Исповедь

      — О, поглядите-ка, — послышался задорный басистый голос оказавшегося на пути ангела.       Светловолосый мужчина, сжимая в пальцах небольшой блокнот, остановился напротив Томаса, заглядывая тому за спину, чтобы лучше увидеть меня. Плечи наставника расправились, крылья чуть встрепенулись, и одновременно послышался шумный вздох. Готова поспорить, он закатил глаза.       — Похоже, ты не слишком доволен новой работёнкой, — опять заговорил сотрудник департамента, расплываясь в весёлой ухмылке, обнажая ряд белоснежных зубов.       Лицо его выглядело так, будто кто-то решил вырубить человека топором из скалы. Острые и резкие черты отталкивали, даже несмотря на красивую улыбку, а голубые глаза излучали лишь холодную насмешку. Несколько долгих мгновений он так и продолжал, не моргая, глядеть куда-то в район моей переносицы, тем самым вынуждая почувствовать прилив смущения и дискомфорта. Опустив взгляд к носкам ботинок, переместила вес с одной ноги на другую и прочистила горло.       — Тебе, полагаю, нечем больше заняться? — стальные нотки зазвенели в голосе Томаса.       — А как же я мог пропустить такое потрясающее событие? — с наигранным восторгом пропел незнакомец. — Неужели ты наконец-то будешь работать с кем-то в паре? Да ещё с женщиной! Поразительно ведь!       — Изволь от своих бессмысленных речей, Гаусс, — явное предупреждение так и сочилось из слов. Я подняла глаза, всматриваясь в напряжённый разворот плеч наставника.       Не став дожидаться какой-либо ответной реакции, он шагнул вперёд, задевая плечом преграждающего путь. Тот отступил в сторону, пропуская Томаса. Я же, не совсем понимая, куда себя деть, засеменила следом, сразу же ощутив, как крылья слегка заколыхались от движения.       — Как грубо. Ну, что ж, поговорим в другой раз, — хохотнул позади Гаусс.       Свернув направо по коридору и оказавшись на достаточном расстоянии от неожиданно возникшего ангела, наставник, не дав мне время как следует обдумать ситуацию, заговорил:       — Не обращай внимания. Он как собака — лает, да не кусается.       — Хм, у вас не слишком-то дружеские отношения, — покачала головой.       — А ты ожидала что-то вроде братской любви? — усмехнулся темноволосый, мельком оглядываясь через плечо.       — Ну-у-у, да, — я протянула нерешительно.       — Гаусс просто слишком рад моим неудачам и теперь решил позлорадствовать, — Томас слегка скривился, отворачиваясь. — Обычно все работают с напарниками. Мне же разрешали самостоятельно выполнять задания.       — Этот Гаусс кажется не очень хорошим человеком, — наморщив нос, хмыкнула и сжала губы в тонкую полоску.       — Не стоит обращать на него внимания, правда, — успокаивающим тоном произнёс мужчина. — Саксы иногда бывают довольно неприятными.       — А почему ты не хотел сотрудничать с кем-то?       — Я всегда прекрасно справлялся в одиночку. А с напарником появляются риски быть недопонятыми, ведь никогда не знаешь, что в голове у другого. А ещё он может натворить глупостей или вдруг сыграет человеческий фактор. Быть командой — большой труд, а слаженной командой… Думаю, это слишком сложно.       — Хм, вот как? А я-то думала, ты просто настолько самовлюбленный и эгоистичный, что принять факт близкого сотрудничества с кем-либо — невообразимо, — озвучила собственные мысли, но сразу же осеклась, встречаясь с холодным взглядом янтарных радужек. — Извини.       — Бывает, — лениво закатил глаза Томас, отворачиваясь.       Несколько шагов, ещё один поворот направо, и мы вошли в просторный светлый зал. Десятки столов стояли параллельно друг другу, у каждого наблюдалось по два стула, а на некоторых возвышались башни из каких-то бумаг и документов. Присутствующие ангелы деловито обсуждали со своими напарниками насущные вопросы, но, завидев меня, с любопытством провожали взглядами. Добравшись до одного из таких рабочих мест, мы остановились. На столешнице можно было увидеть только чернильницу, перо и небольшое количество блокнотов, аккуратно сложенных в ровную стопку.       — Порядок на столе — порядок в мыслях, — прояснил наставник, перехватив мой заинтересованный взгляд. — Присаживайся, — отодвинув стул, жестом указал.       В ответ я лишь кивнула, послушно выполняя просьбу.       — Итак, — оперевшись бедром о стол, он скрестил руки на груди и внимательно осмотрел присутствующих, нацепив на лицо безумно серьёзное выражение, — сначала я проведу тебе инструктаж, а потом подпишем договор.       — Что за договор? — приняла более расслабленную позу, стараясь сконцентрироваться.       — Там несколько пунктов, но об этом позже, — пронзающий взгляд вернулся ко мне, скрупулёзно изучая. — Первое и самое важное: нельзя сталкиваться с собой в прошлом. Также запрещается изменять план, выданный на конкретного человека, по своему собственному желанию. Запрещается показывать людям свои крылья и раскрывать наши секреты. Посторонние не должны видеть твои перемещения. Никаких азартных игр или убийств своих напарников. Нельзя допускать смерть в другом времени. У тебя будет пробный период, так что настоятельно рекомендую вести себя хорошо и не творить ерунды. Ты сможешь перемещаться во времени с целью посмотреть какое-либо событие, но не корректировать его, если не было указаний свыше. Напомню, что поначалу я должен сопровождать тебя. Всегда.       Поджав губы, я вслушивалась, стараясь ничего не упустить. Томас же продолжал пристально глядеть в глаза, донося важность каждого слова.       — План выдаётся по конкретному человеку, — постучав тонкими пальцами по обложке самого верхнего блокнота, продолжал ангел. — У людей возникает дежавю из-за корректировки плана либо от присутствия кого-то из нас. Ещё не стоит посещать церкви…       — Почему? — удивлённо приподняла брови, не ожидая услышать нечто подобное.       — По-настоящему верующие люди могут начать рыдать. Иногда это превращается в целую истерику, — пожал плечами, чуть улыбнувшись.       — Поняла, что ещё?       — Хм-м-м, — прикладывая указательный палец к губам, задумчиво протянул темноволосый, — прислушиваться к моим рекомендациям.       Я лишь закатила глаза, но решила промолчать.       — Раз возражений не будет, думаю, пора подписать договор.       Он ловко выудил из стопки с блокнотами небольшой пожелтевший пергамент и придвинул ближе ко мне. Затем, кивком указав на перо, принялся ожидать, полностью посвятив себя разглядыванию столешницы.       Пробежавшись беглым взглядом по изящно выведенным строкам с инструкциями, которые ранее вслух озвучил Томас, я несколько секунд размышляла над происходящим. Подарок судьбы в виде путешествий во времени и крыльев манил своими фантастическими возможностями. Но обязанность длиною во всю жизнь исправлять чьи-то косяки в прошлом, мягко говоря, настораживала. Да и в придачу ко всему этому куча ограничений свободы действий. Уж совсем не хотелось проводить вечность на поводу у новоявленного наставника. Он казался слишком эгоистичным и самовлюблённым, что сулило постоянными стычками и взаимной неприязнью. Сомневаясь, я закусила внутреннюю стенку щеки, тщательно взвешивая в голове оба варианта. Ведь если и была возможность отказаться — то сейчас самый подходящий для этого момент.       «Ты же не заячья душа, Анна», — зазвенели слова Томаса. Отбиваясь от стенок черепной коробки, они циклично повторялись, вращаясь и заставляя сильнее напрячься.       Сделав глубокий вдох для успокоения, я прикрыла на мгновение глаза, а как только распахнула, рукой потянулась к перу. С силой сжала его в похолодевших пальцах, ощущая, как бешено колотится сердце в грудной клетке. Казалось, оно сейчас вовсе вырвется из рёбер.       Но вместо того, чтобы отступать, я резким движением поставила подпись в правом нижнем углу и взглянула на мужчину. Уголки его губ дёрнулись в мимолётной улыбке, характер которой определись не смогла.       — Теперь вставай, — с завидным спокойствием проговорил тот.       Небольшое облегчение мурашками пробежалось по всему телу. На негнущихся ногах я поднялась, а Томас оторвался от стола, делая шаг вперёд. Мы стояли, глядя друг на друга, словно видели впервые. Янтарные радужки озарялись непонятным блеском, но лицо человека напротив оставалось нечитаемым. Да уж, трудно нам будет…       — Дай свою руку.       — К-какую? — запнулась, сглотнув вязкую слюну и нервный ком в горле.       — Любую, — Томас же напротив оставался сдержанным.       Не мешкая, вытянула вперёд правую ладонь, наблюдая за каждым действием наставника.       — Всё хорошо, не нужно так волноваться. У меня нет злых помыслов, — в попытке как-то повлиять на моё состояние тихонько произнёс мужчина.       Выдавив из себя подобие улыбки, насильно попыталась расслабить мышцы скованного тела, но особым успехом это не увенчалось. Не то чтобы я думала о возможности Томаса сделать какую-то гадость, просто момент казался слишком волнительным. Особенным, что ли…       Осторожно вложив руку в свою, ангел успокаивающими движениями помассировал большим пальцем тыльную сторону моей ладони. Бережно и нежно, словно держал очень хрупкий предмет, опасаясь ненароком сломать его. Тепло его кожи согревало, заставляя унять дрожь и облегчённо выдохнуть. Мягко сплетя наши пальцы в прочный замок, брюнет заглянул в глаза. Пристально и слишком откровенно, будто обнажая своё истинное нутро. Никакой насмешки, самодовольства, эгоизма… Никакого презрения, которым он так часто одаривал окружающих. Только горечь одиночества и усталость. Возможно мне просто почудилось. Интересно, а что видел в моих глазах Томас?       Несколько долгих мгновений мы так и стояли, пока напряжение полностью не покинуло собственное тело. Затем, проведя ещё раз большим пальцем по костяшке моего указательного, мужчина улыбнулся.       Белоснежное свечение, прорывающееся откуда-то из ладоней, плавно растекалось, обволакивая каждый миллиметр наших предплечий. Я видела только краем глаза, никак не могла оторваться от глубины радужек человека, стоящего напротив. Кончики пальцев закололо, прошибая вспышкой тепла. Ещё секундой позже по позвонкам пробежала волна мурашек, заставляя раствориться в приятном ощущении. В ушах звенело, а ноги слегка подкашивались.       — Теперь мы связаны и обязаны защищать друг друга, — послышался шёпот.       — Хорошо, — я кивнула, улыбнувшись приятному наваждению, даже не заметив, как вспышка света угасла, а наши руки рассоединились и теперь безвольно свисали.       — Хочешь сейчас познакомиться с остальными или потом? — вкрадчиво заговорил Томас, выглядевший немного сбитым с толку.       Вопрос показался довольно необычным.       — В другой раз.       — Тогда пойдём скорее, пока эти коршуны не налетели с вопросами, — не дожидаясь ответной реакции, он сжал мою кисть в цепких пальцах и быстрым шагом потянул следом за собой.       Несмотря на давящую атмосферу, нужно было держать лицо, потому что по количеству словленных взглядов в свою сторону я переплюнула бы даже какую-то известную личность. Зал был слишком тихим. Еле слышные перешёптывания тонули в шуме шагов и отдаленном шорканье ручки по листу бумаги. Помещение настолько погрузилось в атмосферу осторожности, что, казалось, все превратились в статуи. Я же смотрела вниз на свои ноги и каждой клеточкой тела чувствовала неловкость.       Мы пересекали коридоры, двигаясь в неизвестном мне направлении, и делали это настолько быстро, что возможность рассмотреть висящие на стенах картины просто не представлялась. Первые несколько секунд внутри бушевало желание высказать протест из-за быстрого темпа шагов Томаса, продолжающего тянуть за собой, однако чуть позже я смирилась с такой участью, опустив голову вниз, продолжая следовать по пятам.       И вот, мы вошли в просторную комнату с огромным окном на всю стену от пола до потолка. По центру расположился большой письменный стол, по виду очень старинный, с искусными переплетениями узоров на тонких ножках. Глядя на мебель, сразу же можно было понять, насколько она стара и насколько высокой являлась цена. Напротив стола находилось два тёмно-синих кресла, то ли велюровых, то ли сделанных из подобного материала. Человек же, ожидающий нас, вглядываясь в открывающийся из окна пейзаж, обернулся, услышав звук захлопывающейся двери. Он одарил наигранной улыбкой в знак приветствия.       — О, ну наконец-то! — вальяжно вскинув руки, мужчина проследовал к своему рабочему месту, а его крылья при этом слегка нервно дёрнулись.       Пока мы подходили ближе, я ещё раз осмотрела белоснежную комнату, напоминающую своим ярким освещением больницу, точнее операционную. Минимум вещей. Никаких картин, никаких предметов искусства. Всё максимально минималистично, отчего создавалось давящее чувство внутри.       — Антоний, — кивнул Томас мужчине, который так гармонично смотрелся за огромным лакированным столом в этом кабинете, что был почти частью интерьера.       — Присаживайтесь, мистер Стенфорд, мисс Колиньи, — указал небрежным жестом на кресла напротив себя. — У меня есть для вас несколько новостей, которые я хотел бы передать лично, без лишних ушей.       Наставник сел, едва заметно напрягаясь. Слова, сказанные подобным тоном, редко несут за собой вести о чём-то хорошем. Я, последовав примеру, села на соседнее место. Вид у этого человека странный. Вроде и ничего особенного, однако внутреннее ощущение тревоги возрастало с каждой секундой. И либо я параноик и слишком волнуюсь, либо он не благочестив в своих словах и намерениях.       Строгие черты лица выглядели чересчур грубо. Массивный лоб и острый вытянутый подбородок придавали лицу ещё большей непривлекательности. Что-то в нём было отталкивающее. Быть может, глаза. Серые, ледяные.       — Во-первых, хочу вас поздравить с новой должностью, — начал Антоний.       Томас опять сдержанно кивнул.       — Я уже выбрал подготовительное задание, как и полагается. Мы хотим ещё раз посмотреть, как вы справитесь в совместной работе, а после, естественно, нужно будет разобраться кое с чем посерьёзнее, — продолжил тот.       — Ещё раз посмотреть? Что это означает?       — О, ваша стычка и внезапные перемещения в тренировочный отдел перед тем, как оказаться в Чистилище. Мы подумали, что стоит ввести нововведение, после некого конфликта… Не суть. Вы оба показали себя достаточно хорошо. Анна готова была вступиться за тебя. А ты готов был вступиться за неё. И это замечательно.       Новость не вызвала и тени удивления на лице Томаса, лишь играющие желваки выдавали испытуемые неприятные эмоции.       — Что же, довольно жестоко по отношению к новенькой, — задумчиво произнес наставник. Казалось, в тот момент они оба резко вспомнили о моём присутствии, переведя взгляды и оценивающее рассматривая.       Я неловко поёрзала в кресле, расправляя плечи, хотя особой уверенности не ощущала.       — Но я позвал вас не для этого.       — О, правда что ли? — криво усмехаясь, выдавил Томас. — Ну вот, а я уже было подумал, что ты отравился чувством чрезмерной ответственности, раз позвал в свой кабинет в первый же день, чтобы поздравить с получением новой должности. Надеюсь, хоть задание интересное будет.       Расслабляться было рано, и шестое чувство подсказывало, что мне вовсе не понравится то, что скажет Антоний. Мужчина был настолько сосредоточен на собственных раздумьях, что вряд ли ему вообще было до этого что-либо ещё, вроде каких-то подколов.       — Я несказанно счастлив видеть здесь вас двоих! Пройдя такой нелёгкий путь, каждый из нас должен понимать и ценить те истины, указанные Великими. Смею возлагать надежду, что вы уже знаете, к чему приведет пренебрежение правилами, кои никогда не должны быть нарушены. Ведь гармония… гармония может существовать только в том случае, если каждый будет на своём месте. И как чудесно, что оба вы уже на своих местах! — практически пропел Антоний. — Посему мне радостно заявить, что под моим чутким началом, — он прокашлялся, поднося кулак к лицу, — точнее, я уверен, что вы сможете добиться успехов, став достойными представителями избранного общества!       И расплылся в мерзкой улыбке, что сделало его похожим на отвратительный пугающий манекен. Я пока что не понимала, как именно должна реагировать, поэтому только замерла, стараясь как можно меньше двигаться.       — На вас двоих возлагают надежды. Повторюсь, мы крайне внимательно следили за вашими успехами в тренировочном зале. Поэтому все проголосовали за то, чтобы в кратчайшие сроки дать вам первое задание! Не поймите неправильно, Анна, — мужчина на мгновение перевёл глаза в мою сторону, делая акцент на имени, а после вернулся к Томасу, — однако сейчас у нас есть небольшие недопонимания в коллективе, несмотря на возможность скорейшего достижения той самой гармонии, о которой я говорил ранее.       — А мы тут при чем? — фыркнул наставник, нервно дернувшись. — Разве на обучение новеньких не даётся довольно много времени? — кажется, он начинал терять самообладание и выдержку.       Антоний закивал, не снимая с лица свою жуткую улыбающуюся маску.       — Да, так и есть. Вы несомненно правы, мой дорогой друг. Но я не могу сейчас раскрыть причину спешки. Посему прошу вас подойти со всей ответственностью к миссии!       Яркая вспышка удивления отразилась в янтарных глазах. А я пыталась прислушаться к внутреннему «я» и понять, как следует к этому относиться, но, заглянув в себя, не почувствовала ничего, кроме нервного клубка, собиравшегося в районе солнечного сплетения. Быть может, немного позже появится возможность хорошенько обдумать каждую деталь, и тогда-то я пойму, что к чему. Пойму внутренние ощущения, которые, видимо, кто-то выключил. Словно рубильник. Какой-то дурацкий переключатель. Щёлк, и ничего. Кромешное чувство пустоты. Своего рода апатия. А может, я никак к этому не относилась? Неиссякаемое любопытство не одолевало. Что опять-таки вызывало вопросы самой к себе.       Всё, что меня волновало — механизм путешествий во времени.       Антоний протянул пару чёрных книг в твёрдой обложке и конверт, которые наставник нехотя принял:       — Благодарю, — наконец кивнул Томас, натянуто улыбаясь. — Нам пора, — и мельком глянув на меня, поднялся.       Отчётливо видно, как ему не хотелось находиться в этом кабинете.       — Задержитесь на минуту, — вкладывая в голос ледяную настойчивость, проговорил Антоний, принося с собой новый разряд напряжения под кожей. — Среди нашего общества возникли, скажем так, недопонимания, как я уже говорил ранее. А точнее, кто-то, мы ещё не знаем кто, украл несколько книг судеб определённых людей. Причины такого поступка также не известны.       На несколько секунд в помещении повисла неприятная тишина, отзывающаяся пульсацией в висках. Томас задумчиво склонил голову набок, сведя брови к переносице. Я же медленно поднялась, заторможенно осмысливая услышанное.       — И вы хотите, чтобы… — растягивая слова, вопросительно начал наставник.       — Мы хотим, чтобы вы разобрались с одним из таких случаев. Вы должны найти того, чью книгу судеб украли, и сделать так, чтобы история не изменилась.       — Это, по-вашему, то задание, которое следовало бы давать в качестве первого? — последние слова он выплюнул, словно они превратились в ядовитые сгустки на языке.       — Но ведь, дорогой друг, ты прекрасно справлялся в одиночку, делая всё очень осторожно. Не думаю, что теперь твоя жизнь как-либо усложнится. В любом случае, возражения не принимаются, — мужчина елейно улыбался, держа зрительный контакт с темноволосым.       