Возбуждающая Волны

      – Оля, привет. Там Миш за тобой приехал. Ты в порядке? – слышала я голос отца из телефона.       – Нет.       – Хреново. Ладно, вечером поговорим, у меня работа. Пока. – сказал он и бросил трубку.       Да похуй уже. Это я про занятость отца. Я заметила ещё при выходе из школы большой черный автомобиль, но не придала ему особого значения, а теперь поняла, что это Штражецов машина. Пройдя мимо, в открытое стекло можно было и правда увидеть дядю Михала, но я не смотрела на него, лишь уголком глаза уловила. Внутри машина у него большая, на задних сидениях лежать можно, если ноги задрать. А настроение у меня как раз такое, лежать да марать грязной обувью светло-серую обивку кабины. Когда мои пятки оказались наверху, юбка естественным образом задралась, демонстрируя полу-прозрачные колготки напоказ. Даже мужчина-водитель отвлекся, напряжение между нами, которое было, стало ещё сильнее.       – Если дальше будите смотреть на мои трусики, я отцу расскажу. – без единой искры жизни сказала я.       – Так юбку бы хотя бы поправила. – возразил дядя, кажется я его задела. Но не стала ничего говорить, вместо этого, наше молчание прервал он. – Так значит ты демон?       – Ага.       – И какие у тебя способности?       – У меня есть пассивная способность, задавший мне три вопроса умирает страшной смертью.       Моя шутка его рассмешила, но смех был не шибко добрым. Он обернулся и даже ему хватило наглости и смелости смотреть в глаза. Дабы не казаться ущербной, из-за чего он такого о себе мнения, я парировала его взгляд своим.       – Ты мою дочку до кошмаров довела. – сказал он, – Должен же я как-то отыграться.       – Эта Осквернительница грустит, – проявила я милосердие, объяснив ему положение дел, и указала пальцем на себя. – когда Осквернительница грустит, в ее водоемах рыба перестает нереститься, а иногда даже умирает. Мой водоем - это вибрации вокруг тебя. Слушай.       И я щёлкнула пальцами, гася все звуковые колебания. По моему плану он, так же как и его дочь, должен был почувствовать болезнетворный звон в ушах, но этот начал корчится лишь спустя пару секунд. Тогда я и прекратила это, в конце концов, он мой водитель, и мне авария не нужна.       – Могу включить на постоянку, если хочешь.       – Ты можешь. – кряхтя согласился он, но следующие слова, оказались словно закинуты. – Интересно, только, что на это мой господин скажет.       – Ты не услышишь. – огрызнулась я.       – А ты - да – смело опроверг он.       Есть такое ужасное слово – прагматичность. Не взирая ни на что, идти к лучшему исходу. Для меня лучший исход – нормальный разговор с вампиром. Но почему я должна для этого вести нормальный диалог и переступать через собственные чувства?       – Ну ладно. – сухо ответила я, и глаза мои опустились тяготимые непогашенной душевной болью.       – А вот что ему на счёт дочери сказать?       – Что я была на нервах, и психанула, мне очень жаль.       – Ну, одной жалости мало, что бы простить. – начал он двусмысленно к чему-то подводить. – Хочется получить некоторую компенсацию.       И тут я напряглась. «Некоторую компенсацию», звучало зловеще и похабно. Я немедленно поправила свою юбку и своим пронзающим взглядом чуть не вонзила это острие в него. Этот изгиб уголка рта, по нему я окончательно убедилась.       – Да и за грязь в машине хотелось бы…       Черт! Надо думать, что ему сказать, что бы отвести эту тему и сохранить статус к-во?       А так ли важно?       Я не хочу, мне итак сегодня сердце разбили, не хватает мне мерзости ещё.       – Думаю, папа сможет все компенсировать.       – Не так, как ты.       – Можем у него спросить.       – А что толку? Если дело произойдет, после твоих вчерашних приставаний он не поверит, что это произошло по моей инициативе. Более того, он и поверит в твой злобный план по ссоре слуг господина Вальдемара.       Блять. Просчиталась, и не предвидела вчера вот такого вот мата. Знала ведь, что предрасположение к себе мужчин за счёт внешности опасное занятие. Вот только не время себя ругать. Надо думать! На что можно ему надавить ещё? Эта ситуация – шах. Пускай мой король остаётся в уязвимом положении, я потом нанесу свой ответный удар.       – Ну так что? – вывел меня его голос из рассуждений. – Я могу сделать послабление. Достаточно будет сказать «извини» с помощью рта.

