Под прицелом объектива

      — Можно, мы опустим все мои восторги по поводу твоей актерской игры? Просто возьми это и иди приводи себя в порядок. — Юнги протянул Джину букет, лишь взглядом выражая свое безусловное обожание.       Джин уже было собирался скрыться в гримерной, которую он делил с королевой и наместником, но внезапно в поле его зрения попался яркий костюм, появление которого сразу заставило сердце Джина — сделать в тесной грудной клетке сальто мортале, а самого Джина — чуть больше приосаниться.       — О, Тэхен! И ты здесь! — Юнги, под очень сильно недоумевающим взглядом Джина, сразу оживился, протянув Тэхену руку для приветствия. — Мне уже скинули несколько очень внушающих восторг снимков и, я так понимаю, это только начало.       — Да, Юнги, я кинул клич два дня назад, и остальные должны будут подтянуться в течение еще нескольких дней. — Тэхен улыбнулся, затем сфокусировав взгляд на букете, который все еще не ориентирующийся в происходящем Джин прижимал к себе.       — Вы знакомы? — Он, наконец, решился подать голос, и его вопрос в большей степени был адресован воодушевленному своими успехами на поприще музейного дела Юнги.       — Да. Тэхен — фотограф, который…       — Спасает твою милую задницу от дедлайна, я уже понял. — Джин улыбнулся, затем обратив свое внимание на Тэхена, и его взгляд тут же изменился, заметно потеплев. — Спасибо, что пришел.       — Вы знакомы? — теперь была очередь Юнги прояснять ситуацию, но он делал это без первозданного энтузиазма.       — Тэхен — автор моего портфолио.       — Ааа… Теперь моя очередь задать сакраментальный вопрос «Вы знакомы?» — Тэхен переводил свой взгляд с Джина на Юнги и обратно на Джина.       — К сожалению, да. Я до сих пор не могу смириться с той мыслью, что он является моим лучшим другом, с которым мы знакомы… В общем, столько не живут. И да, Тэхен, если уж ты здесь, я хочу предложить тебе присоединиться к нашему традиционному «послепостановочному» корпоративу.       После этого Тэхен и Джин неожиданно и не сговариваясь многозначительно переглянулись, и сообразительный Юнги сразу заподозрил неладное.       — Кажется, я сейчас сказал какую-то глупость, и у вас есть какие-то планы друг на друга? — Юнги вопросительно поднял брови, прямо смотря на Джина, который тут же опустил глаза. — Джин, ты собираешься расстроить своего шотландского дядю Далмора?       — Шотландский дядя? — На лице Тэхена было красноречиво отдающее сомнением удивление.       — Виски. Это шотландский виски, который мы по традиции пьем с Юнги после каждого моего спектакля. — Джин поспешил объясниться, чтобы прояснить сложившуюся и явно непонятную Тэхену ситуацию.       — Ладно, я понял. Поеду на студию. — Юнги повернулся к Джину. — Букет верни. Нет дяди Далмора — нет пионов и признания твоего таланта.       — Иди уже, шутник! — Джин мягко стукнул лучшего друга по плечу, и тот нехотя улыбнулся.       — Приятно было повидаться. — Юнги, на этот раз спокойно улыбнувшись, протянул Тэхену руку, которую он тут же пожал. — Хорошего вечера.       Теперь они остались наедине, пока из гримерной, в которую должен был уже направиться Джин, не появилась Королева Фелис с наместником под руку.       — Джинни, ты собираешься в этом ехать домой?       Тэхен сразу заметил, что без грима женщина выглядела намного моложе, чем он успел запомнить ее на сцене. Как и ее партнер, с лица которого магическим образом вдруг исчезли глубокие, обусловленные коварством морщины.       — Милая, ты же ко-ро-ле-ва, откуда в тебе такая бестактность? Ты разве не видишь, что молодые люди разговаривают… — Мужчина многозначительно посмотрел на находящийся в руках Джина букет, затем быстро подмигнув Тэхену.       — Ай, это букет от его старого друга Юнги. — Женщина махнула рукой, затем хитро посмотрев на Джина. — Друга ли?       — Ты сейчас договоришься. Пошли. — Наместник потянул Королеву за собой, но она успела обратиться к Тэхену, который теперь перестал улыбаться.       — Молодой человек, вы должны знать, что я шучу. Просто последний спектакль… — Женщина мечтательно закатила глаза, затем быстро выдохнув. — Муж, мы должны выпить по этому поводу шампанское!       — Сначала обсудим твое поведение! Пойдем! Всего доброго, молодые люди. — Мужчина на прощание улыбнулся, учтиво, в соответствии с его высоким, согласно постановке, социальным положением наклонив голову, и его жена забавно за ним повторила, по пути к лестнице, ведущей в главный холл, успев взять своего мужа двумя руками под локоть, что-то теперь оживленно ему рассказывая.       — Мне теперь хочется посмотреть твое портфолио и фотографии в этом образе. — Тэхен решился первым нарушить установившееся между ними лишь в следствие обоюдно испытываемого приятного волнения молчание.       Джин улыбнулся.       — В моем портфолио ничего не изменилось с тех самых времен, как ты его оформил сделанными своими руками фотографиями. Своей фотокамерой.       — Удивительное совпадение, но в моем порфтолио тоже лишь твои снимки. — Тэхен улыбнулся, явно подумав о чем-то очень приятном, обязательно связанном с Джином, но затем его лицо вдруг стало серьезным. — Но этот образ жизненно необходимо запечатлеть на пленке!       — Только если ты предлагаешь свои услуги. — В тоне и в выражении лица Джина была как будто спокойная невозмутимость, которая слишком очевидно сводилась на нет блеском глаз.       — У меня на примете даже есть одна круглосуточная студия. — Тэхен смотрел на Джина, но задумчивость в его взгляде явно говорила о том, что он уже активно составлял план действия.       — Подожди, ты серьезно хочешь сделать фото для моего портфолио? — В голосе Джина, который, возможно, ожидал другую реакцию на свои слова, чувствовалось и сомнение, и недоумение.       — Абсолютно. — Тэхен улыбнулся. — Если ты сможешь увезти отсюда свой костюм.       — Нет, подожди, ты действительно серьезно? Мы правда сейчас поедем на студию, и ты будешь меня снимать? Как тогда?       — Джин, я же профессиональный фотограф. Разумеется, все так и будет! С меня — фотоаппарат и студия, с тебя — сценический костюм. Правда, грим лучше снять, потому что под прямым светом, без театрального полумрака, он будет смотреться немного комично, а это никак не сочетается с эффектностью и многоплановостью твоего образа.       — В таком случае, может мне стоит взять и черный камзол? — Джину было все равно, что намечалась профессиональная съемка, потому что, как когда-то, это был лишь повод провести время вместе. Особенно теперь, после такого длительного перерыва, который, на удивление, никак не сказался на их взаимоотношениях. Наоборот, у Джина создавалось ощущение, что они были давно и плотно знакомы, хотя и виделись до этого всего четыре раза. Мистика.       — Да. Разумеется! И цветы. — На лице Тэхена вдруг появилась легкая, лишь немного омрачающая взгляд досада. — Если бы я знал, что сегодня ты будешь играть на сцене, я бы тоже преподнес тебе букет.       «Лучший мой подарочек это ты» невольно пронеслось в голове у Джина, и он лишь улыбнулся, уже думая о том, что скажет костюмеру, вынося из стен театра свой сценический образ.

