L'art de vivre

      Дазай подъезжает к дому Чуи и вместо того, чтобы ему позвонить, решает подняться наверх. И захватить по дороге булочки с корицей.        До вечеринки было ещё больше двух часов, поэтому вполне есть время для открытого диалога, которого им, кажется, не хватило в прошлый раз.        Он поднимается на лифте на самый верх дома и пытается вспомнить, не было ли таких ситуаций, когда его парень ругался на внезапные появления у него дома. Поняв, что он не может вспомнить ничего подобного, Дазай спокойно открывает дверь своим ключом и оказывается внутри. Его тут же встречает шипящий Эрен, видимо недавно закончивший есть корм из свой умной кормушки.        Он снимает обувь и куртку, а затем прислушивается, чтобы понять, где может находиться хозяин квартиры.  «Ну, с богом!» — думает Дазай и резко бежит прямо на кота, чем пугает того до смерти. Пушистый комок шока убегает в спальню, а он спокойно продолжает свой путь до рабочего кабинета художника. — Приветики, — говорит он, но не видит никакой реакции. Чуя сидит на полу над холстом и оживлённо что-то на нём выводит.        Дазай тихо подкрадывается сзади и аккуратно кладёт ему руку на плечо. — Блять! — орёт рыжий и оборачивается. Он вытаскивает из ушей наушники, — Напугал!  — Миссия выполнена, приехал в твой дом и напугал всех его милых жителей! — смеётся Дазай и отдаёт ему пакет с булочками. — Что рисуешь?  — Мысли, — отвечает Чуя и забирает пакет, чтобы тут же выудить оттуда вкусняшку и откусить кусочек. — Мысли… — повторяет Дазай и усаживается рядом. Разглядывает на полу бесчисленное множество открытых баночек с краской, а затем переводит взгляд на полотно. Разноцветные линии объединяются в абстрактные узоры, похожие то ли на листья, то ли на цветы, то ли на волны. Много красного и фиолетового, — Какие красивые у тебя мысли. И очень непонятные. — Разве картина с тобой не разговаривает? — спрашивает Чуя и откусывает ещё кусочек, облизывая губы.  — Так полотна не только дышат, но ещё и разговаривают? Хм, — задумывается Дазай. — Волнуешься? — Да, это забавно спрашивать у тревожного человека, — хохочет Чуя. — Попробуй смотреть чуть глубже.  — Глубже?  — Извращенец. Дай руку, я тебе покажу, что надо делать.  — Может ты хочешь, чтобы я сначала взял в руку кисть? Обмакнул в краску и…  — Именно, — отвечает Чуя и даёт ему кисть. — Выбирай любой цвет. Кроме чёрного. — … — Дазай тянется к жёлтому, набирает краску и протягивает ему руку. Чуя аккуратно обхватывает запястье. — А теперь расслабься и просто веди её туда, куда хочется, не думая о том, что получится.  И он делает это, приближаясь к своему парню слишком близко, потому что тянет Дазая в противоположный угол полотна.  Они оба замирают на секунду.  Недоеденная булочка падает обратно в пакет, а кисть падает на картину.  Чуя впивается в его губы своими и залезает на колени, роняя на пол несколько баночек с краской и тут же вляпываясь в неё.        Дазай обхватывает руками его ягодицы и притягивает ближе к себе, отвечая на поцелуй и перехватывая инициативу. В этот раз рыжий точно никуда не убежит, пока не начнёт скулить от удовольствия. Пальцы ловко пролезают под штаны и бельё, сжимая упругие мышцы.        Доля секунды на размышления: заваливать его на пол прямо в кабинете или идти до спальни, и Дазай выбирает второй вариант, медленно поднимаясь на ноги с ценной ношей в виде чудной задницы в руках. Булочки остаются остывать в пакете на полу, пока они идут к спальне. Чуя крепко держится за него и кусает шею в предвкушении. Ногой Дазай толкает дверь в спальню и снова сталкивается с Эреном: — Освободи кровать, животное.       Чуя удивлённо отлипает от его шеи и поворачивает голову, чтобы посмотреть на своего кота.  — Эрен, я не буду повторять, — продолжает Дазай и скидывает рыжего с себя на матрас. Он стягивает с него штаны перепачканные краской и устраивается сверху, чтобы начать новый, более страстный поцелуй. Эрену такая движуха рядом с ним не нравится, поэтому он решил воспользоваться советом и дать по съёбам пойти по срочным кошачьим делам в другой части квартиры. — Блять.  — Что? — удивляется Чуя.  — Подожди, — отвечает Дазай и выбирает в коридор. — Собака ты лесная, а не кот! Я так и знал!        Рыжий выбегает следом и видит, как его парень дерётся с котом за свои кроссовки. Эрен вцепился зубами в замшу и агрессивно шипит, а Дазай явно переживает за их сохранность, поэтому старается не делать резких движений.        Чуя быстро идёт на кухню и вытаскивает из одного из ящиков запретный мешочек наркотиков. Он запускает его точно в кота.  — Вот так, — улыбается он, видя, как Эрен принюхивается и гораздо больше интересуется кошачьей мятой. Он расцепляет зубы и укладывается на пол, чтобы поиграться с травкой и потереться об неё головой. Дазай стоит с кроссовками в руках и вопросительно смотрит на Чую. Тот подходит и убирает их в свободный ящик в комоде. — Ты был храбр, но этот говнюк всегда побеждает!  — Возможно, я проиграл одну битву, но я ещё могу выиграть войну! — смеётся Дазай. — На чём мы там остановились?  — Ой! — кричит Чуя, когда он закидывает его к себе на плечо и отвешивает лёгкий шлепок по заднице. Дазай тащит его в спальню, но зачем-то сворачивает в ванную вместо неё и усаживает на стиральную машину сверху.  — Руки помыть надо, — отвечает он и включает воду в раковине.  — Вау, — отвечает рыжий и спрыгивает вниз, чтобы присоединиться. — Дазай. — М?  — Ты ведь хочешь меня?  — Ха? Ты сейчас серьёзно? — удивляется он, споласкивая мыло. — Ты себя в зеркало видел?  — А что не так с зеркалом? — задумывается Чуя и смотрит на своё отражение сначала спереди, а потом сзади.       В этот момент Дазай прижимает рыжего к раковине и снимает футболку и говорит: — Оно отражает слишком много одежды, — а затем подталкивает к двери. — Бегом на кровать!  — Не честно! Ты то-о… — успевает растянуть он прежде, чем Дазай снова его схватил и потащил вперёд. — Ой! Ну что за день покатушек! Какие ещё аттракционы будут?  — Чуя, спрашиваю тебя в миллионный раз: ты уверен, что хочешь заниматься сексом? — он ставит его на пол перед собой. — Пожалуйста. Вот просто умоляю, скажи мне правду, потому что я нихуя не понимаю ситуации, в которые мы постоянно попадаем, — продолжает Дазай. — Меня это беспокоит. И это очень важно.  — Прости… — отвечает он. — Я не знаю, как ответить на этот вопрос. Это и есть правда. И прости, что я в прошлый раз сбежал. Надавил на тебя сначала, а потом всё испортил.  — Чуя, это нормально, если ты не чувствуешь себя уверенным во мне. Нормально, что ты сомневаешься или боишься. И нормально, что у тебя есть какие-то ожидания, — говорит Дазай. — Но ты не думаешь, что я тот человек, который должен об этом знать?  — Должен. Ты прав. И мне жаль, что так получается. Мне жаль, что ты вынужден меня воспитывать и объяснять мне очевидные вещи! Но я вот такой! — с грустью в голосе отвечает Чуя. — Я просто такой, понимаешь? Я не знаю, как по-другому. Не видел, не пробовал, не чувствовал. Моя дружба с Николаем держится столько лет на том, что он прилипала, который вечно доёбывается. А Федя просто слишком ответственный и считает, что обязан меня опекать, — продолжает он. — Но ты не обязан, Дазай. Ты ничего мне не должен абсолютно. Я пойму, если ты скажешь, что тебе не сдались проблемные отношения! Я пытаюсь, правда! Но у меня нихрена не получается! Я сам себя не понимаю! У меня в жизни полный беспорядок, потому что внутри беспорядок! Я больше всего на свете не хочу причинять тебе боль!  — Чуя… — Нет, послушай меня! Ты свободен в своих решениях. Я натворил достаточно дерьма, пытаясь подстроить тебя под иллюзии в своей голове, но я больше не хочу этого делать! Я хочу, чтобы ты был счастлив и… даже если не со мной, — Чуя поджимает губы и вот-вот готов расплакаться. Он отходит на шаг назад. — Мне нужно позвонить Феде.  — Зачем? — спрашивает Дазай. — Чтобы он заехал за своей картиной для Коли, потому что я не хочу никуда ехать, — отвечает он и обходит кровать, чтобы глянуть в карманах штанов телефон. — Позвонишь мне? Или можно с твоего набрать, чтобы не ходить и не искать?  — Да, — отвечает он и протягивает свой телефон. И Чую прорывает, как только он берёт его в руки, потому что на заставке стоит их фотография. Он опускает руки вниз и смотрит на Дазая, пока слёзы собираются в солёное море в глазах, стремясь покатиться вниз. — Мне… мне очень плохо, — он пытается вытереть слёзы, но плачет только сильнее.  — Где твои противотревожные? На кухне?  — Здесь. — Сейчас воды принесу, ляг пока, ладно? — говорит Дазай и убегает до кухни. Возвращается со стаканом воды. — Держи, Феде я сейчас позвоню.  — … — Чуя берёт в руки стакан и выковыривает из пачки одну маленькую таблеточку, которая в ближайшее время вырубит его. И как же уже заебало постоянно пичкать себя лекарствами. Как будто об это есть какой-то смысл. Крышу как сносило, так и сносит. Если и не больше, чем до этого.  «Ладно, точно не больше. Не надо сильнее накручивать себя. Лучше становится, но нужно больше времени» — проговаривает он внутри себя успокаивающие фразы, в которые абсолютно сейчас не верит.        Он слышит, что Дазай разговаривает в коридоре, и пытается успокоиться. Голова аж физически ноет от этого идиотского хаоса внутри и снаружи. Какая-то дрянь просто съедает его изнутри и не даёт спокойно жить. И это ощущается так страшно дискомфортно, что даже не описать. Его парень возвращается, садится на кровать рядом и крепко обнимает.  — Я позабочусь о тебе, Чуя, — тихо говорит Дазай. — И я знаю, что ты не можешь не переживать, но я обещаю, что могу взять любые твои проблемы и вопросы на себя.