Питерская интеллигенция

      Выйдя из подвала, перед глазами обоих предстала занимательная картина: вокруг отключившегося на полу Нила, что разложился в позе звезды, тихо хрипя, расселись Арина вместе с Давидом. Позади них стоял Коля с виноватым лицом. Видимо, впустил гостей.       — Привет, не ждали мы вас, — пытается отшутиться Даша, кидая запечатанный зип-лок на стол. Белый порошок в нём перекатился, чуть не заставив пакетик упасть.       — У тебя сейчас серьёзно есть настроение для шуток? — Арина скорчила недовольную рожу, складывая руки на груди, пока кожанка на ней жалобно скрипнула. — У нас, так-то, пиздец какое сложное положение сейчас. Мы как узнали об этом пиздеце, сразу поехали к вам. Ну, убедиться-то надо, мало ли вас уже повязали.       — Не волнуйся на этот счёт, полиция тут никоим образом не вмешается.       — А как мы можем быть в этом уверены? — внезапно вставляет своё слово Давид, барабаня пальцами по столу. Золотые часы поблескивали на солнце в такт его словам. — Пойми, пожалуйста, что это не шутки и из-за одной неосторожной выходки мы теперь самые разыскиваемые люди в городе.       — Да ладно вам так драматизировать, — Даша фыркнула, давая Руслану пройти внутрь комнаты. На парня тут же покосились всевозможные взгляды, находившихся внутри, отчего самому Тушенцову стало дико некомфортно.       Шатен сел на максимально дальнем расстоянии от Арины, мало ли. Стул под весом скрипнул слегка, проминаясь.       — Да? — взбесилась Буланова. — Да?! Ты правда так думаешь или пытаешься «сохранить боевой дух»? Если второе, то прошу, заткнись. Это нихуя не смешно.       — Арин, сядь, — сказал Деймур приказным тоном.       — Да я просто пытаюсь понять, хули тут все такие спокойные?! — срывается девушка. — Неужели, никого это не беспокоит?! Боже, вы тут все на наркоте торчите?!       — Я сказал, успокойся.       Арина машет головой из стороны в сторону, вглядываясь в лица коллег. Никто не проронил ни слова, лишь Коля медленно мешал сахар в кофе серебряной ложкой. Тихий размеренный стук был единственным звуком, раздающимся в комнате.       — Успокойся сама, для начала, — вздыхает Даша. — У нас тут помимо этого ещё проблемка нарисовалась.       Девушка, поправив волосы, глазами показывает вниз, прямо на тело Нила, на которое всем было насрать, пока Добренко сама не тыкнула в него.       — Ну еб твою мать… — Давид прикладывает ладонь ко лбу, запрокидывая голову. — Передоз?       — Наоборот, — взяв зип-пакет, Даша спустилась на колени, склоняясь над парнем. Еле дышащая грудная клетка издавала жадные хрипы вперемешку с тяжёлым дыханием. Ткань грязной рубашки размеренно натягивалась под каждым вздохом. Бледные губы и ещё более белое лицо больше подходили к образу трупа, но от него Нила отличало лишь наличие сердцебиения. — Он не принимал уже… четыре дня, вроде.       — Я удивлена, как у него уже через десять часов ничего не началось, — Арина с некой брезгливостью наблюдала за тем, как Добренко раскрывает пакетик, ещё больше наклоняясь над парнем. — Боже, какая гадость.       — Согласна, — усмехнувшись, произнесла девушка. Парни, включая Руслана, сидели абсолютно молча.       Хотя, состояние Тушенцова выдавало лишь нервное постукивание ногой и то, как татуированная рука теребила край пиджака. Эмоции прут через край, вот только выплеснуть их было никак. Этот звук… звук выстрела. Громкий и чёткий. До сих пор мелькает где-то на периферии, цепляясь за совесть. Он же мог не стрелять… зачем нажал на курок? Зачем вообще послушался этого сумасшедшего, объёбанного, рыжего демона воплоти?       Просто. Просто так. Так было нужно.       Этим Руслан себя успокаивал. Замаливал свой огромный грех этой ничтожной фразой, надеясь, что всё же прокатит…       — Он будет жить? — неожиданно громко раздаётся вопрос. Все поворачивают голову на него и так пристально смотрят, так пожирают глазами…       — Сто процентов. Этот еблан и не из такой хуйни выбирался, — отвечает Даша, окончив свою помощь. Порошка в пакетике стало заметно меньше. — Готово. Как придёт в себя — будем думать.       — Ну уж нет… ждать я не буду. Что нам теперь делать? Как быть? Какой обход закона я должна претворить в жизнь, чтобы наши шансы на выживание, хоть на капельку, превысили ноль?       Арина тараторит эти слова буквально на одном выдохе, что в конце речи всё же срывается с накрашенных губ. Девушка двинулась в сторону Даши, переступая через еле дышащее тело под ногами.       — Я не знаю, — чеканит Добренко. — Почему внезапно вся ответственность легла на меня? У хуепуталы рыжей не хотите спросить?       — Я бы с радостью, если бы он в овоща не превратился. Очень плохо, конечно, что его детские обидки обошлись нам так дорого, но это его проблемы и ему с ними разбираться.       Тело на полу зашевелилось. В плече что-то хрустнуло, неестественно изогнувшись. Добренко встала, отходя подальше, дабы ей не прилетело внезапно дернувшейся ногой или рукой.       — Господи, блять, боже, забери меня отсюда… родите меня снова…       — Добро пожаловать обратно. С возвращением, чмо, — невозмутимо сказала Даша, спокойно, в отличие от остальных, наблюдая за тем, как парень пытается встать с пола. — Не дергайся так сильно, ты же знаешь, что у тебя мигрени.       — А? Да, спасибо, что, блять, напомнила, — Нил вяло перекатывается по паркету, как ленивец, будто в цирке находится. Учитывая взгляды, направленные на это чудо природы, можно было сказать и так. — Сука, я щас сблюю.       — Иди, надеюсь помнишь, куда, — девушка кивает в сторону двери. — Помочь?       — Не, в пизду.       Нил уходит, шатаясь из стороны в сторону, словно, в запое долгое время жизнь познавал.       — И что это, нахуй, было? — отходит Арина.       — Типичная ситуация. Стабильно каждые три месяца. Вы же с Давидом не с нами, всех прелестей не видели.       — Да уж… так, вернемся к нашим баранам.

