Хорошее (пока ещё) место

Ральф думал, что мисс Ингрэм после случая в парке будет полностью его игнорировать. Но злопамятная девушка нашла другой способ унизить его. Женское коварство не знает пределов, и Ральфу пришлось на собственной шкуре испытать это. Какая бы тема или событие не обсуждались за обедом или вечерним чаем в гостиной, мисс Бланш хотела знать мнение Ральфа. Даже если он в этот момент беседовал с кем-то из мужчин или делал набросок в альбом мисс Китти, она громко окликала его и с убийственной вежливостью спрашивала, что он думает на этот счёт. При этом Бланш Ингрэм удивительным образом, глядя на него в упор, умудрялась ни разу не посмотреть ему в глаза. Она словно смотрела сквозь, будто он был прозрачной кисеёй, и от этого и без того всегда надменное выражение лица её делалось ещё более пренебрежительным. Чаще всего не дослушав его ответ до конца, она отворачивалась и принималась разговаривать с кем-то другим.       — Не знаю, чем вы досадили Бланш, — как-то посочувствовал Ральфу Чарльз Лин. — Но, похоже, взялась она за вас всерьёз.       — Может, мне стоит извиниться? — спросил Ральф, не вдаваясь в подробности сути конфликта.       — Не поможет, дружище. Такие, как мисс Ингрэм презирают любое проявление слабости, а ваши извинения будут считаться таковыми. Пока вы держите осаду, несмотря на все её усилия, она ещё будет вас уважать. В противном случае, она и её семейка раздавят вас как пиявку.       — Вы преувеличиваете, — усомнился Ральф.       — Видно, плохо вы знаете женщин, мистер Ральф, — Чарльз Лин понизил голос почти до шепота и глумливо подмигнул ему. — Они хороши, только когда лежат на спине, задрав ноги повыше. Ральф не решился на согласную улыбку, но сдержался и от того, чтобы потупить в смущении взор.       — Временами я от всей души понимаю нашего Рекса, — тут Чарльз Лин опять подмигнул Ральфу.       — Понимаете? — просипел Ральф, предчувствуя своё разоблачение, позор и изгнание из Эдема.       — Ну конечно! Он снисходит до женского общества не более трёх раз в год, в остальное время предпочитая жизнь отшельника, либо добрую мужскую компанию. Но теперь-то он попался. Что ж, есть долги, которые можно отдать, только пойдя к алтарю.       — Долги? — голос совсем изменил Ральфу, но он как мог изобразил недоумение и ненавязчивый, приличествующий джентльмену интерес.       — Он последний по линии Бёрдов. Где-то, конечно, водится троюродная родня и прочие кузены, но вряд ли он захочет кому-то из них оставить свои земли, замки, броши и нюхательные соли, — мистер Лин позволил себе томные интонации.       — А вы? — Ральф неумело перевёл тему, ему вдруг стало неприятно слушать эти рассуждения.       — О, я умру холостяком и развратником, — весело отозвался Чарльз Лин. — Я младший сын, мои брат и сестра уже украсили семейное древо плодами своих брачных союзов. Единственное, о чём молит святых моя маменька, — это только о том, чтобы я пореже садился вистовать и не заключал дурацких пари. Ужин, как обычно, проходил в оживлённой беседе, женщины обсуждали предстоящий бал дебютанток. Мисс Флай и мисс Китти то и дело заливались лихорадочным румянцем, мисс Мэри изо всех сил старалась участвовать в разговоре, но было видно, что её мысли витают далеко, а мисс Бланш всем видом демонстрировала равнодушие к обсуждаемому вопросу. Её дебют состоялся три года назад, и по всем меркам она могла бы считаться старой девой, но это искупалось природной красотой, унаследованной от матери. Ральф, сидящий между миссис Эштон и мистером Дентом, старался уделить внимание и мужскому разговору о новых назначениях губернаторов в имперские колонии, и не обидеть дам. Но в итоге был полностью оккупирован женским щебетанием и был вынужден давать оценку, какие, по его мнению, ленты более красивые: широкие или узкие, персикового оттенка или леденцового, и всё в таком духе. В гостиную он уже шёл в плотном кольце окруживших его леди, которые твёрдо намеревались обсудить с ним все новые фасоны платьев, найдя в нём безотказного слушателя. Остальные мужчины без всякого пиетета отвергли вопросы отделок корсажей и оформления причёсок. Спасла его Бланш Ингрэм, довольно грубо оборвав рассуждения мисс Китти о качестве плательных тканей.       — Хорошего шёлка и перьев вы всё равно не купите, Китти. Их разберут лондонские модницы, а то, что дойдёт до …шира, совершенно потеряется в стенах дворца, какой бы крой вы не выбрали. Мисс Эштон побледнела и от обиды закусила губу. Как понял Ральф, Бланш высмеяла и финансовые возможности семьи Эштон, и умение их портнихи создать достойный наряд.       — Вставайте, мистер Блэк. Как вам не надоело это кудахтанье о подвязках и кружевах? Любой нормальный мужчина уже взвыл бы от тоски. Ральф чопорно поклонился, не желая спорить, но в душе благодарный, что мисс Ингрэм вытащила его из этой беседы о батисте и шифоне.       — Вы поёте? — повелительным тоном поинтересовалась Бланш Ингрэм.       — Немного.       — У вас должен быть приятный баритон, — безапелляционным тоном объявила мисс Бланш, направляясь к роялю. Она села на стул и принялась перебирать стопку нот на специальном столике рядом с инструментом. Ральф терпеливо ждал рядом, он не боялся опозориться, какую бы партию ни подобрала мисс Ингрэм. Его голос не обладал широким диапазоном, свойственным хорошим певцам, но был в меру мягок и глубок, и вполне приятен на слух. Наконец, что-то пробормотав себе под нос, она определилась, поставила ноты на пюпитр и заиграла вступление.       — Знаете? — тёмные глаза Бланш с вызовом смотрели на Ральфа.       — Роза и Соловей, — сказал Ральф, угадав эту проникновенную арию с первых аккордов. — Но это дуэт, вы будете петь со мной?       — Позвольте мне, — напротив Ральфа по другую сторону рояля встал мистер Рекс. — Мисс Ингрэм застудила горло на скачках, она сейчас не в голосе. Бланш кивнула, и вновь заиграла вступление, талантливо акцентируя и по-своему импровизируя нежную мелодию. Ральф в панике посмотрел на мистера Бёрда, кто будет Роза, а кто Соловей, признающийся в любви королеве цветов? Это партия для двух голосов. Для нежного женского сопрано и низкого мужского голоса. Мисс Бланш сделала выразительную паузу, давая знак, что пора вступать, и повелительно кивнула в сторону Ральфа. Деваться было некуда, и Ральф запел, сначала неуверенно и тихо, но, подбадриваемый прекрасным исполнением мисс Ингрэм, всё увереннее и увереннее. Алая Роза — королева сада, прекрасная и недостижимая. И, как все монархи, одинокая. И Соловей, влюблённый в царственную красавицу, воспевающий её прелесть, поющий свои трели ночи напролёт. Как хотел бы невзрачный, серенький Соловей прижаться грудью к гордой красавце, но у той всюду шипы, она ранит бедную пташку до крови, не подпуская к себе. Но век Розы недолог, и она клонит гордую голову, теряя лепесток за лепестком. А несчастный влюблённый оплакивает ушедшую возлюбленную, так и не познавший её любви. Содержание песни позволяло Ральфу не смотреть на мистера Рекса, в конце концов, это он был великолепной Розой, и это его любви добивались, а не наоборот. Но такие мысли заставляли голосовые связки дрожать, сбиваясь с партии. Мистер Рекс не мог брать слишком высоких нот, но мисс Ингрэм учитывала это в своём аккомпанементе, изменяя первоначальную тональность, задуманную автором, но зато он был гораздо более точен в исполнении. Его тенор прекрасно сочетался с голосом Ральфа, позволяя избежать явной двусмысленности. Ральф страшился перевести взгляд в уголок, где обычно тихо и незаметно сидела миссис Фэйрфакс. Ему казалось, что она должна была полыхать от возмущения, но, когда он всё же взглянул на неё, то с удивлением увидел, что экономка украдкой утирает слёзы. Музыка оборвалась сложным пассажем, секундная тишина, а потом бурные аплодисменты и крики «браво» от всех дам в комнате. Каждая пожелала немедленно спеть что-нибудь вместе с мистером Ральфом. А мисс Мэри и мисс Эштон зарезервировали партию для троих, Ральф пытался отговорится тем, что был не знаком с предложенным произведением. Но девушки были неумолимы, желая петь прямо сейчас. Спасительницей опять выступила мисс Ингрэм, заявив, что больше аккомпанировать сегодня не намерена и желает играть в фанты. Пока общество делилось на команды и шумно обсуждало тему, Ральф тихонечко выскользнул из залы, желая немного прийти в себя. Во время исполнения мистер Бёрд неотрывно смотрел на Бланш Ингрэм, как бы адресуя волнующие откровенные признания и мольбы о ночи наедине ей, но Ральф знал, что это не так. Рука мистера Бёрда, лежащая всю арию на крышке рояля, прямо указывала, для кого старается Соловей.       — Вы куда-то спешите? — Рекс Бёрд окликнул его, когда Ральф поднялся уже до половины лестницы.       — Мне необходимо освежиться, сэр, — учтиво ответил Ральф. Он обернулся, глядя сверху вниз на хозяина Кроуфилда, и тот в эту минуту показался ему отчего-то очень несчастным. Как будто мистеру Бёрду предстояло трудное решение или выбор, и, независимо от того, что он решит, любой из вариантов не принесёт радости и счастья.       — И что же ответит Роза на мольбы Соловья? — спустя минуту спросил мистер Рекс. В очередной раз Ральф не знал, что ответить. Это острое, запретное удовольствие от бесстыдных поцелуев тайком ото всех; то в конюшне, пока Лэри ушёл за сбруей, то в тёмной нише около дамских спален, то в розарии, когда за шпалерами гуляла чета Дент и слышался хохот Чарльза Лина. Всё это будоражило кровь, туманило разум и лишало осторожности. Зачастую Ральфу казалось, что Рекс Бёрд желает, чтобы кто-нибудь застал их, а потом он думал, что тот испытывает прилив возбуждения только тогда, когда рядом есть посторонние. Может, только так мистер Бёрд в состоянии дойти до готовности и финала? И только так видит своё удовольствие, но пока только мистер Бёрд имел возможность касаться плоти Ральфа. Сам же Ральф не допускался с ответными манипуляциями к кальсонам мистера Бёрда.       — Ах вот вы где, — тяжёлая портьера, прикрывающая вход в гостиную, откинулась, и в холл вышла мисс Ингрэм. — Мы вас потеряли, мистер Рекс.       — Вы определились с темой? — Рекс Бёрд спросил, а сам не удостоил свою невесту и взгляда.       — Да, — Бланш Ингрэм кивнула. — А что обсуждали здесь вы? И Ральф решился. Он озвучил вопрос, заданный ему ранее, с легкостью и иронией, желая вытащить наружу, приподнять покров порочащей тайны, переведя в её в шутку на грани допустимых приличий. Потому что в случае разоблачения мистер Бёрд отделается презрением, которое вряд ли продлится долго, деньги закрывают самые любопытные глаза и затыкают самые грязные рты и сплетни. А вот он — Ральф — поплатится всем, став парией.       — Мистер Бёрд спросил меня, что бы я ответил на месте Розы. Ральф спустился с лестницы, невежливо говорить с дамой, глядя на неё сверху вниз.       — А что бы ответили вы, мисс Ингрэм?       — Я бы сказала, что моя дверь не заперта, — Бланш с вызовом и насмешкой взглянула Ральфу прямо в глаза, скрестив с ним взгляды, как шпаги. Она знает, подумал Ральф. Всё знает про страсти своего будущего мужа и не намерена его покрывать или щадить его гордость. Только до тех пор, пока не получит желаемого.       — А вы запираете свою дверь, мистер Блэк?       — Да, — Ральф заставил себя поклониться, хотя мышцы шеи ему свело так, будто на него надели каторжную колодку. — Иногда мне кажется, что кто-то ходит по коридорам ночью. Тревога и боль отразилась на лице мистера Бёрда. Будто слова Ральфа ранили его или разбередили старую язву.       — Беспокойный сон — удел людей с нечистой совестью, — выпятив в презрении нижнюю губу, высказалась мисс Ингрэм.       — И всё же я настоятельно советую и вам запирать дверь, — наконец и мистер Бёрд пришёл в себя, прекращая опасную пикировку. — Я бы не хотел, чтобы с вами что-нибудь случилось, мой драгоценный цветок. Он приложился к руке Бланш, коснувшись губами не кожи, а жемчужного браслета на запястье.       — В вашем доме я в полной безопасности, — вполне приветливо отвечала Бланш Ингрэм, но Ральфу опять казалось, что эти слова адресованы ему и только ему.       — Конечно, — Рекс Бёрд предложил девушке свой локоть, собираясь вернуться в гостиную. — Но рядом с Уилкотом остановился цыганский табор, и всем нам надо быть осторожнее. Вы же знаете этих бродяг.       — Цыгане! — восторженно ахнула мисс Ингрэм, в этот раз уж точно абсолютно искренне. — Привезите сюда гадалку, мистер Бёрд, я вас прошу! Нет, я требую!       — Вы хотите знать свою судьбу? — со знакомой усмешкой уточнил мистер Бёрд.       — Я не веру в ворожбу, — отмела такие предположения мисс Ингрэм. — Но это будет очень интересно.       — Слушаюсь и повинуюсь, — на восточный манер поклонился мистер Рекс.       — Мистер Блэк, — голос мистер Бёрда опять остановил Ральфа на полпути. — Не задерживайтесь, мы ждём вас.