Нет. Не так. Это настоящий поединок. Могло даже показаться, будто где-то по центру между ними летят искры. Казалось, температура воздуха в кабинете упала разом на несколько десятков градусов, стоило их взглядам на секунду пересечься.       — Теперь вы свободны. Удачи, — и Антоний, переведя на меня взгляд, кивнул.       Ах, как же! Осторожно он делал!       Очень осторожно ворвался в мой дом.       Очень осторожно рассказал о путешествиях во времени.       Да, сама осторожность, ничего не скажешь!       Секундный порыв возмутиться настойчивой волной хлынул к щекам. Я открыла рот, но тут же передумала, пересекаясь с парой льдин вместо глаз. Только лишь нахмурилась, смыкая губы и слегка опуская голову. Кем бы он ни был, но улыбка у этого Антония была гадкой. Такой искусственной, будто кто-то приклеил её туда.       Мы молча покинули кабинет, направившись к выходу из здания. Мне стали очевидны несколько вещей: люди тут не слишком хорошо относятся друг к другу (если так можно сказать), на нас повесили какое-то максимально плохое задание и, конечно же, идущий рядом Томас крайне рассержен. Его щёки покраснели, а губы сцеплены в тонкую напряжённую полоску. Да весь он выглядел напряжённым, что уж там. Движения резкие, нервные. Шаг тяжёлый. Взгляд устремлён вперёд. Покинули Департамент Мироподдержания мы под любопытные взоры и перешёптывания коллег. Наверное, со стороны выглядело так, будто Томас зол именно на меня. Картина красноречивая: он вмиг превратился в серьёзного родителя, а я в мгновение ока стала непослушным ребёнком. Набойки на обуви ритмично цокали по мраморному полу синхронно с моим сердечным ритмом, пока звук разносился гулким эхом по длинным коридорам. Чуть ли не выбежав, мы свернули по одной из улочек, и только тогда мужчина наконец-то выпустил мою руку, замедляя шаг. Слишком отчётливо было заметно, как ему не нравилось общество других путешественников во времени. Теперь оставалось гадать, будет ли он так же избегать моего общества.       В самом конце улицы, дорога которой была вымощена камнями, виднелось ещё одно сооружение, не меняющее своего внешнего облика. Статичное и оттого выбивающееся из колеи, оно привлекло моё внимание.       — А что там? — кивнула на строение.       — Место, где можно получить ответ на любой вопрос, — сухо проговорил ангел.       Я поджала губы, мысленно принявшись перебирать в голове варианты вопросов, которые можно задать. Что было до большого взрыва? Как образовалась вселенная? Что появилось раньше — чёрная дыра или галактика? Зачем мы все живём? Для чего это нужно или кому? Почему меня выбрали, наградив крыльями? Каково моё предназначение?..       — Но ты не сможешь войти в Храм, — заметив мой задумчивый взгляд, произнёс Томас.       — И почему же? — хмуро пробурчала, глядя исподлобья на спутника.       — Двери запечатаны с помощью магии. Только тот, кто готов получить ответ на самый сокровенный вопрос — может пройти внутрь. Но ты ведь даже не знаешь, о чём спросить, — тот хитро улыбнулся, заставляя меня сильнее свести брови на переносице.       — Откуда такая уверенность?       — Да у тебя всё на лице написано. Не забывай, я живу поболее твоего.       Грубиян.       Но, не став как-либо комментировать услышанное, только отвернула голову к зданию. Действительно напоминало храм. Белоснежные округлой формы стены гармонично опоясывали несколько колонн по периметру конструкции. Статуи с плачущими девами в два ряда вели к плотно закрытым массивным железным дверям. Серебряные купола сверкали и переливались на свету, вздымая высоко вверх, украшенные несколькими шпилям, теряющимися в лёгкой дымке. Красивое и сравнительно минималистичное строение.       — Можешь попытаться, конечно. Но сомневаюсь, что получится, — весело продолжал шагающий рядом.       — Угомонись, ладно? — закатив глаза, прошипела я, начиная раздражаться.       Послышался тихий смешок. Метнув в пернатого испепеляющий взгляд, заметила лишь широкую беззаботную улыбку. Янтарные глаза светились задорным огоньком, открыто демонстрирующим удовлетворение. Он делал это специально. С наслаждением. И без всякого угрызения совести, будто садист. Конечно! Ведь так забавно подбешивать окружающих людей…       В тот момент я начала серьёзно задумываться о предстоящей муке в виде такого сотрудничества и, что если бы была возможность, то сменила напарника.       Несколькими минутами позже мы вошли в трёхэтажное здание. С виду совсем непримечательное, изрядно просевшее в фундаменте под тяжестью массивных кирпичных блоков. Оно постепенно видоизменялось, однако не так «радикально», как это происходило со строениями, которые мы видели раньше. Отворив тяжелую входную дверь, просочились внутрь, оказываясь в старинном подъезде с потрескавшейся краской на стенах и потолке. Лампочка чуть мигала, показывая, насколько давно не было даже косметического ремонта.       В тишине мы поднялись на второй этаж по широкой лестнице, затем проскользнули в единственную дверь.       Это была квартира. С виду просторная, однако захламлённая. Множество разнообразных предметов искусства, книг и одежды валялось на каждой доступной плоскости: стеллажи, полки, стулья, столы, даже пол. Я поморщила нос, наблюдая, какое количество пыли скопилось на одной из этажерок, обставленной вазами. Если постараться, то можно было разглядеть в гостиной камин и пару кресел, кофейный столик же являл собой гору картонных коробок, содержимое которых не представлялось увидеть. Сверху на них покоилось несколько миниатюрных пустующих белых чашечек на блюдцах. По обе стороны от камина находились одинаковые межкомнатные двери из тёмного дерева.       Интересно было бы узнать историю этих различных предметов. Они ведь точно не появились тут просто так. Должна быть причина. Быть может, за всем этим стояла какая-то крайне захватывающая дух история.       — Ага, явился! — послышался звонкий женский голосок позади. — А это кто?       Я обернулась, встречаясь взглядом с брюнеткой с миловидными чертами лица. Пышные губы, походившие больше на два лепестка розы, маленький аккуратный носик, еле заметная щербинка между передних зубов. Густые тёмные брови слегка удивлённо подняты, а зелёные глаза округлены. Словно фарфоровая кукла, будто сказочная… Не знаю, какими словами её описать, но с уверенностью могу сказать — эффект она произвела ошеломляющий. Стройный стан, как у статуэтки, ровная гордая осанка, тонкие пальчики, сжимающие кружевной веер. Пышное платье с корсетом цвета грозового неба подчёркивает привлекательную фигуру. Девушка в требовательном жесте вперила руки в бока, пару секунд пристально всматриваясь в моё лицо. Затем оценивающе окинула взглядом Томаса и глубоко вздохнула. Её зеленые глаза напоминали больше лесную чащу, а я почувствовала себя максимально непривлекательно, находясь в компании такой красавицы.       — Только не говори, что ты опять украл человека! — изрекла наконец девушка как-то измученно.       От удивления собственный рот приоткрылся; на кончике языка тут же отдало прохладой. Мельком обернувшись на наставника в попытке прочитать его эмоции, я снова вернулась к девушке.       — Да ладно вам, я же просто шучу, — новая знакомая беззаботно махнула рукой, делая шаг вперёд.       Платье её заиграло новыми красками, переливаясь в солнечном свете. Атласная ткань, расшитая кружевом на подоле, то и дело сверкала. Прекрасные тёмные кудри собраны в аккуратную высокую причёску, дополненную изящной миниатюрной шляпкой белого цвета. На шее поблёскивает драгоценное колье, вынуждая заострить внимание на декольте, в ушах серьги из того же комплекта. Руки покрыты средней длины перчатками.       Что же, должна признать, выглядела она невероятно.       — Анна, это Нэнси, наша коллега, — объявил Томас, отвлекая меня от разглядывания. — Нэнси, это Анна, мы теперь будем работать вместе, прямо как ты с этим Брон… Да как же его?..       — Брониславом, — поправила та, закатывая глаза. Очевидно, имя мужчина забывал уже не впервые.       — Отлично, а теперь нам пора приступить к вступительному курсу занятий, — повелительные нотки в голосе, сравнимые со свинцом, почти оттолкнули тяжестью.       И он уже хотел двинуться дальше, даже повернулся в сторону одной из дверей, однако девушка заговорила.       — Работать вместе? — повторяя обрывок фразы, склонила она голову набок, прищурившись в подозрении. — Неужели? — и вдруг сорвалась с места, решительным шагом направившись в нашу сторону.       Остановилась в сантиметрах сорока, молча осматривая меня с головы до ног. Свела брови у переносицы, показывая тем напряжённость, и несколько долгих мгновений молчала, заставляя почувствовать внутри неуверенность.       — Бедняжка, я так сочувствую, — вдруг расплылась в жалостливой улыбке девушка. — Тебе стоит покушать, ты такая худая. Из какого ты столетия, милая?       От такого резкого скачка эмоций я чуть опешила, нахмурившись.       Как бестактно. Никогда прежде не считала себя худой. Да, стройной, но всё же в меру. Может новая знакомая так сказала в силу разницы в моде? В её времена в почёте явно были дамы более пышного телосложения. Такие, чтоб аж дух захватывало. Я же точно не подходила под подобное описание.       — Из двадцать первого, — неловко пробормотала, не найдя другого ответа.       — Да-да-да, благодарю за твою заботу, Нэнси, но нам сейчас не до этого. Давай потом? Мы спешим, — новоиспечённый наставник потянул меня за предплечье, увлекая за собой в одну из комнат.       — Бедняжка, — ещё раз повторила девушка, печально улыбаясь и качая головою, прежде чем мы успели скрыться за дверью.       Что же, знакомство было не слишком удачным, на мой взгляд. Можно сказать, странным. Сначала шутка. Затем комментарий по поводу фигуры. Это несколько оттолкнуло. Хотя к моменту, как послышался хлопок за спиною, и дверь закрылась, я остановилась, решая прекратить размышлять на эту тему. Томас разжал свою хватку, принявшись нарезать круги по комнате, активно думая о чём-то.       Тут было не так много места. Уже не валялась груда разнообразных предметов из всевозможных эпох, однако книжные полки забиты до отвалу. Похоже, он любит читать. На подоконнике покоился горшок с ростком, который стал никому не нужен, полностью высохнув, и он натолкнул меня на мысль, что наставник либо не часто появляется в этом месте, либо крайне невнимателен. Что же, спрашивать что-то сейчас не слишком хотелось. Тёмные стены когда-то явно имели бордовый оттенок, но теперь казались выцветшими, сплошь увешаны разными обрывками листов, исписанными мелким почерком. На большой кровати с балдахином постель не застелена, вместо этого на ней покоилась разнообразная одежда. Комната уставлена до смешного массивной мебелью: письменный стол у окна, два больших платяных шкафа, кожаное кресло у книжной этажерки. И тем не менее это место было довольно-таки умиротворённое… Каждая деталь тут источала спокойствие, создавая своеобразный кокон уюта вокруг каждого, кто сделал хоть один шаг внутрь. Находиться в комнате оказалось куда приятнее, чем могла ожидать. Оттого тело начало расслабляться. Мышцы постепенно обмякали, и я ощутила боль в шее из-за долгого напряжения.       Тем временем на прикроватном столике вдруг загорелся стройный огонёк светильника, прикрываемый лишь матовым колпачком с узорами в виде растительности. Масляная лампа. От неё так и веяло стариной, волшебством. Такие я видела только в фильмах!       Рядом со светильником лежала слегка помятая газета, а поверх неё — золотистые часы с цепочкой, похоже, из родного времени их обладателя. Снизу, с улицы, из-за чуть приоткрытого окна доносились чьи-то шаркающие шаги то ли в ботинках, то ли в сапогах. И шаги эти явно не принадлежали кому-то из двадцать первого столетия. Почему я именно так решила — не знаю, на вопрос ответа не находилось. Да и искать ответ смысла не видела. Звук постепенно приблизился. Шаги стали отчётливей, а позднее растворились где-то вдали. Я почувствовала лёгкую дрожь по позвоночнику, абсолютно недоумевая от происходящего. Вмиг на меня обрушилось осознание. Неужели всё действительно может быть так? Неужели я вправду нахожусь в Пространстве?.. Что есть это Пространство? Как такое возможно? Каким таинственным образом очутилась здесь, прислушиваясь к шагам невидимого пешехода? Кто он? Куда направляется?       Десятки вопросов назойливо роились в голове, смешиваясь друг с другом и превращаясь в сплошной гул. Быть может, я никогда этого и не узнаю. Но до чего же всё интересно. Одновременно с тем странно, однако интересно!       Я не была бы собой, если бы не хотела скорее получить все ответы на собственные вопросы, наконец разобравшись, как именно работают путешествия во времени. Потому прошла вперёд, когда сам хозяин комнаты остановился.       Мы стояли по центру, молчаливо уставившись друг на друга. Складывалось впечатление, будто Томас понятия не имел, с чего начать обучение, а я просто замерла, томясь в ожидании. Сначала он задумчиво свёл брови на переносице, хмыкнув и уставившись куда-то в дальний угол комнаты. Затем, скрестив руки на груди, принялся расхаживать из стороны в сторону. И не знаю, как долго это продолжалось, но в какой-то момент в ногах почувствовалось неприятное покалывание, из-за чего пришлось сместить вес.       — Итак, — внезапно произнес наставник, вкладывая в интонацию нотки сосредоточенности, — я расскажу тебе о том, как перемещаться во времени и как корректировать материю. А ещё про то, как можно быстрее перемещаться в пространстве, то есть про телепортацию.       — Наконец-то настал черед для моих вопросов?       — Пожалуй, да. Конечно, это лишь начало. Самые базовые вещи. Также мы затронем темы чтения мыслей и то, какие именно методы используем для корректировки поведения людей, отклонившихся от планов. Садись, — взметнув двумя пальцами правой руки в воздухе, Томас отлеветировал кожаное кресло. Затем возле самого рассказчика появилось точно такое же, однако в комплекте с небольшим деревянным журнальным столиком.       Я послушно выполнила просьбу, приготовившись внимательно слушать.       — У тебя есть часы. Именно с помощью них ты можешь перемещаться во времени, выбирая нужный отрезок, а не совершать хаотичные прыжки.       — Но как? Тут же нет даты, — непонимание и скептицизм прозвучали в собственном голосе, явно отражаясь и на лице.       Рассказ обещал быть весьма интересным.       — Верно. Даты нет. Ты должна прокрутить стрелки, предварительно нажав на кнопку. Именно когда механизм приходит в работу и начинает движение — подумай о точном дне, о точном времени, в котором должна оказаться. Ты также должна понимать, что часы — лишь инструмент для более комфортных перемещений, основная сила находится внутри тебя. Однако не многие из нас умеют правильно её применять. К тому же, благодаря этой безделушке, — достав из кармана брюк точно такие же часы, он покрутил их в пальцах, — мы можем узнавать друг друга.       Я приподняла одну бровь, с лёгкой насмешкой глядя на рассказчика. Пока что ничего нового. Всё, что он озвучил, уже успела частично испытать.       — Разве запомнить лицо так трудно?       — Анна, — темноволосый сдержанно улыбнулся, — в основном в каждом времени мы выглядим иначе. Неизменными остаются только глаза. Вот почему говорят, что они зеркало души.       — Ясно. Но как это всё работает? Путешествия во времени возможны лишь в будущее, согласно теории относительности Эйнштейна. А ты явно говоришь и о прошлом.       — Правильно. Тот камушек, который ты разместила в часах, является не просто украшением или деталью механизма. Это остатки нейтронной звезды. Думаю, должна сообразить, что возле неё в сверхбольшой гравитации могут образовываться сингулярности, в которых возникают кротовые норы в прошлое или будущее.       Я нахмурилась, осмысливая информацию. Пару мгновений молчала, раскладывая всё по полочкам в голове, а затем, обнаружив несостыковку, выдала:       — Подожди. Создание кротовой норы теоретически возможно при условии разгона частиц до скорости выше скорости света. Но это невозможно. Во-первых, скорость света — постулат в современной физике. И если такое и может быть, то только в математических расчетах. Вроде тахионов, которые являются математической моделью, двигаясь и в будущее, и в прошлое одновременно. Плюс нужно понимать, что времени не существует как отдельной части пространства. И выходит, что для кротовой норы нужно как минимум пространство пятого измерения, в котором мы согнём четвёртое измерение, используя колоссальную силу.       Несколько мгновений Томас согласно кивал, слушая мой поток размышлений.       — Довольно неплохо для женщины. Вообще я крайне был удивлен, узнав, что слабый пол теперь может получать образование в технических областях наук. Но ты довольно хорошо разбираешься, что не может не восхищать, — улыбнулся мужчина, пока я закусила внутреннюю часть щеки, ощущая неприятные толчки раздражения под ребрами. — Твои расчёты имеют место быть, да. Однако у нас есть остатки нейтронной звезды, позволяющие все эти расчёты обойти. Во-первых, мы уже находимся в пятом измерении, которое стало однородным. Во-вторых, четвёртое измерение, являющееся пространством-временем, можно контролировать с помощью этого, — постучав указательным пальцем по часам, продолжал.       Чертов сексист. «Довольно неплохо для женщины». Так захотелось закатить глаза и больше никогда не видеть говорившего. Либо же хотя бы протестующе фыркнуть, но вместо этого спокойно заговорила, удивляясь собственному терпению:       — Допустим, — я устремила взгляд на кофейный столик, мысленно подбирая новый контраргумент. — Если брать даже эти остатки, то всё равно не сходится. Чем сильнее гравитация, тем медленнее время, а это означает, что мы никогда не сможем достичь скорости выше скорости света. К тому же объём и масса этой звезды должны быть нулевыми…       Томас свёл брови к переносице, закусив нижнюю губу на одно мгновение, а после принялся с энтузиазмом рассказывать.       — Верно. Давай я попробую объяснить. При уничтожении остатков нейтронной звезды вокруг неё образовывается кротовая нора. Нам требуется две таких норы, то есть уничтожить два таких камушка. Из-за образовавшихся гравитационных сингулярностей образовывается и сильнейшее давление, за счёт которого происходит сжатие пространства-времени. Находясь на границе сингулярностей, ты автоматически набираешь нужную скорость, благодаря чему и видишь открывшийся поток пространственно-временного континуума. Плюс ты же знаешь, что Вселенная расширяется. Начала она это делать после Большого взрыва. Однако наступит момент, когда начнётся сжатие. Тогда время, как и все остальные процессы, пойдут назад. Именно так мы и можем путешествовать.       Его слова разлетались тысячами мелких фейерверков где-то внутри меня. Это было так восхитительно, что сложно вообразить. И с каждой новой подробностью я больше ощущала, как хочу увидеть всё собственными глазами. Как было бы замечательно! Я могла бы совершить небывалые открытия в области физики благодаря этим знаниям!       Но было одно но.       — Ты говоришь, что всё это возможно из-за остатков нейтронной звезды? Тогда почему же она не попадала в руки к ученым? — внезапно для самой себя, спросила.       — Анна, я понимаю твой скептицизм, только вот всё, что уцелело, собрали и бережно хранят в Фатуме. К тому же хочу сказать, что даже в уравнениях учёные не объясняют, какие именно события происходят сейчас. Это не карта, где есть отметка с надписью в духе «Вы находитесь здесь». В физике попросту нет настоящего момента времени, а следовательно, и нет самого течения времени. Всё, что когда-либо было и будет, действительно происходит прямо сейчас. Наше время не линейно. Оно как пружина, которую можно сжать. Всё зависит от восприятия. В этом Эйнштейн был определённо прав!       — Ладно, но ведь я помню, что было вчера, а вернуться туда не могу… — медленно, словно разжёвывая каждое слово, заговорила.       — Ну конечно же! Для обычного человека в каждом отдельном срезе времени его мысли и воспоминания настолько богаты, настолько насыщенны и настолько реальны, что возникает ощущение течения времени. Это всё заслуга нашего мозга.       — Я не понимаю… — глубоко вздохнула, прикрывая веки и пытаясь сложить воедино полученную информацию. — Сначала ты говоришь, что время идёт то назад, то вперёд и так по кругу. Затем начинаешь рассказывать о дуализме, затрагивая теорию относительности. Так что же в итоге? — распахнув глаза, нашла взглядом наставника.       — В итоге время действительно «идёт», — показал кавычки небрежным движением, — но не так, как его воспринимают люди. Физическое и субъективное время всегда отличались. Только вот какое из них настоящее? Может, оно вообще иллюзорно? А может, наше представление о нём абсолютно не сходится с реальностью?       — Томас, просто скажи как есть, ладно? Не нужно создавать интригу и говорить загадками.       — Хм, как хочешь, — недовольный неразделённым мною весельем мужчина продолжил, становясь более серьёзным. — Время субъективно. Ты можешь его подчинить с помощью нейтронной звезды. Но для начала нужно понять, что ты должна взорвать её с помощью одной только силы мысли, чтобы открылись две кротовые норы.       Так. Поняла. Нужно взорвать звезду силой мысли… Звучит уже как что-то из ряда фантастики. Но хорошо. Взорвать, поняла.       — Угу. А зачем тогда часы? — по мере рассказа я находила новые вопросы в голове. — Ты же сам только что сказал: для открытия этого портала в прошлое нужно взорвать остатки нейтронной звезды. Образуются кротовые норы, и дело остаётся за малым.       — Обязательно и очень важно соблюдать последовательность действий. Это ритуал. После того, как остатки звезды уничтожены, и образовались кротовые норы, ты должна прокрутить секундную стрелку часов, концентрируясь на определённом отрезке времени, — Томас улыбнулся краешком губ, добавляя, — иначе увидишь сплошной поток разных отрезков времени. И тогда есть риск неконтролируемых перемещений. А это, уж поверь, не нужно ни тебе, ни мне.       Я кивнула, соглашаясь, проговаривая про себя ещё раз последовательность. Нужно запомнить, такая информация уж точно пригодится.       — Стоп, — в голове вновь зашевелились механизмы, генерируя очередной вопрос. — А разве они не должны втянуть в себя всю землю за счет гравитационной сингулярности?       — Кротовые норы? — уточнил ангел.       — Да.       — Должны. Но они находятся друг напротив друга, а потому просто сжирают один другого. На выходе ты проходишь через Белую дыру. Вот и весь принцип.       Несколько раз проморгав, шумно втянула в лёгкие воздух. Было слегка душно, и то ли меня распирало от обилия новых открытий о нашем мироустройстве, то ли резко поднялось давление. В любом случае, это всё было так… не знаю. Я не могла описать, что именно чувствую. И не могла подобрать слов, чтобы передать, о чём думаю. Нервные покалывания под подушечками пальцев напоминали электрические разряды. Мысли вращались, торжествующие, ликующие новым открытиям. Глубоко внутри меня кто-то вопил тоненьким голоском, требуя как можно скорее попробовать всё в действии.       Это просто не укладывалось в голове. Но пришла к одному короткому выводу: пока не увижу собственными глазами — ни за что не поверю.       Слишком.       Всё это слишком… невероятно, чтобы оказаться правдой!       — Да уж, я понимала, что это всё не так просто устроено, но чтобы настолько…       — Главное — не потерять контроль и не нырнуть случайно в одну из сингулярностей, а впоследствии в одну из кротовых нор. Сама понимаешь, что станет с организмом…       — Угу.       Мне было трудно осознать услышанное. Было трудно принять это за чистую монету. Однако я почему-то скорее подгоняла момент, когда же мы приступим к первому заданию, несмотря на внутренние противоречия.       А их было предостаточно.       Учёный во мне продолжал искать новые контраргументы, каждый раз повторяя одно и то же слово — «невозможно». А затем неизменно пробуждался ребёнок, всецело поглощённый новыми открытиями. С невообразимым интересом слушающий, впитывающий в себя, словно губка, каждый миг. И желающий скорее отправиться навстречу приключениям.       Сказать, что меня разрывало надвое — ничего не сказать.       Как бы не старалась сдерживаться, не поддаваясь порывам радости, внутри бурлило слишком много эмоций. Представляла себе, как открою кротовые норы. Как потом попаду в прошлое. Как буду гулять по древнему Парижу. Например, времён Людовика четырнадцатого! Удивительно.       — Так значит, это и есть то самое пятое измерение? — отрываясь от фантазий, я вернулась к диалогу.       — Именно, — заулыбался Томас, оглядываясь по сторонам и разводя руки в стороны. — Знаю, ты представляла его себе иначе, но…       Промолчав пару долгих мгновений, кивнула, в конце концов сообразив, что пора бы уже ответить.       — Да я в принципе его не представляла…       — Очень зря, — в небрежном жесте передёрнув плечами, наставник вдруг сменился во взгляде, внимательно всматриваясь в моё лицо. — Хочу сразу предупредить. Вижу, как загорелись твои глаза, но сегодня мы не будем перемещаться в прошлое, ты ещё не готова. Будем только изучать теорию. Когда же у тебя будет достаточно познаний — перейдем к практике.       Я раздосадовано поджала губы в тонкую полоску, предварительно громко вздохнув. Но всё же решила не возмущаться, тем самым скрыв недовольство. Была понятна причина такого выбора наставника. Сначала учёба, потом работа. Всё предельно логично и предельно просто. Только вот моё любопытство продолжало настойчиво трепыхаться в грудной клетке, сжигая всё на своем пути, стремясь поскорее вырваться наружу, словно пламя.       — Также не забывай, нужно точно знать место, в которое ты прибудешь, чтобы не оказаться в реке или на вершине горы. А может даже посреди поля битвы. Чтобы избежать подобных казусов, требуется почитать определённую литературу в архивах библиотеки Знаний. Не переживай, в этом я помогу. В конце концов, работать мы будем в паре, так что и местность изучать должны вдвоём. Ещё тебе стоит обратить внимание на культуру, убранства и прочие бытовые вещи. С этим я тоже помогу, — ослепительно улыбнулся, до безумия довольный собой, — не стоит беспокоиться.       «Не стоит беспокоиться… Как же! Я ведь каждый день путешествую во времени! Всего-то! Пустяки какие! Подумаешь!» — в голове зазвучал язвительный голос, подначивая озвучить какой-то гадкий комментарий.       Но, проглотив разнообразные противные мысли вместе с комом в горле, я вновь задала вопросы:       — А что насчёт языкового барьера? И где брать остатки звезды?       — С такими проблемами мы не сталкиваемся. Каждый из нас понимает друг друга, а во время заданий язык автоматически становится понятным. Всё дело в том, что ты теперь не являешься обычным человеком. Твой язык универсален, и оттого люди со всех уголков мира, с любого времени будут понимать. А кусочки звезды выдают для каждого определённого путешественника после условного пробного периода, чтобы не было инцидентов и неконтролируемых перемещений во времени.       Договорив, мужчина достал небольшой тряпичный мешочек, положив его на кофейный столик. Похоже, он мог бы поместиться в ладонь.       — Это всё нам на ближайшее задание, — объяснил, когда послышалось звяканье камушков.       — Неплохо, неплохо, — вновь кивнула, обдумывая полезность приобретённых навыков. — Расскажи о том, как ты перемещаешь предметы. И за крылья. Может хотя бы полетать можно будет? — вкладывая в вопрос надежду, я решила слегка сменить вектор диалога, предполагая, что нам определённо не помешает немного отвлечься, отходя от основной темы.       — Ах, да. Полетать можно. Но в конце занятия. Не сбивай меня своими вопросами, ладно?       Одарив Томаса недовольным взглядом, нахмурилась.       — Учитель из тебя так себе, — выдавила по итогу, глядя исподлобья.       — Не умничай, Анна. Так вот, — а он, казалось бы, не обратил на колкость должного внимания, — телепортация совершается по схожему принципу. Ты должна чётко знать место, в которое прибудешь. Как минимум со слов других, как максимум бывать там ранее. А вот левитировать предметы — это уже другое дело. Ты можешь не только их «двигать», но и в принципе «разорвать», «склеить», «испепелить». В общем, сделать всё, на что способна твоя фантазия.       Наставник медленно поднялся, принявшись деловито нарезать вокруг моего кресла круги. Он с таким упоением рассказывал, будто никого в комнате и не находилось, вмиг заделавшись самым опытным преподавателем. Выглядел мужчина словно павлин, распустивший перья. Отчего стало очевидно, насколько сильно ему нравилось внимание к собственной персоне.       — Корректировать материю — означает изменить погодные условия либо окружающую местность. Ты можешь незначительно повлиять на них. Однако главное — не переусердствовать, потому что это не твоя работа. Помнишь, как тогда перестраивала здание? Принцип идентичен.       — Выходит, — я протянула, соображая и складывая пазлы в собственной голове, — всё это можно совершать с помощью силы мысли.       — Отлично, ты не глупая, значит будет не так плохо, как я предполагал. Конечно, ты всё ещё остаёшься женщиной, а значит довольно слаба, но обещаю помочь, — сверкнув янтарными радужками, Томас ослепительно улыбнулся во все тридцать два, крайне удовлетворённый собой. Оставалось лишь удивляться, как его лицо ещё не лопнуло от такого высокомерия и заносчивости.       — Угу, спасибо, — наконец закатывая глаза, пробубнила, не особо радостно смакуя осадок, оставленный от сомнительного комплимента.       И я уже предполагала, что сейчас в комнате повиснет тишина, нарушаемая лишь дыханием, однако паузы не произошло.       — Вставай, попробуй, — мужчина оказался позади, поднимая за плечи с кресла.       Резко развернул к себе лицом, и я увидела всё так же улыбающегося Томаса, которого внезапно посетила идея в срочном порядке перейти к практике. От переполняемой его радости даже стало не по себе, а кресло, на котором спокойно сидела мгновением ранее, исчезло из поля зрения.       — Вот, сделай что-то, — он плавно махнул руками, расправляя их по обе стороны. Вслед за этим по всему периметру комнаты в воздух взметнулись десятки тарелок, не пойми откуда взявшихся, будто мы очутились в посудной лавке.       — Всё, что угодно? — уточнила, когда тарелки замерли.       — Да.       Пару секунд размышляла, что бы такого сотворить с зависшими предметами. Затем уставилась на собственные ладони. Наверное, нужно делать как он? Использовать руки? Ладно, попробую.       Сгребая все эмоции воедино в попытке собраться, я ощутила какое-то странное тепло в груди. Оно растекалось по лёгким, попадало в вены и артерии, разносясь по телу вместе с кровью. Момент, и меня уже обдавало жаром. Только вот концентрацию ощущения всё никак не удавалось переместить в ладони, чтобы «выплеснуть» поток на ни в чём не повинные тарелки. Проморгав несколько раз, сделала глубокий вдох, вместе с ним чувствуя покалывания под подушечками пальцев. Я и ранее такое испытывала. Только думала, что это из-за кипящих внутри эмоций.       Теперь же всё было иначе.       Раньше выход ощущениям не получалось дать.       Сейчас произошло нечто новое. Необычное.       Легонько взметнув вверх руки, я раскрыла ладони, напряжение из которых стремительным потоком вырвалось, разойдясь по комнате взрывной волной. Зависшие тарелки медленно, как в кино, разлетались на мелкие осколки, сверкая и переливаясь на свету. Взрыв был таким, что меня пошатнуло, а висящие на стенах листы колыхнулись.       Настороженно обернувшись по сторонам, я неловко улыбнулась одними губами, вовсе не ожидая такой силы.       — Ну-у, тебе определенно следует потренироваться, — подытожил Томас, как только наши взгляды пересеклись. — Ты слишком долго держала всё в себе, — и пожал плечами, — но для первого раза сойдёт.       Я не смогла придумать ничего лучше, кроме как кивнуть. Всё ещё было чутка не по себе. Я взорвала, а Томас плавно опускал это безобразие. После же побитые тарелки растворились, словно никогда и не существовали.       — Хорошо, давай попробуем кое-что другое? Как насчет перемещения в пространстве? Телепортации?       — Давай, — я охотно согласилась, желая впитать как можно больше новых знаний.       Принцип был таким же, как и с перемещениями во времени: сконцентрироваться и подумать, а после оно как-то само получалось. Магия, объяснить которую с научной точки зрения у меня пока что не выходило. Чуть позже Томас показал как поджигать различные предметы, однако этой функцией я не захотела пользоваться в силу собственной неуклюжести. Да и вероятность устроить пожар не слишком-то прельщала.       Конечно же, мне не терпелось попробовать полетать. Расправить крылья и воспарить ввысь, рассекая из стороны в сторону, бороздя бескрайние просторы неба. Но больше всего не давала покоя возможность перемещений во времени. После того, как узнала способ, руки будто сами собой тянулись к часам. Нетерпение разливалось по телу, заполняя собой каждую клеточку. Отдавалось сотнями лелеющих голосов в черепной коробке, вытесняя собой каждую иную мысль. И я готова была поклясться, звучали те голоса крайне соблазнительно.       В какой-то момент Томас вышел из комнаты, прервав наши занятия, предварительно объявив небольшой перерыв. За стенкой послышался приглушённый голос Нэнси, затем ещё один мужской, и в самом конце заговорил наставник. Разобрать, о чём шла речь, я не смогла, да и не особо-то хотела. Вместо этого несколько раз прокрутила в голове фантазию о прошлых эпохах, проведя кончиком языка по пересохшим губам. Но сразу же постаралась переключиться, дабы не поддаться искушению.       Медленно поднялась с кресла. Проследовала к окну, обняв себя обеими руками. Пару долгих мгновений так и стояла, уставившись на пейзаж, пока не вспомнила о встрече с Антонием. Любопытно. Томас работал сам, но его наказали. За что — оставалось загадкой. Когда-нибудь точно спрошу. А ведь этот Антоний не простой человек. Он явно имеет определённую власть, если наставник его послушал и даже не осмелился поспорить. Ну, практически не осмелился. В любом случае, нам предстоит разобраться с чем-то серьёзным.       Прокрутив в голове всё занятие с темноволосым от начала до конца, я несколько усомнилась. Может, он тогда был прав, и не стоило искать ту шкатулку? У меня ведь был выбор. Я могла отказаться, могла отступиться.       Проклятое любопытство когда-то сведёт в могилу!       Но было уже поздно о чём-то сожалеть. Я согласилась, дала клятву.       И ввязалась непонятно во что…       Что же, если мне суждено пройти все эти испытания, то я пройду их точно не с таким отвратительным настроением, полным сомнений и страхов.       Нужно собраться.       С другой стороны, это просто фантастическая удача, верно? Не каждый может путешествовать сквозь время и пространство. А я смогу. Это ведь… должно быть так захватывающе, правда?       В тот момент терпение моё окончательно лопнуло. Любопытство заглушило всякий здравый смысл и я, вздрагивая, нырнула рукой в карман брюк.       Подумаешь, одним глазком только взгляну. Совсем быстро. Томас даже не заметит. Это же всего на пару минут. Он даже ещё вернуться не успеет! И за это время ничего не случится уж точно.       — Мне просто жизненно необходимо всё увидеть, — зашептала я.       Десятки оправданий собственному поступку зазвенели в голове торжественными фанфарами, пока в пару быстрых шагов преодолевала расстояние до столика с мешочком. Взяла один дополнительный синий камень, чтобы образовалась не одна кротовая нора, а две, как и полагалось. Затем встала по центру комнаты, открывая часы, располагая их на одной ладони, а крошечный остаток нейтронной звезды на другой.       Так, отлично.       Теперь осталось их уничтожить…       Угу, хорошо.       Я сосредоточилась, с помощью силы мысли прокручивая секундную стрелку. Затем внимание переключилось на сияющие синие камни, которые несколько долгих мгновений не поддавались никакому воздействию. Коленки подрагивали из-за волнения. А глаза пекло. Я ощущала себя полной дурой, поверившей в бредовые россказни такого же сумасшедшего.       Попробовала ещё раз, приказывая себе сосредоточиться.       Чёрт, должно же получиться. С тарелками ведь всё вышло, как нужно. Пускай не с первого раза, однако вышло. Потому я не была намерена отступать, пробуя снова и снова. Концентрировалась. Старалась, перебарывая мандраж в теле.       И вот кристаллы принялись набирать температуру, разогреваясь, отдавая болезненным жжением на месте соприкосновения с кожей. Ослепительный белый свет мелькнул перед глазами, сразу же растворяясь. Никакого звука от взрывов остатков нейтронной звезды не было. Лишь постепенно искажающееся пространство вокруг. А дальше всё поплыло, устремляясь в пустоту двух зияющих дыр. Даже звуки растягивались, смешиваясь в неприятный звон. Казалось, они теперь тоже были осязаемыми, материальными, и попадая в гравитационные сингулярности, искрились, мерцая передо мной.       Хоть и сила притяжения была не настолько большой, чтобы затянуть в свою пучину небытия посторонние предметы, я чётко ощущала, как внутренние органы будто выворачивали наизнанку. Усердно стремилась отгонять подступающую к горлу тошноту. Мир вращался вокруг каждой из кротовых дыр, превращаясь в блеклое пятно, становясь таким далеким, что сложно было описать. Я не знала, что именно происходит с моим телом: сначала кидало в жар, после по коже бежали мурашки от холода. Внутренности то растягивались, словно жженая резина, то крошились в ледяную крошку. И так циклично. Картина перед глазами закручивалась в странные спиралевидные образы, сужаясь, дурманя рассудок. Действительность побледнела ещё сильнее, принявшись вращаться калейдоскопом, а секунды полетели бесконечным водоворотом, смешиваясь в одно короткое мгновение и вытесняя всякие мысли. Недавно приобретённые воспоминания о путешествиях во времени моментально испарились, словно я никогда и не сидела в этой комнате, не слушала о кротовых норах. Да и казалось, что меня вовсе тут нет. Пульсации по телу усиливались, концентрируясь в районе висков, заглушая посторонний шум, а веки плавно закрывались.       От внезапных перемен хотелось выплюнуть лёгкие. Воздуха категорически не хватало, вынуждая открыть рот, тяжело дыша. Ощущение, словно нахожусь под толщей воды, отказывалось покидать тело, которое, по всей видимости, вообще больше не существовало. Обрывки образов и неясные очертания заплясали перед глазами. Горло сжалось в удушливом приступе.       Кое-как удерживаясь на ватных ногах, сжала крепче в ладони часы, будто те были единственным ориентиром в мире. Сделала несколько спасительных глотков воздуха, дабы полностью вернуться в привычное состояние, но почему-то тошнота никак не хотела исчезать, сбивая с толку.       