Персиковый сад

Тёмно-зелёные гиганты, в свежей весенней поросли и лохматых елях, чинно подпирали серое небо на окраине Лондона. А на востоке стояла стена из неусыпных стражей-сосен, что уже веками не сводят глаз со старого каменного дома, полностью увитого плющом.  Как раз туда и направлялся Тсукишима, проезжая мимо живописных холмов и полностью игнорируя их красоту. Эта поездка его слишком вымотала, слишком изнурила его и так уже усталую голову. Хоть и прошло больше трёх месяцев со смерти бабули и извещения о передаче всего её имущества Тсукишиме, он всё равно пока ещё не решил, что со всем этим делать. Мать просила оставить хотя бы дом, как память о былых временах, и Тсукишима уже готов был сдавать его в наём, но неожиданные финансовые проблемы Акитэру разрушили все планы. Он проиграл много денег. Настолько много, что остался почти без гроша. И вот холодным майским утром, жёлтое такси, проезжая по подъездной аллее и останавливаясь возле ворот, выплёвывает из себя злого Тсукишиму. Тяжёлые чугунные ворота медленно открываются, и на дорожке, ведущей к дому, появляется маленький сгорбленный старичок. — Рад приветствовать Вас, сэр. Как же долго мы вас ждали. — Лицо слуги растягивается в доброй улыбке, а руки торопливым жестом приглашают растерянного Тсукишиму пройтись по своим законным владениям. — А ты совсем не изменился, Билли... и дом тоже не изменился... — Да, мистер, я, как был, так и остался вашим прежним покорным слугой. А после того, как вы уехали, в доме действительно ничего не поменялось. Разве что... — тут разговорчивый старичок умолк, нервно сглотнув и устремив взгляд на носки своих ботинок — Миссис Беатрис очень по вам скучала... — Я знаю, Билли. И я тоже скучал, просто... — Тсукишима запнулся, ведь никак не мог подобрать веской причины своего долгого отсутствия. — Не оправдывайтесь, сэр... и не беспокойтесь, она вас давно простила... Хотите посмотреть дом? — Нет, сперва я хочу осмотреть участок, — Кей никак не мог решить, сообщить слуге о продаже дома, или пока что оставить его в неведении. И всё же, остановился на втором варианте. — Ты не сделаешь мне чаю, Билли? Я страшно устал после дороги и хотел бы отдохнуть. Я быстро осмотрю территорию и вернусь в дом. — Конечно, я мигом! — и его костлявые ноги живо заковыляли по шуршащему гравию.

