Нам с тобой

      Знойное июльское солнце заставило парней остаться дома. У них было два килограмма пломбира, холодный квас и газировка, пачка папирос и магнитофон. Было около половины третьего, и Рома с Сашей ещё ни разу не вставали с кровати. Они лежали под самым тонким одеялом, что нашлось в доме – Саша устроился на чужой груди, пока Рома поглаживал его по волосам и перебирал их.       Вставать не хотелось, да и в принципе и не нужно было, но с Сашей невозможно провести весь день просто лёжа в постели.       — Ром, — бубнит Саша, привставая на локтях и рассматривая лицо младшего, — пойдём, приготовим завтрак?       — Саааш… ты правда хочешь есть? — Рома вздыхает, приоткрыв один глаз. Ночью Дризен был уж больно активен, и кажется, кровать теперь скрипит ещё сильнее и ножки практически окончательно разъехались. Беловолосый кивает. — Только одевать меня будешь ты.       — Да кто я такой, чтобы отказываться от такого? Действовать дальше буду я! — Саша смеётся, подаваясь вперёд и целуя парня в губы.       Саша встал первым, потянувшись в спине. Он натянул на себя привычные чёрные джинсы, футболку с «Кино» и такой же напульсник. Парень часто носил их, даже тогда, когда играть на барабанах не планировалось, просто потому что ему в них комфортно. Барабанщик достал из шкафа свою же футболку и пару самых коротких шорт («Рома, такие ноги скрывать просто незаконно, особенно при мне») и заставил кудрявого встать, натягивая на него свою огромную футболку. Эта была ещё больше, чем привычные футболки Саши, и плечо Ромы, на котором был внушительный засос и след от чужих зубов, почти целиком выглядывало из широкого ворота.       — Мой маленький.       Рома лишь хихикнул, помогая своему парню одеть себя. Он постоянно хотел помешать, оставляя чмоки на чужих щеках, носу и лбу. Вместо двух минут, которые могли потратиться на одевание, ушло все десять. Потому что кто-то маленький, нетерпеливый и чертовски красивый.        — Нет, Ром, на тебя в суд пора подавать. Как я весь год тебя не целовал, скажи?       — Тоже не понимаю. Как?       — Дурак.       Саша привёл Рому на кухню и лёгким движением усадил на стол. На столе стоит ваза с букетом, который Дризен недавно подарил - это был букет дорогущих кустовых роз, совершенно без повода. То, как Айзерманс тогда покраснел, не описать словами: даже сравнение с помидором не подойдёт. На подоконнике рядом стояла пепельница, пара кактусов и рамка с их общей фотографией. Младший обвил шею руками, уткнувшись носом в щёку и оставив на ней долгий поцелуй.       — Что будем завтракать?       — Скорее обедать, — Саша смеётся, кивнув на часы. Три часа дня. — Хочу макароны с тем сыром, который мне мама передала.       — И с сосисками.       — Люблю тебя.       Они смеются и опять целуются. Они чувствуют себя мартовскими котами, которые никак не могут прекратить целоваться, обниматься и трогать друг друга, но делать с этим ничего не собираются. Их всё устраивает.       Саша на пару минут вышел с кухни, отстранившись от Ромы под его недовольное хныканье. Вернулся парень с пачкой папирос и магнитофоном.       — Сигареты кончились, табак тоже, от отца мама это передала. Буду довольствоваться тем, что есть.       Рома смеётся. Саша ещё пару раз чмокает и отходит, иначе он даже не начнёт готовить. Вставляет кассету с Цоем.       — Саш, опять Цой?        — Рома! Не опять, а снова. Да и кто, если не Цой? — включает плиту и достаёт две кастрюли.       Беловолосый мешает макароны и закуривает первую папиросу в момент, когда включается «Пачка сигарет». Папиросы сильно дымят, и Дризен не может позволить себе не пританцовывать. Он хлопает в ладоши в нужный момент, держа папиросу меж губ, поворачивается к своему парню и танцует. Пускай нелепо, по-дурацки, но всё равно потрясающе красиво. Рома влюблённо смотрит, склонив голову в бок, покачивает головой в такт и хихикает.       

