What's In a Name / Что заключено в имени?

В последний раз, когда он видел синего ежа, тот кричал, что не сможет долго продержаться и упадёт в обморок от силы «Пушки Затмения» и полетит обратно на Землю. Шэдоу часто задаётся вопросом, правильный ли выбор он сделал — стоило ли ему пойти за другим ежом вместо того, чтобы оттолкнуть корабль. С тех пор он пришёл к выводу, что да, стоило; но всё же было бы неплохо, если бы он мог сделать и то, и другое. Мог бы спасти планету своего единственного настоящего друга и единственное существо, которое он когда-либо встречал и которое похоже на него. Тот, кто не только помог ему осознать ошибочность его пути, но и помог Шэдоу исправить свою ошибку, ничего не получив взамен. Но, пожалуй, хуже всего то, что после этого Шэдоу осознаёт ужасную жестокость: он даже не знает имени другого ежа. Профессор, его внук и мужчина в чёрном костюме никогда не упоминали об этом. Чёрт, сам синий ёж даже не предложил этого, хотя, возможно, потому, что Шэдоу не дал ему такой возможности. Но кто-то назвал ему имя Шэдоу — это было ясно уже при их второй встрече. Он до сих пор отчётливо слышал эти слова, помнил, с каким отчаянием они были произнесены — Шэдоу, подожди! Не делай этого! Странно слышать своё имя из уст почти незнакомца (хотя и очень любопытного незнакомца, который, казалось, не мог не лезть под ноги Шэдоу). Но Шэдоу быстро пришёл в себя. В конце концов, эта разноцветная троица была на стороне G.U.N. — это было наиболее вероятным объяснением того, откуда синий знал его имя. А потом, в течение нескольких часов, всё закончилось. Другой ёж исчез в космической пустоте, а вскоре и сам Шэдоу был отброшен назад силой взрыва. С последней мыслью о тёплой человеческой руке, держащей его руку в перчатке, он позволил тьме поглотить себя. Проснуться и увидеть бледно-голубое небо было… неожиданно. Хотя он предполагал, что учёные не зря назвали его «Совершенной Формой Жизни»; неудивительно, что он смог пережить такой катаклизм. Какое-то время он бесцельно бродил по полю обломков, не зная, что делать и куда идти. В конце концов, именно вспышка золота указала ему направление, и, когда он снова надел кольца-ингибиторы, он наконец стёр грязь и пепел с лица и с тяжёлым вздохом отправился в путь. Хотя в лаборатории ему редко разрешали выходить на улицу, Мария рассказала ему достаточно о географии Земли, чтобы он мог сориентироваться. Он пошёл на запад, следуя за солнцем, и решил, что лучше всего будет найти ближайшую цивилизацию и обосноваться там, а затем найти еду и кров. Оглядываясь назад, он насмехается над собственной наивностью. Следующие два месяца он провёл в бегах. Ему следовало знать, что G.U.N. будет его преследовать. Уйти телепортом было довольно просто, хотя и раздражало. После третьего случая Шэдоу предположил, что G.U.N., должно быть, нашла способ отслеживать его энергетическую сигнатуру хаоса. После этого осознания всё стало рутиной: телепортируешься, находишь временное убежище максимум на три дня, слышишь вдали лопасти вертолёта, снова телепортируешься. Это было похоже на часовой механизм, если бы часовой механизм был невероятно раздражающим и вызывал у вас сильное беспокойство. Его последнее убежище продержалось дольше, чем где-либо ещё, но вместо того, чтобы расслабиться, Шэдоу ещё больше нервничает. Он мог бы уйти заранее, говорит он себе. Но он не хочет. В сарае, где он прячется, тепло, еду легко достать, и… и… И хаос, он устал. Он скучает по Марии, по их шалашу из одеял, чёрт, иногда он даже скучает по профессору. По крайней мере, тогда он знал, где его место. Он знал своё предназначение. Теперь у него нет