***

      Руслан неторопливо прогуливался по этажу, где ему разрешили находиться. Учитывая нынешние обстоятельства, Даша была по уши в беседах с Ариной в её собственной комнате, а Давид с Колей уехали в налоговую. Замечательно. Просто прекрасно.       В офисе тишина полнейшая, только часы на стене мирно постукивают себе, считая минуты до полуночи.       За окном горланят местные алкаши, шумят дети, вышедшие погулять в столь поздний час, а также шорох тысячи шин, рассекающие по улицам яркого ночного города, утопающего в сотне огней. Мяукают одинокие коты и кошки, ругаются соседи и гремит чья-то шумная вечеринка.       И всё это где-то там. За преградой в виде бетонной стены и стекла, так, сука, близко, но…       Дверь. Единственная, куда Руслану было не попасть. Парень наткнулся на неё случайно, пока витал в своих мыслях. Даша вроде бы ничего не говорила насчёт неё, значит ли это, что туда можно заходить?       Любопытства и так хватило уже на целую жизнь, что стоит, останавливаться перед какой-то там дверью? Будто там ожидает комната из «пятидесяти оттенков серого».       Выдохнув коротко и преодолев собственную застенчивость, парень тянет за ручку, пока не слышит тонкий протяжный писк.       — О, это ты. Чё так поздно? А, сорян, я думал, все уже спят просто.       Эта оказалась и в самом деле «игровая», только не та, что была представлена в одном интересном произведении, а иная. Большой бильярдный стол занимал почти всю комнату, отделанную тёмным деревом и позолотой. Плотные бордовые шторы скрывали помещение от любопытных глаз, а такого же цвета мягкий ковролин зашуршал, стоило только ступить. В углу комнаты висел дартс с меловой доской, на которой уже были накарябаны имена сверху вниз: Нил — 150, Даша — 90, Колян — 85.       — Так, повторю вопрос, раз ты у нас плохо соображаешь. Чё делаешь здесь?       Нил играл в бильярд. Парень сосредоточенно целился в шар, настроив кий так, чтобы наконечник идеально в центр метил. Удар. — Да блять, винт ебаный! — злится парень, кий перехватывая с двух сторон, всё же радуясь, что шар попал в лузу. Рыжие волосы зачесываются назад. Затем взгляд болотных глаз пересекается с карими, вопросительно щурясь.       — Гуляю, — сухо отзывается Тушенцов. — Мне сюда не запрещали заходить.       — Понятно… ну, оставайся, хули тебе ещё делать? Заснуть ты явно не сможешь, а эти… пёзды, ещё долго пиздеть будут.       — У тебя руки трясутся.       — Что?       Нил смотрит вниз, замечая, как пальцы перестают слушаться. Кий падает на игровое поле, звонко ударяясь о бортик.       — А ещё глаза красные.       — Слушай, то, что ты убил того гондона, еще нихуя не значит, что ты можешь тыкать мне в лицо моими проблемами... Черт, — Нил трясёт ладонями в попытках остановить дрожь. — Проехали. Забудь об этом. Играть будешь?       — Я не умею.       — Я научу. Даже не отнекивайся.