Строчки на волнах

Физика больше нет. Он раз за разом повторяет себе эту фразу. Второе имя отдает болью. Простреливая от навсегда искалеченной ноги, вдоль по ребрам и в сердце. Он учится жить заново. Если это, конечно, можно назвать жизнью. Из прошлого остается только порванное фото, откуда он вырывает себя сам. Так не к месту случайно вспоминается просмотренный вместе с Умой эпизод из знаменитого Гарри Поттера, где рыжая девчонка убирала себя из фотографий. Каждый день начинается с разглядывания знакомых лиц и заканчивается этим. Тошнотворный ритуал. — Физика больше нет, — Пригов повторяет это раз за разом, при этом сам постоянно путается в именах. Он ненавидит генерала, благодарность за спасение улетучивается гораздо быстрее, чем можно было бы ожидать. Это не жизнь. Это сплошная пытка, длинною в пять лет и мрачным перспективами на горизонте. Физика больше нет. Нет. Его самого больше нет, он осознает это вглядываясь в зеркало в ванной. Отекшее, округлое лицо, НЕ ЕГО. ЭТО НЕ ОН. — ЭТО НЕ Я! — по зеркалу пробегают трещины.

***

— Может обнимемся? — Да пошел ты! Какими горько-радостными могут быть сны. Он понимает, что живет в этих снах. Только в снах. Все это время. И с каждым разом все мучительнее просыпаться. Разговоры Кота и Бизона кажутся такими настоящими. Словно он уснул там, в комнате отдыха, на него навалили кучу одеял. И пусть жарко до безумия, только бы не просыпаться. Чувствовать горький запах чего-то горелого, немного бензина и пороха, а еще чего-то копченого и шоколада. Словно он едет в машине. Только не просыпаться. — Где он? А вот и голос Бати. Пусть он не видит их, слышать тоже хорошо. Резкий скрежет и в лицо бьет морозный воздух. — Серега? Физик? Физика больше нет. Он распахивает глаза и встречается с глазами адмирала. Батя. Дыхание перехватывает. Резкими кадрами все то, что произошло за последние часы. — Главное, живой, — Булатов улыбается. — Выходи давай. Он неловко выбирается из микроавтобуса щурясь от яркого солнца. Бизон с Котом стоят в нескольких шагах. Батя протягивает руку помогая выпрямиться. — Скоро Багира приедет. Знакомая фраза заставляет невольно улыбнуться. Что-то неизменно, и в первую очередь это привычка адмирала спихивать все отношения в группе на Багиру. — Физик!!! — Ума несется через двор и запрыгивает на него. Их никто не успевает удержать и они валятся на грязный асфальт. — Живой! Живой зараза, ну и сволочь же ты! — Олеся целует его, и кажется, даже не пытается встать. С едва слышным ворчанием «ты его задушишь, Уманова», ее буквально стягивают с него. А после Бизон протягивает руку. Он хватается за ладонь товарища, боясь, что тот может передумать. Борис смотрит тяжело, но взгляд заметно теплеет и он, не выдержав, крепко обнимает товарища. Я рад, что ты жив, сукин ты сын, Серега. За Бизоном следует Кот. Сегодня он матерится особо извращенно. — Физик!!! — Багира выскакивает из еще даже не успевшей остановиться машины и несется к нему. — Еще одна, — Булатов делает шаг назад, пропуская Риту. Женщина путает слова и то и дело срывается на всхлипы. Все, что он успевает разобрать в ее плаче звучит как «убьюПригованиндзяхреновтвоюматьБатякактымогнезнать». Булатов прерывает поток ее слов и слез, вполне аргументированным предложением выпить и поесть. Благо повод имеется. — А Пригов, кстати, здесь? — в голосе Васи весьма выразительные ноты. — Улетел в Москву, — Булатову очень хочется сказать, что генерал банально сбежал. Но он сдерживается. — А давайте устроим ему темную? А? Бать? — Вы его побить хотите или бойкот объявить, — адмирал фыркает помимо воли. — Это банально, — Рита качает головой. — Спрячем его любимую гранату. — Взорвём. — Спиздим из сейфа все БУП-14. — А еще все карандаши и кисти. — Намажем стул клеем. — Вообще весь сейф вычистим, у него же там куча важных документов. — А я тоже за клей. Только термо, который нагревается при контакте. Можно еще слабительного в кофе бахнуть. — Бать? А ты что скажешь? Даешь добро? — Я ничего не слышал. Ничего не видел и ничего никому не скажу. — Значит добро. Сергей не может сдержать улыбки и щурится, хотя солнца уже нет. Физик вернулся.