Ones and zeroes

Оружие разложено на столе, сверкая хромом и пластиком, а патроны в ярких упаковках похожи на конфеты в торговых автоматах. Те самые, противно химозные, которые так любит Ви – «Ультра-кислая марсианская клубника» или ещё какая дрянь. Малориан заряжен, Альдекальдо уже в пути – остаётся всего несколько часов до налёта на Микоши. Джонни нервно курит пиксельную сигарету, а Ви неестественно спокойна. Она уже почти час стоит у зеркала, будто собирается не на самый главный бой в своей жизни, а на свидание со смазливым корпоратом. Рука еле заметно дрожит, рисуя стрелки жидкой подводкой. Ви тихо ругается, когда линия получается не такой, как хотелось, и стирает стрелку, чтобы нарисовать по-новому. — Твою мать, Ви! Зачем ты только время тратишь на эту хуйню? Ви едва заметно усмехается и продолжает с той же методичностью. Джонни, кажется, начинает понимать, почему. Даже не понимать – чувствовать. Через пару часов всё изменится, и никто не может предсказать, чем это кончится. А Ви просто хочется прожить несколько минут, не думая ни об Арасаке, ни о чипе, ни о том, что она может никогда не вернуться из башни. Задержаться подольше в этом безопасном пузыре, где самое страшное – неровные стрелки. Наёмница осматривает свою ванную, замечая самые незначительные детали, впитывая такую знакомую обстановку. Ощупывает пластик и хром раковины кончиками пальцев, будто слепая, и с силой сжимает кулаки. Ногти впиваются в ладони, посылая импульсы в едва функционирующий мозг. Чувствует боль – значит, пока живая. Ви поворачивается к нему, улыбаясь лишь краешком губ. На лице мнимое спокойствие, но ей страшно. И Джонни тоже – но не от предстоящего боя или перспективы навсегда застрять в киберпространстве. Страшно больше не увидеть её. И он ей, конечно же, об этом не скажет. Признаться – тоже страшно. — Дельтуем.