Есть ли в небе лисы?

Птица

Птица лениво наблюдает за тем, как Сережа мечется из стороны в сторону по офису, и почти не слушает его. Разумовский истерит уже второй день, совершенно не разделяя увлеченность своего двойника художницей, на чьи картины сам же готов был пялиться часами. Само собой, этим все и ограничивалось, ведь Доманская Ася Юрьевна замужем, а Сережа не стал бы лезть к несвободной женщине. Птица фыркает, добавив мысленно, что этот кусок бесполезности к любой женщине не полез бы, так что ему же хуже. Двойник голосом совести не страдает и искренне не понимает, почему Разумовский разводит панику на пустом месте. Испортил ему свидание в итоге. — Поверить не могу, — бормочет Сережа, судорожно нажимая на панель управления на своем дурацком автомате с газировкой. Банка выпадает сначала из устройства, а потом и из трясущихся рук Разумовского. Тот наклоняется, поднимает ее, но открывать не торопится. Похоже, ему просто нужно держать в руках хоть что-то, раз себя не может. — Ты должен это прекратить, — чересчур громко требует Сережа, остановившись напротив. Двойник морщится, лишь машет на него рукой. — Птица, ты переходишь все доступные грани! Ася ясно дала тебе понять, что ей все это не нужно, ты просто пугаешь ее! — Да чем? — закатывает глаза двойник и встает, чтоб подойти к окнам. — Головой подумай, а не!.. — Сережа замолкает, швырнув банку на диван, тяжело дышит. Рывком убирает волосы с лица, закрывает глаза ладонью и что-то шепчет. Похоже, все еще злится насчет тех фотографий. — Оставь ее в покое, Птица. Я серьезно. Двойник не отвечает, предпочитая игнорировать совершенно бесполезные слова. Сережа просто пока не понимает, как и маленькая мышка, которая так запала Птице в голову. До Разумовского дойдет рано или поздно, что это идеальный вариант для них. Плевать, что она пока не разделяет этот энтузиазм, Птица заставит ее в полной мере осознать, насколько ей повезло. Он ухмыляется, вспоминая какой яростью горели ее глаза, когда она пришла к ним в офис. Лишнее доказательство притяжения, которое искрит между ними, и неважно, какими предлогами мышка пыталась прикрыть свой визит. Она хотела его увидеть. — И никаких фотографий! — зло выкрикивает Сережа, стукнув кулаком по рабочему столу. Птица смотрит на него, выгнув бровь, и искренне не понимает, чего он так завелся из-за тех снимков. То, с какой силой Разумовский в тот вечер выдрал у двойника контроль, удивило обоих. Пусть Сережа краснеет и стесняется их тела, Птица же уверен, что им не из-за чего робеть. Мышке бы понравилось, он не сомневается. И обязательно повторит отправку, когда Разумовский измотает себя вечными переживаниями и отключится. Двойник достаточно хорошо изучил вопрос и может точно сказать, что мышка оценит и фотографии, и дорогие подарки, подобранные по алгоритму Марго, и внимание. Внешность, банковские счета, статус — все играет Птице на руку. Есть там муж или нет, какая разница? Стать девушкой Сергея Разумовского — это явно более перспективный вариант. Мышка не глупа, двойник уверен. Совсем скоро она поймет, сколько всего он может ей предложить, и оттает. Птица ухмыляется, представляя, как все будет. Раньше ему не были интересны подобные взаимодействия, но одного лишь взгляда на эту девчонку хватило, чтобы он поменял мнение. Мышка будет с ним, он выбрал ее, хочет того Сережа или нет. Разумовский пожалеет еще, что не решился когда-то на выставке сделать первый шаг, ведь теперь Птица делиться не станет. Мышка уже принадлежит ему, просто пока не знает. — Ты меня вообще слышишь? — мрачно спрашивает Сережа. Двойник качает головой, представляя в своих руках такое желанное тело. — Птица, очнись! Вспомни, где