Не смотри

      Лёша сидел за столом у окна и пытался наконец начать работать с одной из скучнейших книг в его библиотеке по органической химии, но пока что смотреть на стекающие по запотевшему стеклу капли грибного дождя было интереснее.       А ещё интереснее было иногда слышать позади себя недовольный бубнёж на немецком, из которого он различал лишь "mein Gott" и "nien". Пауль с утра занимал его компьютер, ища информацию для своего нового изобретения, которое он даже для Лёши хотел сделать сюрпризом. Весь вчерашний день Лосев потратил на изъятие сигарет Нетта, чтобы у него уж точно не было искушения сорваться, а параллельно они обсуждали маршрут запланированного похода. Ещё тогда Пауль в любую свободную секунду подбегал к мольберту с бумагой в углу комнаты и что-то старательно чертил, не подпуская заинтересованного Лёшу к чертежам на расстояние и пяти метров. Так что он даже был рад тому, что сегодня механик занимает его компьютер, тем самым лишая соблазна забить на работу и отвлечься на какую-нибудь глупую компьютерную игрушку, ведь времени на то, чтобы разобраться с книгой и с помощью неё дополнить статью оставалось крайне мало. Однако, эта схема оказалась не очень рабочей, причём настолько, что в какой-то момент сам Пауль заметил это. Он развернулся к учёному и спросил: — А почему ты не работать? — Что? В каком смысле? — отвлёкся Лёша от разглядывания вида за окном. — Ты сказать, что будешь работать с этой книга, но за последние полчаса ты не перевернул ни одной страница. Если тебе сейчас не нужно работать с книгой, а нужен компьютер, я могу уйти... — Что Вы, что Вы, не нужно, друг мой. Просто не могу сосредоточиться. — А что ты делать? — Пишу научную статью про арены. — Арены? Это которые сцены такие? — Нет, друг мой, — улыбнулся Лёша, — арены — это такие циклические углеводороды. — А-а-а, arene, ja, что-то такое припоминаю. Но тебе ведь нравится химия, разве нет? — Нравится, но сейчас я занимаюсь не изучением чего-то, а просто собираю нужную информацию, чтобы мне за это заплатили, и я не умер с голоду. — Звучит как будто бы не сложно. — с сомнением произнёс Пауль. — Для кого может и не сложно, но я это терпеть не могу. — Лёша встал со стула и пошёл поставить на кухне чайник. Вернувшись, он заметил непонимающий взгляд друга и продолжил, — Я не люблю мусолить то, что уже давно прекрасно знаю, я люблю исследовать, открывать что-то новое. — Так зачем тогда ты заниматься нелюбимый работа? Разве ты не смог найти себе ничего подходящего? — Ах, если бы всё было так просто. Сколько работ не перепробовал, всё мимо. Помню, в детстве я мечтал о такой работе, на которой мне дадут собственную лабораторию с неограниченными ресурсами и будут платить деньги за каждое новое открытие. И, фактически, я смог найти себе такую работу, — он обвёл руками свой дом, — только вот она не оплачивается. Так что, одновременно с моими экспериментами приходится заниматься тем, что мне не нравится, чтобы я мог продолжать тут жить и заниматься своим делом. — Лёша сел обратно за свой стол и вздохнул, — Может, когда-нибудь я всё-таки открою что-то такое великое, что мне больше не придётся отвлекаться на скучную работу, и меня запомнят как Алексея Лосева, великого физика или химика, а не какого-то там Лёшу, недоучёного, проводящего опыты на яблоках где-то в своей деревне в глубинке... Времени остаётся не так много, я уже не молод и боюсь не успеть. — Лёша, тебе всего лишь тридцать пять. — Друг мой, мне уже тридцать пять. Я постоянно себя успокаиваю тем, что невероятное открытие можно будет совершить и в старости, и я продолжаю отвлекаться на другие обязанности и всякие глупости со спокойной душой. Но время летит быстро, скоро моя старость наступит, а у меня так ничего дельного и не выйдет. — он посидел ещё немного, постукивая пальцами по столу, пока не услышал свист чайника на кухне. — Что-то я заболтался, прошу прощения. Не хотите ли чаю?       