***

      — Да, мы действительно приехали ко мне домой, но, пожалуйста, не волнуйся! У меня действительно есть специально оборудованное место для съемки. — Тэхен, видя с каким недоумением выглядывал из окна такси Джин, бережно держа в руках черные чехлы для одежды и сразу заметив, что они подъехали к жилому комплексу, поспешил его успокоить.       — Я тебе верю. Просто… А нет, ничего. Пойдем.       Тэхен вышел из машины первым, сразу направившись к стороне, которую занимал Джин. Он открыл дверцу и сначала вызволил костюмы, затем подав руку самому Джину, который безусловно оценил этот жест, вновь, как до этого на сцене, почувствовав себя принцем. Хотя теперь, скорее, принц был не он. Принц был перед ним.       — Располагайся, как тебе удобно, и ни в чем себе не отказывай. Я сейчас вернусь. — Тэхен, оставив Джина у порога, быстро избавился от всей верхней одежды и обуви и направился в гостиную, на диване бережно оставив чехлы с костюмами.       Джин аккуратно повесил свое пальто на вешалку. Первое, что ему бросилось в глаза — мягкое освещение, в котором как будто отсутствовали яркие источники света. Однотонные, нейтрально бежевые стены, которые в освещенном полумраке умиротворяли, без необходимости фокусировать на них свое внимание. В интерьере присутствовали в основном глубокие или приглушенные тона, и внимание сразу привлекла мягкая зона гостиной, обивка которой была насыщенного, но все-таки не терзающего глаза своей резкостью изумрудного цвета. И Джин решил, что ему стоит подождать Тэхена в кресле, не решившись на самостоятельную экскурсию. В театре он успел переодеться в свою повседневную одежду, и теперь его невольно донимал вопрос, где он сможет переодеться. Хотя, наверняка, в большой квартире мест для этого интимного действа было предостаточно.       — Извини, что заставил ждать. Костюм красивый, но в нем слишком жарко. — Тэхен возник внезапно, и теперь на нем были свободные, цвета верблюжьей шерсти легкие брюки и обычная белая футболка, которую он очень небрежно запихал за пояс брюк. — Думаю, так я выгляжу и удобно, и прилично.       Тэхен, быстро оглядев себя, чуть смущенно улыбнулся, и Джин подумал о том, что впервые видит его в настолько неформальной и комфортной для него обстановке. Он до сих пор не мог смириться и свыкнуться с тем фактом, что несмотря на такой большой перерыв в их знакомстве, они как будто бы продолжили с того момента, на котором им пришлось разлучиться. Легко и непринужденно.       — Кстати, снимать тебя я буду прямо здесь.       — Здесь?! — Джин удивленно округлил глаза. — Мне казалось, нужен белый фон и…       — Смотри.       Тэхен обошел диван, остановившись в полуметре от него. Он встал на цыпочки, ухватившись за, оказывается, свисающий сверху шнурок и потянул его, сразу начав опускать уже знакомое Джину белое, выполняющее роль профессионального фона фотополотно.       — Правда, я смогу запечатлеть только верхнюю часть твоего тела, потому что для качественной съемки во весь рост здесь недостаточно расстояния. У фокуса будет искажение.       После того, как полотно было закреплено, Тэхен клацнул расположенным на стене выключателем, и над появившимся фоном для будущих фотографий загорелась лампа.       — Это, чтобы твоя фигура не отбрасывала тень, потому что мы будем использовать только электрическое освещение. Подойди, пожалуйста.       Пока Джин немного неуверенно направлялся к приготовленному для него месту, Тэхен быстро вооружился своей камерой, заняв исходную позицию в двух метрах от белого полотна.       — Выдвинься немного вперед. Да, замри. — Тэхен смотрел на Джина через объектив своей профессиональной камеры, затем опустив ее. — Сейчас принесу софиты.       Он скрылся в одной из комнат, затем вернувшись с двумя закрепленными на металлических триногах лампами.       — Так. Секунду.       Оставив освещение, он метнулся, очевидно, за удлинителем, и через несколько минут лампы пронзили почти интимный расслабляющий полумрак ярким направленным светом. Который Тэхен то и дело переставлял с места на место, в поисках идеального положения, которое в скорости было найдено.       — Вот и всё. В принципе, мы можем приступать.       — Мне нужно переодеться. — Джин невольно бросил взгляд в сторону черных чехлов, и Тэхен, положив камеру, тут же взял их, жестом приглашая следовать за собой.       — Располагайся.       