ты ее встретил. — В больнице. — Ты встретил бледную потерянную девушку в психиатрической больнице, когда она разговаривала с психиатром и забирала у него четыре рецепта! Или пять, я не точно заметил. Да какая разница? Птица, очнись, черт возьми! И ты, и я лучше других знаем, что в такие места люди не попадают от хорошей жизни. Ты понятия не имеешь, что пережила эта девушка перед тем, как оказаться там, и явно делаешь только хуже! Двойник задумчиво смотрит на Сережу. Наконец-то он говорит что-то стоящее. Да, узнать, пожалуй стоит. — Найди ее историю болезни, — произносит Птица. — Посмотрим. — Это врачебная тайна, — угрюмо напоминает Разумовский. — И что? Сережа падает на диван и закрывает лицо руками. Птица пожимает плечами. Ладно, сам найдет позже. — Просто немыслимо, — шепчет Разумовский. — Я думал, что будет проще теперь, когда мы договорились использовать твоего Чумного Доктора во благо, но ты нашел нам новую проблему. Боже, только представь, а вдруг все дело в насилии? Надеюсь, конечно, что нет, но вдруг? И ты еще эти чертовы фотки чуть не отправил. Этой ночью двойник все-таки дожидается момента, когда Разумовский засыпает, и берет тело под свой контроль. Помешать ему Сережа сейчас не сможет, но идею с фотографиями Птица решает действительно отложить. Сначала узнает, что за причина обращения в психиатрическую больницу. Это ему в голову раньше не пришло почему-то. Нет, он в любом случае не откажется от своей мышки, но все же прощупает почву для дальнейших действий. Утром ей доставят новые цветы и подарки, а Птица пока разведает обстановку. И все же дома он не остается. Его будто магнитом тянет туда, где находится его мышка, и двойник довольно быстро сдается этому желанию. Проходит меньше часа, и он уже рассматривает пожарную лестницу, вход на которую взломал вчера. Постучав пальцем по периллам, Птица делает себе мысленную пометку заказать ремонт конструкции и начинает подъем. Заполучить ключи от квартиры мышки ему пока не удалось, но вот сломать ночью замок на решетке было легко. Она даже не услышала ничего, слишком изможденная сценой, которую устроила в своей студии. Изможденная. Вымотанная. Потухшая. Птица перекатывает эти слова на языке, пока открывает решетку. В чем-то Сережа прав. Двойник той ночью решил, что все дело в этих творческих кризисах, которые иногда и Разумовского преследуют, но возможно, тут что-то другое. Птица легко убирает сетку и залезает на подоконник. Хорошая погода как раз кстати, мышка держит окна открытыми. В студии все такой же беспорядок, даже больший, кажется. Девушка спит на широком надувном матрасе, и это зрелище отзывается в груди крайне… болезненно. Птица смотрит на нее, снова вспоминая вчерашний вечер. Сейчас он видится ему иначе. Мышка не громила студию из-за того, что у нее не получилась картина. Она делала это, потому что ей плохо. Двойник обходит испорченный холст, переступает через пятна краски. Инстинкты требуют прямо сейчас узнать, кто стал причиной, по которой его мышка пребывает в таком отчаянии, и разобраться с ним, но он глубоко вздыхает, усмиряя гнев. Не сейчас. Чуть позже. Птица присаживается на одной колено перед матрасом, смотрит на съежившуюся фигуру. Рука тянется, чтобы провести по обнаженному плечу с тонкой лямкой майки. — Ты с ума сошел?! Птица опускает руку и смотрит вверх. Над ним стоит ошарашенный, но от того не менее злой, Сережа. Не вовремя. — Уходи отсюда, ты что творишь?! — продолжает Разумовский. — А если она проснется? Ты совсем не думаешь головой, Птица?! Двойник отворачивается, игнорируя его. Продолжает смотреть на мышку, пытаясь понять, что за странное чувство сейчас одолевает