Эффект незавершённого действия

Жирная зелёная масса тает под горячей струёй цветочного экстракта: не жалеешь вылить необходимую дозу своему единственному за сегодня клиенту — последний тюбик из дюжины таких же. Жители твоего родного города, Лос Пекадос, скорее умрут в своём доме, чем обратятся за специализированной помощью. Пальцами мешаешь получившуюся жижу, сминаешь её в ком, который, спустя пару секунд, окажется вновь размазанным по стенкам ступа, приняв в себя ещё пару порошков и целебных масел. Мельком бросаешь взгляд на мужчину, уверенно раскинувшегося в кресле напротив. Руки безвольно свисают с подлокотников. Расслаблен и изнеможён. Белая рубашка расстёгнута, а её ткань отогнута в стороны, бесстыже обнажает израненный торс. Взгляд цепляется за почти затянувшийся шрам, самый большой, новый, среди бледных обрывистых рубцов. Он идёт вдоль широкой груди, тонкой царапиной кончается у основания ключицы. Чужое тело давно не вызывает у тебя смущения или страха, вместо них — холодная уверенность в своих знаниях и движениях. — Будешь продолжать пялиться на меня?— игривый голос вынуждает наконец оторвать затуманенный размышлениями взгляд и встретиться с полуприкрытыми глазами шерифа, который, покашляв, подносит горлышко фляги к нахальной улыбке и морщится, сделав неглубокий глоток. Морщишься тоже: ты не переносишь запах алкоголя. Первое время, когда Клинт, выпивший, оказывался в душном помещении медицинского пункта ты старалась как можно скорее выпроводить его. Нехотя, ведь в этом случае тебе приходилось терпеть оставшийся рабочий день в одиночестве, тихонечко надеясь на визит редкого путника. А Клинт пьяный, настойчивый. Тебе оставалось лишь всучить шерифу букетик душистых трав и слушать его недовольную речь о горечи гвоздики и нечестных жителях. Однако сейчас железная дорога закрыта и уже вторую неделю тебе не поставляют лекарства и травы. — Не льсти себе. — Оставляешь ступа в покое. Лицо сосредоточено, а движения уверенны: всем своим видом стараешься передать безразличие к сказанным словам, однако щеки предательски розовеют под пристальным неверящим взглядом. — Я провожу осмотр. Судно с кипячёной водой остыло и терпеливо дожидается своей очереди, как и мелко нарезанные кусочки пластыря, обрамляющие край стола. — Хорошее оправдание.— Оценивающе кивает, легко потряхивая целую фляжку. Ты бы ни за что не позволила кому-то так просто сидеть и распивать спиртное на своей территории, однако дефицит обезболивающих вынуждает тебя идти на крайние меры. Ты думала: уж лучше пьяный Клинт, чем какой-нибудь путешественник-невежа, недовольный всем: от нехватки лекарственных средств — до отсутствия других людей в помещении. Хотя и его можно понять: пустующий медпункт и правда может вызывать подозрение. А, может быть, проблема в тебе? Слишком грубые движения, не вызывающие доверия глаза, может быть, очевидный, но не тебе непрофессионализм. Однажды ты выдала свои переживания Клинту. Вместо ожидаемого с опаской согласия или, может быть, горячего отрицания твоих слов, между вами образовалась неловкая пауза. Секунда, две, три — только когда осознание сказанных слов вызвали на твоём лице едва заметный стыдливый румянец, а где-то глубоко внутри разливалось тягучее разочарование, тихий мужской голос, наконец, прерывает затянувшееся молчание: — Ты чего? Минуту назад затуманенный спиртным взгляд сейчас не отличается от взгляда загнанного охотником подстреленного перепела. Рот приоткрыт: Клинт был готов прямо сейчас выдать слова поддержки, крутящиеся где-то на подкорке, приободрить, однако только бессвязные фразы обрывками слетали с губ. Он не был готов к случившемуся разговору и не мог даже подумать, что ты, такая энергичная и приветливая, на самом деле мучаешь себя глупой неуверенностью. Как долго это продолжается? Смех: громкий, заливистый наполняет комнату, громоздкие шкафы с прозрачными дверками, проникает в каждую лежащую в них склянку, пустую коробку из-под микстуры — единственную на деревянном столе, разделяющим вас; воришкой смех прокрадывается в соседнюю процедурную, откуда, сквозь неплотно прикрытую дверь, в комнату, сочится холодный вечерний воздух. Ту самую процедурную, куда на следующий день ты принесёшь ненужные тряпки, чтобы забить ими каждую щель в стареньком окошке, а Клинт — недосказанные слова обожания, чтобы впредь он мог оставлять поцелуи чуть ниже щеки и немного чаще, чем по праздникам. — Я вижу Вы профессионал в осмотре.— Снова громкий голос нагло вырывает тебя из раздумий. В первую очередь обращаешь внимание на отставленную в сторону почти целую фляжку, а затем чужие руки, мнущие уголок чистой марлевой повязки, специально отложенной для перевязки его же собственных ран. — Профессионально смотрите. Уголки губ вздрагивают в ответ на глупую шутку, но тут же выражение лица возвращает прежнюю строгость. Ты не можешь позволить себе расслабляться, пока занята делом. — Могу перевязывать тебя с закрытыми глазами. — Ничего, я не смею лишать прекрасную леди такого удовольствия. — Шипит, когда вместо старой марли в ранку опускается новая, смоченная пока ещё тёплой мазью. — Вы так добры, сэр