Пауль молча кивнул и на пару минут остался в комнате один. Лёша сейчас не в духе, Пауль обязан его как-то поддержать, не дать пасть духом, но поддержка ведь совсем не его конёк... Но ведь сейчас Лосев просто пессимистично смотрит на жизнь, и на самом деле всё не так плохо, как ему кажется? Нужно просто помочь ему более трезво взглянуть на свою жизнь.       Перед Неттом оказалась большая прозрачная кружка с рисунком ромашки. Лёшина любимая, её ему подарила Люба на прошлый день рождения. — Лёш? — неуверенно позвал механик друга. — То, что тебя запомнят как какого-то там недоучёного это не правда. Дети тебя запомнят, как хороший наставник, Николай, Карл и Софья, как хорошего любящего друг... Я запомню тебя как гениальный коллега и... Своего, наверное, самого лучшего за вся жизнь друга. — Спасибо, друг мой льстящий. — смущённо ответил ему Лосев, поправляя волосы так, чтобы скрыть вдруг покрасневшие кончики ушей. — Не понимайт, почему ты считаешь, что можешь быть либо кем-то великий, либо кем-то ничтожный. Я тогда по твоему мнению тоже "какой-то там Пауль недоизобретатель"? — посмотрев изподлобья, спросил Пауль. — Что? Нет! Конечно же нет! Вы настоящий гений, друг мой сомневающийся! Вы уже столько всего успели сделать! Вы смотрите на мир по-своему, каким-то особенным взглядом, видете в нём то, чего не может увидеть никто и используете свой талант по полной! Вы из кометы сделали почти бесконечный генератор феерверков, столько умных роботов, кружку с подогревом в виде жжужащей пчёлки и... Постойте, Вы сейчас вынудили меня сделать Вам комплимент? — Не то чтобы это было mein цель, но dankeschön, mein freund. — сдерживая смех, ответил Пауль.       Лёшу спас громкий непрекращающийся стук в дверь. Он бросился открывать, и, как он уже успел догадаться, за дверью оказался Паша. — Лёш, привет! Я к тебе по очень важному делу, можно зайти? — Проходите, друг мой настойчивый. Что у Вас опять случилось? — Кое-что очень крутое. — Паша быстро скинул ботинки и пробежал по коридору в кабинет-спальню. — О, Пауль! И ты тут! Супер. Лёш, иди скорей сюда! — Неужели Вы наконец доделали своё домашнее по физике и пришли мне его показать? Иначе я не понимаю, что за спешка, я, вообще-то, пытаюсь работать! — Да я уж вижу. — ответил Паша, смотря на кружки остывающего чая. — Физика? В одиннадцать лет? — удивился Пауль. — Чем раньше, тем лучше. — Лёша сел обратно на своё место и сделал глоток чая. — Я изобрёл кое-что по-настоящему иновациональное и полезное! — Паша достал из кармана свой потертый кнопочный телефон, доставшийся ему от кого-то из взрослых. — Да неужели? — улыбнулся Лосев.       Зайцев включил на телефоне незамысловатую мелодию и приложил к динамику полусогнутую ладонь. Звук от этого стал немного громче. — Ну как? — с горящими глазами спросил мальчик.       К удивлению Пауля, Лёша ответил ему с неким восхищением: — Феноменально, мой юный коллега! Сами придумали? — Да! — Блестящая идея для усиления звука вашего сотового телефона. А может, ещё попробуете её доработать? А то руку будет неудобно долго держать. — М-м-м, нужно подумать... — Паша оглядел комнату и остановил взгляд на Лёшином стакане с чаем. Быстро перелив оставшийся чай в кружку Пауля, он положил телефон с играющей музыкой в стакан. — Ну вот? Нормально? — Потрясающе. — чуть помедлив, ответил Лёша и перевёл взгляд на Нетта. Тот всё это время подперев щёку рукой с улыбкой наблюдал за происходящим. — Действительно, неплохо. — добавил немец, а Паша прям просиял. — Побегу, покажу это Николаю Николаевичу!— Зайцев схватил стакан с телефоном и, еле-еле натянув свои ботинки, выбежал из дома. — Павел, а стакан? Павел! — крикнул ему вслед Лёша, но было уже поздно. — Ничего, можешь попить из мой кружка. — улыбнулся Пауль, сделав глоток чая. — Тебе не кажется, что Паша изобрёл велосипед? Это же buchstäblich концепция обычный граммофон или колонка. — Сегодня может он и изобретает велосипед, но, если мы его поддержим, завтра он изобретёт что-то по-настоящему потрясающее. У мальчика есть потенциал, погасить его будет преступлением. — ответил Нетту Лёша и отпил из их теперь уже общей кружки.

