не должна. Ася… Ася, наверно, уже все поняла. Она согласится на примирение. Может быть, даже еще до суда, вот прямо здесь, когда он встретит ее. Не зря же на крыльце топчется. Вот только приезжает не Ася. Разумовский кидает недокуренную сигарету на плитку. Адвокат рядом вздыхает, но ничего не говорит. Сережа смотрит на то, как к ним идет Полина, которая ожидаемо стала представителем своей сестры. Идет одна. Холодно поздоровавшись, она сообщает, что Ася оформила на нее доверенность и не придет, после чего направляется в здание суда. Разумовский некоторое время разглядывает дымящийся окурок у себя под ногами. Вот так, да? Она даже не потрудилась явиться лично. Ей настолько все равно. Сережа, выругавшись, следует за Полиной. В еще больший ступор его вводит отсутствие требований, озвученное уже во время суда. Сафронова рядом довольно хмыкает, что раздражает только сильнее. В смысле Асе не нужно ничего?! Какого хрена она отказывается от имущества?! От денег?! Вообще от всего?! Зря он искал эту адвокатшу, чтобы потрепать нервы и растянуть процесс?! Ася даже с ребенком все решила, полностью согласна на совместную опеку. Он теперь себя чувствует полнейшим идиотом! — Ни хрена, — рычит Сережа, стукнув ладонью по столу. Судья, женщина средних лет, скептически смотрит на него. — Делим все пополам. — Простите? — недоуменно уточняет она. — Вы собираетесь настаивать на том, что ваша супруга после расторжения брака все равно получит половину имущества, несмотря на то, что она сама отказалась от этого? — Да, — недовольно огрызается он. — И деньги. Это тоже делите. — Она не будет ничем пользоваться, — прохладно сообщает Полина. — Ей от вас, Сергей Викторович,ничего не нужно. — А мне насрать! — кричит он, вскочив на ноги. Сафронова пытается его одернуть, но Разумовский не обращает на женщину внимания. — Получит все, что положено! Мне насрать, какой мразью ты меня считаешь, но я ни за что не позволю обделять ее! Полина пожимает плечами и отворачивается от него. Сережа падает обратно на стул, чувствуя себя еще большим придурком, чем минуту назад. Это какой-то дурацкий сон. Такое не может происходить на самом деле. Ася… О чем она думает вообще?! Разумовский в курсе, что его маленькая, чудесная мышка и сама отлично зарабатывает, но… Это как плевок в лицо. Как способ сказать ему, что он Асе настолько отвратителен, что она даже брезгует пользоваться тем, что принадлежит ей по праву. Она не могла инициировать развод. Она не могла согласиться с тем, что их семья разрушена. Нет, такое просто невозможно. Его Ася, его любимая девочка всегда ищет решение, компромисс, разговаривает, обсуждает, ругается, но не рубит с плеча! Не так! Он же… Он же был пьян, на эмоциях, она не могла этого не понимать! Если бы Ася не ушла в то утро, Сережа бы, вернувшись, все объяснил, да хоть в ногах бы валялся, убедил бы в том, что нет никакой измены, ничего подобного, в том, что она нужна ему по-прежнему, всегда, как гребанный воздух. Почему все это продолжает быть таким неправильным?! Полина не желает с ним разговаривать после суда, уходит сразу. Он не останавливает. Сережа чувствует себя оглушенным с момента, когда судья зачитала решение. Он достает телефон, но не звонит. Только посылает матом Сафронову, которая решила поздравить его с победой, и уходит. Ася не стала бы. Не стала бы, но… Значит, все-таки нашла другого? Поэтому так спешит? Очевидно, что ей все равно. Не удержавшись, Разумовский отправляет короткое: «Поздравляю. Удачи тебе с твоим новым ублюдком» Сообщение прочитано, но в ответ ничего не приходит. По пути домой приходится заехать за новым телефоном. Предыдущий не выдержал падения на асфальт. Да и удар ботинком сверху тоже его жизнь не продлил. Хорошо, что все данные давно в облаке. Квартира встречает его тишиной. И пустотой. Ася в первый день забрала часть вещей. Потом остальное. Но только одежду, обувь и косметику, причем то, что не дарил он. Оставила даже украшения, каждое, которое Сережа преподносил ей. Большинство было сделано специально для нее, потому что его любимая достойна самого лучшего. Но она ничего не взяла. Разумовский падает на диван, вспоминает, как говорил здесь, что Ася от него ничего не получит. Она и не взяла. И в суде не хотела брать. Он буквально впихнул все в ее руки. Потому что идиот и никогда бы так на самом деле не поступил, только не с ней. Прав был Олег, наверно, когда ушел во время последней ссоры. Сережа осматривается. Тишина режет уши, давит и рвет изнутри. Развод. Больше нет семьи. Никого нет. Ева, конечно, все еще с ним. Хотя бы наполовину. Вроде бы даже обижаться за ссору с Асей перестала.Сережа виделся с ней несколько раз за эти недели, забирал всегда у родителей. У родителей Аси. Его-то они, наверно, и знать больше не желают, и ему стоило бы отучиться называть маму мамой. Сережа, наверно, мог бы на принцип пойти окончательно и в один прекрасный момент не вернуть дочь обратно. Но отлично понимает, что Ева его не простит. Да и Ася тоже. Все это время внутри жила уверенность, что никакого развода не будет. Но теперь Разумовский один. Что ж. Пусть так. Он переживет. И не такое дерьмо проходил. Он не будет сидеть тут и жалеть об этом, нет, Разумовский будет дальше работать и жить, теперь сможет еще и развлечься как следует, ведь никаких ограничений у него нет. Сережа закрывает глаза и утыкается лбом в ладони.