Рассыпанные бусины

Она любила рисовать птиц, лепила их из мягкой податливой глины. Когда Гор случайно попался на глаза, она не испугалась, не поразилась увиденным. Лишь попросила расправить оба крыла и подождать около минуты. Гор послушался. Пока она рисовала его, быстрыми, отточенными движениями, наклонив голову так, что чёрные волосы прикрыли отдалённо напоминающее египетские черты лицо, смог слишком чётко прочитать её мысли, которые она, очевидно, постыдилась ему озвучить, но которые источала всем своим существом. Всего один полет вокруг её квартала. Один круг над десятками метров от крыш домов. интересно, свистит ли ветер в ушах? Гор тогда едва заметно хмыкнул, но промолчал, так же, как промолчала она, продолжавшая смотреть со льстящим ему восхищением.

***

Почему он очутился несколько дней спустя у её дома снова, понять было непросто, но все же объяснение нашлось — она жила неподалёку от Уолкера. На другом конце города от дома Юного Фараона. Но ведь это всё равно считалось? Гор вновь увидел её на скамейке во дворе, вновь рисующей, но обнаружить своё присутствие почему-то не решился. Просто залетел в густые, летние, кроны деревьев, просто замер на одной из веток, наблюдая за появляющимися на белой бумаге линиями карандаша, просто пытался понять, кого же девушка изображала… Пока не заметил клюв, маленькое тельце, чёрные глазки-точки. Птичка сидела в верхнем правом углу листа, повернув двухцветную головку в сторону его укрытия. Спустя пару секунд рядом с ней, в центре листа, появились едва различимые геометрические фигуры, после некоторые из них обрели контуры и детали. Гор удивился, увидев рядом с птичкой её очеловеченную версию… и покраснел, когда рука художника спустилась ниже, к краю листа, и обозначила линии паховой области… слава всем богам обрывающиеся поясом шендита. Подпись в левом нижнем углу — своеобразное окончание работы, обозначила его смущение. Гор не мог поверить, что девушка, показавшаяся ему милой, тихой и мечтательной, была способна (пусть и подробно) рисовать подобное. Спокойно, отточенными линиями, почти не меняясь в лице. Все его мысли, приходившие в голову после встречи с этой девушкой, вмиг покинули сознание. Гор не был ни праведником, ни блюстителем целибата, но разрушенное впечатление сильно ударило по нему. Что ещё эта черноволосая итальянка могла рисовать с таким же спокойным лицом, лишь едва залитым краской смущения?! Гор не хотел знать, пусть и продолжал находить движения её рук изящными, а внешность привлекательной.

***

— У тебя… У вас здесь какие-то дела? Спросила Кэтрин, как только он приземлился на край огораживающего сад забора. Спросила с удивлением и лёгким (как облако) шоком, потому что не ожидала ещё раз увидеть живое воплощение своих шуточных рисунков. Такое величественное, такое красивое и… мягкое даже на первый взгляд. Думала, что заснула, пока размышляла над очередной идей, и всё это ей приснилось, пусть даже из блокнота был вырван и убран в «особую тетрадь» вполне реальный лист с вполне реальным карандашным наброском. Не сумев скрыть растерянности в тоне и — наверняка — в своём внешнем виде. Потянулась рукой к волосам и заправила за ухо, справедливо полагая, что пялиться на незваного гостя так долго — неприлично. — Нет, я просто… пролетал мимо. Он неловко кашлянул, также отвёл взгляд и — кажется — немного покраснел. Кэтрин всеми силами постаралась скрыть удивление и что-то ещё, смутно похожее на «типичный девчачий восторг», типа того, который испытывала лет эдак в двенадцать, когда зачитывалась любовными романами и смотрела фильмы на соответствующую тематику. Не просто же так гость покраснел в разговоре с ней? Не просто же так? — Если… если вы заблудились, я, возможно, могу вам подсказать дорогу. Проговорила Кэтрин, и неловко отложила блокнот в сторону, удерживая себя от желания нарисовать этого… мужчину и его выражение… лица. — Мы с семьёй недавно переехали сюда, но кое-что я всё же знаю. Например, мол… торговый центр. Или парк. — О нет, нет, мне известен мой маршрут… просто…я… хм… — Мимо пролетали?.. — Да… — Что же. Будете чай? Или яблоко? Или мы от бабушки привезли ягоды. — Нет, что вы… — Кэтрин. — Кэтрин. Моё имя — Гор. — Гор? Как бога из египетской мифологии?.. Да у вас и внешность подходящая!.. Простите, я несу чушь. — Всё нормально, я привык и к более бурным реакциям. — Вы часто показываетесь людям? — Нет, что вы! — Ладно, простите меня. Так Кэтрин выяснила, что его зовут Гор.

