Питерская интеллигенция

      — Да ты не попадёшь!       — Попаду!       — Нет, потому что ты косой!       — Че сказал?!       Мальчик опускает дуло пневматического пистолета и смотрит на друга исподлобья, зло так. Рыжие волосы совсем по сторонам растрепались, больше походя на беспорядочные языки пламени. От напряжения даже пластырь на коленке решил отклеиться, обнажив недавний порез. На велике покатался неудачно.       Летний прохладный ветерок обдувает приятно, охлаждая насквозь промокшую спину. Спасибо тарзанке, с которой парни прыгали прямо в одежде в неглубокую речку.       — Что слышал. Ты всегда мазилой был.       — Да ты пиздишь, — хмурится рыжий, шмыгая носом. Обида всё равно засела где-то в сердце. То же мне, друг называется. — Спорим, я попаду в ту бутылку?       Мальчик тычет пальцем на верхушку дерева, в дупле которого застряла стеклянная тара из-под водки. Каким образом она туда попала, никто из ребят решил не спрашивать. Коля самодовольно усмехается, кивая и садится на ржавый лист металла, подрыгивая ногами.       — Давай, но если ты не попадаешь, то я пробиваю тебе мячом по жопе.       — Да ты охуел, Коль! — смеётся рыжий, жвачку выплевывая. — Я попаду, вот увидишь…       — Давай-давай, удиви.       Рыжий опять морду недовольную делает, веснушчатый нос морща. Мальчик взял баночку с пулями, после чего уверенно развернулся, делая пару шагов назад так, чтобы не задеть припаркованный на поляне велосипед. Рыжий берёт пистолет в правую руку, упираясь в левую ладонь, дабы ствол не трясся. Коля уже заранее усмехается, пальцами мячик катая.       Мальчик выдохнул. Надо было просто успокоиться… глубокий вдох. Всё. Дуло уткнулись прямо в середину бутылки, от упорства даже закрытый глаз начал болеть.       Выстрел.       Бутылка несколько секунд трясется, после чего вываливается из дупла, падая в мягкую траву. Из зелёных зарослей виднелась небольшая вмятина на горлышке. Рыжий победно ухмыляется, с поднятой головой делая ещё парочку выстрелов в упавшую тару.       — Теперь понял? — говорит мальчик, поворачиваясь к ошарашенному Коле. — Я не мазила.       — Вижу, заткнись уже, — буркнул Ромадов, слезая с металлического листа и поправляя распушившиеся кудри. — Ты все равно уезжаешь скоро, так что неважно уже.       — В смысле? Коль, да не переживай ты так, я ещё уговорю их не увозить меня.       — Как? Ты говорил, что уже послезавтра у тебя самолёт.       — Да и похуй, — улыбнулся рыжий, прихватывая с собой мяч, предварительно убрав пистолет в кобуру. — Мама меня послушает, я уверен.       — Да? — хмыкает Коля, подходя ближе к другу. — А помнишь, как она сказала твоему отцу, чтобы я не дружил с тобой, потому что плохо на тебя влияю? А когда она тебя денег лишила и мы с тобой ходили на лесопилку, чтобы на сигареты заработать?       — Это не она… это отец.       — О, ты так в этом уверен. Ты просто привязался к ней, Дань. Ты ждёшь от неё любви и заботы, но она даже на первое сентября не пришла к тебе на линейку!       — Знаю.       — Так пойми тогда уже, — раздражённо шипит Коля, рукой сжимая рукоятку велосипеда. Ветер усилился, кажется. — Она не любит тебя. И твой отец тоже…       — Да заткнись ты нахуй! — выкрикивает мальчик. — Бля, прости, я не хотел… честно.       — Я понимаю. Не хочу, чтобы ты уезжал. Мы с тобой столько всего пережили и я не переживу, если всё это было напрасно.       Даня промолчал. Нужный ответ совсем не хотел лезть в голову. Мысли путались, на душе гадко, ещё и курить захотелось. Вот только недавно же бросил. Ради девчонки красивой… бред какой-то.       — Тогда я убегу.       — Что? — Коля поднимает голову чуть выше, отвлекаясь от проверки тормозов.       — Тогда я убегу, — повторил рыжий, вновь шмыгнув заложенным носом. — Я не хочу никуда ехать. Блять, да почему я даже выбора не имею?..       — Ебанутая семейка просто, — усмехнулся Коля, друга по плечу хлопнув. — Не переживай, я не хотел тебя нагружать. Поехали лучше в парк, там хоть прохладнее, я уже пиздец вымок.       — Ага, я тоже, — улыбнулся в ответ мальчик, ловко седлая свой велосипед и стартуя первым. Но не успев проехать и пяти метров, как телефон громко завибрировал в кармане шорт, из-за чего рыжий затормозил резко. — Ща, погоди… батя звонит. Алло? А, да я с Колей на речке сейчас… угу, заеду. Пока.       — Что там?       Коля аж из сиденья вываливается, с любопытством всматриваясь в дисплей чужого телефона.       — Да ничего. В магаз надо заехать. У него сиги закончились.       — Ты думаешь, что продадут?       — Блять, они знают, чей я сын, так что тут даже без вопросов. Погнали.       