никакой цели, кроме простого выживания. Проходит ещё один день, прежде чем он наконец слышит это: механический рёв двигателя, разносящийся эхом по облачному небу. Шэдоу встаёт и хватает скудные припасы, которые у него есть, готовые к перемещению, — затем замирает, навострив уши. Звук… он не похож на обычный. Это не свист лопастей вертолёта, рассекающих воздух. Он… тоньше. Грубее. Выше по тону. «Самолёт», — понимает Шэдоу. Может быть, G.U.N. решили, что он не будет так быстро убегать, если они попробуют новый способ приближения? Тем не менее, этого было достаточно, чтобы пробудить его интерес. Шэдоу, крепко сжимая в руке мешочек, выглядывает одним горящим красным глазом из окна сарая, а затем моргает. Это… определённо не самолёт G.U.N., если только они не сменили однотонную серую окраску на отвратительно яркую красную с белыми полосками. Он наблюдает, как тот с ювелирной точностью снижается, и стискивает зубы, когда тот, конечно же, приземляется на поросшем травой поле сразу за редкой линией деревьев, которые окружают сельскохозяйственные угодья. Это было слишком большим совпадением — G.U.N. или нет, но кто-то явно охотился за ним. ... так почему же тогда он не мог просто уйти? Шэдоу никогда бы не назвал себя любопытным, но именно любопытство он чувствует в этот момент. Он лишь на мгновение замирает, прежде чем оттолкнуться от подоконника и спланировать по воздуху к полю. Деревья не дают такого укрытия, как ему хотелось бы, но их достаточно. Он прячется за самым толстым из них, слегка наклонив голову, чтобы осмотреться.   И его сердце чуть не останавливается от того, что он видит.   — Говорю тебе, вот почему G.U.N. прекратили выходить на связь! — говорит жёлтый лис, и его голос звучит так же пронзительно, как помнит Шэдоу. Лис указывает на устройство в своей руке в перчатке. — Они чего-то не хотят нам говорить, и это связано с Шэдоу. Смотри, показатели энергии точно такие же, как те, что я зафиксировал в Токио!   Тот, с кем он разговаривает, выходит из самолёта, и только благодаря отличному слуху Шэдоу слышит усталый вздох. Затем   — Я не знаю, Тейлз, — говорит яркий (и знакомый, такой такой знакомый, хотя бы по воспоминаниям) голос. Шэдоу резко вдыхает. Синий ёж появляется из-за одного из двигателей и качает головой. — Я просто… тебе не кажется, что мы бы уже нашли его, если бы он всё ещё был…?   — Возможно, он не хочет, чтобы его нашли, — предполагает громкий, дерзкий голос. Это тот, красный, который теперь стоит рядом с лисом, скрестив руки на груди. — Насколько нам известно, G.U.N жестоко с ним обошлась. Вполне логично, что он… Ехидна продолжает говорить, не обращая внимания ни на что (и ни на кого-либо) другое, но его слова не доходят до ушей Шэдоу, потому что это был он — другой ёж. Тот, кто так ласково успокаивал его, тот, кто сражался бок о бок с ним, тот, кто... — тот, кого Шэдоу думал, что больше никогда не увидит, а теперь он был меньше чем в пятидесяти метрах от него. Теперь следует отметить, что Шэдоу никогда не хотел, чтобы эти трое его увидели. Оглядываясь назад, Шэдоу считает, что его поймали только из-за его собственного шока. — Нет-нет, я вас слышу, ребята, — говорит синий ёж, поднимая руки в знак извинения. — Я просто говорю, что… — Изумрудные глаза лениво скользят мимо жёлто-красного дуэта и встречаются с его взглядом, а затем расширяются. — Мы… — голос его синего двойника затихает, а взгляд становится осознанным. — Э-э… я… что? Лис машет рукой перед лицом ежа. Это никак не помогает разорвать напряжённый, недоверчивый взгляд, которым они обмениваются. — Эй, ты в порядке? — спрашивает лис. — Алло-о-о? Соник?.. — Тейлз! — рявкает красная ехидна и указывает прямо на Шэдоу. — Ты был прав! Это более впечатляющий ёж, как ты и сказал! Его возглас эхом разносится по травянистому полю, а затем, спустя несколько долгих секунд, затихает в неловкой тишине. Шэдоу по-прежнему ничего не говорит — он даже не знает, что должен сказать. Он не помнит, как уронил сумку и как вышел из-за дерева. Однако он помнит, как другой ёж недоверчиво оглядел его с ног до головы.   — Ты… ты в порядке! — внезапно смеётся синий ёж, и в следующее мгновение он оказывается прямо перед Шэдоу. — Я не могу в это поверить! В ООН сказали, что тебя больше нет! Мы, конечно, не поверили им — ты же знаешь, как это бывает, но всё равно я просто… я не могу…   Две руки протягиваются вперёд и хватают Шэдоу за плечи, прежде чем он успевает их остановить. Инстинктивно Шэдоу пытается вырваться, но два блестящих зелёных глаза заставляют его замереть. — Ты ведь правда здесь, да? — бормочет другой ёж. — Я не могу в это поверить.   Шэдоу колеблется. — Ну, если только у меня нет клонов, — медленно начинает он, — тогда… да. Я здесь. Это я.   Улыбка, которой одаривает его собеседник, ослепляет. — Это потрясающе! — восклицает синий ёж, и в следующий миг Шэдоу кряхтит от силы, с которой его прижимают к себе слишком крепко. Он не отвечает на объятие, всё ещё чувствуя себя слишком ошеломлённым (и слишком неуклюжим), чтобы даже подумать о том, чтобы пошевелиться. Остальные двое подходят к ним, и лис криво усмехается.   — Не мог облегчить нам задачу, да? — смеётся он. — Я несколько месяцев пытался отследить твою энергию, но как только она появлялась где-то — бац! — и исчезала. Ехидна делает шаг вперёд с недовольным видом. — Ты заставил его волноваться о тебе, — говорит он, кивая головой в сторону синего ежа, который всё ещё решительно держится за него. Однако эти слова, должно быть, доходят до него, потому что в следующую секунду он отпускает его и начинает так быстро махать руками, что они сливаются в белое пятно. — Эй, эй, подожди! — кричит другой ёж. — Никто не говорил, что я волнуюсь! Я просто, ну, понимаешь… — Обеспокоен? — Лис снабжает. — Встревожен? — Спрашивает ехидна. — Беспокоишься — Расстроен? Синий ёж прикрывает рукой рты своих друзей. — Ладно! — кричит он. — Я… может быть, самую малость переживал, что ты не выжил, — признаётся он, отводя взгляд. Его руки опускаются, но тут же сцепляются, и он снова смотрит на Шэдоу, смущённо улыбаясь. — Рад тебя видеть, приятель. Как ты держишься? Шэдоу открывает рот, и тысяча разных ответов вертится у него на языке. В конце концов он говорит — Хорошо. У другого отвисает челюсть. — В порядке? Просто в порядке?? Тебя считали мёртвым два месяца, а теперь просто?.. — Эй, — вмешивается лис, кладя ладонь на руку ежа. — Дай ему передохнуть. Я уверен, он через многое прошел.— Ярко-голубые глаза ловят его взгляд. — Верно, Шэдоу? Что-то в этом писклявом, исполненном надежды голосе заставляет Шэдоу быть честным. — Это было нелегко, — признает он. — Но я справился. И я, — он колеблется, — ... рад видеть, что с тобой тоже все в порядке. Его синий двойник прикладывает руку в перчатке к сердцу. — О, я знал, что тебе не всё равно! И что-то в Шэдоу говорит ему, что вот оно. Это тот самый момент. Момент, когда он наконец-то сможет поблагодарить другого ежа за то, что тот сделал, момент, когда он наконец-то узнает его имя, во имя Хаоса. Но слова не идут ему на ум, и он не успевает опомниться, как его тащат к самолёту. — Пойдём! — кричит синий ёж. — У нас есть место, где они тебя никогда не найдут! И, что ж, при таком предложении Шэдоу предполагает, что имена могут подождать до лучших времён.