***

      На следующий день уже Лёша пришёл к Паулю, но не для обсуждения важных изобретений или их похода, а из-за необычайно большого любопытства, чем же всё-таки был занят его друг. Лосев уже полчаса ходил кругами по комнате, чуть ли на стену не залезая от перевозбуждения, пока Нетт что-то паял у себя за столом, и высказывал свои предположения: — Электронная печь? — Nien. — Робот-дворник? — У нас такой уже есть. — Чёрт... Неужели, машина для закрутки варенья? — А ещё что? Сам закрутишь. — Не без Вашей помощи, хотел бы напомнить! Нас обоих на это подписали... Может, обогреватель какой-нибудь?Холодает ведь уже. — Nien. — Да боже ж ты мой, что это?! — Узнаешь вместе с остальными. — Почему нельзя сейчас? — Потому что я так сказать.       Лёша лёг на кровать Пауля и, скрывая раздражение, спросил: — Ну, друг мой загадочный, можно мне хоть маленькую подсказку, что же Вы такое делаете? — Mein Gott, разве у тебя нет своих дел? — Всё равно не смогу ничего начать делать, пока не узнаю, над чем Вы сейчас работаете. — Ты от меня не отстанешь? — Ни в коем случае!       Пауль вздохнул и заговорщески произнёс: — Я вдохновился книгой рецептов Софьи.       Лёша замолчал, задумавшись, а Нетт этому только обрадовался. Правда, ненадолго: — Неужели электронная книга? Хотя нет, слишком просто для Вас... — Ты мне скажи лучше, как там твоя статья? — решил попытаться отвлечь его от бесконечных гаданий Пауль. — А? Статья? Неплохо, вполне себе неплохо... И всё-таки, за моим компьютером Вы не просто искали информацию, да? Вы ведь делали там что-то поинтереснее, скопировали всё на флешку и удалили историю браузера...       Нетт в ответ лишь в очередной раз вздохнул, а Лёша отпил немного своего чая, снова глубоко зарывшись в размышления. Пауль наконец смог сконцентрироваться на работе, но эта чудесная идиллия между ними продержалась всего-то минут пять, пока её не прервал стук в дверь. В дом зашёл Радион. — Пауль... О, здравствуй, Лёша. — парень подошёл ближе к хозяину дома, опасливо поглядывая на Лосева. — Я тут предложить хотел: может быть, пойдём, подышим? — Nein, я больше не дышу. — не отвлекаясь от работы, ответил механик.       Лёша непонятливо взглянул на обоих, а Радион, нервничая от такого внимания к себе со стороны взрослого быстро спросил: — В таком случае, ммм... Могу зайти где-нибудь вечером? — Ja, заходи конечно.       После того, как за Барановым закрылась дверь, Лосев поинтересовался: — Друг мой, не объясните ли Вы мне, пожалуйста, что всё это значило?       Пауль поднял голову, наконец сообразив, что что-то пошло не так и решил выиграть себе немного времени: — Оу, всё просто, мой друг, сейчас я закончу с работой и всё вас объясняйт.       Однако, Лёше потребовалось всего лишь несколько секунд, чтобы осознать, что хотел Радион от Нетта: — Вы что же, подсадили Радиона на сигареты?! — Лосев вскочил с кровати, нависая над съёжившимся Паулем. — Nien, nien конечно, как ты мог об этом подумать? — Пойдём покурим? Нет, я больше курю. Могу зайти к тебе вечером за сигаретами? Серьёзно? — Это быть его желание, я ему ничего не предлагать! — О-о-о, ну тогда уж ладно, это Вас оправдывает. — Лёша ходил по комнате из стороны в сторону, сцепив руки за спиной. — И как Вам только совесть позволила?! — Ему уже пятнадцать лет... — попытался оправдаться Пауль. — Ему всего пятнадцать лет! Я воспитывал этого ребёнка чуть ли не с рождения, а Вы поощряете его губительные для здоровья привычки! Вот что, коллега, за своим ребёнком уследить не успели, моего не трогайте!       В комнате повисло молчание, было слышно только тиканье часов и учащённое сердцебиение Лёши, который слишком поздно понял, что перешёл границы дозволенного: — Пауль, я... — Уходи. — Я не хо... — Убирайся! — рявкнул Нетт.       После того как Лёша не смог сдвинуться с места и снова попытался начать что-то говорить, Пауль быстро встал из-за своего рабочего стола и в шею вытолкал Лосева за дверь.

***

      Если в тот момент, когда Лёша ещё был у Пауля дома и создавал фоновый шум своими разговорами, у механика ещё получалось работать, то после ссоры ничего не выходило от слова совсем. Постоянное желание курить напоминало о разъяренном Лёше, Лёша напоминал ему о сыне, мысли об этом всём разжигали желание покурить, и так по кругу. Ужас. Это невозможно терпеть, но он ещё как-то держится, хотя кажется, скоро у него перестанет получаться, ведь сердце начинает биться всё быстрее и быстрее. А зачем? Ничего такого и не произошло. Тогда почему оно как будто бы собирается выпрыгнуть из груди? Вспомнились слова Софьи про нервы, здоровье и про то что свои проблемы можно с кем-то обсуждать, чтобы становилось легче. А была ли сама проблема, чтобы её обсуждать? Конечно, ведь оказалось, что споры с лучшим другом всё-таки могут закончиться чем-то дурным. То есть, если они помирятся и потом снова начнут о чём-нибудь спорить, то Паулю уже будет страшно, что итог спора будет ужасным и губительным? Больше нет этой надёжности? Стоп, если они помирятся? Вдруг, указательный палец пронзила острая боль. Пауль сфокусировал на нём взгляд и понял, что, задумавшись, обжёгся паяльником. Надо бы встать и подставить ожог под холодную воду, только вот взявшееся из ниоткуда желание обжечься ещё раз не давало это сделать. Неожиданная боль будто отрезвила Нетта, хотелось получить ещё немного этой трезвости и ясности ума. Он на долю секунды дотронулся паяльником до среднего пальца. Ужасно больно, мозг переключился с потока мыслей на обработку физических ощущений. "Da ist etwas drin" — подумал он и попробовал быстро провести паяльником по запястью.