Строчки на волнах

Звонок в дверь заставляет отвлечься от телевизора и бросить чуть удивленный взгляд на часы. Она стоит прислонившись к стене у дверей, без привычной мантии, в обычном деловом костюме, к тому же промокшая насквозь. — Ну, здравствуй, Булатов? — Ты? А я что… Смерть едва заметно усмехается и качает головой, лишь теперь Батя замечает в ее руках недешевую бутылку коньяка и пакет с лимонами. Происходящее выглядит почти абсурдно, особенно если знать, кем является ночная гостья. — Может пригласишь войти? Булатов без слов пропускает ее в квартиру, вытаскивает из глубины шкафа халат и полотенце, чуть помедлив протягивает ей. Легкий щелчок и мокрый костюм сменяется привычной мантией. Она уже без приглашения садится за стол и наполняет рюмки. Смотрит на адмирала сквозь янтарный напиток с чуть усталой усмешкой. Влажные волосы вьются, смягчая резкие, почти острые скулы. — Ты сейчас на Багиру похожа. — Ты только ей не говори, а то даже я тебя вернуть не смогу. Булатов улыбается. Сравнение со смертью действительно весьма сомнительный комплимент. Они пьют не чокаясь. Каждый за своих. Ночная гостья распахивает окно, заставив холодный, ночной дождь ворваться в квартиру, а затем словно из воздуха достает уже знакомый мундштук. — Что-то случилось? С ее губ срывается нервный смех. Что может случится у Смерти? Разве что жизнь… — Я влюбилась… — В меня? — Не льсти себе, адмирал. Я с твоей, якобы просто подругой, воевать не собираюсь. Помнишь, ты спросил, почему я забрала Физика? — В Серегу? Булатов удивленно разглядывает гостью, она отводит взгляд куда-то в сторону. Удивительно красивая и… живая? Смерть не торопится поднять головы, словно сама до сих пор в это не верит. Спустя столько тысяч лет вдруг полюбить. — Знаешь, почему ты всегда возвращаешься? Сюда, в мир живых? У тебя неутолимая, почти безумная жажда к жизни, Вань. Не такая, как у обычных людей. Я дважды хотела забрать твою Риту и трижды Бизона. Других тоже пыталась, но не смогла, просто рука не поднялась, что ли. Про тебя говорят, что ты заговоренный, я бы сказала, что ты и своих заговорил… Или приговорил к жизни. А Физик, у него вдруг появилась причина остаться там. — Ты? Смерть едва заметно кивает. — У него глаза такие — живые, лучистые, обычно там такого не бывает. Сегодня я пришла за его матерью, она не смогла пережить смерть сына. Так тошно вдруг от себя стало. Впервые Булатов, веришь? — Верю. — Осуждаешь? Адмирал вдруг крепко прижимает гостью к себе. Просто. Как ту самую боевую подругу, а в мыслях крутятся изношенные до тошноты слова: «Все вы бабы одинаковые». — Вы, мужики, ничем не лучше! Она смеется и вновь наполняет рюмки…