Конспирация

      Пелагея стояла у окна, стараясь уловить суть событий. Там, за стеклом очевидно происходило что-то очень интересное. Её близкие и не очень подруги то и дело то заходили в дом, в котором она находилась, то покидали его по своим важным делам. В воздухе царила подготовка к чему-то важному и может быть, даже не одному событию, а целой веренице.       На душе было легко-легко, ведь наконец-то она утрясла все старые конфликты, отбросила старые обиды и теперь снова любила весь мир и даже больше, зная, что все родные и любимые рядом.       Однако вдруг под окном прошла какая-то малознакомая девушка, явно не вписывающаяся в общую картину. Пелагея её определённо знала, кажется, она была какой-то спортсменкой и часто мелькала в медиапространстве. Но что она забыла здесь — тот ещё вопрос.       На поводу собственного любопытства, Пелагея выбежала на улицу, но так и осталась стоять на месте, глядя в спину уже ушедшей довольно далеко девушке, вспоминая, что эта девушка, имя которой она запамятовала, сейчас должна готовиться к свадьбе. И кроме неё к свадьбе должен был готовиться кто-то ещё… К кому она точно на свадьбу была приглашена.       — Привет, — услышала она голос за спиной, с радостью оборачиваясь на него, но тут же вспоминая что именно на его свадьбу она и приглашена. И не в качестве невесты.       — Привет, — отвечает она Билану со смесью невероятной радости встречи и горечи от того, что уже завтра он станет чьим-то мужем.       — Ты случайно не забыла, что завтра у меня свадьба? — осторожно интересуется Дима с очень загадочным выражением лица. Будто бы старается понять реакцию женщины на его слова.       — Нет, не забыла, обязательно приду, — стараясь говорить ровным голосом, отвечает Поля, хотя в её воображении вдруг рисуются картинки весьма интересного содержания, в которых Дима после ответа прижимает её к стене дома и напористо целует, говоря, что свадьба ничего не значит, а он любит только её. И у неё есть чёткое ощущение, что такое в их жизни уже было, и тогда Билан отменил свадьбу, потому что не смог поступить вопреки чувствам.       Но такие картинки так остаются в её голове, потому как Билан, кажется, собирается идти дальше и ничего похожего на любовь к Пелагее уже не испытывает.       — Ты выспись хорошо, отдохни, завтра сложный день, — лепечет невпопад она, стараясь задержать его ещё хотя бы на несколько секунд и всё силясь рассмотреть в его глазах нежелание этой свадьбы и остаток былых чувств.       Она просто не понимает как такое возможно: он так любил её все эти годы, а тут вдруг так легко решил жениться на ком-то другом. И ей так хочется спросить напрямую: любит ли он свою будущую жену, но от чего-то боится показать этим вопросом своё истинное отношение к ситуации. Нет. Если он ещё любит, то должен сам сделать первый шаг. А если нет, то… так и придётся ей смириться с тем, что вместе им быть не судьба.       Где-то вдруг заиграла музыка. Нежная и лиричная, ровно такая, под которую можно было бы признаться в любви. И музыка Пелагею вообще не удивляет, ведь здесь готовятся к какому-то мероприятию. И она уже не уверена: из дома она выбежала на улицу, или из рабочего офиса, всё смешалось в кучу. Есть только она, звучащая романтичная музыка, Билан, собирающийся уходить и зрительный контакт между ними.       Внезапно он делает шаг вперёд и сердце Пелагеи подпрыгивает от радости: сейчас точно поцелует и скажет, что любит только её. Но и здесь Билан удивляет, поскольку вместо этого поднимает её на руки и кружит в такт музыке.       — Отпусти меня, — тут же запротестовала она, хотя на самом деле хотела этого меньше всего. — Ты уже почти женат.       И он послушал её, плавно, в такт музыке, поставив её на землю, вдруг замирая и всматриваясь в её лицо.       