Несовместимые осколки

***

Вокруг меня была кромешная пустота. На слух не падало ни единого звука, но я могла чувствовать, как мое сердце уже наготове выскочить из груди и разбиться на тысячи осколков. Я огляделась и зашагала по темному коридору, заметив еле-заметный блеск на полу. С каждым шагом стук моего сердца превращался в помехи, от чего складывалось ощущение головокружения. Подойдя к блестящей вещице, мне удалось разглядеть несколько кусков разбитого стекла. Тех самых осколков, которые мы с Хэви пытались соединить в гараже, когда он привел меня посмотреть на бездомных кошечек и покормить их. Передо мной всплыла картинка того, как в прошлый раз осколки не соединились: они были разные по цвету и форме, но ради интереса мы все же решили попробовать, ведь с Лиф у нас часто получалось, вне зависимости от внешних факторов. Хоть какая-то часть складывала картинку воедино. В случае с Хэви — этого не случилось. И тогда в мою голову стали приходить навязчивые мысли: а что, если это знак? Вдруг и вправду мы окажемся разными и не найдем ничего общего? Конечно я понимала то, что вся эта затея, просто бессмысленная, но забавная игра, где лидирует в основном совпадение. Но когда я смотрела на то, как рука Хэви приложила осколок к моему, сердце на секунду екнуло, а в глазах блеснула нотка растерянности. Сейчас, когда мое сознание блуждало в неизвестности и я смотрела вокруг, резкий звук заставил меня снова перевести взгляд на осколки. Глаза на миг расширились, а с губ упал удивленный вздох. Два разных кусочка начали двигаться, словно в медленном танце, и постепенно сцепились воедино. Я смотрела на это завораживающе зрелище и вытянула обе ладони перед собой, наблюдая за тем, как стекло упало на них и образовало форму сердца. Уголки губ медленно поднялись, изображая улыбку на моем лице. Вся темнота вокруг начала постепенно растворяться. Уши снова начали улавливать посторонние звуки, и я начала ощущать свое тело. Сердце билось все так же сильно, но теперь я могла чувствовать не только его быстрый ритм, но и панику вместе с тревогой. Я попыталась открыть глаза, но веки казались очень тяжелыми. По звукам и движениям вокруг, до меня дошло — я еду в машине. Напрягая память, мне удалось вспомнить последние события перед тем, как глаза закрылись. Осознание всей ситуации вызвало у меня еще больше тревоги и непонимания о том, что делать дальше. — Слушай, командир. — послышался низкий тембр с переднего сиденья, — За тобой хвост. — И без тебя вижу. — резко бросил мужчина, чей голос был мне до ужаса знаком, — Вот же идиоты, сами не знают, с кем связываются. — послышался издевательский смешок, после чего машина резко дернулась, а я всем корпусом налетела на спинку переднего сидения, случайно издав легкое: Ай! Меня окутал страх и я медленно опустилась на спинку своего сиденья, все так же с закрытыми глазами, бешенным пульсом, и чертовыми мурашками по всему телу. — Оу, Стэфи, ты уже проснулась. — прозвучало с некой насмешкой и безумством в его тоне. Голос заставил мое тело вздрогнуть. Я сглотнула и тяжело вздохнула, чувствуя на себе пристальный взгляд. В уши ударил звон и мои глаза медленно распахнулись. Мое внимание было направлено на водительское зеркало, через которое на меня смотрели с насмешкой и безумием. Это был он. Человек, заставивший маму страдать. Мужчина, который бросил меня маленькую на пороге моего дома, наблюдая за моим выражением лица полным непонимания и страха. Я на всю жизнь запомнила его взгляд перед уходом — жалкий и мерзкий. Он и глазом не моргнул, как закрыл перед моим носом дверь. — Зачем я тебе? Куда мы едем? — осторожно поинтересовалась я, пытаясь скрыть свою неприязнь и агрессию. — Мы едем домой, доченька. — сказал он как