***

— Мэдди, я знаю, о чем ты думаешь... — Остановитесь! — рявкает женщина («Мэдди») перед ними, поднимая руку. Она бросает на колоритную троицу суровый взгляд, и Шэдоу рад, что не он его объект. — Вам троим многое нужно объяснить. — Она переводит взгляд на него, и по какой-то причине он смягчается. — А пока давайте устроим тебя. Ты ел? Шэдоу нервно сглатывает. Что-то в этой женщине заставляет его чувствовать себя маленьким. — Я, э-э… не сегодня. Нет. Она бросает на него добрый взгляд, затем поднимается с колен. — Тогда давай это исправим, а? — Когда она машет рукой, приглашая его следовать за ней, он медленно идёт за ней. Ему велят сесть за стол. Остальные трое присоединяются к нему, переговариваясь между собой. Шэдоу вполуха слушает, больше интересуясь тем, что происходит на кухне. Женщина — Мэдди — стоит у плиты, одной рукой что-то перемешивая в сковороде, а другой прижимает к уху коммуникатор. — Нет, это не… — говорит она, а потом качает головой. — Я обещаю, это не срочно, но не мог бы ты… может, по пути домой купишь двуспальный матрас? — Пауза, затем вздох. — Нет, Том, тебе не нужно сейчас возвращаться домой, всё в порядке… Том. Это имя поражает его, как удар молнии, — как и чувство вины, хотя за ним быстро следует облегчение, когда Шэдоу понимает, что этот Том, должно быть, пережил его нападение. Он сопротивляется желанию упасть вперёд в своём кресле, потрясённый этим открытием. Шэдоу чувствует на себе взгляд одного синего ежа, но не обращает на него внимания. Еда вкусная, и он не забывает сказать об этом Мэдди, но это никак не помогает справиться с тошнотой. Дискомфорт длится весь день, пока, к его огорчению, Том не входит в дом прямо перед ужином. Шэдоу сразу же напрягается, увидев человека, а затем твёрдо решает принять всё, что бы Том ему ни сделал. В конце концов, он это заслужил за то, что сделал. Но, к его крайнему удивлению, мужчина лишь снисходительно смотрит на него. — Похоже, мы оба выбрались живыми, да, приятель? Каковы шансы? Хотя рот чёрного ежа открывается, из него не вылетает ни звука. За ужином его никто не беспокоит, за исключением нескольких подталкиваний со стороны его синего коллеги, который, кажется, пытается вовлечь его в разговор. Шэдоу игнорирует его, предпочитая смотреть в свою тарелку и притворяться, что если он будет достаточно сильно надеяться, то его место поглотит его целиком. В ту ночь он впервые за свою жизнь спал на матрасе. Мэдди и Том извинились за то, что он лежал на полу, и несколько раз пообещали, что скоро закажут ему каркас для кровати. Шэдоу мог только кивнуть, не зная, что ещё сказать. Он определённо не хотел говорить, что у него никогда раньше не было настоящей кровати, зная, какие вопросы это вызовет. И хотя это вторая по удобству вещь, на которой он когда-либо лежал (первой была палатка Марии из одеял), он обнаруживает, что смотрит в потолок, не смыкая глаз. Здесь не так тихо — из-за тихого храпа ехидны, время от времени виляющего хвостом лиса и бессвязного бормотания другого ежа во сне, — но достаточно тихо, чтобы его мысли стали громкими. А это последнее, чего он хочет. Через несколько часов Шэдоу сдаётся и решает, что хочет посмотреть на звёзды без круглого стеклянного окошка. Одно мгновение — и он уже на крыше, смотрит на небо, как делал каждую ночь последние два месяца. Здесь тоже тихо, но по-другому. Ночные бриллианты сверкают, глядя на него, и он смотрит в ответ, гадая, действительно ли источники света, которые он видит, всё ещё там или они тоже исчезли. — Довольно хороший вид, — говорит весёлый голос, и Шэдоу подпрыгивает. Он оборачивается как раз вовремя, чтобы увидеть, как синий ёж садится рядом с ним. Он слегка улыбается Шэдоу, вероятно, гордясь