Строчки на волнах

После третьей кружки кофе Шумов начинает смотреть на меня косо. Да знаю я, что мне вредно. Просто… Просто я не знаю чем себя занять. Мне страшно за нее, майор. Очень страшно, потому что слишком хорошо знаю ее. Знаю ту ситуацию, в которой она оказалась. Отправляюсь в штаб, чтобы просто отвлечься. Не помогает. Бездействие убивает не хуже той же неизвестности. И давление скакануло. Будь проклято это ранение, так неожиданно вдруг подкосившее меня. Хотя, что бы я мог сделать? Известие о том, что Багиру решили использовать в качестве пловца выбивает из колеи. На улице минус 40. Мне удается скрыть дрожь в голосе, когда прошу у Ани выяснить скорость течения, рельеф, глубину. Но когда вижу результаты, вдруг понимаю что ты можешь не выжить. Точнее, у тебя нет шансов. Это слишком большой риск, даже в теплое время года. Даже с хорошей страховкой. А зимой, после бессонных ночей, после нервного напряжения, да еще черт знает после чего, это самоубийство. Выхожу на крыльцо и вдыхаю морозный воздух. Мурашки по коже. Я представлю как ты уходишь в темную глубину. Как тебя сносит течением, как ты мерзнешь. Отчаянно бьешься, борешься, а после бессильно бьешься об лед. И опускаешься на дно. — Товарищ контр-адмирал? — Шумов все же решается выйти. — Иван Михайлович, с вами все в порядке? — Нет. — Может? — Не может майор, не может. Это нереально понимаешь? — Я смотрю ему в глаза. — А она… Я не заканчиваю. Кто она для меня? Я всегда не знал, что ответить на этот вопрос. Просто часть меня. — Давайте зайдем, — Шумов тянет меня внутрь. Похоже кто-то в твое отсутствие взвалил на себя все твои обязанности. Даже смешно. Ты никогда не узнаешь, как я сжимал микрофон когда спрашивал Бизона о потерях. Я боялся услышать ответ. Пронесло. Ты справилась. В который раз ты выполнила невыполнимое. — Багира, — на тебе до сих пор этот чертов гидрокостюм. Я подхватываю тебя на руки, раньше чем ты успеваешь возмутиться. Я вижу усталость. Разбитость. Воспаленные глаза. — Девочка моя, — все что я хочу, это закутать тебя в одеяло и напоить горячим чаем. Ты себе не позволяешь даже этого. Холодный отказ, кружку в руки. Привычный китель. Тебя не выдает ничего. Мне страшно, Рита. Я не вижу в тебе тебя. И лишь к утру, когда ты буквально сползаешь по стене, я понимаю, что ты еще жива. Еще моя, а я сделаю все, чтобы не дать тебе замерзнуть.