Пелагея смотрела на него с отчаянной надеждой. Ей хотелось, чтобы он сделал шаг вперёд и поцеловал её. Вопреки её же собственным словам. На секунду ей даже захотелось сделать это первой, но она хотела найти на его лице подтверждение того, что он тоже этого хочет. И, кажется, это подтверждение находилось в его лихорадочно блестящих глазах, однако, девушка не была уверена в этом на все сто процентов.       — Ты же знаешь: одно твоё слово и я отменю свадьбу, — выпалил он, не разрывая зрительного контакта и этим подтверждая все её догадки.       — Отменяй, — с вызовом вздёрнув голову, приказным тоном тут же выдохнула Пелагея.       Мужчина отвёл взгляд и глухо рассмеялся. И было в этом смехе что-то неестественное, отдающее болью и безысходностью.       — Я так и знала, — горько усмехнулась девушка, протягивая руку вперёд и почти касаясь его лица, но тут же одёргивая себя. Лишь на секунду, после которой порывисто шагнула вперёд, обнимая мужчину уже, кажется, в последний раз.       — А зачем тогда так сказала?       — Проверить догадку. Проверить все догадки.       Билан не удержался первым, чуть отстраняясь, а после порывисто целуя её.       — Всё, — отрезала она, выбираясь из его хватки, — больше не смей целовать меня, ведь уже завтра ты будешь женат.       — Вот и не буду, — согласился Дима с ней.       — И вообще, — возмущаясь его показному равнодушию, продолжала придумывать более провокационные заявления она, — не смей касаться меня. Вообще никак.       — Не очень-то и хотелось, — совсем отворачиваясь, пробурчал мужчина.       — И счастливой тебе семейной жизни… — совсем тихо прошептала она ему в спину и замолчала, не смея выдать три самых главных слова, так и не сказанных ему за всё время их отношений. Те самые банальные «я тебя люблю».       Он кивнул скорее самому себе, чем ей и наконец отправился по своим делам, по которым и шёл изначально. Всматриваясь в фигуру мужчины, Пелагея вдруг фыркнула, заметив, что одет он был в нежно-лавандовую рубашку. Ровно такого же оттенка как платье на ней. И это мог бы быть их семейный образ, но завтра его женой станет другая. Ту, о которой Пелагея не знала ничего. Даже имени.       Пелагея поймала себя на мысли, что ей хочется разрыдаться. Громко и отчаянно. Вот только вокруг слишком много свидетелей. И она не позволит себе дать слабину при них всех. Быть может, только если найдёт здесь укромный уголок.       «Дожили, я хочу разреветься от того, что Билан женится», — вдруг подумалось ей, однако легче от таких дум не стало. Она почувствовала себя безмерно одинокой и несчастной, но в то же время ещё ощущала себя любимой. Ей даже мерещились руки Билана на талии, будто он и не отпускал её вовсе…       Пелагея распахнула глаза, вглядываясь в кромешную темноту и запоздало понимая: она просто спала. И эти их отношения с Биланом — плод бурной работы её подсознания. От осознания ситуации стало легче, однако сочетание отчаянной безысходности и ощущения себя любимой одновременно всё ещё присутствовало, разливаясь чуть горьковато-сладким ощущением по всему телу. И просыпаться не особо хотелось, потому что эта грань между «очень плохо» и «очень хорошо» ощущалась весьма приятно.       Настолько приятно, что Пелагея до сих пор ощущала себя в крепких мужских объятиях.       Аккуратно, чтобы не совсем согнать наваждение, она медленно опустила руку туда, где сохранились воспоминания о прикосновении ладоней Билана… и наткнулась на мужскую руку, крепко удерживающую её в объятиях.       Понимая, что кажется ещё не проснулась, и путает границы сна и реальности, Пелагея повернулась на другой бок и… оказалась лицом к лицу с Биланом собственной персоной.       — Ты чего не спишь? — сквозь сон пробормотал он.       — Дим, а в каких мы отношениях? — не успев подумать, выпалила Ханова.       — В самых лучших, — не открывая глаз, всё так же сонно пробормотал Билан. — Спи спокойно.       — Нет, ты не понял, правда. Кто мы друг-другу? — не отставала Пелагея, только сейчас понимая, что в её голове есть какие-то воспоминания об относительно недавнем прошлом.       