Гнев и притяжения !

Вечер во дворце султана был напряжённым, и в воздухе витали неразрешенные конфликты. Кёсем стояла в своем покоях, глядя в окно на тёмный сад, где лишь редкие огоньки фонарей разрывали тьму. Она услышала тяжёлые шаги и обернулась, зная, кто вошёл. — Опять здесь, Валиде? — голос Мурада был холоден и властен. Он вошёл, не дождавшись приглашения, и его глаза горели гневом. — Ты продолжаешь вмешиваться в мои дела, хотя я ясно дал понять, что больше этого терпеть не буду. — Я делаю это для твоего блага, Мурад, — твёрдо ответила Кёсем, не отводя взгляда. — Империя нуждается в стабильности, и я пытаюсь уберечь тебя от ошибок, которые могут стоить нам всего. — Ошибок? — его голос задрожал от сдерживаемой ярости. — Ты смеешь называть мои решения ошибками? Ты забыла, кто здесь султан? Кёсем сделала шаг вперёд, её глаза блестели вызовом. — Нет, Мурад, я никогда не забываю. Но ты слишком молод и горяч, чтобы видеть, где прячется опасность. Я лишь хочу, чтобы ты... — Хватит! — он перебил её, резко сокращая расстояние между ними. Его дыхание стало частым, а в глазах мелькнула тень того, что не было только гневом. — Ты всегда командовала, всегда контролировала. Но это закончится прямо сейчас. Кёсем напряглась, чувствуя, как пульс участился. Она видела, как его глаза, тёмные и полные внутренней борьбы, остановились на её лице. Она знала, что с каждым словом их отношения заходят всё дальше в непозволительное. — Мурад, одумайся, я твоя мать, — её голос дрожал, но не терял уверенности. — Ты сам не понимаешь, что делаешь. Он не ответил словами. Одним движением он притянул её к себе, и она ощутила всю его силу. Кёсем попыталась вырваться, её руки упёрлись ему в грудь, но его хватка была железной. — Хватит говорить, — прошептал он, и в его голосе слышалась не только ярость, но и отчаяние, что захлёстывает его. — Ты всегда держала меня на расстоянии. Но теперь это изменится. Сопротивление Кёсем было искренним, но внутренний конфликт бился в её груди, как птица в клетке. Она чувствовала, как её воля слабеет перед его решимостью. Медленно её протесты стихли, и она замерла, встретив его взгляд. Там, где они ожидали увидеть лишь ненависть, теперь пульсировало нечто более сложное. — Ты… никогда не поймёшь, что значит бороться за своего сына, — прошептала она, прежде чем сдаться. Их взгляды встретились вновь, и в этот миг между ними не было ни власти, ни подчинения — только ураган эмоций, раздирающий их обоих изнутри. После этого ночного инцидента они не заговорили сразу. Кёсем оставалась в своих покоях, не выходя наружу, а Мурад несколько дней избегал её взгляда. Но тишина между ними была наполнена напряжением, которое невозможно было игнорировать. — Почему ты молчишь, Валиде? — наконец, спросил он, когда вновь появился в её комнатах. — Потому что слова больше не имеют смысла, — ответила Кёсем, медленно оборачиваясь к нему. — После всего, что произошло, мы оба знаем, что нет пути назад. Мурад подошёл ближе, его взгляд смягчился. — Но, может, есть путь вперёд, — сказал он, и в его голосе впервые прозвучала нотка сомнения и сожаления. — Это зависит от нас обоих, — тихо ответила Кёсем, их взгляды снова пересеклись, но на этот раз не с вызовом, а с надеждой.