А потом я застыла, окончательно превратившись в каменную статую. Лёгкий ветерок, оставленный незримым следом, обдал лицо, погружая в неописуемое состояние блаженства. По собственному телу пробежала дрожь, как если бы по позвоночнику провели кубиком льда. Медленно и осторожно я огляделась, с невероятным усилием заставляя себя двигать глазами. Махнув головой, прогоняя навязчивую слабость и вращающийся мир, я собрала остатки воли. Плотно сомкнув губы, стараясь не терять самоконтроля, изо всех сил старалась разглядеть окружающую картину. Но мысли всё так же путались, то и дело мешая.       Как вдруг всё закончилось. Вот так быстро и внезапно мне вдруг стало легче. Будто никакого странного состояния не было, а сознание тот час же прояснилось. Я начала отчётливо видеть разные образы перед собой. Они стремительно неслись куда-то вперёд. Как и говорил Томас… течение времени, ведь вселенная расширяется.       Отлично, значит, я на верном пути.       Просто немного посмотрю. Ничего криминального.       Затем всё повернулось вспять. Похоже, я дошла до нужной точки, когда пространство начало сужаться. Образы были такими яркими и живыми, что рот снова сам собой открылся, на этот раз в восхищении. Я не могла представить, что когда-то увижу нечто подобное. Не могла и подобрать сейчас слов, описывающих всё происходящее. Это было подобно кадрам из фильма… разделённым, но движущимся. Они напоминали старое кино, с порванной плёнкой, которую можно было разглядеть. Стоило только протянуть руку, как, казалось, они тут же исчезнут. И вот, я, не осознавая собственных действий, коснулась пальцами одного из «срезов», который чем-то напоминал потревоженную гладь озера. Как если бы кто-то кинул туда камушек.       Я оказалась на концерте Queen, в самой гуще кричащей толпы. Гора эмоций захлестнула целиком, чуть ли не сбивая с ног. Либо это люди, активно двигающиеся, толкающиеся друг с другом. Я точно не знала, не могла сообразить, потому что времени на это не было. Картинка вокруг изменилась вместе с ощущением нового толчка в плечо. Секунда и вот нахожусь в ярко освещённом помещении. Люди танцуют, двигаясь в причудливом танце. Это…? Кажется, рок-н-ролл. А может и нет, ведь уже через мгновение была в другом месте. Или лучше сказать в другом времени. Блеск и роскошь сочились с каждого уголочка. Нарядные дамы кружили в объятиях кавалеров в ритме вальса, а пышно украшенная ёлка свидетельствовала, что они празднуют либо Рождество, либо Новый год. Однако, не успев толком разглядеть всё вокруг, я вновь переместилась.       Старинный костёл. Люди. Множество людей. Бессчётное количество свечей мерцают, придавая таинства процессу… коронации. Это меня удивило. Я не ожидала такого увидеть. И уж точно не ожидала, что сделаю это в средневековье!       Как это остановить?!       Перед глазами сменялись смазанные картинки одна за другой. Я видела войны, болезни, открытия учёных, какие-то праздники… Складывалось ощущение, будто была везде и сразу. Только вот абсолютно понятия не имела, как это прекратить. Время никак не хотело подчиниться и замереть. Я начинала нервничать всё больше с каждым новым скачком, отчего посещаемые отрезки с геометрической прогрессией становились короче и короче. Они мелькали перед глазами, лишая возможности рассмотреть новые картины. Это пугало до дрожи в коленках, заставляя задержать дыхание, полностью сжимаясь, рискуя превратиться в стальную статую.       Но при всём при этом внутри взрывалась тысяча салютов радости. Абсолютно противоречивых тому кромешному страху, охватившему меня. Не знаю точно, что послужило тому поводом, однако связала с первой пробой путешествий во времени. Одним словом, это было фантастично. Что-то невероятное, захватывающее дух, заставляющее глазеть вовсю. И сказать, что я была в восторге — ничего не сказать.       Свобода, которая била ключом в грудной клетке, опьяняла. Я не знала, где была. Не знала, когда. Не знала, как такое может быть. Не знала, почему, но была искренне рада. Чувства переполняли, рискуя вырваться наружу потоком слёз и будоража сознание образами прошлого. А когда взору на мгновение открылся процесс создания пирамид, я чуть не потеряла сознание.       И вот всё замерло. Пейзаж внезапно остановился. Растерянно хлопнув пару раз глазами, сделала осторожный шаг вперёд.       Похоже, я находилась на холме. Под ногами приятная мягкая трава, множество деревьев виднелись неподалеку, а пение птиц разносилось эхом. Солнце стояло в зените, однако не пекло. Наверное, весна. Пройдя ещё вперёд, оказалась на самом краю обрыва, наконец-то поняв, что стою на горе, а внизу бескрайние просторы дикой природы. Луга плавно перетекали в леса, у подножья скал виднелось озеро, десятки животных курсировали обозримой территорией.       И тут поймала саму себя на мысли, что ни в коем случае не собиралась путешествовать во времени. Просто хотела посмотреть, как выглядит искривлённый пространственно-временной континуум. Всего-то. Но вот оно, прошлое, в которое я ненароком нырнула. Попала сюда, не знаю куда.       Не зная, когда…       Поправив саму себя, я прищурилась, чтобы получше разглядеть стайку животных, но из-за большого расстояния так и не смогла. Лишь блуждала взглядом по моховой зелени холмов вдали и зеркальной глади реки, простирающейся где-то внизу у подножья горы. А находилась я именно на ней, стоя на обрыве. Это становилось яснее с каждым моим новым шагом. Поэтому молча всматривалась в границу неровного горизонта и яркого неба с рваными белоснежными облаками. Вдали плотным рядом темнели деревья, а над головой раскинулась невозможная, необъятная, залитая солнцем бесконечность.       Шумно втянула воздух через рот, мысленно отмечая, насколько он чистый. Мягкий, что ли. Не могу описать даже. А после стояла несколько секунд, продолжая глядеть вдаль. Улыбка сама собой поползла по лицу:       — Неужели это правда происходит?       Я на мгновение отчаянно возжелала выгравировать это воспоминание под веками, запомнить каждую деталь. Каждый камушек, каждую травинку. Чтобы потом возвращаться сюда во снах.       Конечно же, вопрос был риторическим. Я верила в подлинность происходящего. Абсолютно и безоговорочно верила. Но чертовски приятно было осознавать, что нахожусь в прошлом. И чертовски не хотелось возвращаться назад на занятия с Томасом… Он бы явно не одобрил моих приключений. Оно понятно почему, но хорошо, что мужчина про них не узнает…       Однако складывалось впечатление, будто я самостоятельно вызвалась принять участие в какой-то трагикомедии, а она уж точно, просто до сумасшествия точно, закончится плохо.       Не успела мысль в собственной голове окончательно созреть, как какая-то неведомая сила сбила меня с ног, повалив в кусты поблизости. Затем раздался грохот и поднялась пыль, словно кусок скалы обрушился на землю. От резкого удара о твёрдую поверхность и столкновение с хлесткими ветками, я поморщилась, невнятно промычав под нос какие-то ругательства.       — Анна! — зло прошипел мужской голос, обладатель которого уже вцепился в мои плечи мертвой хваткой. — Я же просил! — и встряхнул для пущего устрашения.       Янтарные радужки полыхали злостью, истощая её практически осязаемо и рискуя поджечь своему обладателю ресницы. Я же глядела на него так, словно видела впервые. Или, скорее, словно к затылку только что приложились чем-то тяжёлым, и теперь от места удара расходилась дикая боль, вынуждая поморщиться.       — Что ты творишь?! Я всего на пять минут отлучился, а ты успела пройтись по всей истории человечества! — он выплёвывал слова, словно они были раскаленным свинцом.       — Ничего же не случилось! Я просто немного прогулялась, — попыталась выкрутиться, недовольно скрежетнув зубами, скидывая чужие руки.       — Прогулялась?! — Томас сорвался на крик. — Да тебя чуть динозавр не задавил!       И, махнув рукой, указал куда-то за предел кустов, укрывающих нас с головой. Тут же кинувшись раздвигать ветки, наконец смогла понять, откуда немногим ранее доносился грохот. И пришла к мысли, что Томас действительно был прав. Наверное, не стоило без него путешествовать во времени. Это безрассудно и… Но ведь так интересно! Да что б его! Со мной же не каждый день такое происходит. Конечно же, мне интересно посмотреть на всё своими глазами! Которыми сейчас, к слову, провожала огромнейшего динозавра, а от каждого шага его содрогалась земля.       Я напряжённо прикусила губу, оценивая собственное положение. Да-а-а, получилось неловко. Пекло лицо, отдаваясь пощипывающим ощущением в области щёк. Было не стыдно, нет, просто неловко. Те эмоции, которые прожила, не оставили возможности испытать стыд за собственный поступок. Это было незабываемо. Великолепно. Невероятно. Потрясающе. И множество других прилагательных. Только вот мужчина сурово глядел исподлобья, так и крича одними глазами о том, какие у меня будут проблемы.       — Извини, — сухо выдавила, отряхивая одежду.       — Извини?! Анна, ты хоть понимаешь, насколько глупо поступила?! — он кричал, с каждым новым звуком приближаясь всё ближе и ближе.       — Да брось. Ничего страшного ведь не произошло, — в попытке успокоить наставника, я улыбнулась, повторяя.       — Потому что тебе повезло, что я вовремя оказался рядом! Ещё бы хоть одно мгновение, и ты была бы трупом! Неужели так трудно просто послушать, что тебе говорят?!       — Прекрати орать! Я не думала, что всё так серьёзно.       Темноволосый криво усмехнулся, прикрывая глаза и отворачиваясь. Очевидно, он кипел, переполняясь злостью. Сдерживался из всех сил, чтобы не раздувать скандал ещё больших масштабов.       — Ладно, допустим, на первый раз простительно, — Томас повернулся ко мне лицом, всё ещё сдерживая эмоции, запирая те в самый дальний угол собственного разума, — но если ещё хоть раз… хоть один раз ты удумаешь сделать нечто подобное!.. Я не буду спасать тебя. Ясно? Я не нянька для упёртой девчонки.       — Ясно. Мне и не нужна нянька, — повторяя его интонацию, ответила.       Это было неприятно.       — О нет, судя по всему, нужна, раз я не могу оставить тебя даже на пять минут. Просто невозможно! Я возвращаюсь, а она уже испарилась! — причитая, мужчина выбрался из зарослей, раздвигая ветки на своём пути и придерживая их для меня.       Двинувшись следом, молча слушала, глядя куда-то вдаль без разбора. Вычитывал он так, будто в самом деле являлся опекуном. По крайней мере, именно такое впечатление и складывалось. Затем темноволосый показательно одёрнул одежду и сделал несколько шагов вперёд.       — Скажи вот что, как ты собиралась вернуться? — внезапно заговорил Томас таким тоном, будто вещает с трона.       — Ну, — потоптавшись на месте, отвела взгляд, — я не собиралась совершать скачок в прошлое… Я просто хотела посмотреть на то, как выглядят кротовые норы.       Я сглотнула вязкую слюну, желая поскорее закончить разговор, набирая в лёгкие воздух.       Наставник же заговорил почти спокойно, лишь сжав челюсти немного сильнее, чем обычно.       — И поэтому украла один камень из моего запаса, — холодно подытожил мужчина. Несколько секунд он молчал, пока я продолжала гореть от стыда. — Ладно. Сейчас я отправлю тебя в твоё время. Отдохнешь, немного поспишь, приведёшь мысли в порядок.       — Я не устала. Давай…       — Я устал. Мне тоже нужно личное время, — возразил ангел.       И его слова звучали слегка неожиданно для меня. Думалось, что тут не может быть таких проблем, как нехватка времени.       — Слушай, извини, хорошо? Да, ты был прав. Мне стоило послушаться, — попыталась как-то спасти ситуацию, всё ещё чувствуя угрызения совести. — Пойми, мне ведь правда интересно знать, как всё это работает. Мне интересно посмотреть своими глазами… попробовать.       Кажется, мои слова возымели нужный эффект, заставив наставника задуматься. А уже после он несколько печально вздохнул, убирая с лица скептическое выражение.       — Первый и последний раз. Я обещал тебе полетать? Можем сделать это сейчас. Только прошу, — он повернулся в мою сторону всем телом, — не делай так больше. У нас с тобой ещё будет столько поводов, чтобы поругаться. Давай хотя бы не создавать лишний раз конфликтную ситуацию просто так! Тем более, когда её можно избежать.       В янтарных глазах виднелась усталость. И я кивнула в ответ, решив, что так будет правильно. Если верить Томасу, то мы теперь связаны на всю оставшуюся жизнь. А это… очень много. В мои планы точно не входит провести остатки отведённого времени в ссорах.       — Хорошо. Обещаю, что больше не буду.       — Поклянись.       — Клянусь, что не буду.       — Спасибо. Тем более, я и сам подумывал показать тебе механизм в действии. Это было бы сюрпризом. Поощрительный презент за хорошо усвоенный теоретический материал. Я прекрасно понимаю всё твоё любопытство и желание увидеть своими глазами. Это вполне нормально.       — А тот человек, Антоний, который дал задание. Ты уже читал, что там?       — Читал. Но тебе не стоит сейчас об этом думать. Нужно отдохнуть немного. Я не желаю тебе зла. Просто совет. Отдых и подготовка — ключевые факторы в нашей работе. А теперь давай попробуешь полетать, — тяжёлый взгляд сменился на довольно вымученную улыбку.       — А кто учил тебя? Ты же не мог знать всё с самого начала?       — Логично. Моим учителем был Фредерик Колиньи, твой прапрадед. Он мой предшественник. Как и я твой предшественник. Знания передаются постепенно от старшего к младшему. И я прекрасно знал, что рано или поздно нам придется пробыть вместе определённое время. Не хотел, но знал. В любом случае, это ответ, почему я был в курсе о каждом твоём шаге. Чего я не мог предвидеть, так это то, что нам придётся работать в паре.       Томас замер, ожидая какой-то реакции или ответа. Я медлила, пока что не слишком понимая, что сказать. Теперь становилось яснее, почему он не доволен предстоящим сотрудничеством. Но разве в этом была моя вина? Я-то не выбирала.       К тому же, он все ещё оставался грубияном, каких поискать нужно. И подобные оправдания никак не меняли сути.       — Честно признаться, у меня смешанные эмоции насчёт твоей слежки. Поэтому давай обсудим всё как-нибудь в другой раз?       — Как хочешь, — с показным равнодушием передёрнул плечами Томас, сразу же меняя тему разговора на более приятную для обеих.       Он учил летать сначала на земле: мы махали крыльями, пока я не научилась отрываться от поверхности. А после же постепенно вышло приземляться. Пускай неуверенно и даже можно сказать неуклюже, однако это тоже показатель прогресса. Я поднялась на метр вверх, затем опустилась. И так нескольку раз. После мы забрались на небольшую возвышенность. Именно тогда я впервые ощутила ту самую свободу, о которой мечтала.       Послушно следуя каждому указанию и совету темноволосого, я постепенно начинала понимать, как управлять крыльями. Начала их ощущать. Каждую задействованную при взмахах мышцу. Непривычно. Очень непривычно. И крайне нерешительно. Но Томас уверял, что скоро всё получится, а я всецело верила. Не то чтобы ему. Скорее, в саму себя.       После нескольких спусков с небольшой возвышенности мы двинулись к краю обрыва. От высоты голова кружилась, а дыхание сбивалось, и оставалось его лишь ловить в попытке собраться с силами.       — Думаю, ты готова, — утвердительно произнес темноволосый, стремглав ринувшись вперёд и не дожидаясь, пока я двинусь с места.       Он взмыл в воздух так легко и непринуждённо, что я неосознанно расплылась в улыбке. Но с места не сдвинулась.       Слишком высоко. Если не смогу совладать с крыльями, то разобьюсь насмерть.       Я подняла голову, находя взглядом парящего Томаса. Рассмотреть выражение лица никак не удавалось, но мне почему-то думалось, что он улыбается. Невозможно ведь не улыбаться, когда летишь, будто птица!       — Ну же, всё получится, — прошептала ободряюще, вселяя сама в себя слабую надежду.       А если нет?       Получится! Ещё и как!       Внутри всё кипело. Я раздражала саму себя этим диалогом внутри черепной коробки. Диалогом отвлекающим, поселяющим сомнения и ищущим новые порции отговорок.       — Сейчас или никогда, — утвердительно кивнула.       После отступила назад на полшага и наконец-то двинулась вперёд. Раскрыла крылья, ощущая, как медленно парю в воздухе, постепенно опускаясь на землю. Вот оно, чувство свободного падения во всей красе! Приятное, одновременно с тем до жути пугающее. Хотелось сжаться, превратившись в точку, но вместо этого я только крепко зажмурилась, принявшись отрывисто вдыхать, отчаянно стараясь усмирить толчок паники. Затем взмахнула крыльями, сталкиваясь с порывом ветра, и с силой заставила широко распахнуть глаза.       Потрясающе! Я летела.       Лавировала в потоках воздуха, подставляя лицо солнечному свету. Чувствовала, как подрагивают перья, как двигаются напряжённые мышцы, как быстро бьётся сердце где-то под ребрами. Подобно птице, рассекала облака, оставляя след на земле в виде тени. То снижалась, то набирала высоту. Было уже не так страшно, хотя тремор в руках до сих пор отказывался исчезнуть. Я разглядывала каждую деталь открывшегося пейзажа с высоты птичьего полёта и всё ещё не могла поверить в подлинность происходящего. Даже если это сон, то самый чудесный из всех, которые мне когда-либо доводилось видеть.       Слегка накренившись, коснулась кончиком перьев правого крыла глади речки, оставляя за собой мелкую рябь, а по коже пробежались мурашки. Затем дотронулась и пальцами, разглядывая собственное, пускай и искажённое, отражение в воде. Я улыбалась, вкушая новые ощущения. Опьянённая свободой и переполненная всевозможными чувствами.       Пускай полет продлился недолго, но смогла рассмотреть древних животных, даже динозавров. Совсем мельком и издалека. Довольно много видов когда-то попадались изображенными на иллюстрациях в учебниках. Но так же были и новые. Маленькие, большие, совсем огромные. Покрытые плотными панцирями или переливающимися на солнечном свету чешуйками. Все они разнились.       Немногим позже я споткнулась, когда приземлялась. Однако полёт прошёл более, чем успешно. Томас же лишь загадочно улыбался до тех пор, пока не вручил ещё один камень.       — Не вздумай его разрушить. Это для того, чтобы ты имела возможность попасть в Пространство, — покопавшись в кармане, выудил оттуда сияющий кристалл, а после протянул руку, отдавая.       — Спасибо, — я охотно приняла крошечный остаток нейтронной звезды, напоследок пообещав не натворить глупостей.       Мы сдержанно попрощались, затем наставник открыл кротовые норы. Всё было практически так же, как в прошлый раз. Отличалась разве что уверенность в действиях. Мужчина остановил нужный момент моего родного времени и жестом указал войти.       Молча кивнув, я сделала шаг вперёд, наблюдая, как размываются пейзаж вокруг и лицо наставника, мысленно отмечая, что в этот раз всё было безболезненно. А уже оказавшись в собственной спальне, присела на край кровати, крепко, практически до боли, сжимая в ладони тёмно-синий камушек, ещё раз размышляя над тем, было ли это правдой. Вокруг всё так, как и раньше. Только стопка документов, которые изучала перед отправкой в голову Томаса, небрежно валялась на полу. Похоже, они упали, когда я исчезла. Улыбка снова невольно приподняла непослушные уголки губ.       — Хм, — засунув остаток нейтронной звезды в карман брюк и принявшись наводить порядок, я задумчиво промычала, — для одного дня слишком много событий. Пора отдохнуть, — и, сложив бумаги на прикроватную тумбу, рухнула на постель, даже не раздеваясь.       Открыла глаза я так же внезапно, как и захлопнула. Сонно зажмурилась от яркого солнечного света, проникающего через окно и немного слепившего. После долгого сна зрение ещё не пришло в норму, и все предметы плыли, извиваясь в причудливых формах. Медленно приподнявшись на локтях, слабо прищурилась, пока комната постепенно приобретала чёткость. Переполняясь ощущением счастья и спокойствия, не сразу поняла, откуда во мне нашлось столько сил жить. За окном размеренно, в ритме какого-то неведомого танца, плавно опускались белоснежные крупные хлопья, так и вынуждая плотнее укутаться в одеяло. Сделала глубокий вдох, сжимая пальцами уголок тёплой ткани. А вместе с этим пришли воспоминания о вчерашнем дне.       Глаза моментально распахнулись так широко, что рисковали выпасть из орбит, отдаваясь болезненным покалыванием. Я села, оглядываясь по сторонам.       Уснула в одежде, да. Всё те же документы с чердака на тумбочке рядом с изголовьем. Сунув руку в карман, ловким движением выудила оттуда часы и тёмно-синий камень. С виду точно драгоценный. Однако, если знать подробности, ценность его сразу же вырастет куда больше. Я улыбалась, уставившись перед собой, с немым удивлением отметив, как била ключом энергия, словно сочась из каждой частички тела, так и подталкивая совершать настоящие подвиги. Давно не было такого. Неужели я выспалась?       Не в силах больше сохранять статичное состояние, выползла из плена одеяла, поднимаясь с кровати. Надела тапочки, слегка вздрагивая от прохлады воздуха в комнате и понимая, что тут определённо не помешали бы ковер, камин и ремонт. Потом поплелась в ванную, шаркая ногами по деревянным половицам. Довольно быстро привела себя в порядок, а после спустилась на кухню, где уже во всю готовил завтрак отец.       — Доброе утро, детка! Как себя чувствуешь? Тебе уже лучше? — оживился мужчина, оборачиваясь в мою сторону с улыбкой на лице.       Вдыхая запах поджаренного хлеба, я ненароком улыбнулась. Такое простое действие, такая мелочь, а воспоминания о детстве мигом заплясали перед глазами. Раньше он часто готовил. Пускай и не кулинарные шедевры, как в ресторанах, однако я всегда оставляла тарелку пустой. Хорошие времена были. Такие беззаботные. Без университета и бессонных ночей перед экзаменами. Без работы на каникулах. А главное, без тонны ответственности и ожиданий других людей на твоих плечах.       — Да, пожалуй, — кивнула я, наблюдая за тем, как он перекладывал тосты на блюдо.       Мне и вправду было лучше. То ли от открывшейся правды, то ли от крепкого сна, то ли от предвкушения вкусного завтрака       — Чудесно! Яичница почти готова, — возвращаясь вновь к готовке, подытожил родитель. — Добавить тебе вяленных помидоров? Я купил вчера в магазине!       — Конечно.       — Прямо как раньше! — счастливый, он чуть ли не на распев произнес, озвучивая мои недавние мысли.       Я промолчала в ответ, осматривая помещение, постукивая кончиками пальцев по деревянной столешнице и размышляя о том, когда уже скорее можно будет ускользнуть в Пространство. Наполнялась нетерпеливым интересом нового мира, такого волшебного и загадочного, что хотелось вернуться. Это сродни распаковке Рождественских подарков, будучи ребенком. Видишь перед собой упакованную коробку, но ещё совсем не знаешь, что находится внутри, и нужно скорее снять ту обертку. Просто необходимо! А в груди сердце вылетает. Глаза горят.       Вот и сейчас я вся горела любопытством. Конечно, будет не просто. Конечно, придется постараться, чтобы хорошо разбираться в истории. Но ведь оно того стоит.       «Наверное» — словно отрезвляющая пощечина, послышался голос разума.       Я сомневалась. Почему-то, несмотря на все положительные моменты, было и множество противоречий. Начиная с варианта «я сошла с ума». Заканчивая «это был лишь сон, дурочка». Но…       Да было целое море этих «но». И море бессильной тоски.       В ту секунду возникла до безумия острая потребность проверить саму себя же. Хотелось поговорить с кем-то близким, обсудить безумие, в котором оказалась волей случая. На что надеялась — не знаю. Быть может просто искала поддержки и понимания.       Блюдо с румяными тостами оказалось в центре стола, источая приятный аромат, отчего я тут же перевела взгляд на отца. Он, казалось, был максимально погружен в процесс, не слишком замечая меня. Интересно, если бы показала ему новые способности, он бы поверил? Ведь тогда я смогу понять, происходило ли всё вчера на самом деле.       К тому же, возможно, после такого в семье меня прекратят считать слегка ненормальной. Нет, не так. Скорее считать ребенком, каждый раз утверждая, что семейная загадка была лишь сказкой. Это был шанс доказать самой себе подлинность случившегося. Шанс продемонстрировать отцу, как сильно они все ошибались.       Шанс «убить двух зайцев одним выстрелом».       И, не долго думая, решила попробовать.       «Только осторожно. Не напугай его», — прозвучало в разуме, на что я с мрачной решимостью кивнула в знак согласия, пытаясь успокоить яростно бьющееся сердце. Всё это никак не могло уложиться в голове.       — Папа, мне нужно кое-что показать тебе, — начала я.       Мужчина обернулся, держа в руках лопатку для помешивания, окидывая заинтересованным взглядом. В какой-то степени этот самый взгляд даже показался мне наивным. Он явно не ожидал того, что я собиралась сделать. Отчего под рёбрами предательски защемило. Сердце кольнуло сомнение.       — Это может быть довольно странно, но я правда хочу поделиться такой… — запнулась, пытаясь найти подходящее слово, однако так и не смогла ничего подобрать, — В общем, смотри.       Где-то глубоко внутри снова завопил тонкий голосок и, кажется, прекратить не входило в его планы. В желудке стянулся тугой комок нервов. Наверное, это… паника? Понятия не имела, как себя дальше вести. Будто время выходило, а я никак не могла решить, в какую дыру сунуть голову, ведь над каждой висела гильотина.       Но всё же похолодевшими пальцами выложила на стол содержимое из держателя для салфеток и принялась фокусироваться. Скажу сразу, давалось это не легко. Я нервничала, опасаясь не получить желаемого результата. И, наверное, со стороны выглядела крайне глупо. Ну действительно. Если бы кто-то сидел, неотрывно глядя на салфетки, разбросанные на поверхности кухонного стола, я бы и сама довольно скептично глядела на происходящее.       Мои губы невольно приняли такую форму, будто хотелось что-то выкрикнуть, но не смогла заставить себя произнести ни слова. Быть может потому, что отец продолжал смотреть на развернувшуюся картину с таким настороженным взглядом, что в нём невольно можно было заметить кромешное неверие. Оно смешалось с молчаливой просьбой прекратить. Остановиться.       В конце концов я закрыла глаза и для успокоения медленно выдохнула через рот.       Нужно взять себя в руки.       Отбросив всякие мысли, решила попробовать заново.       Снова сконцентрировалась, попыталась почувствовать перетекающую по всему телу тёплую энергию, направляя её на кусочки бумаги. И кончики пальцев обдало жаром, напоминая о вчерашнем дне. Салфетки сначала слегка дрогнули, а уже через пару секунд поднялись вверх, зависнув в воздухе на расстоянии тридцати сантиметров от стола.       Получилось!       Я заторможенно моргнула, почти ощущая колебание воздуха, и как под кожей начинает расходиться волна восторга. Снова и снова. Каждый раз с большей силой накрывая меня. От повисшего молчания пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Прошло ещё с полминуты давящей тишины, пока я растянулась в радостной улыбке, замечая неприятное напряжение в скулах. Щёки горели от обилия эмоций. Это было так ярко и так невероятно, что долю секунды приходилось бороться с желанием расплакаться.       — Что за… чертовщина? — послышался со стороны ошарашенный голос отца.       Внимание тут же переключилось, салфетки плавно приземлились обратно, а сама я нашла глазами мужчину. Он стоял, разинув рот, будто хотел сказать что-то ещё, но так и застыл, превратившись в каменную статую.       — Я могу управлять предметами одной только силой мысли! Это ли не чудо?       Но отец не разделял моего восторга. Он лишь глядел, широко распахнув глаза. Ни одна мышца на его лице не шевелилась, дыхание замерло, пока продолжала говорить.       — То, что было вчера, то, что рассказывала — самая настоящая правда! Я теперь могу путешествовать во времени. Могу управлять предметами. У меня даже были крылья!       Несколько долгих секунд в помещении была тишина. Причём такая напряженная, что отдавало писком в барабанных перепонках, сливающимся со стуком выскакивающего сердца.       — Это невозможно! — внезапно вскрикнул отец, обретя возможность снова двигаться и говорить.       Он отскочил назад, будто рисковал обжечься, уперевшись бедром в кухонную тумбу. Я нахмурилась, плотно сжав губы. Разомкнула онемевшие пальцы и несколько раз сжала и разжала кулаки, чтобы восстановить кровообращение.       — Так не бывает. Это какой-то абсурд!       — Нет, папа, послушай, — собственные губы дёрнулись в нервной улыбке, — я правда могу путешествовать в прошлое. Давай объясню!       И протянула руку вперёд, жестом предлагая присесть, однако заметила только растущий страх в глазах родителя. Страх, стремительно перерастающий в ужас.       — Прости… Но это же полная ерунда. Просто чушь. Ты выучила какие-то фокусы? Анна, ну не смотри на меня так, прошу! Я сначала подумал, что ты пошутила. И, если честно, это всё больше похоже на шутку. Так просто не может быть. Путешествия во времени невозможны!       Звучало утвердительно. Так чётко и звонко, что стало не по себе, заставляя пожалеть о собственных действиях. Он не верил. Глядел крайне настороженно, будто я уже являлась не его дочерью, а неведомым опасным зверем. Ещё немного, и отец бы схватился за нож в желании обороняться.       Я оглядела печальную картину, с горечью отмечая, на какую глупость пошла ради собственного удовольствия. Думала, он поверит, и что-то поменяется. Хотела поговорить с кем-то близким, родным. Наивная. А теперь я лишь мрачно улыбалась, перебарывая желание крепко обхватить себя за плечи и хорошенько пожалеть. Или закричать.       — Отец, послушай. Дай мне объяснить…       Но договорить не успела. Возле седовласого мужчины появился Томас. Вид у него был сердитый: глаза горели, брови сведены к переносице, а скулы подрагивали от напряжения. Даже венка на лбу вздулась, свидетельствуя о поднявшемся давлении. Сегодня он надел тщательно отутюженный оливковый габардиновый костюм и повязал на неизменную белую рубашку гладкий черный галстук.       — Что ты творишь? — процедил сквозь зубы наставник.       Вместе с его вопросом отец полностью окаменел.       — Нельзя рассказывать обычным людям такие вещи! Это же не просто так является тайной!       — Но я подумала…       — О, умоляю, больше не думай! У тебя явно не получается! Мы же вроде договорились: ты не творишь глупостей, а я не бегаю за тобою по пятам, чтобы исправлять ошибки! Но нет, ты только то и делаешь, что приносишь неприятности. Ходячая проблема!       Томас засунул руки в карманы так, что сквозь ткань чётко обозначились костяшки. А после скривился в отвращении, наморщив нос, будто учуял какой-то неприятный запах. Против воли повторив этот жест, я уже через секунду поднялась со стула, упираясь ладонями в стол. Томас поджал губы, и это принесло мне внутри разряды раздражения, заставляющие встать дыбом каждый волосок.       Да уж.       Недолго продлился утренний покой и умиротворение. На смену им пришло мерзкое липкое раздражение.       Спокойно.       Никогда не любила ссоры, скандалы и крайне редко позволяла эмоциям взять верх над привычной сдержанностью, которую старательно взращивала в себе столько лет. А в следующий момент вдруг резко выпрямилась, из-за чего волосы упали на лицо непослушной копной, и мне пришлось несколько раз нервно дёрнуть головой, откидывая их назад. Мужчина же хмыкнул. Насмешливо и зло.       Я задрала подбородок, с вызовом глядя на Томаса, готовясь выслушать новую порцию гадких комментариев. Захотелось даже злорадно улыбнуться, и губы наставника изогнулись в кривой усмешке, словно он заглянул мне в голову, подслушивая мысли.       — Ах, как же замечательно ты придумал! Срываться на мне, хотя сам не сказал, что так делать запрещено! Из тебя отвратительный учитель! — нарушила тишину первой. — Да, я виновата, что вчера ослушалась и самостоятельно отправилась в прошлое. Это было глупо, и это была случайность! Понимаешь, случайность! Но ты пытаешься меня обвинить и сейчас! А ведь это твоя ошибка. Ты даже не предупредил! Только и делаешь, что ворчишь как старый дед!       Несколько мгновений он сверлил пустым взглядом мою переносицу. Кожа в этом месте неприятно зачесалась, но я не шелохнулась, только молча смотрела в ответ. Слова стальными шариками ударились о его грудь и плечи, падая к каблукам начищенных туфель. Томас медленно моргнул, пока я чувствовала, как жар заливает щёки.       — Это из тебя отвратительная ученица. Я только то и делаю, что ношусь с тобой, как с ребёнком, исправляя каждую ошибку. Да ведь такие прописные истины и олуху были бы ясны, как пять копеек! Неужели так сложно уяснить? Неужели мне нужно уточнять каждый раз, что наше призвание секретно?! — он сделал несколько шагов, приблизившись вплотную и угрожающе глядя. — И это я старый дед ещё? Да ты просто соплячка, которая возомнила себя непонятно кем. Понятия не имеешь, с чем связалась, а пытаешься что-то доказать. Просил же не высовываться, но нет! Не зря я не хотел с тобой работать. Как чувствовал, что будет.       Несдержанный грубиян. Самовлюблённый… напыщенный… Старикан!       — Угу. Только я не виновата, что ты теперь должен это делать. Я не виновата, что тебя наказали за что-то и заставили меня учить.       — Да, в этом нет твоей вины. Но ты хотя бы могла включить голову и не трепаться всем подряд! Хотя чего ещё можно было ожидать от женщины!       Последние слова вызывали отвращение. От них то ли хотелось сунуть два пальца в рот, то ли оглохнуть. Я была абсолютно уверена, прямо в эту секунду мы мысленно уничтожаем друг друга. По крайней мере, в своей голове уже несколько раз приговорила его к смертной казни, явно ощущая, как сжимаются челюсти. Дышать внезапно стало тяжело: воздух будто стал липким и горячим. Потом невесело засмеялась. Кивнула, развела руками. Насмешливо покачала головой:       — Ох, и почему же я не могу рассказать своим родным?       — Помнишь того бедолагу в Чистилище? Который ждёт свою возлюбленную столетиями?       — Помню, — медленно кивнула, соображая что к чему. — Так мне теперь всю оставшуюся жизнь скрываться?       — Да, Анна, именно так. И это, в первую очередь, для блага твоих же близких. Если не хочешь, чтобы они двинулись умом.       — Не понимаю, что такого? Я бы всё объяснила. Всё было бы нормально.       — Нет, не было бы. Ты не можешь быть в двух мирах одновременно! И вчера ты сделала выбор. Теперь ты часть Пространства, а не земного мира! Смирись с этим.       Внутренности сжались, в грудине зажужжало необходимостью пойти умыться, содрать с себя одежду и постоять под горячим душем.       — Смириться? Так мне выходит нужно бросить свою прошлую жизнь и заниматься исправлением ошибок других?       — Именно!       Я ошарашено открыла рот, продолжая стоять на месте, упрямо сжав кулаки. Щёки пылали, обозначая собой воплощение полной беспомощности. Особенно если брать в расчёт то, что моё тело содрогалось мелкой дрожью. Только ответить было нечего.       — Ты будешь возвращаться сюда, но не надолго, чтобы отдохнуть. В основном ты должна будешь находиться в Пространстве до тех пор, пока не получишь разрешения закончить свою миссию и умереть. Да, ты можешь продолжать жить тут, но основная твоя задача — «решать проблемы других», как ты выразилась. А как только ты выполнишь всё, что должна — тебя отпустят. Только вот ни с кем из нас пока что этого не случилось. И учти, каждое твое сотворённое чудо на земле повлечет последствия. Так что, если ты не хочешь разгребать очередные проблемы, то пора усвоить урок: никто не должен знать. Никто.       В три мягких направленных шага он оказался рядом, а я сразу же выпрямила плечи едва ли не до хруста. Каждое его слово отдавалось неприятным зудом под кожей. Мне было больно слышать это. И было больно осознавать, во что ввязалась.       — Пути назад нет, — Томас одарил ещё одним долгим взглядом, будто пытался сделать им несколько надрезов на коже. — И либо ты смиришься и будешь жить, радуясь жизни, либо останешься несчастной. Выбор за тобой. Хотя, на самом деле, выбора тут нет. В любом случае тебе придётся работать и выполнять задания. Вопрос лишь в твоем отношении и восприятии ситуации.       Сглотнув вязкую слюну, я ощутила, как ком подбирается к горлу, а горячие слёзы выступают на глазах.       — Ладно. Я поняла.       — Давай установим правила. Ты не будешь говорить обычным людям ничего. Ты не будешь говорить людям с других времён об их будущем. Ты не будешь показывать им свои способности. Ты не будешь переносить с собой предметы из прошлого. И ты не будешь, просто ни в коем случае не будешь создавать новые проблемы, из-за которых я должен срываться и идти всё исправлять! Я понятно выражаюсь?       Оторопело моргнула, чувствуя горячие слёзы, скопившиеся на ресницах. Молча стояла несколько секунд, прокручивая в голове услышанное. Складывала буквы в слова, а слова в предложения. И словно находясь под толщей воды, медленно осознавала значение каждой фразы.       — Да.       — Славно, — на мгновение растянув губы в фальшивой приторной улыбке, похожей больше на оскал, Томас заговорил. — А теперь приступим к делу. Сядь на место и замри.       — Зачем?       — Просто делай, что говорю, ради всего святого!       В этот момент я действительно чуть не застонала от бессильного раздражения и кипящей обиды. На деле же лишь вырвался короткий выдох. Я молча уселась за стол. Томас удостоверился в правильности всего, а после открыл блокнот. Что-то нашел в нём, проводя по листам указательным пальцем. Затем открыл часы и принялся вращать секундную стрелку назад. Картинка вокруг пошла в обратную сторону, если так можно вообще сказать. Всё вдруг начало искажаться, сопровождаясь не слишком приятным звуком. Действия отца были в обратном порядке, словно пересматривала какое-то кино, пока мужчина не замер у плиты.       — А теперь съешь завтрак и поблагодари отца, как хорошая дочь, я буду ждать в Пространстве.       От его выражения лица где-то в животе скрутился тугой неприятный ком, будто вот-вот вывернет наружу.       — Угу, — сдавленно промычала.       Томас исчез, оставив после себя лишь горькое впечатление. Обида вперемешку с разочарованием смешались внутри моей головы, окончательно вынуждая поникнуть.       