его. Знакомое, похожее на вечное желание защитить, но в то же время иное. Новое. — Укрой ее хотя бы, — тихо говорит Сережа. — Она так замерзнет. Птица медлит несколько секунд, но все-таки делает, как он сказал, осторожно тянет вверх сбившееся в ногах одеяло. Разумовский только вздыхает. Двойник снова хочет коснуться голой кожи. Ну проснется она, и что? Заодно они поговорят, так мышка быстрее поймет, что ей никуда не деться от него. — Нет, она просто испугается, — прерывает его размышления Сережа. — Опять. И вообще к тебе больше не подойдет никогда. Что тогда сделаешь? Похитишь ее и запрешь в башне? Птица обдумывает это предложение. Возможно, так и придется сделать. — Только рискни, — зло шепчет Разумовский. — И я выкуплю все транквилизаторы в городе. А лучше сам пойду в больницу и сдамся. Не пойдет. Птица уверен. Сережа тяжело пережил их временное заключение и панически боится возвращения в клинику. — Я все равно пойду, — упрямо заявляет он. — По крайней мере, так ты не причинишь вреда ни в чем не повинной девушке. Посмотри вокруг. Вспомни, что видел вчера. Думаешь, ей мало досталось? Птица вновь оставляет это без внимания и, медленно шагая, покидает студию. Неспешно обходит квартиру, в коридоре обнаруживает ключи на полке. В сумке у мышки лежат такие же, значит, дубликат. Двойник сует их в карман и идет дальше. На полках в гостиной пусто, на самой нижней валяются несколько пустых рамок. Одна сломана. Из всего, что Птица выяснил за вчерашней день о своей мышке, можно сделать вывод, что муж не живет сейчас с ней. При этом заявление о разводе было подано, но дальше процесс не двинулся, и они все еще в браке. Пока что. Птица займется этим чуть позже. Сережа следует за ним молчаливой и очень раздражающей тенью до тех пор, пока двойник не покидает мышкин двор. Только после этого Разумовский вновь затихает, но Птица все равно чувствует его настороженность. Излишнюю, как он считает. Какой смысл так паниковать? Он пока не собирается никого убивать, переворот в городе тоже в его планы не входит. Даже месть Грому двойник милостиво согласился отложить. Просто пока не придумал, как заставить майора страдать как можно эффектнее. Птица вполне удачно играет по правилам, медленно осваивается в новой жизни. Сережа слишком много истерит. И все еще плохо разбирается в нюансах их связи. Птица садится в машину, где в багажнике лежит смертоносный костюм, а на пассажирском месте валяется тонкая папка с распечатками, и смотрит, как лучше проехать к доктору Садину, который может ответить на пару заинтересовавших двойника вопросов. *** Доктор живет один, и это удачно. А еще он очень поздно возвращается домой. Птице становится почти скучно, он уже думает, что Садин не придет этой ночью в свою квартиру, несмотря на отсутствие дежурства. И все же в четвертом часу утра он слышит, как входная дверь открывается. Птица проверяет, хорошо ли надвинут капюшон, и ждет, когда доктор переступит порог небольшой гостиной и включит свет. После ему остается лишь насладиться произведенным эффектом, первозданным ужасом на лице Садина, увидевшего Чумного Доктора, сидящего на диване. Убедить мужчину не пытаться убежать оказывается очень просто, хватает лишь поднятой руки, и тот уже умоляет не убивать его. Птица, ухмыляясь под маской, предлагает Садину занять кресло напротив. — Ну вот зачем? — устало и как-то совсем безнадежно спрашивает Сережа за спиной у Птицы. — Есть к тебе пара вопросов, доктор, — говорит двойник и пальцем указывает на папку на журнальном столе, заставляя этим жестом Садина вздрогнуть. Тот начинает блеять, что не виноват ни в чем, в коррупции не замешан, и является честным человеком, на что Птица