***

  Около пруда всегда было больше ненужной растительности, чем, скажем, в саду. Болотная калужница и монетный вербейник застилали всю поверхность воды и большую часть суши, а с диким камышом приходилось бороться не на жизнь, а на смерть. Умелые руки всегда найдут парочку способов борьбы против этих назойливых растений, подстригут траву у берега и посадят несколько видов садовых цветов для соперничества с сорняками. Именно этим и занимался Куроо Тетсуро, увлечённый своими мыслями о невероятной похожести бруннеры и незабудок. Изредка его мысли прерывались тихими чихами, которые начинаются обычно в период цветения персиков. —Апчхиу! — Куроо недовольно сморщил нос и продолжил высаживать фиолетовую бруннеру почти у самой воды. Что это? Что-то до боли знакомое промелькнуло в голове Тсукишимы и так же стремительно убежало. Как будто по всему телу прошёлся электрический заряд, резко заполнил коленные чашечки и выскочил наружу, через тонкую кожу. Он обернулся. Сад уже остался позади, дорожка вела вперёд, к цветникам у дома, но ведь тот странный звук исходил совсем не оттуда. Пруд. Кей до сих пор помнил дорогу к нему. Нужно всего лишь отойти немного в сторону от главной тропинки и завернуть налево, минуя розмашистый папоротник. Вон уже проглядывается сквозь ветви деревьев серебристая гладь озера, что блестит миллионом маленьких бриллиантов даже на таком тусклом солнечном свете. И... что это за чёрное пятно возле воды? — Апчхиу! — Кей вздрогнул. — Апчхиу!.. Да что ж такое... — Эти звуки и бессвязное бормотание принадлежали загорелому мужчине, на вид лет тридцати, может и меньше. Непослушные волосы спадали на глаза, но, видимо, они ему не сильно мешали. Штаны горчичного цвета были до колен испачканы грязью, белая майка вся в зелёных и жёлтых пятнах, а красная фланелевая рубашка небрежно откинута на траву. — Вы кто? — послышался немного грубоватый голос. — Я... я здесь живу. — Кей и не заметил, что всё это время не сводил взгляда с незнакоца. Послышался смешок. — Чего вы смеётесь? Между прочим, я хозяин этого дома, и не потерплю к себе неуважения со стороны прислуги... — Кей осёкся. — Вы ведь здесь работаете, верно? Незнакомец вытер испачканные руки о свои и так уже грязные штаны, и с хитрой улыбкой произнёс: — Ну и что? — А... а то, что я ваш хозяин, и если не хотите потерять эту работу, то должны слушаться меня! — Кей всё больше краснел. Кровь прилила к ушам и пылающим щекам. И опять этот нахал начал откровенно насмехаться над ним! — Да что вы всё время смеётесь?! — Вы забавный, — мужчина осмотрел Тсукишиму с головы до ног огненным взглядом, — когда злитесь.— Шальные искры так и летели с адских глаз этого загорелого хама, а уши Кея ещё больше зарделись и уже стали похожи на алые лепестки диких маков. Казалось, негодование Тсукишимы вот-вот перерастёт в необузданную ярость и обрушится лавиной на бедного садовника, но вся злость вылилась только в отчаянный удар ногой о землю. Опять послышался тихий смешок и Кей, в абсолютной растерянности начал что-то искать в своих карманах. Из внутреннего кармана жилета он вытащил зототые часы на цепочке и невидящим взглядом посмотрел на время. — Я больше не потрачу на этот бессмысленный разговор ни минуты. — Кей церемонно положил свои часы обратно в карман и уже развернулся, чтобы покинуть общество этого слишком весёлого слуги. — Как жаль, а мне так хотелось побеседовать с вами ещё. — Тсукишима посмотрел из-за плеча на садовника, грязного, с растрёпанными волосами, и вся его накопленная язвительность выплеснулась в презрительное цыканье... А потом он просто развернулся и ушёл, оставив своего собеседника вполне довольным. Грязными руками Куроо достал из кармана на удивление дорогую сигарету и, закрывая её ладонями от ветра, закурил. Саркастическая улыбка до сих пор играла на его лице, этот новый хозяин явно предоставит ему кучу проблем. Куроо лениво выпустил седой дым и посмотрел на искрящуюся гладь озера. — Апчхиу!.. — он вытер нос ладонью. — Чертёнок...

***

Всё ещё пылая изнутри жарким огнём ярости, Тсукишима поднимался по ступенькам своего особняка. Где-то в зелени кустов запел пересмешник и это немного успокоило Кея. Пересмешники в детстве были его лучшими друзьями, с которыми он без конца разговаривал и делился новостями. И сейчас он был бы не прочь рассказать птицам о своих проблемах и поделиться переживаниями. Ведь у него и друга-то настоящего не было, не говоря уже о девушке. После того переломного момента с Акитэру, он, как морская ракушка, закрылся от людей и этого мира. Но, год за годом, жемчужина его души росла и становилась ещё красивее. Только вот сам Кей этого и не подозревал. Немного остыв и прийдя в себя, он стал рассматривать величественный особняк. Весь широкий фасад дома был увит сочным зелёным плющом, чьи цепкие палцы захватывали часть окон на первом этаже и весь балкон. Узор, что создавало это растение, напоминал резные деревянные поручни внутри особняка и тяжёлые кованные снаружи. Дом имел два крыла: западное и восточное. В восточной части зачастую жили Тсукишима и бабуля, а в западной проживали слуги и работники-сезонники. Весь первый этаж состоял из уютной гостиной и большой общей кухни. С детства Кей помнил целую палитру разнообразных запахов, исходящих оттуда. И аромат сливочного крема для пирожных, и терпкого чёрного чая с гвоздикой, и свежего клубничного пирога с мятой, и ещё сотни других аппетитных запахов из запретной, но такой интересной кухни. Ведь бабуля не позволяла маленькому Кею туда ходить: это место находилось в части здания, где жила прислуга. Зато в крыле для хозяев была библиотека, которая находилась в подвале. Тсукишима помнил, что она была просто огромной и полной интересных и захватывающих книг. Грустно было только от того, что в старой библиотеке не было лестницы, и к книгам, что находились наверху, маленький Кей просто не дотягивался. Но те времена прошли, он вырос. Может, на этот раз получится? На втором этаже находились жилые комнаты: для гостей, хозяев и работников. Зачастую именно этот этаж отоплялся лучше всего. Зимой здесь собирались все жители дома и, каждый в своём крыле, пили какао или горячий шоколад у тёплого камина. На этом же этаже Кей нашёл фортепиано. Оно ведь ещё здесь? Вход на балкон находился в одной из главных комнат. Его очень любила бабуля, а Тсукишима неосознанно боялся и сторонился. Сейчас он кажется не страшным, а скорее прекрасным. Отличное место для вечернего курения дешёвых сигарет. И третий этаж, самый странный, но самый нужный. Там хранилось всё. Начиная со старых вещей дедули и бабули, и заканчивая разными нераспакованными подарками. Везде было пыльно и немного душновато. Тут чаще всего убиралась Беатриса, но после её смерти третий этаж стал всё больше обрастать серебряной паутиной. — Ничего, возможно удастся продать все эти вещи вместе с домом. — сказал сам себе Кей, переодеваясь в спальне, которую выбрал на время проживания. Билли как раз позвал его на обед, хотя он просил сделать только чай.