Весь оставшийся завтрак я то и делала, что притворялась, будто всё в порядке. Старалась не горбится, не опускать плечи. Даже пару раз пробовала улыбнуться, хотя получалось крайне нереалистично. Откровенно говоря, аппетита не было: я сидела и монотонно ковыряла вилкой яичницу, пока, в конце концов, не доковырялась до того, что она стала больше похожа на кашу. Отец же сейчас выглядел крайне озадаченным, и мне в голову не пришло ничего умнее, как улыбаться несколько долгих мгновений. Родитель заботливо уточнил, не заболела ли я, но в итоге, откидывая все мои отрицательные ответы, всё равно решил отправить в постель. Читал нравоучения о том, как следовало бы теплее одеваться и меньше проводить время в закрытых помещениях. Вот в его молодость все юноши и девушки гуляли, не то что сейчас…       Но я послушно кивнула, не в силах спорить, а после поднялась к себе в комнату. Довольно долго просидела в кресле, тупо уставившись в стенку напротив, и решила взять в руки часы. Прокрутила секундную стрелку и растворилась в невесомости, теплом обволакивающей тело.       Подавленное состояние давало о себе знать. Я не испытала никакой радости от того, как волшебным образом оказалась посреди комнаты Томаса, которого тут не было. И не совсем понимала, как контролировать такие ситуации. Как это работает? Может, зависит от мыслей? Или наставник решал, куда именно я должна прибыть?       В любом случае, сейчас это не имело никакого значения. Пересекаться с мужчиной не хотелось от слова совсем. Так что его отсутствие производило даже положительный эффект.       Я медленно повернулась на триста шестьдесят градусов, вращаясь на одних пятках, разглядывая комнату. Ничего нового тут не появилось. От вчерашнего вечера отличало лишь отсутствие кресел в самом центре помещения и незажжённая масляная лампа. Шагнув вперед к стене, завешанной листами, я наткнулась взглядом на полку с книгами. Виднелся огромный слой пыли на деревянной поверхности и рукописях, явно дающий понять — тут давно не убирались.       Бегло пробежалась взглядом по корешкам с названиями старых, слегка потрёпанных книг, мысленно отмечая, что всё это иностранная литература. В основном художественная, но можно встретить и научную. Равнодушно хмыкнув, я двинулась дальше, не зная, чем себя ещё занять. Несмотря на наши конфликты с Томасом, его комната вызывала приятные эмоции. Как только позволила себе чуть расслабиться, окатило волной уюта: тусклый тёплый свет от настенных ламп придавал какое-то таинственное настроение, но при этом атмосфера не становилась пугающей. Наоборот, хотелось зарыться в шерстяной плед и сидеть вечерами напролёт в компании чашки чая, книг или друзей. Шумно втянув воздух, я опустилась в кресло, стоящее в углу комнаты.       — И всё-таки ты несдержанный идиот, Томас! Никто не давал тебе право говорить так со мной, — обратилась к незримому наставнику, желая как-то выплеснуть чувства после утренней ссоры.       Да, пускай его тут не было. Такое глупое действие хоть немного помогало. Как-то раз я читала про психологический прием: не можешь что-то сказать человеку в лицо — поставь стул напротив, представь его и выскажись. Даже помню, проверяла. Тогда на смену горькой обиде пришло облегчение. Наш мозг ведь не видит разницы между воображением и реальностью, а каждую эмоцию, когда фантазируем, мы и вправду проживаем.       Поднявшись с кресла, я проследовала к кровати, рассматривая валяющуюся одежду.       — И галстуки у тебя дурацкие, — хмуро пробурчала под нос, скривившись.       Я сразу же отвернулась, вновь пытаясь придумать, чем заняться. Копаться в чужих вещах не хотелось. Это мерзко. А просто сидеть, уставившись в стену, уже надоело. За дверью вдруг послышалось шуршание ткани и какая-то непонятная возня. Я моментально повернула голову к источнику шума, пытаясь понять, что же там могло происходить. Только вот всякие звуки сразу умолкли. Либо мой слух притупился. А возможно, просто показалось.       — Интересно, — задумчиво протянула я.       Сделала несколько шагов в сторону, приблизившись к окну, вновь разглядывая предметы интерьера, однако продолжала вслушиваться. Всё повторилось. Кто-то явно находился вплотную к стенке, даже, скорее всего, мог подслушивать.       «Ой, да брось, кому это нужно?» — саркастичный голос зазвучал в голове с явными нотками насмешки.       Полагаю, у меня разыгралось воображение. А может даже паранойя. Но вместо того, чтобы откинуть такие размышления в сторону, лишь принялась тихонько подкрадываться к двери. Осторожно, по чуть-чуть, стараясь не издавать лишних звуков. Половица под правой ногой слегка скрипнула, и я в тот момент мысленно чертыхнулась. Но вот, ещё пара шагов, и буду у цели.       Когда же оставалось всего несколько сантиметров до двери, замерла. Снова вслушивалась, улавливая дыхание по ту сторону деревянной конструкции. Кто-то точно там стоял. И этим кем-то в моей голове мгновенно нарисовался Томас, вызывая внутри порцию не то злости, не то ноющего раздражения. Ну, а собственно говоря, кому ещё нужно было подслушивать за мной?       Желание проучить мужчину отдалось зудом под кожей, когда медленно коснулась прохладной железной ручки. Пару секунд ещё сомневалась в правильности собственных действий, а после, не сдержавшись, резко распахнула дверь.       Я уже предвкушала, каким будет лицо наставника. Предвкушала и возможность отчитать его, кинув пару язвительных фразочек, однако, к моему большому удивлению, Томаса там не оказалось. Вместо этого темноволосая девушка чуть ли не ввалилась в комнату, поспешно убирая пустой стакан за спину.       — Здравствуй, Анна, — неловко улыбнулась Нэнси, обнажая белоснежные ровные зубы.       Она тут же принялась поправлять одежду, разглаживая свободной ладонью складки на пышной юбке.       — Привет, — звучало это скорее вопросительно.       Я глядела на девушку, приподняв брови и округлив глаза, наблюдая, как та неловко делает вид, будто ничего не произошло. Будто не она только что подслушивала. Ещё бы узнать, зачем именно красавица так себя вела….       — Томас попросил помочь с твоей подготовкой, — защебетала Нэнси, — поэтому я попробую показать нужный материал. Смею предположить, ты не против.       — Хорошо, — будучи в смятении от увиденной картины, я медленно кивнула, понятия не имея, что добавить.       Было странно. Но возражать или расспрашивать не стала. Мы не настолько хорошо знакомы, чтобы она раскрыла правду.       — Чудесно! — Нэнси махнула рукой, жестом приглашая выйти из комнаты.       Со стороны девушки раздался громкий выдох, полный облегчения, а я шагнула вперёд. Наверное, она пыталась успокоиться после случившегося для неё потрясения.       — Нам нужно отправиться в библиотеку. Подготовка — всегда так ответственно и интересно. Одна из моих любимых частей выполнения заданий! — как ни в чём не бывало продолжала тараторить та.       Мы пересекли вместе комнату, направляясь к выходу. Я держалась впереди, настойчиво глядя исключительно перед собой, пока Нэнси семенила где-то по правую сторону, шурша тканью роскошного платья и крыльями. В какой-то момент чётко послышалось, как звякнула чашка по деревянной поверхности. Обращать внимания я не стала.       Покидали помещение мы молча, каждая думала о чём-то своем. В тишине и прошли улочку, пока коллега не принялась рассказывать что-то про светские мероприятия. Я же пыталась уловить ход её мысли, но поняла лишь то, как ей нравилось танцевать.       — … Это так утомительно! Многие не понимают, я должна быть в новых нарядах каждый раз. Каждый бал, иначе потом просто засмеют. Ведь наряд — это показатель статуса и богатства.       — А как часто проводят эти твои танцы? — я покосилась в сторону девушки.       — Ох, пару раз в неделю. И каждый раз я должна быть в новом наряде! — повторилась она, переполняясь негодованием.       — Это сколько же денег потрачено на одежду… — мне показалось глупым такое расточительство. Целое состояние спускалось на куски ткани, которые наденут единожды, а после повесят в шкаф. — Можно вопрос?       — Прошу, задавай.       — В каком столетии ты живешь?       — В конце восемнадцатого века, дорогуша. Довольно жестокое и мрачное время, сама понимаешь. Родители мои были колонистами, а муж владельцем торгового судна. Крайне выгодная партия, хвала небесам! Но после его смерти люди принялись распускать сплетни, что он был членом тайного масонского ордена. Единственное, что меня радует, так это двое замечательных детей. Девочка и мальчик. Ох, как же мы с ними намучились. Ричард такой активный ребёнок! Просто невероятно активный. Иногда я даже ловлю себя на мысли, что готова сбежать из дома!       — Это… интересно, — я медленно кивнула, задумываясь про то, насколько отличаются наши эпохи. — Ты знала Фредерика Колиньи?       Нэнси свела брови к переносице, приоткрывая губы и втягивая воздух через рот. Несколько секунд, показавшихся мне долгими, она о чём-то напряженно думала. Я даже успела предположить, что ответа не последует, отведя взгляд в другую сторону и разочарованно вздыхая. Но, в конце концов, прозвучало:       — Да, знала. Он был моим другом.       — И каким человеком он был?       — Добрым. Очень добрым. И очень справедливым. Однако, несмотря на свою доброту, он всё же оставался строгим. Старался не подпускать к себе людей лишний раз. И старался не делать лишней работы. Никогда, — мягко улыбнулась. — Кстати говоря, чем-то по характеру он напоминает Томаса. Всё-таки Фредерик его учил. Может, передалось как-то, не знаю.       Маленькая победа заиграла внутри меня яркими красками. Девушка давала развёрнутые ответы, что не могло не радовать. Только вот окончание её фразы не особо тешило. Точнее, оно абсолютно расходилось с моим мнением.       — Томас не кажется добрым. И уж тем более хорошим человеком, — хмуро процедила я сквозь зубы, вновь прокручивая в воспоминаниях его колкие слова и пугающий взгляд. — А мой предок, судя по твоему рассказу, хороший.       — О, вы просто ещё друг друга не знаете. Это нормально.       Я не стала спорить с девушкой. Только от обиды поджала губы на мгновение. Несмотря на то, что общаемся мы с наставником всего пару дней, впечатление о нём оставалось неизменным. Грубый, несдержанный, наглый, упертый человек. Явно не признающий собственную вину. И любитель поиграть на нервах окружающих.       Понимая, что начинаю больше раздражаться, я запретила себе думать об этом. Думать о ссоре и тем более о Томасе. Вокруг столько удивительного. Целый новый мир! А я тут копаюсь в обрывках неприятных воспоминаний. Нет, так не будет. Этот человек не должен заполнять столько мыслей. И уж точно не должен вызывать таких ярких негативных эмоций. С этой минуты не буду думать о нём, решено.       — Ну, а что же всё-таки случилось с Фредериком?       Нэнси от неожиданности чуть дёрнула плечами. Мой слетевший вопрос явно застал её врасплох, заставляя снова погрузиться в размышления. Вынырнула она из них так же быстро, принявшись тараторить и активно жестикулировать.       — Мы точно не знаем, но из-за него ввели правила, согласно которым запрещается контактировать с будущими потомками. То есть ты не можешь попасть в своё будущее и как-либо взаимодействовать со своими детьми, внуками, правнуками и так далее. Последствия очевидны. Ты всю свою сознательную жизнь стремилась узнать правду. И вот мы тут.       — Угу, ясно.       — К тому же, сама понимаешь, орден очень старается сохранить секретность. Мы учимся на своих ошибках. Люди создали столько религий, а всё из-за парочки старых путешественников, которым не хватило ума держать язык за зубами. Хорошо, что обычные люди умеют фантазировать, добавив столько деталей в свои религии, что теперь это мало похоже на реальность.       Стоп.       Я остановилась, прокручивая в голове услышанную информацию. Она перекликалась с рассказами Томаса, но несколько отличалась… Нагнав спутницу, заговорила:       — Подожди, ты сказала орден? - уточнила с живостью в голосе.       — Ну конечно, — девушка улыбнулась, посмеиваясь. — А ты думала, что мы какие-то божественные существа? Или, быть может, думала, что особенная? Избранная?       На долю секунды мне стало некомфортно. Только теперь заметила, как мы оказались возле здания Департамента.       — Честно говоря, всё это слишком запутанно… И я не знаю, во что верить.       — А, да. Я тебя чудесно понимаю! Это всё так сложно, — Нэнси, покачивая бёдрами, вошла в строение, — особенно по началу.       — И как же возник орден? — я протиснулась следом, боясь упустить какую-то крайне важную деталь.       Длинные коридоры больше походили на галереи: на стенах висят всевозможные старинные гобелены и картины, статуи у каждой двери и по углам, а освещалось всё это десятками красивейших настенных ламп. И потолки тут… ну, такие высокие… может, метра четыре! Отчего моментально чувствуешь себя в этом здании либо букашкой, либо карликом.       — Говорят, что орден основал один из нас, Верховный Правитель. Он когда-то собрал остатки нейтронной звезды, открыв её возможности. Очень долго он создавал концепцию Фатума и Сада Забытия, поместив туда разные вымершие виды.       — А Чистилище и Ад? Он тоже их создал?       — М-м-м, честно говоря, не знаю, — она пожала плечами, — полагаю, именно так, да. Ведь раньше тут практически ничего не было, согласно легенде.       Мы шагали по просторному коридору, наполненному сотрудниками Департамента. Если бы не Нэнси, я бы точно потерялась в этом огромном здании с бесконечными ходами и множеством дверей. Повернув направо, оказались в какой-то небольшой башне и принялись подниматься по винтовой мраморной лестнице цвета слоновой кости, в итоге остановились на втором этаже. Тут была всего одна дверь с золотистой табличкой, которая гордо гласила: «Библиотека Знаний».       — А где сейчас Верховный Правитель?       — Пропал, — Нэнси со спокойным видом отворила дверь, и я проскользнула следом за ней. — Мы уже долго его не видели. Но его творение работает исправно. Все мы — часть великого механизма, понимаешь? И все мы несем людям добро. Без нас цивилизация давным-давно вымерла бы от голода, болезней, катаклизмов или войн. А так… мы помогаем, люди живут и развиваются. Всё очень просто.       Я внимательно осмотрела помещение. Огромное, величественное. Такое же, как и зал, в котором мы с Томасом побывали вчера. Массивные окна с витражами заполняли собою всю стену по правую руку. Возле них расположилось несколько десятков длинных столов, на дубовом покрытии которых заманчиво поблескивали огоньки настольных ламп, свечей и статуэток, старинных ваз с цветами. Вообще складывалось впечатление, что эти предметы интерьера и декора кто-то собрал в кучки, но так и позабыл расставить.       Слева виднелись сплошные ряды книжных стеллажей, тянущиеся на метров двадцать, а то и тридцать в длину, доходящие до самого потолка. Можно было заметить, что в конце этих «туннелей» так же располагались окна и столы, зеркально повторяющие правую половину помещения.       Прямо же виднелась огромная картина с меняющимся пейзажем, заполняющая собою всю стену. Там паслась стайка лошадей, мирно пощипывающих зеленую траву. Облака медленно плыли по небосводу, а птицы рассекли воздух. Напоминало огромный плазменный телевизор. Также стояло несколько диванчиков с тёмно-красной обивкой.       — Это… здорово. Но разве один человек мог создать столько всего? — я всё никак не унималась, желая получить как можно больше ответов на вопросы. И Нэнси, к счастью, охотно их давала.       — Верховный Правитель — да. Смею предположить, он обладал чем-то ещё, кроме остатков нейтронной звезды. Чем-то, что позволило ему построить целое измерение. Но чем именно — никто из нас не знает. Да это и не важно. Мы же здесь совсем для другого, понимаешь?       Она улыбалась так искренне, так невинно, что было сложно не согласиться. Улыбка эта затрагивала прекрасные зелёные глаза, рассыпая возле них мимические складочки и морщинки.       — Понимаю, — заторможенно кивнула я, переваривая услышанную информацию.       Тем временем мы уже давно успели продвинуться вглубь библиотеки, расхаживая между стеллажами, доверху заполненными разнообразной литературой. Нэнси старательно изучала названия, неторопливо водя тоненьким указательным пальчиком по корешкам. Девушка была сосредоточена, но и не забывала отвечать мне, продолжая диалог. Я же сама плелась следом, смакуя любую новую подробность.       — И замечательно. Ах, вот она! — достав с полки здоровенную книгу, Нэнси победно хлопнула по ней ладонью. — А теперь пора сосредоточиться на насущных делах. Я помогу тебе как следует подготовиться и узнать о том времени больше полезных вещей.       — Спасибо, — благодарно улыбнулась, удовлетворённая услышанным.       Пока шагали вдоль ещё одного ряда стеллажей, она соорудила в моих руках пирамиду из разнообразных книг, а после мы выбрали место за столом по ближе к окну. Только вот, оглядев помещение, я вдруг заметила Томаса. Он неотрывно смотрел, сидя в дальнем конце библиотеки за одним из столов напротив. Неловко сглотнув, отвела взгляд, гадая о причинах такого поведения наставника. Пересекаться с ним не особо хотелось. Ещё бы! Ему какой вопрос не задай, всегда получаешь в итоге порцию насмешек и недовольства. Либо же дурацких шуточек, которые, как мне казалось, были абсолютно некстати. К тому же, есть куда более приятная Нэнси, охотно рассказывающая всё, чем я только могла интересоваться. Да и находиться в её компании было спокойнее.       Прогоняя лишние размышления из головы, уткнувшись в одну из книг, с которой советовала начать Нэнси, я принялась изучать содержимое, чтобы как следует подготовиться. Такое занятие казалось крайне ответственным, требующим максимальной сосредоточенности. Так что всё внимание было приковано к строкам на ветхих листах. Я читала о том, как одевались, что ели, о чём именно говорили в те времена. Пыталась понять и прочувствовать страхи, желания, мысли тогдашнего среднестатистического человека. Узнавала о способах заработка и даже о политической ситуации в той или иной стране. Строчка за строчкой. Слово за словом. Они отпечатывались в голове, складываясь в определённые образы, формируя собой картинку и представление абсолютно чужой эпохи. А то, как тогда говорили люди… Речь же была совсем иной. Немного запутанной на мой взгляд. Но хуже всего давались тогдашние правила приличия. Что можно говорить, а о чём стоит умолчать… И от обилия новой информации мой мозг потихоньку начинал закипать. Я читала газеты, журналы, книги определённой эпохи. Представляла, что одеваюсь и живу так, как полагалось в ту пору, думала о том, о чём было принято думать, пыталась почувствовать себя не «сейчас», а «тогда».       Зато стало предельно понятно, откуда пошел сексизм Томаса. Да, время в которое мы отправимся, судя по изученному материалу, было ранее, но всё же. Действительно, тогда женщины были другими. Например, не учились на технических специальностях. Они выглядели такими хрупкими и утончёнными. Все эти платья, шляпки, перчатки… Красиво, конечно. Но я не собираюсь терпеть грубости в свой адрес. Пускай привыкает! Нет, не так. Пускай учится уважать женщин разных эпох.       Я хмуро оглядела очередную иллюстрацию наряда для прогулок верхом, мысленно поприветствовав изображенных на ней дам, понимая, что отвлеклась. Отругала себя пару секунд, а после вновь вернулась к чтению, абсолютно не желая признавать, что его слова тогда задели. Только вот нам всё равно придётся работать вместе. Значит, я должна каким-то образом поладить с этим... Он же самый натуральный старик. Дед. Ворчливый дед.       Неожиданно для самой себя я хохотнула в слух, привлекая внимание сидевшей напротив Нэнси. А заодно и Томаса.       — Что-то не так? — вежливо поинтересовалась девушка, чуть наклоняясь вперед.       — О, нет, нет. Всё в порядке. Подавилась слегка. Всё хорошо, — залепетала я в ответ.       И она, кажется, поверила, снова возвращаясь на место и продолжая заниматься собственными делами. Я вздрогнула, осознав, что не прочитала ни слова из последнего абзаца, водя взглядом сквозь пожелтевшие страницы. Нахмурилась и постаралась сосредоточиться на правилах обращения с десертной вилкой. Затем медленно выдохнула, глядя на вазу, стоящую на письменном столе, но после вернулась к чтению. Довольно долго мы так и сидели. Обе изучали литературу, обложившись книгами. Время летело незаметно, но в какой-то момент мой мозг, кажется, начал закипать от обилия новой информации. Немного поёрзав на месте от ноющего ощущения в конечностях, я отметила, насколько затекло тело. Выпрямившись, даже услышала, как пару раз хрустнуло в районе позвоночника. Наверное, тут всегда одно и то же время суток, ведь свет, исходящий из окон, оставался неизменным, даже когда потянулась к уже шестой по счету книге. А после, поняв, что ничего нового и удивительного для себя больше не нахожу, подняла взгляд на Нэнси, краем глаза замечая приближающийся мужской силуэт.       — Мы можем сделать небольшой перерыв? — заговорила я.       — Прости? — та проморгала несколько раз, пытаясь понять, о чём её спрашивали, а потом согласно закивала. — Конечно-конечно, дорогуша.       Рядом с девушкой остановился высокий мужчина. Крепкого телосложения, с пышной рыжей бородой и усами. Кожа его слегка загорелая, а макушка поблескивала на свету, исходящему от окон. Светлые голубые глаза обрамляли прямые брови. Ровный нос казался слегка широким, челюсть довольно массивной.       По одежде можно было вполне просто определить — стоящий напротив жил в средние века. Рубашка, напоминающая больше тунику, длиной примерно до середины бедра. Поверх короткий запашной халат, затянутый поясом, чем-то походивший на куртку из фантастических фильмов. На толстой кожаной полосе, украшенной пряжкой, наконечником и литыми накладками висели кожаная сумочка, нож, вощёная дощечка для письма и чётки. Штаны, довольно сильно прилегающие к телу, ниже колен обмотаны какой-то тканью, напоминающую видом хлопок. Сверху надет плащ, сшитый из разных частей, кроя «полусолнце», завязанный на веревочки и доходящий до лодыжек, а подол расшит тёмным мехом. На пальцах, плотно сжимающих шапку с такой же меховой оторочкой, что виднелась на подоле, поблескивал крупный перстень. То ли из серебра. То ли из другого светлого металла.       Мужчина добродушно улыбнулся, приветственно кивая мне, а Нэнси обернулась через плечо, сразу же спохватившись собирать свои записи и книги.       — О, Бронислав, свет мой, — радостно пропела девушка, — как я рада тебя видеть! Позволь я представлю тебе мою спутницу на сегодня — Анну.       — Рад знакомству, — послышался грубоватый голос.       — Она теперь будет работать вместе с Томасом, представляешь?       Тот удивленно приоткрыл рот, а после растянулся в непонятной мне улыбке.       — Это будет крайне любопытное явление, — вновь кивнул.       Я поджала губы.       — Что же, — наконец поднявшись со своего места, с неким торжеством в тоне объявила Нэнси и повернула свою хорошенькую голову в мою сторону, — дорогуша, нам пора приниматься за дело, а ты ещё почитай.       — Подготовка, — выдал Бронислав в подтверждение слов напарницы.       Похоже, ему было так же неловко, как и мне. Но девушка быстрым движением обошла стул, на котором сидела ранее, затем подбородком указала на стопку книг, а новый знакомый сразу же собрал со стола всё то добро, прихватив записи Нэнси. На прощание она поклонилась в изящном реверансе.       — До скорой встречи, Анна, — откланялся мужчина.       И они оба пошагали в сторону выхода, тихонько обсуждая какие-то детали своего задания. Говорила в основном Нэнси, эмоционально размахивая руками. Бронислав же лишь иногда кивал, ограничиваясь парой слов для поправок. По мере отдаления голоса приглушались расстоянием, пока в конце концов можно было лишь разглядеть, как двигаются их губы. Я провожала взглядом пару, задумчиво склонив голову набок, разглядывая красивые одеяния людей из прошлых эпох. Таких далеких и таких разных. Чужих для меня эпох.       Поджав губы в грустной улыбке, лишь шумно вздохнула.       — Ладно, пора возвращаться к работе, — и уже собиралась продолжить читать, как заметила движение с угла, где находился Томас.       Мужчина поднялся, расправляя плечи и, нацепив на лицо беззаботную маску, направился в мою сторону. Мгновенно уткнувшись глазами в первую попавшуюся строчку из книги, я постаралась сделать максимально занятый вид. Нет, только не сейчас. Это же был такой спокойный и интересный поход в библиотеку. Такой полезный… Но с каждым его новым шагом я ощущала только то, как с большей силой сжимаются пальцы.       Сделала для успокоения глубокий вдох. Отчаянно хотелось втянуть прохладный воздух как можно глубже, засунуть его внутрь. Чтобы тот проник не только в лёгкие, но и в самые мельчайшие клеточки тела. Затем перелистнула страницу, уже приготовившись к очередной словесной схватке. Тем временем Томас молча уселся рядом, то разглядывая разложенную на столе литературу, то буравя взглядом мою щеку.       Да что ты там пытаешься высмотреть? Я превратилась в лягушку для препарирования? Быть может стала букашкой под прицелом микроскопа? Или на мне пригвоздили табличку «глядеть сюда»?       Повисла давящая тишина. Я нервно закусила нижнюю губу, ощущая какое-то странное волнение и стальной привкус во рту, пока мы не шевелились.       В конце концов, Томас первым нарушил это незримое соревнование, тихо заговорив.       — Надеюсь, ты смогла почерпнуть достаточно знаний, потому что нам пора приступать к основному.       Кивнув в ответ, вдруг ощутила лёгкую панику. Всякие мысли о том, насколько напарник вызывал неприятные ощущения волнения, сменили свой вектор в направлении «А что, если нет?».       Что, если я не готова? Мы тогда перенесем путешествие во времени? Или он будет самостоятельно рассказывать, как делать чуть ли не каждый шаг?       — Хорошо, — покопавшись среди книг и записных книжек, которые мужчина прихватил с собой, выудил один из тех блокнотов. — Это — не просто исписанная бумага, — начал Томас, раскрывая на первой странице. — Тут записана вся жизнь каждого отдельного человека. Вот, видишь, он двигается по ветке истории. Вот тут он должен купить первый автомобиль. А здесь он радуется от рождения детей.       Я покосилась в сторону движущихся картинок на листах, и не сдержавшись, охнула:       — Потрясающе, — прошептала, принявшись внимательно наблюдать.       Там и вправду шевелились образы. Показывались мысли, планы и дела человека. Он собирался в пекарню, приобрести хлеб с утра для своих детей. Растянувшись в неконтролируемой восторженной улыбке, я подняла глаза к наставнику, на какую-то долю секунды пересекаясь с ним взглядом. Такой волнительный момент... Такой благоговейный, приносящий с собой порцию умиротворения, словно прикасаешься к чему-то божественному.       Тот тоже улыбался, совсем немного, одними только уголками губ. Я осеклась. Сразу же приняла как можно более серьёзный вид, чуть повернув голову в сторону.       Мужчина, прочистив горло, продолжил рассказывать.       — Так мы отслеживаем все передвижения и все действия конкретного человека. Нам это важно, ведь нужно корректировать те или иные события. Однако, чёрт бы побрал тех, кто придумал дать в качестве первого задания нечто подобное: у нас с тобой не будет возможности выследить нужный субъект. Его книгу судьбы украли. Поэтому мы должны всё сделать без подсказок. Имя человека, который нам нужен — Арчибальд Батт. Ты уже знаешь кто это?       — Да, кажется, один из помощников президента США. Рузвельта или Тафта…       — Отлично, — перебил Томас, вызывая порцию недовольства. — Так и есть, это военный советник. Он утонул на Титанике, возвращаясь с миссии. Говорят, ему доверили провести переговоры, напомнив о возможности США вмешаться в войну на территории Европы, чтобы урегулировать тогдашнюю напряжённую ситуацию.       — Да, помню, я только что читала. Кажется, назревал конфликт, но позже всё уладили.       — Именно. Титаник затонул, Батт вместе с ним. Войны не было. Только вот кто-то украл его книгу судьбы, а мы совершенно не знаем причину.       Шумно втягивая воздух через нос, я уставилась на Томаса в попытке прочитать его эмоции. А выглядел он действительно не особо радостно, рассказывая о предстоящем путешествии.       — И что же делать? — спросила я.       — Нужно проконтролировать, чтобы события никаким образом не изменились.       — Выходит, мы отправимся на Титаник?       — Да.       — Это… даже не знаю, — запнулась, просчитывая, как стоит закончить фразу, не укладывающуюся в голове. — Это звучит ужасно.       Наставник рассматривал меня, пристально заглядывая в глаза, чем вызвал какое-то странное смятение. Пару секунд мы молча глазели друг друга, а затем он перевел взгляд на письменный стол позади, заставив обернуться. Однако там никого не нашлось. Я с немым вопросом повернулась обратно, ожидая услышать продолжение.       — Не волнуйся, ты не утонешь, Анна, — наклонился немного ближе, понижая голос.       Только вот я не волновалась, а сомневалась. Очень и очень сильно сомневалась в успехе наших планов.       — Угу, а ты уверен, что это сработает? Ты уверен, что мы его найдем? Быть может, тот вор уже всё вывернул в свою сторону…       — Ну, скажем так, я бы хотел, чтобы это сработало, и мы сможем быстро справиться с поставленной задачей. А значит, я приложу для этого все усилия. Никогда прежде книги судеб не воровали из архива. В правительстве, похоже, не хотят огласки. И, чтобы отвернуть внимание от проблемы, дали разбираться нам. Да, это логично. Никто бы не дал новенькой такую ответственную задачу… Вот почему всё именно так.       Звучали слова мужчины крайне ненадежно. Что-то заставляло меня сомневаться всё больше и больше.       — И ты думаешь, это не будет полным провалом?       — Не имею ни малейшего понятия, — он криво усмехнулся, а глаза наполнились грустью. — Главное, найти Арчибальда и проконтролировать, чтобы всё шло так, как должно быть. Нам нужно сделать только это.       — Томас… я надеюсь, что ты вправду продумал каждую деталь.       — Не сомневайся! Но перед тем, как мы отправимся на задание, нужно кое-что сделать.       Я вопросительно приподняла бровь, покачав головою.       — Знаю, что накричал на тебя во время твоего завтрака с отцом. И мне за это… ну, скажем... — запинаясь, говорил наставник. — В общем, я хочу помочь тебе в обустройстве твоего личного пространства.       Нахмурившись, одарила собеседника скептическим взглядом, всё ещё пытаясь понять, о чём идет речь. Тот же только молча улыбался. Загадочно и немного виновато. Неужели ему стыдно? Да быть того не может.       — Пойдём. Тебе понравится, — живо поднимаясь с места, облизал пересохшие губы в хищной манере.       Затем достал часы из внутреннего кармана пальто и, пока я повторяла всё те же действия, терпеливо ждал. Уже через некоторое время мы стояли друг напротив друга.       — Для того, чтобы попасть в своё личное пространство, нужно сконцентрироваться на себе. Подумай о чём-то очень хорошем, очень важном. И прокрути секундную стрелку.       — Хорошо, — я кивнула.       — Ты уже бывала в моем пространстве. Я тогда сказал, что побывала в моей голове, но это не совсем так. Можно сказать, что ты побывала в точной копии моей души. Это место, где ощущаю спокойствие и место, куда прихожу, чтобы подумать. И я понимаю, что ты ещё не до конца приняла свою новую жизнь. Понимаю, как тяжело с этим смириться. И понимаю, что тебе нужна поддержка. Поэтому, я подумал, что было бы неплохо… мы же всё равно будем вместе работать, так что… Я… я думаю тебе нужно обустроить такое безопасное место, — звучало всё это крайне интересно. И даже можно было подумать, что он таким образом извиняется. Тон был уж слишком жалостливым, вымученным, а глаза приняли такую форму, что в них читалось нечто похожее на просьбу.       И я согласилась, чуть поведя подбородком, растягивая губы в неуверенной улыбке.       — Знаешь, звучит как-то неожиданно. Но спасибо. Довольно мило, что ты решил помочь.       Томас скривился на секунду, но сразу же себя одёрнул, возвращая маску беззаботности. Я же сделала вид, будто ничего не заметила.       — Каждый из нас может сделать нечто подобное, если имеет желание. И это первое место, куда ты теперь будешь прибывать во время перемещения из обычного мира.       — И каким образом я могу выбрать точку прибытия? — новости ободряли.       — С помощью мыслей, конечно же. Когда появится сформированный образ, ты с лёгкостью сможешь ориентироваться. Для начала запомни, есть несколько основных точек на этой условной карте. Твоё личное безопасное место, Чистилище и Фатум. В последнем случае рекомендую чётко сформулировать мысли, сформулировать место, куда именно ты попадешь. В противном случае рискуешь снова оказаться в моей спальне, — криво усмехнулся мужчина.       Распахнув рот, я хотела было добавить, что это вышло случайно, но поняла, как глупо бы выглядела. Признаю, тут он поймал с поличным. Да, я действительно думала о нём, и вот во что это вылилось. Но нет, никаких ссор сейчас. Сделав глубокий вдох через нос, пожала плечами, прищуривая глаза:       — Поняла, что ещё?       — Да в общем-то ничего. Необходимо хорошо представить, затем прокрутить стрелку часов, и готово. Уже в самом пятом измерении ты точно так же можешь менять локации, только сделать это будет немного проще. А теперь давай попробуем?       Кивнув, я принялась воображать абсолютную пустоту, а пальцами свободной руки прокручивать секундную стрелку. Сделала всего один оборот, когда в теле возникла странная лёгкость. Ещё сильнее сконцентрировалась. Вот она, невесомая, белоснежная пустота. Мой персональный чистый лист для любого полета фантазии. Лёгкость в теле всё больше разливалась приятным теплом, позволяя расслабиться, однако разум продолжал старательно держать в голове еле уловимый образ. Мысли сначала принялись растягиваться, спустя несколько мгновений путаться, а после и вовсе превращаться в смазанные видения, заставляя нахмуриться. Вязкие, словно смола, они растекались и деформировались всё больше с каждой секундой, словно прилипая друг к другу, до тех пор, пока не превратились в цветастый калейдоскоп. Когда картинки вовсю мелькали перед глазами, Томас одобряющие улыбнулся, легонько коснувшись моего предплечья, а после мы перенеслись.       В тот момент сознание прояснилось, и я поняла, что уже бывала в похожем месте, описать которое в прошлый раз давалось с большим трудом. Точно перед тем, как попасть «в голову» мужчины. Белоснежная невесомая пелена застилала глаза, тем самым причиняя лёгкий дискомфорт от излучаемого свечения. Мягкое и обволакивающее чувство затмевало разум, смешиваясь с громом собственного сердцебиения. Оглядевшись по сторонам, я несколько раз проморгала, желая рассмотреть всё получше. Радость и восторг закрадывались в сердце, осторожно, но уверенно толкая в грудную клетку.       Сунув в карман брюк часы, посмотрела на Томаса. Он в свою очередь так же разглядывал местность. Сделал пару шагов, которые отбивались эхом, но поверхности тут как таковой не наблюдалось, так что бог знает, каким именно образом создавался звук.       Какое-то неопределённое время я медлила: замерев в ступоре, завороженно всматривалась в волшебный переливающийся туман. Теперь его свечение было мягким и ненавязчивым, позволяя разглядеть крохотные блестящие частицы, парящие вокруг.       — Да, давненько я такого не наблюдал, — послышался голос наставника.       — И что же дальше?       Мой спутник обернулся, продолжая загадочно улыбаться, словно заделался заговорщиком. В три плавных шага преодолел расстояние между нами и с неким предвкушением заговорил:       — Итак, как ты видишь уют? Что для тебя мысли? Как бы ты представила идеальное место в собственной голове?       — М-м, мне нравится библиотека. Множество книг, полок. Но и уютная спальня с подушками и теплыми одеялом тоже нравится. Я не знаю… это наверное…       — Целый город? — угадывая мои мысли, закончил фразу Томас.       — Да… Город. Разные воспоминания в разных домах, в разных комнатах. А всё самое важное в библиотеке. И камин. Мне нравится проводить вечера за чашкой чая с книгой руках.       — Чай, должно быть, с мятой?       — Как ты угадал?       — Следил, помнишь? — прозвучало даже как-то издевательски.       — Ну да, точно, — я закатила глаза, недовольно засопев.       — Не отвлекайся. Попробуй представить детально место, в котором тебе будет комфортно и уютно. Место, в котором ты будешь чувствовать себя защищённо. Там, где будешь ощущать покой.       И я попробовала, слегка сомневаясь, точно ли смогу справиться с поставленной задачей. Это ведь так масштабно — построить целый город.       — Не забывай, наш Верховный Правитель создал самостоятельно и Чистилище, и Сад Забытия, и Фатум. Если он смог, то и ты тоже сможешь.       Склонив голову набок, я мысленно согласилась, принявшись настраиваться. Это удивительная и непостижимая загадка: как всего один человек мог сотворить нечто подобное? Кем он был? Почему сделал всё именно так?       — У тебя получится.       Зыркнув на источник звуков, постаралась вложить в собственный взгляд как можно больше выразительности. Хотела дать понять, что уже уловила нужную информацию. Мужчина замолчал, поджав губы, а я решительно собиралась наконец-то попробовать.       Город… Целый город. С чего начать? Может нужно…       — Просто сконцентрируйся, — снова заговорил Томас, вызывая внутри новый приступ раздражения.       — Хватит меня сбивать!       — Ну простите, я подумал, тебе нужна поддержка.       — Да, Томас, я поняла.       — Нужно лишь представить…       — Я поняла, — чётко разделяя каждый слог, произнесла.       — Это не так трудно, как кажется.       — Да поняла я! Хватит! Прекрати! Ты просто меня сбиваешь.       — Ну всё-всё, так бы и сказала сразу, — он поднял руки таким образом, будто сдавался, состроив невинную улыбку. А я отвернулась, делая глубокий вдох и выдох для успокоения.       Можно было ответить «я говорила», но это бы точно повлекло за собой ещё какие-то фразы, отвлекающие от основного занятия. Чёрт, как же он меня раздражал! Слишком легко, слишком непринуждённо. Так, словно это давалось наставнику по щелчку пальцев. Ну, конечно же, он ведь следил! Он знал меня ещё задолго до нашей первой встречи. Наверняка выучил все привычки, а вместе с ними и способ, которым мог задеть за живое.       Всё. Хватит. Мне нужно построить город.       Хорошо.       Несколько раз сжав и разжав кулаки, я откинула в сторону все прочие размышления, старательно сосредотачиваясь на задаче.       Прикрыв глаза, принялась думать.       