От такого вопроса Билан даже проснулся.       — Здрасьте приехали. Ну, судя по тому, что мы спим в одной постели, мы очевидно злейшие враги, на дух друг-друга не переносящие, — с очевидным сарказмом фыркнул он.       — Ну серьёзно. Мы вместе, или мы просто друзья?       — Вот это ты мне сама скажи, я ведь так и не понял, — хмыкнул Дима.       — А ты… — уже постепенно понимая, что несёт полный бред, но не собираясь останавливаться, снова спросила Пелагея, — жениться не собираешься?       — На тебе? — аж опешил от такой резкой смены темы Билан.       — Нет, на другой женщине…       — На какой такой другой, Поль, если я уже больше десяти лет думаю только о тебе, скучаю только по тебе? Даже если пытаюсь строить отношения не с тобой, всё равно возвращаюсь в эту начальную точку, стоит хоть раз встретить тебя.       — Не знаю… — совсем уже неуверенно пробормотала Пелагея.       — Вообще, какая муха тебя укусила, если ты посреди ночи решила разбудить меня и спросить не собираюсь ли я жениться на другой, когда у нас с тобой всё снова наладилось?       — Мне приснился сон… — Пелагея сбивчиво попыталась пересказать увиденное, сохраняя в памяти самые мельчайшие детали и снова проживая то тягучее отчаяние вперемешку с ощущением безусловной любви.       Билан сначала слушал её серьёзно, однако, по мере повествования расплывался всё в более широкой улыбке.       — Чё лыбишься? — закончив рассказ, возмутилась Пелагея. — Я тут ему душу изливаю, кошмары пересказываю, а он смеётся.       — Приятно знать, что я тебе настолько дорог, — прокомментировал услышанное Билан. — Не переживай, жениться я пока не собираюсь. Если только на тебе. И то, только тогда, когда ты отменишь эту конспирацию дебильную и позволишь нам быть счастливыми без ограничений.       — Да почему у тебя причина всех несчастий именно в этом? — бормочет Пелагея.       — Мы об этом поговорим утром, а сейчас спи давай, середина ночи, как-никак, — тут же пресекает назревающий спор Дима, обнимая её крепче и сильнее прижимая к себе. — Я здесь, с тобой. На другой жениться не собираюсь и люблю только тебя. Послушай это и засыпай спокойно. Нам надо выспаться, хватит тревог и недосыпов.       И она поддаётся его уговорам, тихому бормотанию и лёгким поцелуям в лоб, закрывая глаза и больше не думая ни о чём.

***

      Утро Пелагеи начинается с того, что проснувшись она не обнаруживает Билана рядом, однако паниковать не спешит, прислушиваясь к звукам в доме и понимая, что он, кажется, умывается.       Сегодня на редкость свободный день. Не запланировано абсолютно никаких мероприятий: ни у неё, ни у Таси, а значит, можно полежать в кровати подольше, никуда не торопясь. И даже вспомнить детство и прикинуться спящей, правда, не перед мамой, а перед Биланом.       Она слышит как мужчина возвращается в спальню, как замирает у кровати ненадолго, а потом со смехом выдыхает:       — Доброе утро, мадмуазель, я вижу, что ты проснулась.       — Ничего я не проснулась, — не поднимая век, бормочет Пелагея, чувствуя, как Билан занимает свою законную вторую половину кровати.       — Ну да, ну да, — хмыкает Дима. — Просто новый талант в себе открыла: спать и в то же время разговаривать с окружающими. А что, очень удобно.       — Конечно удобно, — соглашается Пелагея.       — Ты сегодня исключительно с закрытыми глазами со мной общаться будешь? — интересуется мужчина и, меняя голос, хрипит, — поднимите мне ве-еки.       — Ага, — кивает Пелагея, всё-таки открывая глаза, — ну и чего тебе надобно, старче?       — То что я старше тебя на пять лет, не даёт тебе право называть меня стариком, — в шутку ворчит Билан.       — Вообще-то на четыре с половиной! — не упускает возможности повредничать Поля.       — Надо же, какие ты цифры теперь знаешь… Так и таблицу умножения однажды выучишь.       — Ты чего вредный какой с утра? — интересуется Пелагея, тыкнув его пальцем в бок.       — Ничего я не вредный, — отзывается Билан, поворачиваясь на бок и внимательно всматриваясь в лицо Пелагеи.       — Ну чего тебе надо-то? — не выдерживает такого внимания она.       — Поль, а ты вообще помнишь что было этой ночью?       Этот вопрос заставляет Ханову поднапрячь мозг, вспоминая все события. Вроде бы пить они вчера не пили. И сексом не занимались, решили выспаться после очередной разлуки и занятости на работе.       — Что-то нехорошее? — уточняет она, так и не найдя в памяти ничего странного.       — Ну не знаю, сны тебе какие-то странные снились… — подталкивает её к нужному направлению мысли Билан.       — А, ты об этом, — облегчённо вздыхает Пелагея. — Да, неприятный сон, да ещё и с таким послевкусием безнадёжности и безусловной любви одновременно. Прости, что разбудила тебя, и заставила разговаривать со мной. Мне в том сне было так больно и страшно, что как раньше у нас уже ничего не будет…       Он молчит, хотя ему есть что сказать. И это что-то явно не очень доброе и правильное по отношению к блондинке. Диме очень хочется сказать, что ей это всего лишь приснилось, а он пережил такую ситуацию наяву и, между прочим, по её вине. Но он знает, что вмешательство с его стороны приведёт к обиде и ссоре, а потому просто ждёт, когда до женщины дойдёт та же мысль.       — Ой… — внезапно озаряет Пелагею после его красноречивого молчания. — Дим… — она тщательно подбирает слова, чтобы не задеть те самые воспоминания, но, увы, не справляется с этой задачей а потому всё же спрашивает напрямую, — а когда я… — она не находит в себе сил произнести два злополучных слова «вышла замуж», а потому проглатывает середину фразы, не совсем внятно бормоча, — тогда, в июня 2016… тебе было так же больно?       — Ко мне никто не приходил накануне свадьбы, не кружил на руках и не целовал, — криво усмехнулся Билан. — И когда я просыпался, осознавал, что это не простой ночной кошмар, а новая реальность. А в остальном, пожалуй, так же.       — Прости… — с трудом выдавливает из себя она, бросаясь ему на шею и утыкаясь носом куда-то в область грудной клетки.       — Так я уже давно простил, — опешив, отвечает Дима, несмело поглаживая её по спине. — Не простил бы — не был бы в вашем доме постоянным гостем.       — Тася хочет, чтобы мы жили все вместе, — невпопад выдаёт Пелагея с нервным смешком.       — Только ли Тася? — совсем по-доброму усмехается Билан, а Пелагея снова не может собраться духом и отвечать на его вопросы спокойно.       — Ну, может, не только Тася, — уклончиво отвечает она. — И ты за пробуждение ночью меня прости, я не знаю что на меня нашло.       — Зато я могу предположить. Кажется, мы просто заигрались в конспирацию настолько, что сами в неё поверили и подсознательно уже не уверены, что можем быть счастливы вместе.       — Опять ты всё на конспирацию сваливаешь? Ну сколько можно-то?       — А сколько можно делать тайну из наших отношений? Поль, мы в этом состоянии больше десяти лет. Даже во времена твоего хоккейного помутнения рассудка нигде не было ни намёка о том, что мы могли быть вместе до всем известных событий. И сейчас. Ты сделала огромный шаг вперёд, опубликовав видео с концерта, а потом убежала назад, запретив выкладывать контент с твоего дня рождения, потому что там был я.       — Зато ты очень постарался с поздравлением, — хмыкнула Пелагея. — Что уж коллаж-то из шипперских групп стащил, мог бы сразу из личного архива фотку выложить, чтоб наверняка. А потом не ждать, а сразу следом выложить публикацию из отеля и подписать, как ты там это сделал? «Пока есть загадки, человечество будет их разгадывать»?       — Ну давай из-за этого ещё раз поругаемся, мало же раз такое было, — миролюбиво предложил Билан, чуть пошевелив руками и этим жестом красноречиво напоминая, что Пелагея до сих пор находится в его объятиях.       — Ладно, ладно, не бурчу, — согласилась с ним женщина. — Как бы там ни было, повторения сна наяву я точно не хочу.