Он положил костюмы в чехлах на кровать и вышел, предусмотрительно прикрыв за собой дверь и в последний момент поборов в себе желание предложить помощь. Интересно было бы посмотреть на Джина, который бы услышал, в ответ на озвучивание необходимости сменить наряд, вопрос «Тебе помочь?». Слишком неуместно, правда? Правда. Но Тэхен совершенно не чувствовал между ними этот злосчастный перерыв в четыре года. Создавалось ощущение, что они вновь начали с того, на чем успели прерваться. И теперь Тэхен понял, что на самом деле Джин как будто не изменился. По крайней мере, не в отношении него.       В этих размышлениях, Тэхен устроился в кресле, ожидая, когда его модель сменит образ. Он так много раз, с момента его выпуска, профессионально фотографировал людей, что, казалось, вполне мог справляться с закрытыми глазами, на ощупь или интуитивно находя самые выгодные ракурсы. Это давно превратилось в рутину, в процессе которой сменялись только лица и пестрота общей картинки. И только теперь Тэхен вновь испытывал приятное волнение и чувство предвкушения. Он знал, что эта съемка не является работой и что она обернется не денежным вознаграждением, а эстетическим удовольствием.       — Я готов.       Джин возник в гостиной, и при взгляде на него Тэхен испытал двоякие чувства. Он ведь совсем недавно видел его в этом образе на сцене, холодного и далекого, а теперь он стоял в его квартире, немного растерянный и по тому, как когда-то давно, беспощадно очаровательный.       — Вставай в кадр.       Тэхен поднялся и взял в руки камеру, в то время как Джин, прежде чем занять положенное ему место, аккуратно оставил на диване свой вышитый пурпурный камзол, который предусмотрительно захватил из спальни. На этот раз, в отличие их первой профессиональной съемки, он держался намного увереннее. Возможно, сказывалось то, что он лишь пару часов назад отыграл спектакль, и воплощенный на сцене образ еще не успел его до конца оставить. Он выглядел, как и на сцене, холодно. Уверенно. Безучастно и отстранено, будто все происходящее вокруг не имело теперь для него никакого значения. Его руки были свободно опущены вдоль тела, а испытываемое напряжение очень профессионально и эффектно отражалось теперь лишь на лице. Создавалось ощущение, что он действительно испытывал все то, что изображал перед фотокамерой, и в какой-то момент Тэхену захотелось вызвать на его лице улыбку, чтобы удостовериться, что Джин лишь играет, а не презирает его взаправду.       А еще Тэхен жалел, что у него не было большего количества возможностей для смены ракурса из-за недостаточной для творческого размаха ширины фотополотна. Но он все-таки смог изловчиться и снять очень эффектный полупрофиль, когда Джин немного опустил голову, при этом, не опустив взгляд, недружелюбно и угрожающе направленный из-под бровей.       — Получается? — Он не смотрел на Тэхена, но в его голосе слышалось нетерпение в ожидании похвалы, потому что теперь он был уверен относительно демонстрируемого образа.       — Признайся, ты снова тренировался перед зеркалом? — Тэхен улыбнулся, наблюдая за тем, как менялось выражение лица отчаянно сдерживающего смех Джина.       — На этот раз я готовился тщательнее и репетировал перед целым зрительным залом. — Джин еще раз многозначительно и очень убедительно посмотрел в камеру, затем переведя взгляд на Тэхена. — Я уже могу переодеться?       — Да, конечно. — Тэхен стал торопливо пролистывать на экране сделанные снимки, не переставая восхищаться тому, насколько Джин… с момента их последней съемки продолжал быть фотогеничным. У него не было плохих кадров. Даже тогда, когда он от души смеялся или недовольно кривился, его лицо оставалось безупречным.       — Ты не мог бы мне помочь снять его? — Джин стоял рядом с диваном и через плечо смотрел на Тэхена, уже расстегнув все пуговицы. — Ткань грубая, и несмотря на атласный подклад, я все равно иногда умудряюсь неловко задеть кружево.       — Секунду. — Тэхен аккуратно отложил камеру, затем встав позади Джина. — Что мне нужно делать?       — Держи его за воротник, а я постараюсь выпутаться без лишних жертв.       Тэхен сразу смог ощутить, насколько грубой было шерстяная ткань. Ощутил и увидел, заметив на шее Джина, чуть повыше кружевного воротника, болезненно розовые полосы.       — У меня просто чувствительная кожа, это ничего страшного. — Джин уже успел привыкнуть к вопросам по поводу устрашающих своим цветом следов. — Я долго сомневался насчет кружева, зная, насколько этот старый пиджак беспощаден ко всему, что его касается. Оно очень тонкое. Традиционное шантильи, ручная работа, шелковые нити. Оно очень тонкое и буквально никак не ощущается на теле. Можно было купить более дешевый синтетический аналог, но... Принц я или не принц, в конце концов?       Джин очень забавно возмущался, успев аккуратно высвободить одну руку, и Тэхен не дыша наблюдал теперь за тем, как тонкое вышитое черное кружево спадало с широкого плеча, мягко и невесомо обрамляя руку, заигрывая своим классическим цветочным узором с бледной кожей. Тэхену очень хотелось коснуться его.       Кружево… Это всегда приманка для воображения, которая слишком умело воздействует на фантазию, настойчиво побуждая домысливать то, что под кружевом скрыто. Хотя "скрыто" — это слишком сильно сказано, потому что кружево способно лишь укрыть, невесомо и почти неощутимо для кожи окутать смущенную красоту, оставив очевидным лишь волнение от ее предвкушения.       — После второй или третьей репетиции, мне показалось, что принцу Даниэлю не хватает в образе какой-то детали, какого-то маленького, но многозначительного штриха. Мне хотелось, чтобы его появление сразу заставляло запомнить то, что он на самом деле благородных кровей, пусть вынужден теперь страдать за свое происхождение. И мысль пришла быстро — кружево. То, что могли в те времена позволить себе лишь люди знатные. Кружево олицетворяет его королевскую кровь, которую невозможно долго скрывать, потому что она слишком красноречиво прослеживается в воспитании и в манерах, по-аристократически безупречных. И именно поэтому из-под грубого шерстяного камзола всегда выглядывали кружевные манжеты, как будто незаметные.– Джин на мгновение остановился, над чем-то задумавшись, затем продолжив вынимать руку из рукава. — Автор пьесы, Нэо Маэда, одобрил мою идею. И я теперь даже рад, что потратил на этот предмет гардероба личные сбережения: останется как напоминание о моей первой большой роли.       Тэхен быстро отложил шерстяной камзол, взяв в руки вышитый золотом по шелку пурпурный. Но он тут же вернул его на место, потому что теперь у него появилась идея, которую нельзя было не воплотить. Джин все еще стоял к нему спиной, и теперь ничего не могло скрыть от вдруг ставших жадными и нетерпеливыми глаз спрятанную все это время под лишней одеждой красоту. Он буквально не мог определиться с тем, к чему в первую очередь приложить взгляд: к широким плечам, бледная кожа которых теперь просвечивала сквозь шелковую гладь нежного узора, или к мягким кружевным складкам, образовавшимся на тонкой талии от попытки Джина повернуться. Все было слишком манящим, как будто намеренно волнуя и распаляя воображение, которое все сложнее было сдерживать в рамках приличного и логичного.       — Тэхен? — На лице Джина не было недоумения или большого и искреннего удивления — только вопрос, который он собирался задать, но увидев с каким взволнованным трепетом взгляд Тэхена перемещался по его телу, вопрос изменил. — Ты хочешь поснимать меня без камзола, верно?       — Не для портфолио. — Тэхен уже знал, что нужно сделать со светом, чтобы передать на снимке нужную атмосферу, и он прямо посмотрел на Джина. — Ты не против?       Джин испытывал стеснение, находясь в своем кружеве без какого-либо верхнего облачения. Потому что он чувствовал себя в нем голым, настолько тонким и невесомым оно было, при этом, все-таки своим шелковым узором прикрывая беззащитную перед посторонними глазами кожу, оставаясь пусть и формальным, пусть и слишком волнующим, но препятствием на пути взгляда.       — Я не против. — Джин улыбнулся, расправив плечи, а затем аккуратно пальцами поправив спускающееся у ворота завязанными широкими лентами кружево. — Если ты хочешь.       — Ты шутишь? — Тэхен, кажется, искренне удивился, уже выключая верхнее освещение. — Иди сюда.       Джин послушно вошел в кадр, в то время как Тэхен отвернул от него софиты, развернув их в противоположную сторону.       — Не слишком ли темно? — На Джина теперь не падал прямой свет, а тот, что был рассеянным и исходил от включенных, но не направленных на него софитов, казалось, был недостаточным для хорошего снимка.       — Я бы даже сказал, что не достаточно темно. — И Тэхен, отложив камеру, взял один из софитов и отодвинул подальше от белого фотофона, и теперь часть Джина находилась в больше тени, чем все остальное.       Он вновь взялся за камеру и сделал несколько быстрых снимков, затем так же стремительно оценив композицию.       — Покажи рукава.       Джин поднес к губам пальцы так, чтобы во всей красе продемонстрировать кружевной манжет, который он быстро поправил второй рукой. Он плавно перемещал по лицу пальцы, в то время, как Тэхен плавно менял менял ракурс, добиваясь идеальных свето-теней.       — Развяжи, пожалуйста, свой бант. — Тэхен, убрав от лица камеру, улыбнулся, пытаясь не фокусироваться вне пределов объектива на том, как теперь особенно романтично выглядел Джин. Настолько романтично, что почти невыносимо даже для глаз, которые в принципе привыкли воспринимать эстетически прекрасное.       Рассеянный свет мягко обрамлял идеальные пропорции Джина, при этом очень драматично поглощаясь черным кружевом, лишь слегка отражаясь от волнительно просвечивающей через него кожи, светлых, мягко спадающих на лоб волос и особенно пленительных глаз. Если бы у Тэхена была подходящая фототехника, он бы не использовал никакого освещения вовсе, кроме мягкого, немного взволнованного блеска карего взгляда.       — Так? — В руках Джина теперь оказался один из широких кружевных концов банта. Он переместил его на указательный палец изящно сложенной ладони, поднеся ее к лицу так, что кружево оказалось рядом с его полуприкрытыми пухлыми губами.       — Замри. — Тэхен быстро опустил камеру, и в следующее мгновение чуть ближе придвинул один из софитов.       Теперь кружево находилось в большей тени, в то время как губы вместе со всеми остальными прекрасными чертами были совсем немного освещеннее. И темная, и светлая стороны кадра волновали почти одинаково: интригующе тонкое кружево и волнующе пухлые губы, которые хотелось… И это желание теперь становилось очевиднее.       — Ты не возражаешь, если я запечатлю тебя на пленку? — Тэхен мог бы признаться, что это для сугубо личного пользования, в личную коллекцию, как ее венец, но он решил не уточнять.       — Конечно. — Джин опустил руки, и Тэхен сразу смог заметить, насколько глубоким оказался вырез горловины, до этого прикрываемый бантом. — Это для того, чтобы точно ничего не порвать при снятии рубашки через голову.       Джин явно прочитал удивление в его взгляде, который Тэхен не мог оторвать от плеч и находящихся в непосредственной близости с ними соблазнительно выделяющихся под кружевом ключиц, выходящих немного за пределы выреза. Тэхен, наконец, собрался с мыслями и скрылся, затем вернувшись со своей любимой и уже ставшей Джину знакомой фотокамерой, которую он тут же поднес к лицу, сделав первый снимок. Ему не важны были позы — он хотел просто запечатлеть детали.       — Мне не нужно ничего изображать? — Джин с интересом и волнением наблюдал за тем, как воодушевлен и заворожен был Тэхен.       — Не нужно.       Он подошел ближе и было потянулся к идущим от ворота шелковым лентам, но осекся под прямым взглядом Джина.       — Расправь их, пожалуйста. Немного в стороны, чтобы…       — Ты сам можешь сделать это. — Джин звучал и выглядел совершенно спокойно, и в нем не было теперь ни намека на раздражение или сомнение по поводу возможного, нарушающего личные границы прикосновения.       Тэхен кивнул, и в следующее мгновение он смог почувствовать кончиками пальцем тонкую, едва уловимую волшебную мягкость и гладкость вышитого на тончайшей сетке шелкового узора. Он очень аккуратно переместил кружево, активно борясь с желанием продолжить свое касание на бледной, чуть порозовевшей тонкой коже шеи… Но вместо этого, Тэхен сделал снимок: мощные плечи, спускающиеся по бокам глубокой горловины кружевные ленты, длинная, изящная на фоне плеч шея и губы, чувственно приоткрытые.       Затем он немного развернул один из софитов так, что в кадре появилась отчетливая полоска света.       — Дай, пожалуйста, руку.       Джин послушно протянул свою ладонь, которую Тэхен тут же расположил в появившейся яркой светлой полосе.       — У меня нефотогеничные руки. — Он улыбнулся, успев побороть, но все-таки помня свой старый комплекс.       Тэхен ничего не ответил, лишь удостоверившись, что кружевной манжет правильно эстетично расположился между пальцами и на тонком запястье.       — Я не понимаю, о чем ты.       Тэхен звучал тихо, бархатно. Заворожено. Он почти не обращал внимание ни на что вокруг, с жаждой изучая находящегося в его распоряжении Джина через объектив. Этого было мало. С каждым новым кадром приходило ощущение того, что этого всегда будет мало и что воплощения этого вдохновения никогда не будет достаточно. Но теперь ему нужно было запечатлеть лицо.       