очевидное, — Неужели не соскучилась по папе? Доченька. Меня передергивало, когда я слышала это слово от него, в свой адрес. Его тон голоса звучал так, словно он общался с домашним питомцем, которого везет в переноске. — Нормальные отцы не похищают своих дочерей и уж тем более, не связывают руки и ноги. — фыркнула я, потирая свои запястья, которые были туго завязаны в узел веревки. После этих действий на меня тут же обратил внимание парень, сидящий рядом со мной. — Присматривай там за ней, Марко. — грубо бросил мужчина, сидящий рядом с моим, так называемым, отцом. Мое внимание вновь переключилось на парня. Он был одет по простому, не как те, кого он покорно слушался. Его слегка кудрявые волосы изредка прикрывали брови, а глубоко карие глаза смотрели в мою сторону. На слова мужчины, тот кивнул, и наклонился ко мне. — Сиди и не рыпайся. — холодно бросил Марко, склонившись к моему лицу на приличное расстояние: как-бы, припугнув. Я посмотрела на него с раздражением, и заметила, что от этого на его губах нарисовалась ухмылка. Телефона мне не удалось почувствовать в карманах, на что от меня послышался тихий выдох разочарования и безысходности. — Стэфи, ну чего ты грустишь? Разве так нужно встречать папу? — он мерзко почесал свою слегка отросшую бороду на подбородке, и прибавил скорости, словно намекая на то, чтобы я незамедлительно отвечала ему. — Зачем ты все это устроил? Ты ведь… — ком поступил к моему горлу, словно мне снова пять лет и я стою перед закрытой дверью, в попытках сдержать слезы, — Ты ведь сам нас бросил! — резко вырвалось, будто мой голос прорезался. На эти слова тот лишь посмеялся так, словно я сказала что-то настолько глупое и забавное, что ввело меня в заблуждение. Дружок, сидевший рядом с ним подхватил его хохот, а затем хмыкнул. Мне стало еще больше не по себе, но я не подавала виду. Он уже видел меня жалкой, оставив мои детские надежды на крепкую и полную семью. Больше ему не удасться увидеть мои слезы. Я не позволю. Стараясь как-то рассмотреть обстановку, внимание снова упало на парня, сидящего на правой стороне от меня. Мне казалось его лицо довольно знакомым и я чуть склонившись к нему, решилась начать диалог: — Эй, пс-с! — не громко обратилась я к нему, после чего он обратил на меня внимание, недовольно оглядывая, словно я отвлекла его от важного дела. — Чего тебе? — в ровень с моим шепотом ответил кареглазый. — Мы раньше с тобой случайно не встречались? — ювелирно спросила я, слегка щурясь, блуждая глазами по его профилю. Тот лишь успел заикнуться, как мой дорогой отец успокоил свои гоготания и снова обратился ко мне. — Какая же ты не благодарная, Стэфани. — на меня нагрянуло чувство еще большей неприязни — ведь полным именем он называл меня в «особых» случаях. Вадим добавил газу и снова ускорился, отрываясь от двух машин, которые гнались за нами. Моя искренняя надежда стекала на то, что это ее семья. Семья и Хэви. — Я пожалел твою мать, взял в жены… — продолжил отец скрежа зубами от неприязни того, что он произносил, — И что получаю взамен? Дерьмо в виде этого бомжа?! — все так же ускорялся Вадим, обгоняя все больше авто на трассе, которая благо, была почти пустой, ведь ехали мы в зоне леса, и плюсом, ночью. «Пожалел? Что ты несешь вообще? А как же твои сказки о любви!» Пронеслось у меня в мыслях, но я не вмешивалась. Хотелось послушать, как он оправдает себя. — Мэдисон – такая сука! — продолжил он, но теперь кажется, усмехался, но в его смешках была нотка сожаления и неприязни, — Если бы не мать, блять, если бы не эта тварь! — говорил он о бабушке, которая подарила мне колечко через маму, как наследство, перед своей смертью, — Вот знаешь, Стэфани, — резко обратился он ко мне, от чего я вздрогнула, — Ведь