Поляморя

Отчаянье. в какие состояния впадает человек когда теряет свою надежду? что он чувствуют и чувствует ли вообще хоть какие то остатки радости за свое будущее и настоящее? в какие моменты он понимает что упал и разбился, его осколки сознания разлетаются на разные части света, как лучи солнца, улетая в дальние просторы, они простираются и продолжают отогревать пройденый путь. У них нет конца. Они дойдут до прямой стены и полетят дальше, разбиваясь в новые частицы, так и до беспоконечности. Поэтому после того как человек все-таки победил отчаяние, всю дальнейшую жизнь эти осколки будут оббиваться о новую достигнуютую стену и напоминать о днях, когда молился путник в славу великого, просил счастье и спокойствии, и что не было в этот печальный период ничего хорошего, что смогло бы собрать разбитую посудину воедино или воссоединить ее малые части. Он упал. На самое дно, где не достанет рука божья его уже никогда. Не тронет его макушку, погладив и похвалив за труд во имя себя и его, не будет уже он никогда смотреть с нежным спокойным ликом, созерцая одним лишь шевелением своих мускул не то лица, не то пальцев. Ему не стоит много усилий совершить деяние, сравнимое с библейскими заветами. Он делал все в сто крат лучше, превосходнее, божественнее. Что же я сделал? В сознании падшего бога мертвеет тьма. Высший свет отрекся от него, покинул и надзирал утонуть отступившемуся созданию в тине и торфе. Пусть тонет и задыхается! Заслужил! За что, спросит падший Бог. Он не чувствует своего разума, перед лицом чернота и лишь слабый проблеск напоминает ему о прошлом. Он тянет кисть, та кажется тягучей и неподъемной. У него действительно были руки? Почему же он не может поднять их и коснуться света. Он не помнит. Тот свет, кажется, держит в себе ответы на его… вопросы? Проблеск меркнет и ощущается тоска, смертная, тягучая, и давящая сильнее чем само болото, в котором он оказался. Будет ли он выплывать? Его тело начало сливаться с водой, надо ли это? На былом месте проблеска тьма начала играть, извиваться. Тянется линиями пока не преобразовывается в силуэты. Он ощутил свои конечности, возможно именно руки. Руки тянули его к силуэтам, слабыми толчками. Кажется его сознания стало возвращаться, что то блеснуло внутри и снаружи. Не былой проблеск, нет. Он знал, что тот никогда уже не вернется к нему, что-то другое зародилось внутри и слабо забилось. Он бы в прошлом назвал это надеждой, но это слишком по человечески. Впрочем, кем ему теперь себя считать?

***

      — Эй! Было тяжело открывать очи, сильно, очень сильно, давило в груди. Понадобилось некоторое время чтобы осознать что вообще то тело может двигаться.       — Кровопийца, — раздается снова голос. Чтож, пора показаться. Веки распахнулись и он скривился. Где он вообще? сверху чернел… потолок. Большие темные пятна бились акварелью, где то копилась вода. Наконец его глаза сфокусировались на фигуре сбоку. Рядом стояло существо. Кажется, здесь оно называлось особью смеси человека и пресноводного. Амфибия? Существо глядело большими отличительными глазищами, вся ее кожа покрывалась блестящими ракушками. Удивительно, это она светилась там?       — Ты посланник? — чей то хриплый тихий тихий голос исходил снизу, он его не узнал. Амфибия выгнула в недоумении бровь.       — Тише ты, не разговаривай, — в поле зрения попала чужая рука. — Вот, сглотни лучше этого. На губах он ощутил холод. Неужели он умеет чувствовать это? Затем холод попал дальше и стекался. Было одурманивающе ощущать этот странный процесс. Кажется, меня напоили, подумал он и забылся.

