#KrtsAdventCalendar

Рождественское утро, должно быть, самое лучшее в их совместной жизни. Это день, когда не нужно никуда торопиться, можно оставить на вешалках рубашки, дать полежать дольше положенного в стиральной машине спортивной форме Кея и наконец встретить друг друга не в побеге между ванной и кухней, а на соседних подушках. И Кей по привычке просыпается первым, тут же выпутывает руку из чужих объятий и тянется за очками. Снаружи уже наверняка светло, часы показывают невразумительные одиннадцать утра, а Куроо все так же жмется ближе, как будто тепла одеяла ему совсем не хватает… или дело не просто в температуре? Цукишима никогда не признает открыто, что сам нуждается в чужих касаниях, как в крепком, но сладком кофе, но позволяет устроить ладонь на груди без лишних слов. — Куроо-сан. В ответ получает лишь тяжелое мычание, под конец и вовсе скатившееся в что-то неслышимое между причмокивающими губами. — Тецуро. Уже лучше, уголки чужих губ все же поднимаются, а сам Куроо подползает еще ближе, утыкаясь носом куда-то в шею. Большой ласковый кот, не иначе, но глаза все еще держит закрытыми, и Кей решается использовать козырь. — Котенок Тецу. — Хорошее начало года, мне уже нравится, — чужого взгляда все еще не уловить, но вот голос и мелкие царапины от ногтей на плече точно показатель, что Куроо уже совсем не спит. Только вредничает, как подобает коту, и не дает встать раньше себя. — Санта исполнил мое желание, и мы можем отоспаться как следует? — Ты уже поспал достаточно, чтобы- — Ну Кей, — тянет так нагло и так сладко, что от этого все внутри дрожит, как во время первой встречи, но он непреклонен. — Ну дай мне просто полежать с тобой. — Нет, Тецуро, у нас еще есть дела, — и Цукишима поднимается первым, разминает затекшие во время сна плечи и уже готовится притянуть воротник чужой пижамы для поцелуя, но… Куроо спрятался под одеялом и еще сильнее свернулся на кровати. — Поднимайся сам, или это сделаю я. — Это наш законный выходной, я спал по четыре часа! Могу я- Что ж, решение простое, и Кей бессовестно находит чужие плечи и бедра, даже не удосужившись развернуть одеяло, чтобы в следующую секунду поднять бесформенное нечно на руки и легко пойти по холодному полу в сторону ванной. Единственное, что он не учел в своих расчетах — крики из-под ткани и серьезные брыкания, прерываемые лишь после «надорвешься — я к тебе в больницу ходить не буду», и это безбожно смешит. Кто всерьез поверит, что Куроо не сорвется ради него со всех встреч, не отложит в сторону работу, не купит все клубничные сендвичи и не станет дежурить под дверью его палаты с просьбами пускать почаще? — Ты стал забывать, что сейчас только один из нас спортсмен, — выдыхает Кей, наконец опуская и Тецуро, и одеяло на пол ванной, тут же помогая развернуть все и выбраться наружу. Встречает только сладкий-сладкий, как чужая лесть, поцелуй и объятия на талии, притягивающие ближе, позволяющие сравнить со стороны через зеркало, насколько велики их различия сил, и стоит признать, что в плечах Кей все еще проигрывает. — И я могу тебя стащить с кровати в первый день года. — Мне, конечно, приятно, но давай впредь без геройств. Я так знаю, что важен тебе. Лучше мне дай тебя поносить. — Это разрушает твой серьезный образ? — Это напоминает мне, что ты не сон, а прекрасная реальность, Кей. Пускай их любовь будет постоянной, как новогодные праздничные выходные.