Город, пропитанный насквозь стариной, начал постепенно вырисовываться в моей голове. С извилистыми улочками и мощеной дорогой. Кирпичная кладка зданий заплетена плющом, залазившим в некоторых местах даже на крыши. Солнце ласковыми лучами заката касается домиков в два, а то и три этажа. Изящные узоры на отделке домов переплетались друг с другом, образуя удивительную картину. Они перекликались со статуей в форме всадника на коне. Она, расположившись в центре круглого фонтана, кажется, была сделана из бронзы. Там рядом, на площади, стоят лавочки с деревянными сидушками и железным каркасом, покрытыми добрым слоем лака. Вдоль одной из улиц на первом этаже расположились магазинчики по обе стороны, с цветастыми вывесками, завлекавшими и манившими своим обилием товаров внутри. А окна… окна тут в каждом здании большие, практически панорамные. Но такие же старинные, как и весь город, не выбивающиеся из общей картины. Пахло весной. У некоторых дверей стояли горшки с цветами, где-то рядом росли кусты сирени, которая как раз была на самом пике своего цветения.       Это было красивое место. Вдохновляющее. Такое, где люди ходили, разинув рты от приятного удивления.       Кирпичик за кирпичиком каждое здание выстраивалось на глазах. Да и я ведь уже сама не стояла на месте, расхаживая и глазея по сторонам, совсем не заметив, как это произошло.       В конце улицы расположилась та самая площадь с фонтаном, а позади неё два старинных дома нарядного вида, стоявшие друг напротив друга. Абсолютно одинаковые, но в каждой своей детали прекрасные. С резными карнизами, лепниной и старинными статуями у арочных входных дверей. Стройные ряды окошек опоясывали конструкции. Стёкла поблескивали. А сама площадь увенчивалась россыпью фигурных фонарей, которые ещё не зажгли. Внезапно мы оказались внутри помещения, возникшего просто на глазах. Оно чудесным образом само собралось, словно было лишь картонной декорацией.       — Это так… странно, — ошарашенно оглядываясь, выдала я. — Но до безумия красиво.       — Да, отлично получается, — вторил Томас, вышагивающий рядом.       Мужчина неторопливо поворачивал голову то влево, то вправо, выхватывая взором новые детали.       Две массивные мраморные лестницы опоясывали здание, создавая своеобразное кольцо. Но меня поразили масштабы роскошной отделки: красивейшие статуи на каждом углу, старинные витражи и фреска под самим куполом здания. И говоря о последнем — более высокого потолка я ещё в жизни не видела. Да и не думаю, что когда-либо увижу. Он внушал состояние какой-то букашки, поражая своей величественностью. Тебя будто к земле прибили, стоило только поднять голову наверх. К тому же шикарная хрустальная люстра ярко освещала помещение, создавая своеобразный эффект, подходящее название которому я не нашла. Поражённая всей этой красотой, шагала рядом с Томасом. Он спокойно направлялся вперёд к невысоким аркам, ведущим в следующий холл, а я слепо следовала, не в силах поверить, что это всё плод собственной фантазии.       — Ого-о-о, — бессознательно сорвалось у меня с губ, как только остановились на площадке. — Это правда что-то… Нереальное, — восторженно проговорила.       Оглушительные взрывы фанфар прозвучали в голове, ознаменовав собой счастливую улыбку, которая мгновенно расцвела на губах. Это были такие эмоции, от которых можно было захлебнуться. Адреналин смешался в крови с неописуемой радостью, заставив сердце плясать чечетку. Яркие, звенящие мысли пульсировали в висках, играя на струнах души победный марш. С веранды, которая окольцовывала всё помещение по периметру, открывался потрясающий вид. Прямиком из прозрачной стеклянной воронки потолка мощными потоками ниспадали груды воды, устремляясь в глубь зарослей, находящихся внизу. Балконы, подсвеченные золотистым светом, заплели цветы, запах которых хотелось оставить в лёгких навсегда. И всё это утопало в буйной зелени, которая, казалось, была везде.       Но мы двинулись дальше. Пока спускались по лестницам, я во всю глазела, чуть ли не распахнув рот в шоке. Старалась впитать каждую деталь открывшегося вида. Когда же наконец покинули здание, то оказались на просторной площади, расположенной прямо в сердце города, засаженной сотнями кустов сирени и плюща. Посередине гордо вздымалась вверх та самая статуя всадника на коне. По всему периметру площади, имеющей форму круга, были равномерно сделаны дорожки, ведущие к улочкам. Наверное, сверху открывается красивый вид. В домах горели огни, так и намекая, что жители в них бодрствуют. Хотя, какие жители? Никого кроме нас с Томасом тут не наблюдалось.       Красивая архитектура отвлекала от всяких мыслей. На какое-то мгновение внутри появилось ощущение, будто просто приехала на экскурсию в этот город.       — Так что ты знаешь о Уильяме Говарде Тафте и Теодоре Рузвельте? — вопрос наставника прозвучал внезапно, ведь я совсем успела позабыть о нашем главном занятии. О путешествиях во времени.       — Ну, если судить по фотографиям, которые видела, Рузвельт носил крайне забавные очки, а Тафт был толстым, — проговорила я задумчиво, нехотя отвлекаясь от городских видов.       — Ох, ну, это уже намного больше, чем ничего. Признаюсь и каюсь, я даже не был уверен, кто из них кто, — Томас вынул из внутреннего кармана пальто стопку пожелтевших листов, исписанных тем же почерком, что и листы в его комнате, прикреплённые к стенкам. — Но, похоже, они были друзьями, или по крайней мере товарищами. Что же, если ты внимательно читала книгу, которую сегодня специально отыскала Нэнси, то должна помнить, что оба они были крайне умными людьми. Ещё, конечно же, оба они понимали, что обстоятельства мало-помалу складываются не самым хорошим образом. А именно, видели, что мир может сползти к бессмысленной, абсолютно никому ненужной войне.       Он и вправду собирался обсуждать президентов США и их умственные способности? Что же, если так, то это крайне глупо. И бесполезно. Просто зачем? Мы ведь должны найти совсем другого человека. Кажется, Арчибальда? Да, его..       Но мужчина не собирался сдаваться. Он на мгновение улыбнулся, а после принялся продолжать свой рассказ:       — У меня в арсенале припасено нечто любопытное, Анна. И секретное. Полагаю, между Рузвельтом и Тафтом существовало некое соглашение. Естественно, тайное, но спустя года оно явно читается в их действиях. В общем, если говорить по сути, то кто бы ни был избран на президентских выборах в 1912 году, он несомненно должен воплотить в жизнь то, что было задумано ими вместе. Вот, взгляни-ка, — Томас вынул пожелтевший листочек небольшого размера и прямоугольной формы, протягивая мне.       Тем временем мы свернули на переулке, бездумно шагая по улочкам.       Я послушно приняла бумагу, отмечая, насколько ветхой та была. Думаю, если приложить совсем немного усилий, она точно рассыплется прямо в пальцах, превращаясь в пыль. Вверху красовалась напечатанная надпись «Белый дом», а ниже чётко и разборчиво выведены три несвязные между собой строчки:

«Встреться с Г., А.Б., В.Э., Обед у Т.Б. Поручение для Х».

      Подняв глаза на Томаса, обнаружила ослепительную белозубую улыбку. По всей видимости, он был крайне доволен собой от проделанной работы, хотя, признаюсь, я всё ещё не до конца понимала, зачем он все это рассказывал. Ну, подумаешь, какая-то бумажка с непонятным посланием. И что с того? Разве она имеет какую-то ценность, кроме материальной?       — Чудесно, не правда ли? — в голосе прозвучал оттенок едва скрываемого нетерпения. — Как оказалось, после президентов можно обнаружить груду имущества. Хотя, ради справедливости смею заметить, довольно много имущества осталось и от европейских монархов, — наставник указал пальцем в листок, который я продолжала держать. — Итак, тебе, должно быть, очень любопытно, что же означает эта запись, сделанная, кстати, рукой Тафта?       Я лишь покачала головой, решив, что лучше всего сейчас согласиться.       — Так вот, я выяснил. Т. Б. — никто иной, как сенатор Огайо, поддерживающий Тафта, а именно Теодор Бертон. Даже не спрашивай, как именно это удалось сделать, но, — растянувшись в самодовольной усмешке, говорил Томас, — затем я попал в засекреченные архивы библиотеки Конгресса и там, в одном из дневников сената штата Огайо, действительно упоминается обед с президентом. Совсем вскользь, однако это дает нам все основания предположить, что таким образом можно расшифровать послание целиком. Вот почему когда я перечитал первую строчку, принялся перебирать всех европейских монархов и правителей. И нашел то, что искал. Г. — Георг Пятый, король Соединенного Королевства Великой Британии и Северной Ирландии. Астрид Бриан — бывший (хочу подчеркнуть, неоднократный) премьер-министр Франции. А вот В.Э. — король Италии Виктор Эммануил Фердинанд Мария Дженнаро Савойский. М-да, имён у него предостаточно, прямо как титулов...       — Это, — я перебила, — всё очень увлекательно, но может перейдем ближе к делу?       — Да-да, прости, немного заговорился, — почесал затылок наставник, слегка нахмурившись, а затем с неожиданной горячностью вернулся к теме. — Так о чём это я? Почему же, чтобы передать определённое послание главам различных европейских государств, отправили нашего "Х"? Почему именно он должен был побеседовать с глазу на глаз с такими важными в истории человечества персонами? Простого человека с улицы уж точно не будут отправлять в подобное путешествие. И уж точно не доверят миссию распространить один немаловажный слух.       — Какой именно?       — Что же, он должен был внушить всем, что США вступит в любую европейскую войну на стороне союзников. Однако в те времена только Конгресс мог объявить войну, а Конгресс бы этого точно не сделал, уж поверь. Вот почему официально записано, что "Х" отправили для урегулирования ситуации. Для, якобы, "достижения неких неформальных соглашений и союзов". Так и получается, война, эта никому не нужная война попросту не началась, потому что "Х" хорошо потрудился. Но вот в чём загвоздка, Анна: так было изначально написано в нашей с тобой истории, только вот события уже могли изменить в какой-то мельчайшей детали. Совсем незаметной, пока это не воплотиться в жизнь. И, к сожалению, в новой ветке истории, оно воплотилось. Война началась. США отправили посланника для заключения военного союза, а после это всё разрослось до масштабов мировой войны.       — Какой ужас, — обеспокоенно прошептала, пытаясь понять, какому адекватному человеку вообще в голову пришла идея подстраивать события подобным образом.       Огромное здание, украшенное множеством золотистых статуй, стояло чуть поодаль, словно притаившись. Под самой крышей красовалась табличка «Библиотека», а величественные каменные колонны обрамляли тяжёлые деревянные двери по обе стороны. От одного только вида этого строения захватывало дух, заставляя замереть, рассматривая каждую, даже незначительную деталь. Лабиринты из аккуратно подстриженных кустарников дополняли композицию, разделяя площадь и словно сопровождая дорогу, ведущую к библиотеке. А десятки каменных лавочек под пышными кронами деревьев, несколько небольших фонтанов и каменные беседки, выполненные умелыми мастерами, говорили сами за себя о дороговизне этой площади.       — "Х" был человеком не глупым, скорее наоборот. У него всё получилось подстроить так, чтобы обмануть общество целой державы, а именно США. Изначально-то никто из обычных граждан не мог даже вообразить, что Америка пойдет на такой шаг. На руках у него даже были письма. Конечно, не официальные договора, но бумаги, подписанные главами государств либо же наделёнными властью людей.       — И нам нужно остановить этого "Х"? — проскользнув через огромные, уже радушно открытые деревянные двери, я огляделась по сторонам.       До чего же тут было красиво. Множество подвесных мостиков перекрещивались по всему периметру здания. Высоченные стеллажи доходили до самого потолка. Книжные шкафы образовывали проход к центру библиотеки, где расположились столы, расставленные в форме полукругов. Две массивные лестницы вели на второй, третий, четвёртый и пятый этажи, которые проглядывались через балконы даже с нашего нынешнего местонахождения.       — Да. Только вот в нашей привычной истории он не вернулся с миссии.       — Что? — открывшийся вид на какое-то мгновение заставил меня остановиться, глазея по сторонам. Но уже спустя пару секунд мы с Томасом пошагали вперёд, устремившись к центральной части, к читательским столам. Прямо над ними расположилась люстра нереальных размеров в форме огромного шара. — В каком смысле не вернулся?       — Ну, как тебе сказать, Анна... Если коротко, то он отправился в Европу, переговорил со всеми нужными особами, заключил союзы, а затем… просто пропал. Но я знаю, как именно, благодаря...       — Ну хорошо, и кто же такой этот загадочный "Х"? — не вытерпев, я шумно втянула в лёгкие воздух, отводя взгляд и ещё раз пробегаясь глазами по помещению. Стоя у стола в самом центре библиотеки, мы как раз были под лампой.       Будучи прерванным, Томас медленно покачал головой, очевидно не слишком довольный:       — Хм, а это самое интересное. "Х" и есть наш Арчибальд Батт. Военный советник президентов Соединенных Штатов Америки, утонувший на Титанике. Изначально всякие разговоры о войне улеглись после его гибели, канули в небытие и разнообразные предпосылки и разногласия. Случились только революции, перекроившие государства. Но никакой войны. Как раз то, что нам и нужно. Так, должно быть, и мы обязаны проследить, чтобы все события сохранили свою последовательность. Проще говоря, он должен либо утонуть на Титанике, либо потерять документы.       Несколько секунд я молчала, пытаясь переварить такое огромное количество новой информации.       — Но в альтернативной ветке истории он вернулся, верно?       — Вернулся, — кивнул Томас, потупив взгляд в блестящую деревянную поверхность стола.       — Ты хочешь сказать, что нам ради миссии нужно потопить целый корабль? — наконец до меня дошла истинная суть его слов. Шокировано раскрыв рот, я не веря своим глазам и ушам, уставилась на мужчину, в надежде, что тот опровергнет догадку. Но он лишь продолжал молчать. — Целый корабль! — взметнув руки в воздух, эмоционально вскрикнула. — Но там ведь сотни людей. Ни в чём не винных! В конце концов, там же дети...       Собственные слова эхом разлетались по помещению, отбиваясь от стенок, пока не рассеялись где-то совсем вдали. Нет-нет, должно быть перепутала. Я не смогу пойти на такое! Это же убийство... Трагедия, так не должно быть!       — Томас, прошу, скажи, что я не права, — я прошептала с какой-то мольбой в голосе.       — Мне очень жаль, но так нужно, Анна, — он говорил совсем тихо, осторожно подбирая каждое слово. — Это на благо человечества. Выбирая между кровопролитной войной в несколько лет и полутора тысячью погибших в следствии несчастного случая, я выберу второе. И тебе советую. Так должно было произойти.       — Но мы же можем просто забрать у него письма и спасти всех на судне...       — Нет, — мужчина поднял глаза, отрицательно покачав головой, — не можем. Батт может вернуться и рассказать правду. Поэтому Титаник должен утонуть.       Томас глядел с глубоким сожалением, пока сердце моё разрывалось пополам. Кто-то будто специально хотел сделать как можно больнее, а потому словно резал заживо. По телу прошлась мелкая дрожь, пульсацией отдаваясь в висках. Руки нервно дёрнулись, а после бессильно опустились. Разумом я понимала, что он прав, но душа отказывалась принимать факт предстоящего... Убийства. А это было именно оно. Ничто иное, как убийство десятков, сотней людей.       Я сглотнула образовавшийся в горле ком. Уж лучше корабль, чем весь мир. Это была единственная успокаивающая мысль, однако я прекрасно понимала, муки совести впереди. Разве можно сделать нечто подобное и просто забыть, будто ничего не было?       — Продолжай, — кинула небрежно, отведя взгляд в сторону.       — Для облегчения предстоящей задачи я кое-что нашел ещё. Во-первых, это фотография и письма с упоминанием "Х" из личных вещей дочери Рузвельта — Элис, — наставник выложил на стол старые бумаги, усаживаясь на свободное место за стол. Я приземлилась напротив него, кивком указывая на документы и мужчина извлёк из всей стопки сложенный вчетверо белый листок. — Откопал в книге из библиотеки Элис. Похоже, она использовала его вместо закладки. А во-вторых, что ключ от сейфа, в котором лежат бинокли вперёдсмотрящих, будет передаваться в день отправления Титаника с Саунтгемптона. Мы должны сделать так, чтобы ключ не попал на судно. Я знаю имя человека, который был причастен к трагедии в нашей ветке истории, так что мы будем использовать его и в этот раз.       Бесстрастно глядя, я потянулась к тому самому листку, оказавшемуся фотографией. Слегка выцветшей, но разглядеть лицо не представлялось проблематичным. Вверху красовалась исполненная изысканным шрифтом надпись «Арчибальд Батт», а особенно причудливо выглядела буква «А» с разными извитыми декоративными элементами и украшениями. Мужчина на изображении оказывал двоякое впечатление. Глаза, обрамлённые дугообразными светлыми бровями, казались добрыми, но вот само лицо неприятное. Было в нём что-то, чего понять я не могла. Пухловатые щёки немного нависали над усами. Прямой соколиный нос и довольно выразительная ямочка на подбородке. Одетый в парадную военную форму он стоял, гордо расправив осанку, глядя куда-то вдаль, а в правой руке держал головной убор.       Сложно было поверить, что именно этот человек мог быть тем самым убедительным посланником.       Закончив рассматривать фото, я перевернула его, а взгляду сразу же показалась надпись: «Моя дорогая девочка, смею заверить, что мои чувства в отношении тебя серьёзны, и ничто не может их изменить».       Задержавшись ещё немного глазами на словах, выведенных размашистым округлым почерком, я в конце-концов вернула фотографию наставнику и задумчиво кивнула, из всех сил сдерживаясь, чтобы не скривиться.       — Томас, — заговорила тихо поблекшим голосом, словно боясь, что нас подслушают в пустой комнате, — что делать со всем этим? — и не зная, куда деть собственные руки, пошевелила указательным пальцем стопку разложенных на столе старых бумаг.       — Ну, скажем прямо, шансов на успешное выполнение задания у нас немного. Но они есть. Если смотреть в лицо фактам, достоверно нам известно только то, что Батт взял билет на Титаник, а судно должно затонуть от айсберга, который не увидят вперёдсмотрящие из-за отсутствия биноклей. И фотография, чтобы понимать, как выглядит тот, за кем надобно проследить, — Томас пару раз постучал согнутым пальцем по бумагам. — Понятно, — я кивнула, буркнув сухо под нос. — И что мы будем делать с этим... Арчибальдом?       — Не знаю, — покачав головой и разведя руками в стороны, ответил Томас. — Это дело не безнадежно, поверь. Нам, быть может, стоит подружиться с ним и не отходить от него ни на шаг. Постараться втереться в доверие и попасть в его номер, а потом прочитать письма, которые тот вёз с собой. Я не знаю, Анна, не знаю! Придётся постараться на славу, чтобы вновь вывернуть ход истории в правильное русло. Но правда, я не имею ни малейшего понятия, как мы отыщем его в 1912 году на Титанике, не знаю и что сделаем, если всё же найдем его. Главное, это то, что на кон поставлен мир без войны, и я думаю, что этого достаточно, чтобы сделать всё возможное. Мы не знаем точно, о чём именно идёт речь в тех бумагах. Стоит попробовать узнать. А позже отталкиваться от ситуации. В любом случае, Батт должен погибнуть на Титанике, не доставив документы.       — Стало быть, у нас есть время, но сколько? Месяц? Два? — сердце всё так же щемило, наполняя грудную клетку неприятными ощущениями. И единственное, что я понимала, так это то, что Томас был прав. Если не погибнут пассажиры круизного лайнера — погибнут тысячи других.       — Шесть дней.