Я сижу и смотрю в чужое небо из чужого окна, И не вижу ни одной знакомой звезды. Я ходил по всем дорогам и туда, и сюда, Обернулся и не смог разглядеть следы.

      Саша всегда был вот таким: заводным, невероятно притягательным, сексуальным. Роме хотелось всего с Сашей, начиная от простых хождений за ручку до его фамилии в паспорте и общих детей. В свои почти 19 он понятия не имеет, как они к этому придут, но придут обязательно.       Иногда Роме кажется, что он скоро взорвётся от всех переполняющих его чувств. Он не знает, как зеленоглазому удаётся с каждым днём, каждым часом и каждой секундой влюблять в себя всё больше, всё сильнее, навсегда. И Айзерманс не против этого чувства – он лишь за. Саша вообще не знает, откуда в нём столько места для чувств. До появления любви всей своей жизни Саше казалось, что он вообще никогда и никого себе не найдёт, потому что никто не вызывал и трети того, что сейчас вызывает в нём Рома. «Видимо, быть вместе всю жизнь - план такой. Нам с тобой»       Дризен смотрит на кудрявого не менее влюблёнными глазами. Он подходит ближе, зажав папиросу меж пальцев, втягивает в поцелуй и заставляет слезть со стола. Рома слушается, и Саша прекращает поцелуй, вновь зажав сигарету меж губ и заставляя Айзерманса танцевать вместе с ним. И только с ним Рома может позволить себе быть таким. Он танцует – невпопад, неумело, обвив руками чужую шею, смеётся, и чмокает каждый раз в момент, когда папироса оказывается меж пальцев Дризена, а не в его губах. Саше приходится отвлекаться для того, чтобы не спалить кухню. Рома берёт папиросу из чужих рук, делая затяжку и выдыхая дым прямо в лицо напротив, заставляя старшего смеяться, а после отходит, снова усаживаясь на стол.       Всё в сигаретном дыму, лучи солнца красиво играют в карих глазах Ромы, пробираясь и в капну кудрей на голове. Тот жмурится, словно котёнок, заставляя Сашу улыбаться до боли в щеках.       

И никто не хотел быть виноватым без вина И никто не хотел руками жар загребать А без музыки на миру смерть не красна А без музыки не хочется пропадать

Но если есть в кармане пачка сигарет Значит, всё не так уж плохо на сегодняшний день

      Саша трёт сыр, качая головой в такт музыке. Айзерманс качает головой, не понимая, за что ему такой чудесный и чудной парень. Нехотя слезает со стола, обнимая со спины и оставляя поцелуй на лопатке. Дризен улыбается, и Роме вновь приходится отойти для того, чтобы его парень слил макароны и положил им еды.       Саша ставит тарелку и кружку с квасом напротив Ромы, оставляя поцелуй на его лбу. Садится напротив, улыбается, влюблённо пялясь, отпивая газировки из собственной кружки. На фоне уже по тысячному кругу играет «Пачка сигарет».       — Я думаю, — Рома бубнит с набитым ртом, — что нам нужна новая кровать.       — Эта не нравится? Хочешь с ортопедическим матрасом?       — Скрипит. Мы убиваем соседей.       Саша кивает и смеётся.       — Купим кровать, только если вместе пойдём на дискотеку.       — Хорошо, мы сходим на твою дискотеку, только если ты научишь меня танцевать. Я ведь не умею.       — Ну тут ты врёшь, — Саша протягивает руку вперёд, проводя пальцами по чужой щеке, — наши сердца работают как новый мотор. Не научу, а усовершенствую твои навыки.       — Может, ещё и в поцелуях попрактикуемся?       — Тебе всегда мало, да?       — Тебя всегда будет мало, Александер.