все из-за твоей бабки, черт ее побрал! Она настояла на том, чтобы я взял в жены твою мать! Я сжалился, поняла? Мне было жаль Мэдисон! Мой слух резал его жесткий тон голоса. Казалось, что он дикий зверь, который вот-вот сорветься с цепи и разорвет меня в клочья. Он ясно выделал, что просто пожалел маму. Показывал, насколько он ненавидел ее: каждым своим тяжелым вздохом, смешком и взглядом. Руки Вадима периодически сжимались у руля до побеления костяшек. Его вены на весках проявлялись каждый раз, когда он стискивал зубы от злости. В этом был весь он. Я словно еще больше прозрела, наблюдая за таким поведением от человека, который разрушил мой маленький мир. — Жаль? Прекрасно! — выдала я, уже не скрывая своего негативного намериния, — Меня тоже тебе было жаль? Ты хотя бы любил меня? — случайно улетела последняя фраза с моих губ, после чего послышался легкий выдох, означающий сожаление и разочарование. Руки до сих пор натирались от веревки, а ног я и так — почти не ощущала. Так паршиво было осозновать, что в детсве, меня так же посещало ощущение скованности. Я не могла поговорить с ним, даже в свои пять лет, может и чуть больше. Ему всегда не было дела — максимум, читал сказки перед сном и то, по долгим уговорам мамы, которые часто доносились из кухни. Мама специально говорила об этом с ним, когда готовила — чтобы приглушить звук разговора. — Любил? Ох, Стэфани, — он снова усмехнулся так, будто я сидела перед ним в розовом костюме бетмена с клоунским носом, — Это была моя работа — иногда возиться с тобой и обеспечивать. — оторвал он и холодно посмотрел на меня через зеркало. «Работа? Вот значит как! Просто — работа, долг, обязанность! Я была для тебя обузой, так чтоли?» — Ты не ответил на вопрос. — твердо сказала я, и у меня появилось резкое желание плюнуть ему в это проклятое зеркало. — Нет. Я ответил. — он недовольно повел бровью, и выдохнул, заправив свои зализанные темные волосы назад, — Девка не глупая, все должна понимать. Вадим больше не усмехался. Его лицо изменилось на более серьезное и, безмуное? Таким я помню его, когда тот рассказывал мне втихую страшилки на ночь: басистым голосом и горящими глазами. Иногда казалось, что ему приносило удовольствие видеть мой страх. — Я то не глупая. Твое воспитание в этом плане, благо плодов не дало. — сдерзила я, посчитав сделать это своим долгом, — Почему не отстанешь от нас? Разве не хочется начать жизнь с чистого листа? — Я начну, не беспокойся. — ядовито бросил он, демонстрируя свои по-богатому белые зубы в безумной улыбке, — Как только отомщу твоей матери. Нет, ну ты прикинь, Том, — резко переключился мужчина на своего друга, — Она себе телохранителя наняла, вот же… — не успел он выругнуться, как на обгоночной полосе с нами сравнялась черная машина дяди Дэйва. «Телохранитель? О ком это он? Неужели, про Виктора…» Окно слегка опустилось, и появилось лицо мамы, которая сидела на пассажирском сиденье. Вадим тот час поступил так же — для него это все было игрой. Смешной. Вот только, о последствиях, задумывались все, кроме него. — Останови машину, Вадим! Не твори глупостей! Ты там всех загубишь! — быстро тороторила мама, а ее голос слегка приглушал сильный порыв ветра из окна, который резал уши и встрепал и без того мое гнездо на голове, теперь уже похожее на сток сена, учитывая мой русый цвет волос. — Не слышу, куколка! Чего ты там говоришь? — издевался Вадим, явно получая от этого удовольствие, — Какие глупости! Ты что! Я просто катаю дочку, провожу с ней время. Что ты говоришь? А, идти нахер? Нет дорогуша, нахуй сходишь ты. К своему бомжу. — переговор с мамой через окна завершился, ведь на встречку ехал грузовик, и дяде пришлось снова занять позицию позади. Вся моя надежда постепенно