коротко приказывает: — Читай. Голос, измененный фильтрами маски, звучит угрожающе. Впрочем, так и есть. Садин тянет дрожащие руки к папке, перелистывает содержимое. — Твоя пациентка, — произносит Птица, наблюдая за ним. — Что ты можешь рассказать о ней? — Н-ничего такого, — испуганно шепчет мужчина. — Просто пациентка. Она уже выписана, она… — Конкретнее, доктор, — советует Птица. — Чего ты добиваешься? — мрачно интересуется Сережа. — Что… — Садин запинается, вновь перелистывает папку. — Что вы… Что вы хотите знать о ней? — Расскажи про диагноз и причины. — П-причины? У девочки просто проблемы в семье, ничего страшного, такое сплошь и рядом, — частит психиатр. — Поругалась с мужем, не справилась с переживаниями. Мы подлечили депрессию и выписали ее, сейчас она под наблюдением и… — Поругалась с мужем, — протягивает Птица. — И не справилась. Что так? — Так бывает! — чересчур громко заявляет Садин. — Девочка молодая, творческая. Сейчас все… — Интересно, — перебивает двойник и отодвигает плащ, под которым на диване лежит черная записная книжка. Взяв ее, Птица открывает на странице, где сделал закладку шариковой ручкой. Показывает еще более побледневшему Садину. — Интересное чтиво, доктор. Несколько отличается от твоей версии. — Всего лишь… — Скажи мне, — Птица чувствует, как настороженность Сережи сменяется сначала разочарованием, а потом и гневом, — почему ты не заявил в полицию? Здесь написано, что ее пытались задушить. Произнося эти слова, он с трудом сдерживается, чтобы не направить в сторону Садина руку. Ярость, что клокочет в груди, не разборчива и готова приговорить к казни всех, кто несправедливо обошелся с его мышкой. — Это просто бытовой конфликт! — выпаливает психиатр. — У меня нет полномочий, я не… — Предположим, — кивает Птица. — Но у тебя, похоже, есть полномочия делать выводы о том, что истеричная девка делает из мухи слона. Я верно процитировал, доктор? О, а как насчет полномочий давать сомнительные инструкции штатным психологам? Должен сказать, что твои назначения тоже вызывают вопросы. Как и выражения, которые ты используешь. — Урод, — цедит Сережа сквозь зубы. — Это всего лишь личные записи! — истерично выкрикивает Садин. — Ничего больше! Я не… — Ты, доктор, напишешь заявление об увольнении. — Что? — удивленно переспрашивает тот. Птица встает, а мужчина испуганно вжимается в кресло, огромными от страха глазами наблюдает за тем, как убийца приближается к нему. — Заявление, — повторяет двойник. — Об увольнении. С другой стороны… Птица поднимает руку, вертит запястьем, рассматривая перчатку. — Нет, — отрезает Сережа. — Ты обещал. Никаких убийств. Птица. — Заявление, — говорит двойник. — Я… — Заявление, — чуть ли не по слогам произносит Птица. — Если завтра ты все еще будешь числиться в штате больницы, я вернусь за тобой. Встань. Садин поднимается на дрожащих ногах, клянется, что обязательно все напишет. Договорить не успевает, Птица без жалости бьет его в челюсть, опрокинув обратно в кресло. Доктор скулит, схватившись за лицо. Двойник шагает к нему, но Сережа мертвой хваткой вцепляется в его плечо. — Достаточно, — говорит Разумовский. Птица не хочет останавливаться лишь на одном ударе, внутри него горит жажда избить Садина до полусмерти за то, что так плохо лечил его мышку, за слова, которые писал в своей записной книжке. Двойник отступает и идет к выходу. Не сегодня. Он сделает это, когда Сережа будет крепко спать. Но сначала займется другим человеком. Птица изучил социальные сети своей мышки вдоль и поперек, он видел изменения, видел, какой она была. Видел, какая сейчас, и теперь он знает, кто в ответе за это. Очень скоро тот человек заплатит сполна.