Эффект незавершённого действия

Королевский чародей! Фарамис «Мёд и душица хорошо сочетаются с луковым соком. Пара капель в день способны вернуть остроту зрения и усилить блеск глаз.»       Старательно выводишь чернилами буквы. Исходный пергамент настолько плохо сохранился, что почти разваливается в руках. По словам Фарамиса, этим записям не больше десяти лет. Хотя по состоянию им давно перевалило за сотню. — Капли из лука…       От прочтенного по спине побежали мурашки. Не сложно представить, какие ощущения способно вызвать это снадобье. — Красота требует жертв. — Отстраненно произносит архимаг, отрываясь от своего занятия и, наконец, обращая внимание на тебя. — А Вы использовали их? — Задаёшь вопрос, между тем пытаешься расшифровать стертую часть рецепта. — Нет, — смеётся и отрицательно машет головой. — Во времена моей молодости эти капли были очень популярны среди дворян.       Он поднимается с насиженного места. Свеча на столе тревожно задрожала, угрожая вот-вот потухнуть. — Недалёкие особы использовали их прямо перед важной встречей. И весь вечер были вынуждены прикрывать лицо веерами. — Ты хихикаешь, представляя себе картину. — Изводить себя ради чужого одобрения… Ни за что не стану таким заниматься! — Помнится, Ваша мать была такого же мнения… — Ты слышишь, как Фарамис останавливается позади тебя и берет что-то с полки серванта. — …А затем она по всему балу пряталась от молодого принца за веером.       Поверх твоих записей, привлекая внимание, опускается перьевой веер. Сейчас он не так красив, каким был в первые дни своей жизни. Веер прохудился. Густые страусиные перья осыпались, безвозвратно приобрели новый, грязно-серый цвет. — Однажды и Вы решите приумножить свою красоту ради кого-то.       Ты раскрываешь старый веер и в нос ударяет резкий запах пыли. Стать красивее ради кого-то?       Прячешь лицо за веером. Лишь растерянные глазки выглядывают. — А вы бы сопроводили меня на бал, если бы я использовала эти ужасные капли?..       Ловишь на себе удивлённый взгляд и тут же отводишь его в сторону. Глаза слезятся то ли от смущения, то ли от пыли. — Боюсь, меня бы не простили Ваши родители. — Мягко посмеивается мужчина, а ты разочарованно стонешь. Фарамис опускает ладонь на твою голову, по-родительски лохматит волосы. — Кроме того, у Вас и без капель очень красивые глазки. Пополь и Купа       Пополь замирает. Слегка нагибается и принюхивается, точно зверь. Его взгляд мечется по заснеженному полю и ты, взволнованная его поведением, неосознанно жмешься ближе. Он замечает, смущается, но не подает виду. — Купа, заяц! — Пополь указывает пальцем на едва заметные следы. Их в мгновение стирает огромный волк. Он бросается за маленьким, серым снежком, что отчаянно убегает от зверя. Прыжок за прыжком увеличивается расстояние между ними, и под твое тихое ликование зайчик скрывается за очередным сугробом. — Черт, Купа, ты медленный! Пополь ругается. В разочаровании он топчет ножкой по снегу и драматично вскидывает руки. А волк сердито рычит, до смерти пугая тебя своим поведением. — У меня ещё остались припасы! — Ты спешно вмешиваешься в перепалку двух друзей. — Их много, нам троим хватит.       Не хватит, на самом деле. Но уж лучше уступить свою порцию двум детишкам, чем лишать жизни беззащитного зверька.       Пополь понимает, что что-то не так. Он чувствует твой дискомфорт, но объяснить причину не может. Это ведь не потому, что он вызвался сопровождать тебя до академии? Он не мог случайно расстроить тебя своим небрежным выпадом? Ты не могла устать от его компании, как устали его соплеменники? Мальчик так волнуется! — Мы можем сделать привал, если хочешь. Тут безопасно! Ты такая хилая. Может, вымоталась? Пополь неоправданно воодушевлённо поворачивается и, стараясь не смотреть в глаза, предлагает. — А нам долго осталось?.. Ты сильнее кутаешься в меховую накидку. Предложение об отдыхе звучит соблазнительно, но желание, наконец, предаться теплу академии, было в сотни раз сильнее. — Мы стоим у подножия Пика Королевы. — Пополь оглядывается, а ты за ним. Голые деревья и каменистые холмы, покрытые снегом. Все одинаковое, белое. Уставшие глаза начинали болеть. Лишь мило покрасневшее лицо ребенка позволяло взгляду отдохнуть. — Перейдём реку и через час выйдем в моей деревне. — Мальчик пальцем показывает на сереющий под снегом лёд. Ты бы ни за что не разобрала в этих редких серых пятнышках замерзшую реку. — Оттуда ещё два часа и мы на месте. — Ты так хорошо ориентируешься на местности, фантастика! Не можешь сдержать восторженной похвалы. Ты бы точно потерялась, если бы не Пополь. Мальчик потупляет взгляд, а волк протяжно скулит. — Мы можем сэкономить час, если пойдём по речке прямо до академии. Пополь делает вид, будто игнорирует твои слова, однако тон его стал заметно тише, а речь — невнятнее. — По речке опасно, лёд может быть хлипким и мы провалимся… — Ты рассуждаешь. — Может, пойдём по краю?       Пополь артистично закатывает глаза, скрещивает руки у себя под грудью. Как ты смеешь ставить под сомнения его знания местности? — В этот раз я тебя из сугроба вытаскивать не буду.       Пополь врёт. Ведь спустя десять минут он будет взволнованно раскапывать тропинку от речки до берега. Потому что наст под твоими ногами предательски раскололся. И лучшей его наградой будет твой весёлый смех и тихая благодарность.