Обещаю не сделать

Следующий час мы с лордом Эдельсвейром шли молча. Не то, что бы нам что-то угрожало или ситуация того требовала, просто никто не знал, как подступиться к своему собеседнику. Мой спутник, казалось, вообще не желал этого делать, наслаждаясь тишиной. Если он мог наслаждаться. Он с невероятной легкостью передвигался по сложному, изрытому корнями и человеком рельефу, чуть слышно напевая себе под нос какую-то мелодию. Хотя он сам же говорил об опасности пения. Сам говорил о смертельной опасности в туташних местах. И ведёт себя так… Было похоже на то, будто бы он кружился в вальсе и не замечал окружающей действительности. Не всматривался ни во что, представляя всё театральной забавой в декорациях восточноевропейского леса. Такая точность восхищала и бередила одновременно. «Хотел бы я иметь его грацию», - мелькало у меня в голове каждый раз, когда удавалось увидеть, как после невысокого воздушного прыжка ступня лорда, обутая в, между прочим, тяжелые сапоги, идеально приземлялась между хитросплетений корней и сухих веток, ничего не задевая. Хотел бы я себе такую ловкость, так как, по сравнению с ним, я всего лишь волочился по земле, постоянно путаясь в ногах. И они не становились проворнее, оставаясь набитыми плюшем. Всё время приходилось смотреть на землю, но не вглядывался по запретительной рекомендации спутника. Однако… Откуда у него такая лёгкость… Откуда… — А что это за мелодия? — неожиданно вырвалось из меня, потому что с каждой секундой тишина, сдабриваемая мелодичными наплывами, становилась невыносимее. От неё несло сыростью с перезвонами пота. — Песня, — даже не повернувшись, отстрочил лорд. — А какая? Если можно узнать. — На стихи немецкого романтика Генриха Гейне. Ты её уже слышал. — Не думаю. Я редко читаю, ещё реже слушаю что-то классическое. — Слышал. Будь уверен. Пловец и лодочка, знаю… — произнес спутник, как только почуял мое замешательство. Его голос сделался плавнее и проникновенее обыденного. — Погибнут средь зыбей… — пробубнил я, вторя ему. Начал волноваться, припомнив, что именно этими словами озеро затягивало людей в себя. — И каждый так погибает... Под песни Лорелей. Да, именно она. Прекрасна и двойственна, как всегда. Почему она, не скажу. И не смей об этом думать… — Иначе умру? — пытаясь спрятать все более нарастающее волнение, уточнил я. — Нет, по крайней мере, не сразу. — И всё же, почему именно эта песня? И почему вы её напеваете? — Мой ответ тебе ничего не даст. Ты будешь слушать меня, а не Логос. Поэтому оставь любопытство, - сказал лорд и ускорил шаг. — Милорд, при всем уважении от этого зависит моя жизнь, — я побежал за ним. Ноги в миг стали легче. Каким-то образом их память вернулась назад. Лорд пробудил во мне желание спастись. Он задел за ту часть души, что рвалась жить. — Знаю. В равной степени она зависит и от веры в меня, — безучастно обронил он. В тот момент моё смятение начало перерастать в гнев. Не хочу говорить, мол, его причину не понимаю. Всё я понимаю: меня выводило из себя такое отношение. Кем себя возомнил этот охотник, если считает, что может распоряжаться моей жизнью?! Если думает хранить полезные тайны, отмахиваясь мудрыми словами, он не имеет права общаться с кем-либо свысока. Тем более со мной. Не успев, как должно, подумать, я попытался схватить за руку лорда Эдельсвейра с целью выбить из него ответы. Правда, я так и не успел коснуться его… “Танцующая тень” резким движением одернул руку, и вторым, столь же резким, но на этот раз ударом ладони в грудь отправил меня в ближайшую сосну. Ни лишнего движения, ни капли сомнений, словно бы повторял это уже много раз. Больно… Сами ребра налились звенящим жжением. Лёгкие не хотели раскрываться, угодив в нейкий судорожный штиль. В ту секунду, когда лорд ударил меня, я заметил, как его глаза резко изменились. Из них что-то пропало и что-то появилось. — Было глупо, самонадеянно. Ты завистлив и слишком много о себе думаешь, — преступил к перечислению спутник после того, как остановил мой полет, ухватив меня за жилетку, — Отпусти. Тебя так взбесило мое отношение? Я беспорядочно водил глазами по лицу лорда в попытках понять, что изменилось. Что в момент сделало его страшнее смерти. — Да, — виновато процедилось сквозь меня. — Что же, давай объясню. Ты ничто. Простой кусок материи с чувствами. Факт жизни не делает тебя особенным. Факт твоей жизни не делает тебя особенным дважды. Она есть у всех. То, что ты за нее хватаешься изо всех сил, то же не делает тебя исключением. То, что ты себя любишь, опять же, ничего не даёт. Ты рядовой охотник, которому ещё учиться и учиться, чтобы достигнуть своего потолка. И даже тогда ты не станешь особенным. Ты им никогда не станешь, потому что ты человек, а все люди в глобальном плане ничем не отличаются, — как только голос Эдельсвейра начал стихать, к моему уже спокойному сознанию пришло понимание, почему я так боюсь своего спутника. Его взгляд был абсолютно пустым, будто бы он должен был или даже начал выражать какую-то эмоцию, но ее не было. Его Светлость должен был быть ярости от моей выходки. Он должен был бы быть в абсолютном бешенстве. Однако этой эмоции в нем не было. Её смиренно задавили. В нем ничего не было. Эта пустота и пугала. Хотя она продлилась не так много времени, я навсегда запомнил направленный взгляд двух сумрачных сапфиров. — А… А Вы особенный? — Да, к своему сожалению, — после всего произошедшего эта фраза сомнений не вызывала. — Не буду спрашивать, почему. — А я бы и не ответил. Теперь виновато не поднял глаза в пол и молча идёшь, пока не разрешу говорить, — лорд тяжело вздохнул, — И да, теперь. Озеро напевает «Лорелей», потому что для одного человека это стихотворение было очень важным. Вскоре мы уткнулись в стену из тумана. Она выглядела как плотная подвижная паутина, что закрывала подступы к озеру. Лорд Эдельсвейр внезапно повернулся ко мне, чтобы поговорить: — Это финишная прямая первого этапа нашего путешествия. Проклятое место. Запомни окружающую природу, чтобы там внутри не сойти с ума. А ещё запомни… — спутник развернулся и присел, взяв в руки ружьё: — Идёшь за мной след в след. Не издаёшь ни звука. Не наступаешь на иглицу, что хоть чуть-чуть шевельнулась. Лучше вообще ни на какую не наступаешь. Не стоишь на месте. Не думаешь ни о каких животных. И да, ослушаешься — умрёшь. Понял? Твоя жизнь полностью зависит от меня. Смирись с моим статусом бога, тогда…Ты станешь мной в этом лесе... Я, сохраняя тишину, кивнул; и мы вошли вглубь… Пусть я не понимал, что значат слова лорда, оставалось стать его тенью…