Сборник зимнего волшебства.

      — У нас кофе закончился, — с утра пораньше оповестил Лёша недовольным возгласом с кухни, разбивая остатки сна звонким звуком босых шагов по паркету.       Женя открыл глаза, и в следующий момент на пороге комнаты вырос сам парень. Едва заметив, что сон уже не имеет власти в их квартире, Лёша повторил с той же грустью:       — Кофе закончился.       — Тогда идём в магазин? — сонно потянулся Женя и приподнялся на локтях, с улыбкой подмечая каждую мелочь в образе Лёши: от лохматых волос, что создают особое чувство уюта и домашнего тепла, до наспех натянутой футболки, которая складками собиралась на боках и груди.       — Получается да, — парень пожал плечами, развернувшись в дверном проёме, и добавил: — Какое-то не очень доброе утро.       Женя лишь хмыкнул, предвкушая сказочный зимний день с прогулкой по белому городу и свежими следами на чистом снежном одеяле.       Наскоро собравшись — всё-таки цель похода в магазин достаточно важная — парни вышли из квартиры.       Едва очутившись на улице, в лицо моментально хлынул морозный воздух, отдаваясь покалыванием в груди и холодом на щеках.       — Почему шарф не надел? — прилетела возмущённая фраза в сторону Лёши.       — Мне не холодно, Жень. Правда, — пробормотал барабанщик, пряча нос в поднятый воротник куртки.       В ответ Мильковский лишь вздохнул и стянул с собственной шеи шарф, закручивая поверх Лёшиной куртки.       — Жень, ты заболеешь. У тебя ведь даже воротника нет, — попытался было возразить Бочкарёв, но был прерван тем самым взглядом, после которого его обычно без злобы кусали.       Сейчас же последовало совершенно иное, более чем неожиданное событие: лёгким толчком в грудь барабанщик был сбит с ног, а в следующую секунду очнулся уже в ледяном сугробе.       Пара возмущённых возгласов — и в снежную пелену летит Женя, так некстати оказавшийся рядом с Бочкарёвым. Впрочем, выбираться из мёрзлого сугроба парни не особо спешат, а в следующую секунду и вовсе катятся кувырком с горки, прямиком в парк.       Лишь благодаря какому-то чуду музыканты выбрались из снежного кома, не поубивав друг друга и избежав возможных травм.       — Защищайся! — раздался боевой клич откуда-то слева от Жени, который только успел в себя немного прийти, а после в куртку с глухим стуком что-то прилетело.       Мильковский успел заметить белую пыль, что осыпалась на землю, а затем снежки полетели, как показалось, со всех сторон, ударяясь в рукава, капюшон, частично попадая за воротник. Женя поспешил скрыться за ближайшим деревом, когда атака снега удвоилась.       Теперь снежки летели в обе стороны, а иногда, сопровождаемые восхищёнными криками, даже сталкивались в воздухе, осыпаясь пылью на землю.       — Всё! Сдаюсь! У меня руки сейчас отвалятся от холода, — Мильковский вскинул ладони к небу в знак поражения, а после принялся оживлять окоченевшие пальцы.       — Ещё и без варежек! Заболеешь же! — Лёша наскоро стянул с шеи чужой шарф, согревая в нём Женины руки.       — Мы вообще-то за кофе шли, — с улыбкой напомнил Мильковский, различая в глазах напротив особую заботу и волнение.       — Ну, мы и идём в магазин. Просто упали немножко и в снегу заблудились. Бывает, Жень, — Лёша оглянулся в поиске выхода из парка и, обнаружив его неподалёку, потянул за собой парня, всё ещё сжимая ледяные даже сквозь шарф ладони.       Ещё не дойдя до лестницы, барабанщик резко остановился, словно что-то вспомнив, и повернулся к Жене, который уже практически согрелся, но в ногах всё равно кололся холод.       — Люблю тебя, — шепнул Лёша, осторожно натягивая капюшон поверх забавной Жениной шапки, а после сжал руки в шарфе ещё крепче, будто Мильковский вот прямо сейчас должен в воздухе морозном растаять.       Женя в ответ счастливо улыбнулся и тут же был спрятан от зимней сказки в тёплых объятиях, согреваясь окончательно.