Даня, конечно, не был твёрдо уверен в том, что с одним жалким звонком ему поверят и позволят взять то, что нужно, но верить всё же хотелось, потому что если сигарет не будет на столе в кабинете в нужное время — отец будет безумно зол. А когда зол он, то зла и мама. Она начинает кричать и бить посуду. А потом плакать. И Дане всегда было её жалко, он вечно шёл её успокаивать… иногда она просила колоть его какие-то препараты, названия которых он не знал, после чего всегда засыпала с тихим «Данечка», а мальчик обнимал её. Но…       Она никогда не обнимала его в ответ.       Жуткие мысли крутились в голове с завидной регулярностью и Даня учился не замечать их. Так жилось проще. Все ненужное пролетает мимо и не напрягает. Красота.       Поездка прошла довольно быстро. Парни почти моментально приехали к единственному работающему в их округе магазину. Там вполне могли продать. Даня съезжает с обочины и внезапно тормозит, пуская пыль. Коля не отстаёт и уже через минуту оба стоят у входа, считая наличку в карманах.       — Займёшь десятку? — говорит рыжий. — Я свою потерял, мне отец деньги давал и я, ну, потерял её. Он убьёт, если узнает.       — Да, без проблем, — Ромадов хватает монету и протягивает её другу, после чего получает благодарный кивок. Даня скрывается за дверью магазина.       Выходит через минут пять. Вроде, нормальный. Значит, продали. Мальчик распихивает пачки по карманам, пока Коля не замечает одну, которая выделялась.       — Ты снова курить собрался? — с недоверием спрашивает кудрявый.       — Есть такое.       — Ты же вроде бросать собирался. С Катей какой-то познакомился, а она тебя пилить начала…       — Так похуй, веришь, нет?       — Ладно, не моё дело.       — Правильный ответ.       Даня молча закончил складывать пачки, услышав, как сзади доносится рёв мотора. Ну конечно. Семейный крузак. Коля отходит назад, понимая, что сейчас ему не особо рады. Даня поджимает губу, ладонями мокрыми впиваясь в руль.       Дверь машины медленно открывается и оттуда выходит мужчина в костюме. Следом за ним женщина в коротком розовом платье на каблуках. Они кивают друг другу и идут к мальчикам, смеряя обоих презрительным взглядом.       — Мам? Пап? Вы зачем здесь? — начал Даня, поправляя пачки так, чтобы те не топорщились. — Я уже домой собирался, мы с Колей…       — Помолчи, пожалуйста, — хрипло говорит мужчина. — За сигареты спасибо, не забыл всё-таки.       — Он у тебя ещё и за сигаретами ходит? — удивлённо лепечет женщина.       — И ты тоже заткнись хоть ненадолго, — спокойно, даже как-то безразлично отвечает мужчина. — Дань, мы уезжаем сегодня.       — Что?       Весь мир рухнул в тот же момент. Даня же уже успел и план придумать, пока сюда ехал, как сбежит и будет один жить в лесу на дереве, воюя с белками за лишний кусок еды. И как будет гулять с Колей, после того как тот придёт со школы… всего этого больше нет.       — Мы едем, Данечка. Твои вещи уже собраны, милый, поехали. Не бойся так, Даня, в Москве тебе будет лучше, — женщина слегка наклоняется, чтобы быть с сыном на одном уровне. Она будто не видит, как по бледному лицу катится одинокая слезинка, падая на песок. Как глаза Данины краснеют и влажными становятся. — Солнышко моё, Данечка, поехали.       Она тянется взять его за руку, но мальчик одергивает ее, упорно продолжая смотреть вниз. Коля сзади замер словно.       — Ну же, Даня…       — Замолчи! Не называй меня так! Ты меня не любишь! — вскрикивает мальчик. Голос его дрожит весь, слезы текут ручьём. — Ты предала меня, я тебя ненавижу!       — Данечка, что же ты…       — Завались! Закрой свой рот! Я ненавижу тебя, ненавижу-ненавижу-ненавижу! — орёт в сердцах Даня. — Забудь моё имя!       — Господи, Света, успокой ты его.       — Я вас обоих ненавижу! Я, блять, видеть Вас не хочу! Вы меня не любите и никогда не любили!       Коля подойти пытается, руку на плечо положить, но рыжий дёргает им, вырываясь из ненужных прикосновений.       Его предали. Его обманули. Его лишили всего, что ему было дорого. Его любовь не ценят. Он им не нужен. Всё, что он мог им дать… им это не нужно. Вся детская иллюзия любви треснула по швам, треснула, как тонкий лёд.       — Данечка, давай мы с тобой сейчас сядем в машину, а?       — Пошла ты нахуй.       — Даня?       — Забудь моё имя! Просто, нахуй, исчезни из моей жизни! Я видеть вас не хочу…       Он убежал. Быстро, забыв свой велик, забыв Колю, но зато с кучей сигарет в карманах. Бежал так, что стёр кроссовки в труху, а разум в пыль.       Он больше не любит. Он свободен. Сердце тревожно бьётся в груди, но мозг отвечает отказом. Вот она, жизнь, к которой он стремился. Жизнь без проблем. Жизнь без тех, кто делает больно…

***

      — Нил? Нил, подъем! Вставай!