тем, что смог его напугать, а затем смотрит на небо. — Но я всё равно думаю, что вид с Луны был лучше, — заканчивает он уже мягче. Шэдоу может лишь согласно хмыкнуть. — Хотя раньше луна выглядела лучше, — сухо замечает он Его игриво толкают в плечо. — Эй, я думаю, что, учитывая все обстоятельства, мы неплохо справились! На самом деле, я… — его собеседник замолкает. Шэдоу снова поворачивается к нему, приподняв брови. Синий ёж выглядит задумчивым, его мордочка нахмурилась. — Я так и не поблагодарил тебя, — говорит он. — Знаешь, я бы не справился без тебя. Шэдоу едва сдерживает усмешку. — Поблагодарил меня? — он повторяет. — Это я должен благодарить тебя. Без тебя я не... Я не знаю, что бы я без тебя делала. Он морщится от воспоминаний и с тоской смотрит на звёзды. Тишина напряжённая, и Шэдоу проклинает себя за то, что сам её создал. Так продолжается несколько мгновений, пока — Я думаю, в конце концов ты бы сделал правильный выбор. Даже если бы меня там не было. Он резко откидывает голову назад, часто моргая широко раскрытыми глазами. Другой ёж не смотрит на него — просто уставился в небо с лёгкой улыбкой на лице. Он продолжает — Твое сердце на верном пути, Шэдоу. Тебе просто… больно. — Изумрудные глаза отрываются от небес и встречаются с его горящими красными глазами. — Я надеюсь, что тебе станет легче, — искренне говорит он. — Мне стало легче — со временем, с моей семьёй. Знаешь, у тебя тоже могло бы быть это. Он не знает. Или, может быть, знал раньше, в лаборатории, со своей наспех собранной семьёй, и, может быть, даже до этого тоже знал. Но теперь эта мысль кажется такой далёкой. — Я не… — пытается сказать он, но слова застревают у него в горле. — Я не знаю, смогу ли я… Рука в перчатке накрывает его руку. Шэдоу удивлённо моргает. Синий ёжик наклоняет к нему голову и улыбается. — Ты разберёшься, — говорит он без тени сомнения в голосе. — Такой крутой парень, как ты? Я уверен, что разберёшься. Просто это может занять какое-то время. И есть так много всего, что Шэдоу хочет сказать на это. Так много вопросов, которые он хочет задать, так много сожалений, за которые он хочет попросить прощения. Вместо этого он выпаливает — Как тебя зовут? — спросил он. Лицо другого ежа тут же исказилось от замешательства. — Что… что? Шэдоу чувствует, как щёки заливает странная, незнакомая ему теплота. — Твое… твоё имя. Ты никогда… Я его не знаю. Но ты знаешь моё. У его двойника отвисает челюсть. — Это все время?! — он визжит. Шэдоу прижимает уши к голове, но тот просто продолжает, — Ты не знал моего имени все это время?!! Почти сразу же Шэдоу сожалеет о том, что спросил. — Я имею в виду, ты никогда не говорил. Не то чтобы я, ну, я тоже не говорил, но… — его прерывает синий ёж, пытающийся встать, и Шэдоу почему-то понимает, что ему тоже нужно встать. Другой что-то бормочет себе под нос, слишком быстро, чтобы Шэдоу мог понять. Но он быстро отмахивается, одаривая более тёмного ежа одной из своих ослепительных улыбок, и протягивает руку в перчатке. — Я Соник — ёж Соник. А ты кто? Он довольно быстро понимает, что к чему. Шэдоу протягивает руку и хватает другого (Соника, услужливо подсказывает его мозг) за руку. — Шэдоу, — говорит он. — Просто Шэдоу. Если возможно, направьте на него звуковые лучи еще сильнее. — Ну, тогда ”Просто Шэдоу", — начинает он, затем наклоняется ближе, глаза блестят в лунном свете. — Хочешь поучаствовать в гонке? Я умираю на матч-реванш. И впервые за более чем пятьдесят лет уголки губ Шэдоу приподнимаются в улыбке. — Конечно, Соник. Только не расстраивайся, когда я тебя обыграю. В зелёных глазах Соника вспыхивают голубые электрические искры. Шэдоу на мгновение думает, что никогда не видел ничего столь захватывающего.