Он повесил камеру на левое запястье, чтобы удобнее было управляться с освещением, которое он вновь полностью развернул от кадра. Рассеянный приглушенный свет. Чтобы разглядеть блеск глаз. И все совершенные, ставшие еще более прекрасными, чем четыре года назад, черты. Тэхен подошел к Джину, который молча и сосредоточенно наблюдал за ним, как будто боясь нарушить какую-то невообразимую сакральность создавшегося момента. Тэхен вновь потянул руку к его лицу, как когда-то давно, чтобы убрать волосы и открыть лоб, и вновь ее нерешительно задержал. Но на этот раз Джин даже не дернулся. Он взял его руку в свою ладонь, затем самостоятельно прижав ее к своей щеке, аккуратно проведя по теперь соприкасающимся с его кожей совершенным длинным пальцам.       Тэхен поднял на него глаза, и вся внезапно объявившаяся магия момента обрушилась на Джина с оглушительной силой, не дав ни малейшей возможности вздохнуть, прежде чем накрыть его с головой. Он всегда противился этому взгляду, пытаясь противостоять его безусловной силе притяжения, но сейчас это казалось глупо. Только не теперь, когда они вновь встретились спустя четыре года.       — Я очень часто думал о тебе, знаешь? — Тэхен аккуратно снял со своего запястья шнурок от камеры, положив ее на спинку стоящего рядом дивана, позволив ей скатиться по мягкой обивке. Больше, чем сломать камеру, он не хотел только отрывать пальцы от нежной теплой кожи.       — Знаю. Но я не верил, что мы вновь сможем встретиться. — Джин, как загипнотизированный кролик, наконец, совершенно покорившись беспощадной и необъяснимой привлекательности Тэхена, смотрел в его глаза, остановив свои руки на приблизившейся к нему прикрытой футболкой талии.       — А я знал, что мы встретимся. — Тэхен по-детски самодовольно улыбнулся, свою вторую руку остановив на плече Джина, теперь ощущая под своими пальцами и кожу, и кружево, не имея возможности определить, что же приятнее и волнительнее.       Взгляд Тэхена медленно перемещался по очаровательно порозовевшему лицу Джина, который теперь испытывал, возможно, самое приятное из возможных смущение, которое быстро уступило место чувству предвкушения. Пальцы Тэхена скользнули со щек Джина к его шее, оставив после себе теплые мурашки, которые продолжили рассыпаться уже под пальцами другой руки. Тэхен максимально приблизился, и Джин уже прикрыл глаза, в ожидании поцелуя приоткрыв свои готовые к чувственному общению губы, но вопреки ожиданиям первый поцелуй достался щеке. Мягкий и деликатный. После которого последовал новый, такой же по настроению и чуть сместившийся по траектории. Губы нежно скользили по коже, медленно подбираясь к шее, и эти легкие чувствительные прикосновения оставляли после себя все больше и больше пока неясно ощущавшихся на коже прохладных искр.       Это было странно, хотя в свете создавшейся атмосферы, это было волшебно. Тэхен до сих пор игнорировал губы Джина, больше предпочитая его шею, иногда касаясь губами мягкого кружева. И Джин не мог жаловаться, потому что в его случае ласка шеи ощущалась волнительнее, и он неосознанно крепче схватился за находящуюся в его руках талию, чуть наклонив голову и спустив руки к бедрам Тэхена.       — Мы должны были на этом закончить четыре года назад. — Низкий, теперь еще более бархатный чем обычно, от разделенных чувств, голос раздался рядом с ухом Джина, затем остановившись на его мочке мягко прикусившими кожу зубами, заставив Джина улыбнуться.       — А в итоге — продолжаем, спустя эти самые четыре года. — Он смотрел в оказавшиеся теперь напротив карие, магнитившие его взгляд глаза и не мог насмотреться, пока Тэхен примерялся к его губам. — Ты сомневаешься?       — Просто мне еще никогда не доводилось целовать принцев. И… — Тэхен вдруг стал серьезным, двумя руками теперь обрамив немного смутившееся такой переменой в его настроении лицо Джина. — Я должен задать тебе очень важный вопрос, который… от которого будет зависеть всё.       — Задавай. — Джин, кажется, даже нервно сглотнул, в то время как Тэхен прямо смотрел в его глаза, затем… широко и квадратно улыбнувшись.       — Ты сходишь со мной на елочный базар?!       Джин еще мгновение смотрел на него, потом закатив глаза и издав очень красноречиво выдающий все его мысли и эмоции в этот момент звук.       — Меня чуть удар не хватил, а ты…       Но ему не дали возможность договорить.