***

Стоя под обжигающе горячей струёй душа, Тсукишима вспоминал весь прошедший день. Это испытание было не из лёгких. Утомительный долгий переезд и эта колючая боль в левой стороне груди при виде мест его детских игр. Прозрачные капли быстро скользили по разгорячённому телу, оставляя за собой нежные розовые следы-дорожки. За ухом неприятно щемило и покалывало. Когда Кей пробирался через сад, одна ветка соскользнула и ударила его. Он и забыл об этом в бесконечном водовороте дел. Нужно сказать садовнику, чтобы подстриг сухие ветви в саду и возле дома. Садовник... Этот невоспитанный хам с грязной одеждой и странной причёской... наверное, у него сильные руки. Спина Тсукишимы покрылась мурашками. Какой же наглый и самодовольный болван, ведь у него на лице написано, что он возомнил о себе слишком много. Одно радует: его не придётся терпеть слишком долго. Выйдя из душа и обернув тёмно-синее махровое полотенце вокруг худых бедёр, Кей посмотрел на себя в зеркало. Бледная кожа, тонкие ресницы, немного выпирающие скулы... Он резко отвёл взгляд от своего отражения и нервными движениями стал зачёсывать пальцами мокрые волосы. На полпути в свою комнату Кей остановился. Впереди слышались чьи-то быстрые шаги, а быть увиденным прислугой в одном только полотенце на бёдрах Тсукишиме не хотелось. И не медля ни секунды он открыл дверь первой попавшейся комнаты. Темнота, словно дорогой бархат, окутывала всё помещение. Интересно, кто здесь раньше жил? Шаги слышались всё громче, но спустя пару мгновений, постепенно начали стихать. Тсукишима уже хотел взяться за ручку двери, как из темноты прохрипел чей-то грубый голос: — От кого прячемся... хозяин? Чт...что?!! Неужели это комната того бесцеремонного пройдохи-садовника?! — Не убегайте, а лучше объясните, что вы забыли у меня в комнате. — Для начала включите свет, мистер " Вы забавный, когда злитесь". — смешок из глубины комнаты заставил Кея вздрогнуть. Мурашки опять пробежались по оголённым лопаткам и завернули куда-то в сторону затылка. Неяркая жёлтая точка засветилась после неожиданно резкого щелчка, и смех опять вырвался изо рта его собеседника. — Меня зовут Куроо Тетсуро... но вы меня можете называть как хотите. Мне абсолютно наплевать... Надеюсь, вам хватит огонька моей сигареты. — Что произ... — Ну, не злитесь раньше времени. Сегодня перегорела проводка, а Билли не успел починить. И какой же он всё-таки наглец, этот Куроо Тетсуро! Этот тон и его развязная манера говорить просто выводят из себя! Но не нужно подавать и малейшего вида своей раздражённости, предыдущая встреча с ним многому научила Тсукишиму. — Я пришёл сказать, чтобы вы завтра обрезали сухие ветки в саду... и подстригите немного плющ на окнах, он там ни к чему. — Хорошо... Но я ведь знаю, что сюда вы вовсе не потому пришли. — Забудьте... всего доброго. — И буквально вылетев из комнаты Куроо, Кей побежал по тёмному коридору.