***

В другой раз он встретил её, когда они с Кефером, Гиксос ом и Лео преследовали особо наглых мумий. Кэтрин бегала по стадиону, в топе и легинсах, завязав чёрные волосы в милый хвостик, и сосредоточенно смотрела перед собой, не обращая ни на что внимания. А Гор смотрел на неё и тоже не обращал ни на что внимания. Пока внимательный Гиксос не толкнул его локтем под ребра весьма болезненным образом. — Куда это ты смотришь, интересно? Или, быть может, на кого? Спросил Гиксос подозрительным тоном, вырубая очередного эксатоновского солдата. Ухмыльнулся, кинул взгляд на стадион, где Кэтрин уже стояла у скамейки и пила воду из бутылки странной формы. Стройная и миниатюрная, спортивная и чем-то напоминающая Бастет, о которой думать было всё ещё не очень приятно. Так что Гор и не думал, находя черты лица Кэтрин и её увлеченность орнитологией куда более привлекательными. — Уж не на эту ли девушку? — Перестань отвлекаться, Гиксос. — От чего отвлекаться, Гор? Мумий практически не осталось, а если и остались, то по их душу устремились Кефер и Юный Фараон. Так что отвечай честно — раз уж заговорили. Признаться, эта девушка довольно симпатичная. — Кэтрин, её зовут Кэтрин. — О, так вы познакомились? И как? Скоро ли свадьба? — Перестань так шутить, Гиксос! — Ну, а ты в таком случае перестань реагировать, как юная воительница и краснеть. И отправляйся к ней, раз уж встретил. Так и быть, перед Кефером я тебя прикрою. — Ты прекрасно знаешь, что я так не могу. — Кэтрин уже уходит. Сумка на плечо, полотенце на локте. Походка такая забавная, маленькими смешными шажочками. — Хватит. Я понял. Ты и мумию из саркафага достанешь!

***

— О, привет. Я не думала, что ты вот так вот открыто… Летаешь. Кэтрин интуитивно потянулась пальцами к волосам, убрала выбившиеся из хвостика прядки за уши, бросая мимолётные взгляды на Гора, стоявшего напротив неё с солнечной стороны так, что вокруг его крепкой фигуры образовалось подобие свечения, выгодно затемняя светлое оперение. С каждом секундой ей вё больше хотелось нарисовать его. Не по памяти. С натуры. Или вылепить, внимательно проходясь по ещё мягкой, поддатливой глине в точном перенесении всех его особенностей. — Да, ммм… Я тоже…кхмф… Я так, мимо пролетал. Увидел тебя и решил поздороваться. Да. — Тебе следует быть осторожнее. Здесь у всех домов есть глаза, а у стен — уши. — Что? Серьёзно? — Нет, я шучу. Прости, просто я немного смущена. Вот так разговаривать с тобой. Вне моего заднего двора. Но кое в чём я права — площадка общственная и сюда в любой момент может кто-нибудь прийти. Или какой-нибудь домосед может выглянуть из вон тех окон и увидеть тебя. Так что, если не планируешь открываться людям, то следует быть осторожнее. Кэтрин поправляет лямку сумки, улыбается уголками губ, слегка. наверное, краснеет от пришедшей в голову закономерной мысли-предложения «Раз здесь опасное место, предлагаю пойти ко мне на задний двор. Или зайти в дом, родителей нет, а кошка на перевоспитании в деревне» Можно сразу в её комнату. Встать у окна, развернуться полубоком и, конечно же, снять всю одежду, чтобы всю натуру было лучше видно. — Ох, я и не подумал об этом. Довольно непредусмотрительно с моей стороны. Гор пытается скрыть смущение за бравой ухмылкой типа тех, которые любит Гиксос, но чувствует, что у него ничего не получается — стыдится, как какой-то юноша. — Понимаю. И мне очень приятно, что ты настолько сильно хотел поздороваться со мной.

***

Кэтрин не считает это чем-то плохим. Наоборот, друзья и семья часто говорили, что надо больше обращать внимание на реальный мир и не погружаться так сильно в выдуманные вещи. Кэтрин просто следует этому овеу и ничего более. «Обращать внимание» и «не погружаться» же можно отнести ко множееству вещей. И это — всего лишь одна из них. Кэтрин кусает губу, сдерживая стон. Ускоряет движения, стараясь не открывать глаз и не развеивать перед глазами образ высокого и сильного Гора. Милого, которого очень легко смутить и смущение на лице которого смотрится просто умилительно. Настолько, что Кэтрин всё чаще ловит себя на мысли, что посмотрела бы на его эмоции в момент, когда седлает его бёдра и насаживается до самого основания. Посмотрела и сохранила бы в памяти, как нечто ценное и редкое. Пытается удержать мысленные картинки того, что Гор делает с ней, в каких позах и с какой скоростью. Кусает губ особенно сильно и протяжно стонет, не сумев сдержаться. Оргазм накатывает особо сильной волной.

***

— Могу я ещё раз нарисовать тебя? Спрашивает Кэтрин, когда вновь видит мужчину в декорциях своего заднего двора. Гор кивает, чувствуя, как отчего-то немного краснеют щёки.