начала рассеиваться, но не до конца. Все таки, я верила в то, что это безумние закончиться. И как же хотелось, чтобы конец оказался хорошим. Мое внимание снова привлек Марко. Он не сводил с меня глаз, когда я пыталась вслушаться, что говорит мама. Заметив то, что глаза переместились на него, тот на удивление, продолжал сверлить меня взглядом. «Вот он, мой шанс!» Подумала я, и резко сменилась в лице. Глаза обратились в щенячьи, а губы слегка расслабились, чуть приоткрывшись. Я тоскливо посмотрела на окно позади него, не понимая, где же все таки мы едем — ведь они были затонированы. Я не останавливалась, ведь по парню было видно, что он заинтересован в моих действиях. — У тебя судороги? Чего так дергаешься? — с недоумением прошептал кудрявый, явно думая, что перед ним сидит какая-то недалекая. — Это у тебя судороги щас будут! — спешно прошептала я, а потом опомнилась, — То есть…Мне так плохо, так укачало! — снова вошла в роль, говоря это тихо, пытаясь вызвать сожаление, — Еще и руки так ломит…вот если бы чутка ослабить хватку, было бы легче… — уже прямым текстом, аккуратно сказала я. — Я не понятно сказал? Сиди и не рыпайся. — с раздражением произнес Марко, склоняясь ко мне ближе. Мои брови сместились на переносице от раздражения. — Так значит? — он положительно кивнул, не подавая эмоций, — Тогда подставляй свои свободные ладошки. Сейчас покажу тебе свою радугу, раскрою тебе свою душу. — с этими словами, я наклонилась к его ладоням и начала кашлять, издавая неприятную иллюзию тошноты. — Ты че творишь, идиотка! — взвизгнул тот, как девчонка увидевшая таракашку. На визг обернулись двое мужчин. Том довольно улыбнулся, а Вадим наоборот — насторожился. Во всей этой суматохе, Том являлся для меня самым загадочным персонажем. Зачем ему тоскаться с моим отцом? Только ради дружбы? Глупо. Тогда, скорее всего, он ему задолжал, вот и возиться с ним. Но, вот только, зачем он берет с собой сына? Ведь, Марко выглядит чуть старше меня, наверняка года на три, а значит, вероятно что уже восемнадцать есть. Так, для чего ему это? Ведь то, что делает этот идиот за рулем — просто так с рук не сойдет это. Я обязательно выберусь и отомщу. Адекватно, конечно. — Чего, вспомнили друг друга чтоли? — усмехнулся Том, и я подметила для себя, что у него такой противный голос. Последний раз, слышала подобный от алкаша возле подьезда — последствия часто употребляемого алкоголя очень хорошо сказывается на голосе. — В смысле, вспомнили? — удивленно спросила я, вскинув брови. — А ты не помнишь, глупая? Как в деревню приезжали к нам? — он обернулся на нас, мелькая глазами между нами. И тут меня осенило. Расплывчатые фрагменты памяти начали появляться и я вспомнила мальчика, с которым пряталась, когда сломала цветок у клумбы, кажется, его мамы. Марко, как мне показалось, тоже начал припоминать и осторожно повернулся на меня, скользя глазами по моему профилю. — Так это ты, та девчонка, которая пряталась за углом дома, от мамы? — в его грубом тоне слегка проскачила некая заинтересованность. — Да. Получаеться так. — выдохнула я, в попытках сосредоточиться на мыслях. — Я то думал, что мне это приснилось и тебя не существует. — на удивление усмехнулся парень, но резко сменил выражение лица на прежнее, подмечая суровый взгляд Вадима. — Я перестану существовать и умру от дискомфорта, если ты не ослабишь веревку на запястьях. — шепнула я ему на ухо, от чего он одарил меня не добрым взгядом. Вдруг, его рука скользнула на мое колено и начала подниматься выше. Я возмущено посмотрела на него и была бы воля и возможность, треснула бы ему по лицу! Но мое вощмущение резко сменило удивление — кудрявый начал аккуратно оттягивать края веревки, так, чтобы впереди сидящие не заметили.