***

Вечерело стремительно. Виллоу только успела скрепить нитями два квадратика. Это были большие голубые листья, собранные ею для собственных эксперементов. Их было много в лесу, они крепкие и податливые. Самое то для ее пробников. Она пыталась шить. Сложное занятие, особенно для ее вечно мокрых и склизких пальцев. При том, имея большие глаза, она никогда еще с первого раза не попадала в иглу нитью. Откуда у нее эти рукодельные материалы? Да сперла откуда то, по случайности. Но теперь они ей очень пригодились. Ее платьице нуждалось в ремонте, расходилось по швам, вот она теперь пытается научиться рукоделию. Когда из основных занятий только ловля всякой мелочи в болотах и поиск еды, и теперь еще уход за больным созданием, шитье очень завлекало и разнообразивало её жизнь. Виллоу выругалась от понимания что уже не видит куда тычет иглою, а глаза ссыхают. Фонарь нужно было приберечь для ухаживания за больным в другом углу комнаты. Она раздраженно поднялась и направилась к нему. Ее новый сосед, Анджело, теперь покоился в ее маленькой кровати, если ее можно было считать таковой. Сложенные четыре доски в прямоугольную форму были забиты маленькими брусками и связаны длинной крепкой травой. Внутрь было закидано множество пуховых и мягких шняг, торчала даже ветвь ели. Сверху весь этот странный бардак скрывал плед из мха. Виллоу считала это своим маленьким искусством, оно было удобным и пахло лесом. Теперь же ее уютное гнездышко занимал этот человекоподобный комар. У него был странный длиный нос и худое тело. Еще он не влезал в постель и постоянно сворачивался в эмбрион, сминая под собой плед и лесную труху. Он то спал, то недовольно ворочался, а то и плакал. Последнее раздражало Виллоу больше всего, она ненавидела и презирала слезы. Поэтому большую часть времени она стала проводить вне ее жилища. Истеричное поведение ее нового сожителя давило на жалость и омерзение, поэтому она всячески уходила в лес собирать снадобья. Теперь прежнего количества еды не хватало, еще и всяких лечебных трав и коры собирать. Она часто в своих скитаниях приходила к вопросу зачем я подобрала этого чудика? В день, когда отчищая берег любимого болота от рогоза, она заметила бултыхание в самом центре. При всей ее безответственной и бестрашной натуре она все же решила проверить что это. Осознав, что кто-то тонет, она ринулась его вытаскивать. Это было затрудительно и долго, при всем весе тонувшего. Ей очень не хотелось чтобы в ее любимом месте кто-то сдох. Теперь же этот жалкое полудохлое создание теплилось в ее конуре. Она жила в яме под скалистым холмом. Дождь не попадал и ветра особо не заносили всякого мусору. Она подошла к человекоподобному существу. Тот глядел в сторону, один глаз его был закрыт навсегда, а длинный нос отбрасывал тень на скулу. Взгляд его выражал отрешенность. Девушке это не понравилось.       — Чего ты? Тебе спать надо. Анджело очнулся и довольно вяло огляделся.       — Что ты делала там, с двумя листами?       — Шила.       — Ох, шитье, — парень громко выдохнул — на небесах у нас много позолоченных и простых белых одеяний. Это было прекрасно. Я часто неуклюже рвал свои рубахи, и приходил отдать на перекройку, и мне давали совершенно новые!       — Так ты же умеешь шить. Виллоу наслышалась от Анджело о странном небесном мире, где жили прекрасные божьи создания, способные делать что угодно, от исцеления больных до ковки орудий труда. То, что они все равно делили работу казалось для амфибии идиотским решением.       — Ну, они жили своим делом. Я был занят другим. Так решил Господь. Теперь на её лице застыло негодование. Она терпеть не могла когда ею командовали, а уж тем более навязывали свои принципы жизни. По немногу ей становилось жаль несчастного полукомара, она считала мир, откуда парень был родом, диктаторским и нелепым, возможно, не зря он оттуда ушел? Анджело поправил челку и улегся поудобнее.       — Расскажи о своем детстве. Он часто спрашивал спонтанные и странные вопросы, в ответ на которые хотелось послать его, но этот парень почему-то постоянно требовал контакта, болтал и донимал свою попечительницу. Виллоу быстро привыкла. Немного задумавшись, амфибия ответила:       — Ничего интересного. Пока я была икринкой, а мы жили почти под берегом, нас часто носило по воде. Потом как только я и мои братья с сестрами вылупились, мать была съедена. Анджело ужаснулся, прикрыв рот рукой.       — Затем папе откусили половину тела и мы его съели. — глаза комара полезли на лоб — Ну а дальше по мелочи. Половина передохли, другая эмигрировали, как я вот. Она вяло махнула руко, мол смотри где мы сейчас – это все мое.       — Какой кошмар! Мне жаль, Виллоу. Ты, наверное, чувствуешь себя ужасно. На это девушка отмахнулась.       — Да обычно. С чего ты решил что ужасно?       — Просто, — его лицо разгладилось — я часто видел как люди плакали, когда теряли близких людей. Амфибия хмыкнула.       — Эти люди сами себе противоречат. Сначала режут друг друга, а потом еще плачут над этим. Повисло молчание, в котором можно было услышать пение ночные птицы на улице. Анджело переваривал услышанное.       — Завтра выйдем погулять. Полукомар возмутился.       — Я не хочу. Я не думаю, что еще до конца восстановился, здесь, – он указал на грудь – все еще болит.       — Кто тебя спрашивает! Идем и все тут. Продолжишь валяться, я тебя выгоню. Знаешь как тяжело собирать еду на двоих? По правде говоря, дело было не в еде. Это не так уж сложно собрать привычные ей растения и выловить мелкую живность. Просто ее злило бездействие этого комара, пора было заставить его хоть что-то сделать, если он собирался остаться здесь жить. Анджело плаксиво хнычит:       — Но я правда не уверен…       –Всё, — останавливает его хозяйка дома, уже достаточно раздраженная нытьем — ты - бесполезная кровососущая амеба, если думаешь тут остаться, при этом ничего не делая! На эти слова он скривился еще пуще. Виллоу давала ему разные клички, он терпел, просто потому что, они его не сильно задевали, либо же глубоко внутри он соглашался. Давал немое разрешение, так сказать, на то, чтобы девушка, которая "заботилась" о нем при его присмертном состоянии, делала так как сама считает нужным.       — Спи. Букнула последним амфибия и слабый свет у постели погаснул, погружая помещение в полную живую тьму.