***

      Я себя уже ругала. Ругала за недальновидность. Ругала, что не смогла нормально совладать с Виолой. Ругала, что салон дядьке замарала. Ругала и за прагматичность.       Прагматичность – это жуткое слово. Игнорируя гуманизм, логику, и другие хорошие слова, делаешь всё, что бы прийти к цели. Мне не только пришлось терпеть душевную боль, мне пришлось пройти через унижение. Но слишком долго я притворялась, и лишь только когда нависла над унитазом, я перестала. Горькая волна покинула мой желудок и прямо через пищевод, вышла изо рта, вместе с той поганой жижей, надеюсь.       Картины этого прошлого не собирались покидать меня, заставляя прокручивать ту сцену раз за разом. Когда та огромная штука уже начала пульсировать, я уже обрадовалась, что вот он, конец, я видела массивную тень его лапы, которая надавила мне на затылок, не давая сойти. И приказ тот его ещё мерзкий: «Глотай!». Но я ведь не хотела упасть в грязь лицом. Я ему и глазки чуть ли не с блеском строила, и руками с языком активно работала, даже внимание уделила другим частям тела. В этой кульминации я не могла вдруг внезапно стать слабой девочкой, гордая демоница завершила свою работу. И когда вся та вязкая теплая жидкость оказалась внутри, я продемонстрировала белую паутинку оставшуюся в полости моего рта.       Не знаю из-за чего снова рвет, из-за его мерзкой хари в тот момент, или же из-за отвратительного ощущения после того, как он кончил. Не знаю из-за чего слезы льются, из-за боли физической, мое горло сейчас буквально горит, и из-за боли душевной. По крайней мере со мной он поступил лучше, чем та Кристина… Лучше, блять?!       Достало!       – Да пошел этот мир нахуй! Почему он такой?! Я просто отношусь к ним так, как, как они этого заслужили! – кричала я в потолок, по смертной привычке веря, что Он там. – Заметь, не я их такими сделала, я их пыталась сделать лучше, это Ты испортил их! Что Тебе не понравилось?! А?! Тебе просто нравится наблюдать за моими страданиями?!       Дальше спазмы носоглотки не позволяли мне говорить. Я устала и упала. Мерзкие звуки издает это тело. Не хочу их слышать. И по моему желанию стало тихо. Лишь только журчание воды в баке унитаза пело мне спокойную песню. Я устала от всего этого говна, мне просто нужен сон... Мои заплаканные глаза сомкнулись, голова упала на руки, а руки так и остались на ободе платинного трона…

***

      Легонький толчок в плечо вывел меня из сна. Продирая глаза, я увидела отца, и, конечно же он был обеспокоен моим текущим положением.       – Оля, ты как?       – Я… буду в порядке. – все ещё заспанным голосом ответила я. Я успокоилась, но кое-что не давало мне покоя. – Пап, ты мне поверишь, если я скажу, что дядя Михал меня изнасиловал?       Он впал в ступор. Ну конечно, по его лицу видно, что он поверит больше лучшему другу чем демону в шкуре родной дочери. Но все равно я хотела, что бы хотя бы этот смертный поддержал меня. Я вспомнила ту боль, ее отражение показалось на моих глазах и полилось слезами. Но даже моего трюка не требовалось, он почему то поверил мне. И очень разозлился.       – Похоже, этому городу будет нужен новый капитан милиции. – он еле сдерживал себя, дрожа от ярости, но вспомнив обо мне успокоился. – Ты тест делала?       – Он разрешил ограничиться оралом.       – «Разрешил» он, блять… - произнес он и заключил меня в успокоительные объятия. – Конечно, это ужасно, и сравнивать это ужасно, но хотя с тобой случилось не самая страшная беда.       Мало.       – И ещё. Сегодня в школу я пошла ради одной девочки. – поведала я, – Но я сделала вещь, из-за которой она больше не хочет со мной общаться.       – Это ерунда. Просто извинись перед ней.       – Я психанула, и разбила подаренные ею очки.       – Скажи, что очень жалеешь об этом. Ты ведь жалеешь? Если она та самая девочка, она тебя простит.       Я всхлипнула, но уже по настоящему, от радости даже, кажется. Я завуалировала, но он понял, принял и даже поддержал. Забыл про мои очки только, но и ладно, я мечтать не могла даже об этом.       – Ты так просто принял этот факт. – сказала я, словно вопрошая.       – Я счастлив, если ты счастлива. – ответил он, в очередной раз подтверждая, что понимает все мои намеки, хотя есть одна нестыковка...       – Слышу лицемерие, но пожалуй притворюсь, что не слышала, что бы не портить этот теплый момент. – усмехнулась я.       – Тогда могу испортить я. О каком ещё экстази говорила школьный врач?