***

Они вышли рано, когда легкий смог стоял над землей, слабое солнце не успевало просачиваться сквозь густые кроны и терялось в листьях, ярко пестревших на верхушках деревьев. В это время стояла особая тишина. Ни ранних жаворонков, ни воя ветра, ничего не происходило в эти мгновения. За эту идиллию Виллоу и обожала ранние подъемы. До последних дней... Анджело плелся рядом, совершенно измотанный и заспанный. Он утирал лицо и постоянно выл.       — Обязательно было вставать пока солнце еще не взошло! Что мы искать будем когда мало что видно?       — Глаза продри сначала, все видно, — говорит девушка, стараясь пресечь его недовольства.       –Я не выспался! Еще и ты будишь когда спать на хвойных ветках так хорошо. Виллоу не могла не согласиться. Гордость за свою постель росла все больше.       — Ты сам не дал мне выспаться!       — Ты сама сидела и шила пока землю не закрыла луна.       — Я за тобой следила!       — Зачем тебе за мной следить? — изумляется полукомар.       — Мало ли! Вдруг что то снова решишь сделать с собой. Анджело хмурится       –Ты все еще веришь в то, что я сам бросился в болото? Виллоу не отвечает. Да, у нее были некоторые гипотезы в случившемся. Как, например, он оказался именно в середине болота? Зачем так далеко когда можно лечь лицом в воду на берегу и достаточно. К таким логическим по ее мнению изречениям она приходила. Анджело вдруг застывает на месте, ожидая ответа. Он сложил руки на груди и дулся. У девушки уже задергался глаз; стало вдруг плевать, что он был каким-то всемогущим созданием пару дней назад, сейчас она готова была разодрать ему лицо. В лесной тишине они глядели друг другу в глаза довольно долго. Анджело совершенно не понимал настроения своей путницы, в этом была его беда. Но прежде чем он открывает рот, дабы подлить масла в огонь, между ними возникает блик. Фиолетовая бабочка. Она пролетает и опускается ближе к земле, порхая над полевым ковром. Анджело засмотрелся на это маленькое чудо.       — Что это за прелестное создание?       — Бабочка.       — Ах, точно! Я их очень редко видел, когда ещё служил. Они такие легкие, прекрасные. Образ летающего насекомого напомнил ему о собственной способности. Он попытался посмотреть себе за спину, поймав край своих крылышек. Это были две тонкие слегка голубовато-фиолетовые пластины. По всей поверхности вились маленькие уплотнения, жилки, и чем больше всматриваешься тем больше их распадалось на новые ответвления. Крылья напоминали гладкое стекло, восхищая своего владельца. Пока что это единственное, что полностью нравилось после перевоплощения, но они были сломаны. Он взмахнул пластинами и снова поискал глазами бабочку. Та мелькнула сверху и слилась с окружением.       — Хочу так же.       — Я кстати их в сироп добавляю, — встряла Виллоу. Анджело поперхнулся. Он начал сильно кашлять, нагинаясь к земле и перепугал девушку. Они шли по густой тропинке, в руках Виллоу несла свою сплетенную корзинку, а в другой золотой круглый светильничек, он был чуть больше часов на цепочке. У Анджело были несколько больших веток, разодранных и без листьев. Они уже насобирали всячен, которые Виллоу посчитала необходимыми и шли обратно, но другой дорогой. Вдруг рядом зашуршало. Послышалось чавканье и похлюпывания. Виллоу осторожно направилась в сторону звука, а Анджело за ней.       — Может не будем лезть?       — Чшш, — шипит она — ты можешь не жужжать над ухом. Парень наиграно оскарбился, но молча последовал за попечительницей. Чем ближе они подкладывались, тем отчетливее слышалось хрюканье. Виллоу оскалилась и посмотрела сначало на парня рядом, затем присела под дерево и высунулась. Анджело встал над ней, но тоже осторожно выглянул. В густой траве, под молодой рябиной копошилось животное. Оно было толстым и неклюжим. Прихрюкивая, ее длинное большое рыло утыкалось в землю, пятак животного смешно подпрыгивал.       — Кабан, — прошептала девушка.       — Смешное создание.       — Люди ловят их и едят. Кабан дернул головой и задрыгался.       — Несчастные, они же просто свиньки… Давай поймаем? — Анджело вдруг ощутил слабую тягу к мясистому хрюкающему созданию.       –Зачем?! Мне не нужно мясо, я вегетарианка.       — Кто? — не понял Анджело.       — Это те, кто совсем не ест животных       — Но ты же ешь червяков и других мелких насекомых       — Это другое! — раздражается Виллоу — меня природа к ним приучила. И прежде чем Анджело успевает снова открыть рот, раздается свист. Кабанчик громко захрюкал и завизжал, убегая в сторону чащи. Виллоу настороженно прибирает собранное продовольствие к себе и хмурится.       — Что это?       — Выстрел. Рядом люди, так что лучше поспешить. Анджело мгновенно оживился. Ему хотелось посмотреть на людей. С тех пор как он стал отступником, он их не видел, но довольно заскучал.       — Посмотрим?       — С дуба рухнул, — рявкает девушка — а если в нас выстрелят?       – Зачем же им в нас стрелять?       — Они же люди! — Виллоу посчитала такое объяснение оправданным; пусть она знала, что между людьми и другими созданиями стояла мирная и дружелюбная атмосфера, она им все равно не доверяла и презирала. Но Анджело слишком заволновался. Ему казалось, если он продолжит жить в лесу, то забудет образ любимых созданий навсегда. Недолго уговаривая девушку, они все же осторожно пошли в сторону, откуда раннее был слышен выстрел. Раздались невнятные голоса, от чего Анджело затаил дыхание и почти что летел к разговору, крылышки еле еле шелестели за его спиной. Куда он так несется, девушка не поспевала за ним. Выйдя на опушку, где росли молодые березы, Виллоу окрикнула полукомара, приказывая остановиться. Пока он оглядывался, рядом уже слышались шаги, и амфибия схватила Анджело за волосы, потянув назад, к земле. Они снова притаились, почти лежа на траве. Вдруг к березам выскакивает человек.       — Алёк! Ты чего умчался? С другой стороны к нему вышел другой. Оба были обмундированы в странную зеленую одежду, на голове у одно лежал маленький чепчик.       — Гляди что поймал! — в голосе другого читалась радость. Они вместе вышли с опушки на некоторое время, но вернулись, у одного в руках появилась какая-то длинная вещь.       — Давай тут причалим. Я с другой стороны птицу принесу, вот видишь, — он указал на землю, куда притаившиеся не могли посмотреть — здесь все сложем.       — Ладно, — соглашается второй и они расходятся. Когда их возвращения не последовало, Виллоу вскочила.       — Пошли.       — Подожди, — Анджело вышел и поискал место, куда охотники решили сложить свою добычу. Под одной из берез лежал труп птицы и интересное оружие. Он решил поднять второе. Это был бледно желтый сук, на кроя которого натянули тетеву. К нему прилагались два тонких прутика с острыми наконечниками.       — Это же лук, — без пояснения Виллоу вспомнил полукомар. Девушка вопросительно посмотрела на него и он пояснил — у меня было такое же оружие, только красивее, с его помощью я зарождал в душах двух созданий волшебное чувство. Грустная ностальгия повисла в воздухе, Анджело не знал где теперь его излюбленная и столь дорогая вещь, хотя он был уверен, что никогда её уже не найдет.       — Ты можешь забрать.       — Как это? Виллоу оглядывается.       — Что ты вечно спрашиваешь, просто бери и все.       — Но это воровство, — полукомар в смятении, на что девушка закатывает глаза и отбирает у него лук и стрелы.       — Они сами это оставили, в лесу. Что осталось в лесу - то теперь общее. — Закинув тетеву на плечо, она зашагала прочь от берез. Анджело молча последовал за ней.